Читать книгу: «Тетушка против», страница 2

– Пруденс Робинсон, – хмыкнул он, решив не раскрывать инкогнито тетушки Маргарет. Несложно представить, какой переполох устроят сестрицы. – Однако, вы в считаные минуты выболтали ей все семейные тайны.

– Перестань! – отмахнулась Жанна. – Не думаешь же ты, что хоть кто-то в Арлане верит, будто этот мезальянс по любви?

– И тем не менее, хорошо бы соблюсти хоть видимость приличий.

– Притворяться перед прислугой? – фыркнула она. – Рауль, дорогой мой, эта женщина непременно сунет свой нос в каждую щель. Ты же знаешь подобную породу – все экономки на один манер.

– Ну разумеется, – не стал спорить он.

Сестра неожиданно положила руку ему на плечо, проявляя несвойственную ей сентиментальность.

– Просто потерпи один месяц, – произнесла Жанна ласково, – и все закончится.

Рауль засмеялся и поцеловал ее руку. Через месяц все только начнется.

***

Он вернулся в кабинет уже затемно, после безвкусного ужина, который им подал хромой Жан. По призванию тот был садовником, но теперь ему приходилось выполнять работу, к которой его душа вовсе не стремилась. Как только Рауль заполучит в свои руки капиталы Жозефины, то всенепременно как следует наградит и Жана, и его Мюзетту.

Кабинет сиял чистотой, из вымытых окон внутрь заглядывали звезды. Кристаллы светили приглушенно, их пора было отправлять на зарядку.

Рауль поморщился, не желая думать о новых расходах, и прошел в спальню. Тетушка Маргарет как раз расправляла складки на еще влажных портьерах и оглянулась, заслышав его шаги.

– А, ваша светлость, – сказала она спокойно, – надеюсь, старина Жан справился с ужином? Мы с Мюзеттой были слишком заняты, чтобы помочь ему на кухне. Такому замку требуется прорва прислуги.

Она словно год здесь провела, а не несколько часов.

– Вероятно, мы выживем, – коротко ответил Рауль, растерянный тем, как буднично тетушка его невесты хлопотала в его спальне.

На беду, у него было слишком бурное воображение, и в ее неторопливых, скупых движениях померещилось нечто смущающее. Он представил себе, как отреагировала бы Жозефина, узнав, кто перестилает его постель в эту минуту, и неожиданно вышел из себя.

– Да оставьте вы, – потребовал почти злобно. – Кажется, вы тут не горничной устроились.

– А хоть бы и горничной, – ответила она невозмутимо, скомкала грязные простыни и взмахнула чистыми. – Влажные… Сырость здесь такая, что того и гляди ревматизм подхватишь. Надобно кристалл тепла в постель сунуть, где вы их храните?

– Откуда мне знать? Спросите внизу.

Она одарила его холодным взглядом, выражающим презрение к чужой несдержанности, подхватила белье и вышла из комнаты. Воспользовавшись ее отсутствием, Рауль неумело заправил постель и вдруг расхохотался, переворошил все заново, схватил гитару и упал в кресло.

Служанка! Всего лишь служанка!

Боже, да как она потом его встретит? Пожалуй, ей хватит хладнокровия сделать вид, что такое в порядке вещей – прокрасться в чужой замок под чужой личиной.

Тетушка Маргарет вернулась быстро, неся в руках коробку с кристаллами. Молча, чтобы не мешать меланхоличной мелодии, взялась за дело, быстро расправилась с простынями, сунула меж ними потеплевший минерал и, коротко присев, отправилась было прочь.

– Подождите, – позвал Рауль, когда она была уже почти у дверей. Струны взвизгнули от резкого движения его пальцев, и гитара обиженно примолкла. – Милая Пруденс, – заговорил он, поддавшись глупому ребячеству, – как и всякого влюбленного, меня терзает бессонница. Не могли бы вы почитать мне что-нибудь на ночь?

– Конечно, – ответила она без заминки. Исчезла в кабинете и тут же появилась вновь, уселась возле источника света и раскрыла книгу на коленях. – Всем известно, что магнит имеет особое свойство притягивать железо и стоит только к нему поднести алмаз, как это свойство у него исчезает; также амбра и балатиус, натертые и нагретые, поднимают солому; камень асбестус, будучи зажжен, никогда не гаснет или только с трудом. Карбункул (темно-красный рубин) светится в темноте… – начала она монотонно.

– Да вы шутите, – изумился Рауль. – Что это такое?

– Трактат об оккультных свойствах вещей. Азритес усиливает плод женщины или растения. Яшма останавливает кровь…

– Но позвольте, я точно помню, что в фамильной библиотеке была неплохая коллекция сонетов.

– Сонеты вам, мой господин, противопоказаны, – отрезала она категорически. – От этих стихов одна докука, а уж влюбленным – и вовсе вред.

Тут в нем проснулось любопытство, и Рауль попросил:

– Оставьте вы эти азритесы, лучше расскажите о себе. Есть ли у вас муж, дети?

– Бог миловал, – коротко ответила она.

О, если бы и к нему судьба была также щедра! Так ведь нет, сколько Рауль ни искал счастья за карточными столами и на скачках, но только проигрывал.

– Ступайте, – поскучнев, разрешил Рауль, и его пальцы снова легли на струны. Этой ночью никто не помешает ему предаться тоске.

ГЛАВА 03

В первую ночь в чужом замке Маргарет спала крепко и безмятежно. Ее редко беспокоили сомнения или волнения, а приняв какое-либо решение, она следовала ему методично и без суетливости.

Комната, которая ей досталась, прежде принадлежала экономке богатого замка. Здесь было слишком просторно, чтобы сохранить тепло, и накопилось слишком много барахла, чтобы быстро избавиться от пыли. Маргарет небрежно осмотрела помпезные статуэтки и открыла крышки нескольких сундуков, задаваясь вопросом, куда так спешила прежняя обитательница, раз не взяла с собой вещи. После она чего закуталась в шерстяную шаль и забралась в кровать, велев себе не слишком-то беспокоиться о чужих делах.

Пробудившись ранним утром бодрой и полной сил, Маргарет привела себя в порядок и прошла на кухню, где Мюзетта уже ставила тесто, а Жан, ворча и кряхтя, чистил серебро. Разумеется, оба делали свою работу чересчур небрежно, о чем были немедленно уведомлены. Маргарет была не из тех, кто склонен осуждать других, но как прикажете оставить без внимания столь вызывающую леность?

– Плавнее, Мюзетта, плавнее, – командовала она, внимательно наблюдая за тем, как служанка вымешивает тесто. В это время на кухне в доме Бернаров повар Шарль наверняка взбивал сливки, а в другом доме виконтесса Леклер, должно быть, уже надела шляпку. Вот-вот она сядет в экипаж и проедет несколько кварталов, чтобы заглянуть на завтрак к своей приятельнице Маргарет, не застанет ее, останется выпить кофе с Пеппой, почувствует недомогание и приляжет отдохнуть. На недельку-другую. Потому что некоторых легкомысленных племянниц нельзя оставлять без присмотра.

Командуя покладистой Мюзеттой, Маргарет впервые подумала, что из Рауля и Пеппы получилась бы отличная пара. Он с гитарой, а она с нарядами – две полностью бесполезных личности, которых легко будет полностью подчинить своей воле.

Да только Маргарет вовсе не хотелось заботиться о ком-то до конца своих дней. По натуре она была одиночкой, привыкшей отвечать только за себя. После смерти отца, оставившего весьма скромное наследство, ей пришлось зарабатывать на жизнь починкой кружев – кропотливое и тяжелое занятие, от которого болели глаза, ныла спина, сводило руки. Переезд в Арлан к осиротевшей племяннице оказался неплохой передышкой. И все эти годы Маргарет копила каждую монетку, мечтая о собственном винограднике в тихом и живописном местечке. Однако между ней и мечтой все еще оставалось целое состояние. Хотелось надеяться, что, заполучив мужа, а вместе с ним и доступ к своим капиталам, Пеппа озаботится доходом для своей тетушки, иначе жить Маргарет приживалкой до конца своих дней.

Мюзетта уже засунула в печь круглые шарики теста, когда на кухне появилась Жанна, облаченная в темное строгое платье.

– А вы ранняя пташка, Перрайн, – одобрительно произнесла она.

– Пруденс, – педантично поправила ее Маргарет, удивляясь тому, что эта строгая молодая женщина с высокомерными замашками поднялась ни свет ни заря.

– Ах, все равно.

Жанна прошла по просторному помещению, явно рассчитанному на повара с десятком поварят, брезгливо и уныло оглядываясь по сторонам.

– Держу пари, моя мать ни разу в жизни не бывала на кухне, – сказала она с отвращением.

– И очень зря, – заметила Маргарет, – чего только не узнаешь на хорошей кухне!

– Кажется, мне следует дать какие-то распоряжения относительно обеда и ужина.

– Вовсе не обязательно.

– Интересно, сколько людей служит в доме виконтессы Леклер?

– Все меньше и меньше.

– Пруденс, что вам известно о Жозефине Бернар и ее тетушке?

– Весьма достойные люди.

Тут Маргарет взялась за веник и принялась сверлить графиню выжидательным взглядом, безмолвно намекая, что той пора и честь знать. Как прикажете подметать, когда под ногами путаются знатные дамы?

Жанна хотела что-то еще спросить, но Маргарет подняла свое орудие, и графиня вынуждена была ретироваться из кухни. То-то же, нечего тут шляться без всякого дела.

– Ах да, – сказала Жанна уже на пороге, – не накрывайте на Рауля: он никогда не спускается к завтраку.

Что же, это и неудивительно.

Оставив веник, Маргарет основательно подкрепилась вареными яйцами и вчерашними лепешками с джемом, размышляя о том, как скоро Рауль Флери сбежит из замка ради какого-нибудь распутства. И хороша же она будет, если проспит это событие без задних ног! Уж на что на что, а на бессонницу Маргарет никогда не жаловалась. Нет, тут нужно что-то придумать.

Ну а пока Мюзетта накрывала на стол, а «психически неуравновешенный пациент» преспокойно дрых наверху, наступило самое подходящее время, чтобы смахнуть пыль с облезлых статуэток в комнате экономки.

***

Однако граф Флери вышел к столу, благоухая одеколоном и сверкая улыбками. Маргарет, которую пригласили в столовую, мрачно смотрела на него: ямочка на подбородке, черные кудри, угольные глаза, смуглая кожа, изящество в каждом движении. Природа добра, награждая беспомощных существ приятной внешностью, ведь как иначе им еще выжить? Неудивительно, что Пеппа потеряла остатки разума: слегка потрепанный лоск Рауля мог смутить глупую девочку.

Была в нем некая куртуазная раскованность, он одинаково непринужденно обращался как к сестрам, так и к прислуге, засыпав хихикающую Мюзетту ворохом похвал.

– Я вот что подумал, милая Пруденс, – объявил он, щедро намазывая горячие булочки маслом, – да ведь ваш опыт экономки у виконтессы Леклер – это настоящая находка. Поможете мне с ревизией этих руин. Надо найти ценности, которые не распродал наш уважаемый папаша, и дораспродать их прежде, чем выставить семейный склеп на аукцион.

– Какой еще аукцион, – удивилась Маргарет, – если кроме герцога Лафона…

– Продать замок? – вдруг закричала Жанна, да так неожиданно и пронзительно, что Соланж от испуга со звоном уронила тарелку. – Ты собираешься продать замок?! Родовое имение семьи, дарованное своему верному вассалу еще Луи Беспечным? Я ни за что не позволю совершить такое кощунство!

– Если на вырученные деньги ты обновишь мой гардероб и купишь мне того серого жеребца, которого мы видели на прошлых бегах, – высказалась Соланж, демонстративно наморщив носик от этих воплей, – то я на твоей стороне, братец.

– Ни за что, – Жанна вскочила на ноги, ее голова тряслась от бешенства, – никогда. Только через мой труп!

– Свадьба требует расходов, – спокойно заметил Рауль.

– Но ведь для этого ты и выбрал богачку, чтобы не думать о таких глупостях!

– Ну что ты, – бросив на Маргарет быстрый взгляд, громко возразил он, – я женюсь по любви. И мне бы не хотелось вступать в брак в качестве нищего, но красивого трофея.

Не удержавшись, Маргарет фыркнула и тут же закашлялась.

– Этого не будет! – крикнула Жанна. – Не будет!

И покачнулась. Мюзетта подхватила ее и повела наверх, что-то успокоительно приговаривая. Соланж равнодушно посмотрела вслед старшей сестре.

– И отчего она у нас такая одержимая? – задала она риторический вопрос. – Честь семьи то, честь семьи се… Я тебе так скажу, дорогой Рауль, выдайте мне хорошего мужа – и я навеки забуду фамилию Флери. Что от нее толку в наши-то времена! Ты слышал, что барон Бриан поступил на службу к алхимикам и теперь похваляется своим заработком, как обыкновенный клерк?

– Не может такого быть, – охнул он, явно опечалившись злополучной судьбой своего знакомого.

– Это все их величество Гийом Восьмой Деятельный, – с умным видом вздохнула Соланж, – и его идеи о ценности труда для всех сословий…

– Бог ты мой, – с веселым и фальшивым волнением воскликнул Рауль, – девочка моя, неужели ты где-то раздобыла газету? Обещай мне никогда больше не читать эту дрянь!

– Да ну тебя, – надулась Соланж, – не такая уж я и дурочка, как вы с Жанной считаете.

– Разумеется, нет, – он галантно поцеловал кончики ее пальцев, улыбнулся ярко и открыто, а после повернулся к Маргарет. – Вперед, моя милая Пруденс, составим опись! Вы же умеете писать и считать, верно?

– Я пишу на двух языках, – с достоинством уведомила она его, преисполнившись сомнениями. Вряд ли этому непоседливому созданию хватит терпения долго заниматься такими скучными делами, как ревизия замка. Да он бросит ее наедине со списком через полчаса, а сам, поди, рванет в Арлан кутить и нарушать данное слово.

Потом ей пришла в голову новая мысль: как удачно можно совместить запланированную уборку и эту бесполезную опись. Жанна не позволит продать замок, Раулю не сломить ее упрямую одержимость.

– Начнем с комнаты вашей прошлой экономки, – повелела Маргарет, даже не подумав смягчить интонации. Никаких двусмысленностей: это не должно было звучать предложением, от которого можно отказаться. – К слову, вы не знаете, что с ней случилось?

– С кем? – рассеянно уточнил Рауль, поднимаясь следом за ней по широкой лестнице.

– Да с экономкой же, – нетерпеливо повторила Маргарет, – старушка просто померла, не придумав, кому завещать свои парики?

– Экономка, экономка, – задумался Рауль. – Знаете, Пруденс, при жизни отца я редко бывал здесь. Давайте спросим Соланж, может, она помнит.

И он легко и охотно спорхнул вниз, будто делать ему было больше нечего, чем выяснять такие глупости.

Маргарет остановилась, прислушиваясь к разговору в столовой.

– Глэдис – злая ведьма – Дюран, вот как ее звали, – без сомнений и колебаний сообщила Соланж. – Ух, как мы с Жанной ее ненавидели! А отец вечно таскался за ее юбками. «Госпожа Дюран, посоветуйте, что делать с бородавкой, да продать ли охотничьи угодья на востоке»… По всякому делу бегал к этой старухе.

– И куда она делась после смерти отца?

– Так до этого еще сгинула. Просто пропала одной темной-темной ночью, – голос Соланж упал до шепота, каким няни с воображением рассказывают детям страшные сказки. – Разразилась ужасная гроза, и молнии разрывали черное небо, и замок сотрясался от раската грома… – она расхохоталась. – Да не помню я, честное слово. Просто была экономка – а потом исчезла. Разве нам было до нее дело? Отец заболел, и мы с Жанной не отходили от его постели, а Мюзетта приглядывала за замком вместо Глэдис.

Можно себе представить, как она приглядывала – с таким-то небрежным отношением к своим обязанностям!

Рауль вернулся к Маргарет, похожий на исполнительного ученика, отлично выполнившего задание.

– Ну что, Пруденс, вы удовлетворили свое любопытство? – спросил он, улыбаясь.

Она нахмурилась. Интересно, у него челюсть не болит в конце дня, или это дело привычки?

– Любопытство есть форма взаимодействия с миром, – произнесла она наставительно. Отцовскими бестолковыми сентенциями были битком набиты все ее карманы – в те времена, когда на ужин не находилось ничего, кроме похлебки, они шли на десерт.

– Как вы считаете, – благонравно спросил Рауль, – я правильно поступаю, продавая замок? Прекрасная Жозефина оценит этот жест? А ее тетушка?

Маргарет могла бы ему сказать, что прекрасной Жозефине все равно. Девчонка выросла, купаясь в деньгах, и не привыкла их считать. Что касается тетушки…

– Нет, – проговорила она решительно, – ни одной уважающей себя тетушке не понравится последний проданный замок.

– А вы безжалостны к бедному влюбленному.

– Что поделать. Бедность редко у кого-то вызывает доброту, – с усмешкой заметила Маргарет, провожая его в крыло для прислуги. – Прошу вас, мой господин. Доводилось ли вам когда-нибудь бывать в этой части замка?

– Разумеется, нет. И почему мы начинаем ревизию именно отсюда?

– Потому что мне не хотелось бы и дальше спотыкаться о чужие кринолины.

Толкнув скрипучую дверь в комнату бывшей экономки, Маргарет жестом фокусника указала на нагромождение разных вещей.

– Настоящая сокровищница, правда? – насмешливо заметила она.

– Какой же тут холод, – содрогнулся Рауль, проходя внутрь. – Просто удивительно, что вы не превратились в сосульку за эту ночь.

– Я выросла на побережье, где пронзительные ветра моментально выстужают любые, самые натопленные, помещения, – пожала она плечами и взяла в руки безобразную скульптуру в форме кривой груши.

– Но здесь куда холоднее, чем во всем остальном замке, – настойчиво повторил Рауль, схватил ее шерстяную шаль и закутался в нее. – Не повяжете концы у меня на спине, Пруденс?

Маргарет, остолбенев от подобной наглости, не сразу нашлась с ответом. Эту шаль она связала в год смерти отца и не собиралась делиться ее теплом с кем попало.

– Надо немедленно переселить вас в жилую часть замка, – продолжал меж тем Рауль беззаботно, вовсе не подозревая о том, какие тучи сгустились над его головой, – там нет таких злых сквозняков.

– Идите сюда, – проворчала Маргарет, смягчившись. Если она будет спать неподалеку от графских покоев, то ей станет куда проще караулить его по ночам. Всучив Раулю кривую грушу, она взялась за концы шали.

– Хм, что это? – он шагнул к высокому и узкому окну, и пришлось ей переместиться вслед за ним тоже. Рауль поднял грушу, разглядывая ее на просвет. – Но из чего она слеплена? Это не стекло, и не металл, и не камень.

– Какой-то синий полупрозрачный минерал, – без особого интереса прикинула она.

– Какой, например? – заинтересовался Рауль, оживившись.

Маргарет сердито дернула за шаль, стараясь причинить своему собеседнику неудобство. К ее удовольствию, граф тут же сдавленно выругался.

– В приходской школе, – сварливо сказала она, – священник как-то не удосужился посвятить нас в основы геммологии. Сказать по правде, он куда больше переживал о том, не попадет ли теперь в ад, взявшись обучать грамоте и девочек тоже. К счастью, у меня был хорошо образованный отец, иначе мои познания о мире ограничились бы жизнеописаниями святых… Правда, область его интересов тоже была специфична. Но если вам будет угодно, я смогу ориентироваться по звездам и пользоваться астролябией.

– Похоже на застывшее стекло, – пробормотал Рауль, не слушая ее. – Цветное стекло с пластичностью глины. А это у нас что?

Маргарет извлекла из вороха старинных юбок розовое яблоко, тоже слепленное грубо и неумело.

– А госпожа Дюран ценила искусство, – фыркнула она.

Вместо ответа он бросил грушу на пол, а потом еще и попытался разбить ее каблуками своих домашних туфель с драгоценными пряжками. Синий фрукт отскочил от его подошв, откатился к стене, ударился о нее и замер.

– Ни царапины, – озадачился Рауль. Закутанный в шаль, он походил на крестьянского ребенка, которого отправили за хворостом в плохую погоду. – Послушайте, Пруденс, – его лицо осветила надежда, – а что, если эти штуковины стоят настоящих денег?

– Ну конечно, – тут же подхватила она, крайне удовлетворенная тем, в какую сторону свернула их беседа. – Вам немедленно нужно в Арлан, к алхимикам.

Сначала он поговорит со специалистом, а потом наверняка свернет к своим приятелям по карточным играм, а то и на ужин к какой-нибудь легкомысленной дамочке. О, если все пройдет успешно, то уже завтра Маргарет сможет вернуться домой, а Пеппе придется забыть об этом замужестве.

ГЛАВА 04

Как Рауль и предполагал, тетушка Маргарет представляла собой ту унылую смесь самоуверенности и серости, какую он всегда терпеть не мог в людях. Если бы не Жозефина и ее капиталы, а также его позорная бедность, он бы никогда даже не взглянул на эту невыразительную физиономию, такую же пресную, как у любой другой старой девы в этих благословенных землях.

Ее статус – выше, чем у прислуги, но ниже, чем у господ, – придал приживалкиным манерам некую обособленность, свойственную тем, кто долгое время не знал, куда себя деть, а потом остался сам по себе. Это было одновременно жалко и трогательно, и Рауль то и дело ловил себя на том, что наблюдает за тетушкой Маргарет с самыми безрадостными мыслями. Его семья балансировала на краю пропасти, и именно от этой особы зависело, сорвутся они с сестрами вниз или нет. Насколько он успел изучить характер юной невесты, та была склонна к случайным глупостям вроде побега с опытным красавцем, но не способна на настоящее сопротивление. Безвольная и изнеженная Жозефина подчинится твердому «нет» более властной личности.

– Вам немедленно нужно в Арлан, к алхимикам, – произнесла Маргарет деловито, и ничто в ее облике не выдавало той подлости, которую она задумала.

Рауль не собирался попадать в такую простенькую ловушку. Мысленно обругав ее хитрой грымзой, он покачал головой.

– Жан привезет кого-нибудь из города, – сказал Рауль как можно безразличнее. Детская надежда на чудо, которая то и дело толкала его на различные безрассудства вроде поставить крупную сумму вон на ту лошадь, снова пробудилась. А вдруг где-то в этом замке спрятаны настоящие сокровища? Не зря же папаша на старости лет свил гнездо именно здесь.

Если это решение и разочаровало ее, то вида Маргарет не подала, просто покрутила в руках розовое яблоко, пожала плечами и бросила его обратно в сундук.

– Стоит ли понапрасну гонять туда-сюда людей? – заметила она. – Эти поделки выглядят грубыми и неумелыми, вряд ли за них удастся выручить хоть что-нибудь.

– Но материал, из которого они выполнены, весьма необычен. Мне и в самом деле любопытно, что это такое.

– Вам просто скучно, вы не привыкли сидеть в четырех стенах. Не лучше ли потратить эту передышку на более полезные занятия?

Рауль, разглядывавший свое искаженное отражение в круглобокой бронзовой вазе и потехи ради надувший щеки, ушам своим не поверил.

Тетушка Маргарет его наставляет?

Он и не помнил, когда его наставляли в последний раз. Возможно, в детстве, когда гувернер пытался привить наследнику Флери почтение к взрослым. Или в тот год, когда он соблазнил монахиню и та направляла его на путь истинный – о, эти жаркие ночи, наполненные горячим шепотом вперемешку с поцелуями!

Чрезвычайно заинтригованный таким положением дел, Рауль повернулся к тетушке Маргарет, глядя в ее круглое и мягкое лицо, преисполненное решимостью воспитать из него приличного человека.

– Какого рода полезные занятия? – спросил он. – Чтение философских трактатов о супружеской жизни? Разве моя искренняя и преданная любовь к Жозефине не самый надежный наставник?

– Философских трактатов? – нахмурилась она. – Ваша светлость, должно быть, шутит. Я имела в виду руководство по управлению шахтами – ведь доход вашей жены зависит исключительно от добычи кристаллов.

Рауль не намеревался потратить ни одной минуты на подобную глупость. Управление шахтами? Увольте, более скучное дело сложно представить. В конце концов, деньги нужны как раз для того, чтобы о них не думать. Но понравится ли такая точка зрения его строгой оценщице?

– Какая свежая идея, – пробормотал он и, стремясь увильнуть от разговора, схватился за позолоченный настенный канделябр, очень заинтересовавшись бронзовыми виноградными лозами. Старинная разлапистая штуковина, кажется, едва-едва держалась на своем месте, потому что легко накренилась, раздался душераздирающий скрип, ледяной затхлый воздух ворвался в комнату, а старинные гобелены раздвинулись, обнажая узкий проход, ведущий во тьму.

– Так я и знал! – закричал Рауль, выведенный из себя таким коварством со стороны безобидного на вид канделябра. – От этих древних замков добра не жди. Стоит только зазеваться – и окажешься или в склепе, или в подземельях.

– Ах, вот почему здесь такой холод, – спокойно произнесла тетушка Маргарет, взяла с полки кристалл света и легким щелчком зажгла его.

– Нет-нет, – Рауль было преградил ей дорогу, но потом испугался, что в его спину вцепится какой-нибудь нетопырь из расщелины в стене, и поспешно отошел в сторону. – Вы туда не сунетесь. Мы просто попросим Жана замуровать этот проход и забудем о нем навсегда.

– Глупости, – фыркнула она решительно. – Разве тайные проходы не созданы специально для того, чтобы их исследовать?

– Человек, который построил этот замок, был жестоким воином, – сказал Рауль, стремясь звучать спокойно и твердо. – Он прошел с Луи Беспечным четыре войны и награбил в чужих странах несметные богатства. Кто знает, что мы обнаружим внизу? Может, кости замученных пленников?

– Судя по запаху – пропавшую экономку, – заметила Маргарет и двинулась к щели в стене.

– Она бы ни за что не протиснулась внутрь в пышных юбках, – возразил Рауль, наблюдая за тем, как не тяготеющая к худосочности женщина с трудом пролезает в дыру.

– Могу поспорить, что ваша Глэдис Дюран была так же далека от кринолинов, как я от турнюров, – пропыхтела тетушка. – Единственный парадный наряд бедняжки, поди, так и стоял в углу год за годом…

Она скрылась из вида и замолчала, и Рауль растерянно провел пятерней по все еще черным кудрям, которые он придирчиво рассматривал каждое утро в зеркале, опасаясь ранней седины. Неужели и ему придется ступить в этот мрак, полный неведомых опасностей и неприятных запахов?

На секунду его посетила трусливая и жестокая мысль о том, что нет тетушки – нет препятствий на пути к богатой невесте, а потом он так себе ужаснулся, что бросился вперед, спеша оправдаться в собственных глазах.

– Тише, тише, – велела Маргарет, чью фигуру тускло освещал дешевый кристалл, – не переломайте себе ноги. Лестница тут крутая и узкая. Положите-ка мне руку на плечо, так оно надежнее будет.

Обрадовавшись тому, что можно спрятаться за ее спиной, Рауль с облегчением упал ладонью на теплое крепкое плечо. Так, друг за дружкой, они осторожно спустились по скользким от влаги ступенькам и оказались…

– Это какая-то алхимическая лаборатория, – хладнокровно объявила Маргарет, полностью игнорируя мертвое тело в заплесневевшем платье, которое так и сидело на стуле возле заваленного всякой всячиной стола.

А вот Рауль, наоборот, остолбенело не мог отвести взгляда от ужасного скелета, чьи кости позеленели от избытка влаги и чья кожа все еще свисала редкими клочками. Мир накренился, воздуха стало меньше, а в глазах потемнело. Вот будет позор, если он сейчас хлопнется в обморок, как нервная девица в корсете. Больно ущипнув себя за руку, Рауль с трудом перевел взгляд на стол, где гнили исписанные листы бумаги, стояли многочисленные колбы с высохшей жидкостью, какими-то порошками и валялись такие же неумело слепленные разноцветные груши и яблоки.

– Невероятно, – низко склонившись над записями и пытаясь разобрать слова, проговорила Маргарет. – Чем именно тут занималась ваша экономка?

– Пруденс, – ежась, попросил Рауль, – неужели нам так обязательно здесь находиться?

– А вы куда-то спешите? – рассеянно удивилась она.

– Разве только меня пугает покойница в одном шаге от нас?

Задрав голову, она окинула его задумчивым взглядом.

– Покойница-то вам чем не угодила?

– От нее дурно пахнет, – пожаловался Рауль, – а еще тут невероятно холодно. Еще пять минут – и я окоченею. Вам придется выносить меня отсюда, как мешок с мукой.

– Какая невыразимая пропасть между свирепым Флери, построившим этот замок, и его изнеженным потомком, – иронично проговорила Маргарет, передала ему кристалл и взяла со стола несколько толстых фолиантов. – Будь по-вашему, изучим их наверху, раз уж вы так плохо переносите подвалы.

Он отшатнулся, не желая прикасаться к плесневелой бумаге, однако его собеседница только крякнула от тяжести и целеустремленно направилась к лестнице, и не подумав попросить о помощи. С одной стороны, это раздосадовало Рауля, который привык бравировать своей мужественностью, с другой стороны – обрадовало, очень уж противно было прикасаться к сырым документам. Однако он тут же припомнил, что твердо намеревался заполучить расположение злой тетушки, сказал:

– Я вам помогу, милая Пруденс, – и, морщась, забрал у нее документы.

Вместо того чтобы поблагодарить его за заботу, Маргарет рассмеялась.

– Ба, какие манеры, – поднимаясь по лестнице, ехидно проговорила она. – И Мюзетте вечером поможете, когда она горячую воду вам на ванны потащит?

Ну что же, глупый Рауль, будешь знать, как проявлять чрезмерную заботу о прислуге.

– Вам нельзя оставаться в этой комнате, – решив игнорировать ее едкость, сказал он. – Займите ту, что напротив моей. По крайней мере, в той части замка куда теплее.

– Прекрасно, – немедленно согласилась Маргарет, даже не удосужившись ханжески покудахтать об удобствах и приличиях. Бедная Жозефина! Неудивительно, что она мечтала сбежать от столь несносной опекунши.

Рауль с большим облегчением поднялся по кособокой каменной лестнице, страстно желая оказаться как можно дальше от покойницы. Будто назло, его спутница снова застряла в проеме, не в силах совладать ни со своими формами, ни со своими юбками. Переминаясь с ноги на ногу, он едва удерживался, чтобы не подтолкнуть ее. Наконец, они вернулись в комнату, и Рауль опустил пропахшие подвалом фолианты на пол и без особого успеха подергал злополучным канделябром – стена осталась неподвижной.

– Да оставьте, – посоветовала Маргарет, растирая замерзшие руки, – все равно в замке почти никого нет.

– А вдруг оттуда вылезет что-то зловещее? – нахмурился он.

– Боюсь, я не обладаю такой бурной фантазией, чтобы представить себе подобное развитие событий. Сейчас все мысли мысли сосредоточены на мечтах о чашке горячего чая.

– О боже, да, – немедленно согласился Рауль и выскочил в коридор, придержав дверь для Маргарет, а потом плотно закрыв комнату. Хорошо бы подпереть дверь чем-нибудь тяжелым, но это он сделает на ночь, когда никто не увидит.

Они едва приблизились к широкой бальной лестнице, как до них донесся щебет сразу нескольких девушек, и, прислушавшись, Рауль остановился как вкопанный.

– Кажется, моя дорогая невеста приехала навестить меня.

– Не может быть, – сухо возразила Маргарет. – До такого бесстыдства даже эта бестолковая девчонка не додумалась бы.

Однако она довольно осторожно свесилась за перила, разглядывая, что происходит в холле. Потом что-то неразборчиво пробормотала себе под нос и сказала:

– Я, пожалуй, пока перенесу свои вещи в новую комнату.

– Конечно, – торопливо кивнул Рауль и поспешил к невесте и сестрам.