Цитаты из книги «Немезида», страница 4

— Мораль, этика, — прошептала она. — Жизнелюбие. Любовь. И все же сильнее всего ненависть.

Не каждому человеку дана способность любить. Мы — и они, — может, и верят, что могут, но это не так. Они могут выучить жесты, реплики, последовательность шагов — и все. Кое-кто из них даже горазд дурачить нас долгое время. Но меня поражает не то, что они не могут, а то, что не хотят. Зачем напрягаться, чтобы ответить на чувство, им вовсе не знакомое?

— То, что он написал, — сказала она, — что выживают только самые мстительные. Как ты думаешь, Харри, это действительно так?

«Справедливость словно вода, — сказала как-то Эллен. — Она всегда пробьет себе дорогу».

Ему доводилось читать всякого рода предсмертные записки, и лишь малая их толика могла считаться образцом литературного творчества. Как правило, прощальные слова представляли собой путаные объяснения, отчаянные крики о помощи или банальные инструкции насчет того, кому завещается тостер, а кому — газонокосилка. На памяти Харри наиболее разумно поступил один крестьянин из Маридалена, начертавший предсмертную записку мелом на стене сеновала. «Здесь висит мертвый человек. Будьте добры, позвоните в полицию. Прошу прощения».

— Я ведь цыган. И в моем мире все может быть поставлено с ног на голову. Ты знаешь, как будет «Бог» по-цыгански?

— Нет.

— Девел. Забавно, не правда ли? Если хочешь продать душу, Спиуни, неплохо бы знать, кому ты ее продаешь.

Она была доброй. Сейчас немногие способны оценить в человеке это качество.

Знаешь, шеф, пытаться представить меня начальником — все равно что стараться лбом стену прошибить.

— Признавайся, откуда ты взял, что меня любишь? — ворковала между тем в трубке Ракель. Эхо, к счастью, пропало.

— Знаю, потому что чувствую, как у меня потеплело на… как это называется?

— На сердце?

— Да нет, сзади и пониже. Как же это?.. Почки? Печень? Селезенка? Ага, вот! Чувствую прилив тепла к селезенке.

— Что так?

Ответ прозвучал уже из коридора:

— Хорошие полицейские все уроды.