Читать книгу: «Тетушка против», страница 6

Налив кубок до краев (и потратив на это прорву времени), она с удовольствием делала глоток за глотком, пересчитывая бочки. Их оказалось тридцать семь – маленькое, но состояние. Однако не следовало обрушивать реки вина на небольшой Арлан, чтобы не сбивать цену на собственный товар. Такое вино следовало продавать не больше трех-пяти бочонков в год, в разных городах Руажа, да еще и желательно на великосветских аукционах.

Или же, что скорее всего было менее выгодно в перспективе, зато куда проще, – сговориться с герцогом Лафоном, единственным человеком в округе, готовым дать приличную цену.

Допив мускат, Маргарет двинулась дальше. В следующем помещении под потолком висели массивные крюки для крупной дичи, ничего более интересного там не нашлось. В другой небольшой кладовой хранились несколько керамических горшков, запечатанных воском. Один из них Маргарет прихватила с собой. В деревянных ларцах она обнаружила дорогущие какао-бобы, безнадежно испорченные временем. Они засохли и покрылись налетом какао-масла, превратившись в безмолвных свидетелей былого величия. Что за расточительство! Тяжело вздыхая, она насыпала себе целые карманы жестких горошин и отправилась назад, больше не разыскав ничего примечательного.

На кухне Мюзетта уже отправила в печь пресные булочки и теперь взбивала яйца для омлета. По-прежнему не утруждая себя разговорами со склочной брюзгой, Маргарет поставила горшок на стол и высыпала какао-бобы на чугунную сковородку, надеясь, что прокаливание лишит их прогорклого запаха.

– Что это за дрянь? – тут же спросила Мюзетта.

– Редкий сорт горького шоколада, – с усмешкой ответила Маргарет, срывая печать с горшочка. Внутри оказались ягоды дикой ежевики, залитые медом и пряностями, первейшее средство от меланхолии. Напевая себе под нос, она разложила их по расписным розеткам, а потом перемешала какао-бобы, уперла руки в боки и принялась ждать, пока они как следует обжарятся.

– Если отравить хозяев, – себе под нос процедила Мюзетта, – то лишишься головы. Хряп! И поверх плеч останется пустое место.

– Не переживай, я сама подам на стол. Если меня обезглавят, ты сможешь полюбоваться на это зрелище.

Жан, точивший топор в углу, негромко засмеялся.

– Все топят и топят, – пожаловался он, – а мне руби и руби.

– Ты утром не спеши чистить камин у графа, – велела Маргарет, – он там ночью сжег какую-то дрянь. Я сама этим займусь после завтрака.

– А ты почем знаешь, чем граф среди ночи занимался? – тут же вмешалась Мюзетта.

– Вот уж на твоем месте я не стала бы совать свой нос, куда не просят, – отрезала Маргарет, – если бы не хотела вовсе остаться без места. Если бы я была такой старой калошей, то вела бы себя тихо-тихо и радовалась тому, что у меня есть крыша над головой. А если бы у меня были такой длинный язык и короткий ум, что они никак не могли договориться меж собой, то я старалась бы скрыть этот факт.

– А? – разинув рот, уставилась на нее старуха.

– Пруденс говорит: уймись, глупая карга, – перевел Жан.

Мюзетта вняла этому совету, но в ее маленьких, потерянных среди глубоких морщин, глазках затаилась упрямая злоба.

Маргарет очистила бобы от шелухи и растолкла их в ручной мельнице, в медном котелке нагрела молоко с лавандой, розмарином и перцем, проварила в этой гуще крупные крошки какао, процедила, влила мед и остатки анисового ликера, который Жан принимал для лучшего сна. Она как раз разливала густой, как крем, напиток по чашкам, когда послышался голос Жанны:

– Мюзетта, подавай завтрак!

– В прежние времена колокольчики были, – сентиментально сказал Жан, – а нынче графья орут, как простолюдины, что за срам!

Мюзетта выразительно отошла в сторону, чтобы налить себе чая. Маргарет покачала головой и принялась ставить посуду с едой и напитками на поднос.

Семейство Флери уже находилось в гостиной в полном составе. При этом Рауль был во вчерашней одежде – очевидно, он не решился зайти к себе, чтобы переодеться. Хоть на это его ума хватило.

– Пруденс! – увидев Маргарет с подносом, встревожился он, а потом торопливо вскочил и бросился ей навстречу. – Я помогу вам.

У его сестер глаза буквально стали квадратными. Ну что ты с ним будешь делать!

ГЛАВА 10

Рауль любил карточные игры и общество красивых легкомысленных женщин, потому что и то, и другое действовало на него как пузырьки шампанского. Дарили щекотно-забавные ощущения в животе и воздушность в голове. За неиссякаемое стремление к развлечениям при королевском дворе его прозвали разгульным Флери, и Рауль гордился этим прозвищем.

В Арлане на привычный образ жизни уже не хватало денег, и с каждым годом ставки становились ниже, а женщины проще. Казалось, все веселье осталось позади, а впереди маячили только скучная семейная жизнь, повседневная экономия и неумолимо приближающаяся старость.

Однако в это утро, глядя прямо в сужающиеся от раздражения светло-карие глаза Пруденс Робинсон, Рауль подумал, что хорошее настроение можно почерпнуть где угодно.

Эта женщина гневалась часто, и никак не удавалось предугадать, что именно разозлит ее в следующее мгновение, а еще она издавала весьма выразительные фырканья, способные передать богатое разнообразие смыслов. Лишенная даже малейшего пиетета перед знатью, Пруденс отличалась крестьянским трезвомыслием, граничащим с цинизмом. Рауль сомневался, что она сможет оценить его искусство игры на гитаре или стихи, которые он сочинял в приступах редкого вдохновения, зато она в состоянии была найти оливки к мясу или достать из ниоткуда мешок яблок. Из людей подобного сорта получались безупречные экономки и выносливые солдаты, но природа не одаривала их ни богатой фантазией, ни способностью к созиданию.

Если подумать, за всю жизнь Рауль никогда не вглядывался в кого-то, похожего на Пруденс. Его окружали кокетки и повесы, скучнейшие аристократы и задорные трубадуры, и всех их объединяла удивительная легковесность. На прислугу же он и не думал обращать внимание.

И вот – Пруденс Робинсон рядом с утра и до вечера, изо дня в день. Компаньонка по поиску сокровищ, которых скорее всего не существовало на самом деле. И, положа руку на сердце, следовало признать: если ты собираешься лазить по темным склепам, а из подвала на свет выбирается мертвая служанка, то лучше пережить это все рука об руку с выносливым солдатом, нежели с одухотворенной и изнеженной красавицей.

Рауль прекрасно выспался несмотря на то, что диван в будуаре Жанны не стал с позапрошлой ночи удобнее. Глэдис Дюран больше не тревожила его покой, за что сегодня он был особо расположен к Пруденс. Если бы у него были лишние деньги, он бы выдал ей щедрое вознаграждение, но мог только помочь с подносом, уворачиваясь от сердитых взглядов.

К чести его сестер, они не проронили ни слова, пока он, как неумелая горничная, расставлял по столу тарелки с омлетом и булочками. Пруденс меж тем снова отправилась на кухню и вернулась оттуда с невероятной роскошью – горячим шоколадом и конфитюром. Давненько семейство Флери не получало настолько роскошного завтрака.

– Боже мой, – простонала Соланж, восхищенная. Совершенно забыв про опостылевшие яйца, она сразу потянулась к чашке, исходящей паром.

– Где вы раздобыли шоколад? – спросила Жанна, которая распоряжалась остатками денег их семьи и вряд ли выделяла средства на такие излишества.

– Практичная хозяйка всегда найдет, что поставить на стол, – спокойно ответила Пруденс.

– Это невероятно! – воскликнула Соланж, попробовав. – Как вы добились сочетания благородной горечи и сладкой пряности? А эти дымные нотки? Очень экзотично!

– Тайный рецепт монашеского ордена, который мой отец с риском для жизни раздобыл за морем, – с будто бы затаенной иронией, которую, наверное, уловил только Рауль, отозвалась Пруденс. Соланж приняла ее ответ за чистую монету и закатила глаза, демонстрируя полный восторг, а Жанна сделала глоток шоколада с настороженной недоверчивостью, будто ожидая подвоха. Однако выражение ее лица очень быстро сменилось на одобрительное.

Сестры приступили к завтраку, а Рауль так и стоял с пустым подносом, не решаясь сесть в присутствии Пруденс. Он чувствовал себя невероятным остолопом и, конечно, помнил об их договоренностях не раскрывать ее подлинной личности, но не мог ничего с собой поделать.

– Пруденс, – будто издалека услышал он собственный голос, – позавтракайте с нами, пожалуйста, – после чего его тело, безо всякой поддержки разума, вышло в коридор, а рот крикнул: – Мюзетта, еще один прибор!

Вернувшись обратно, он увидел три женских лица, обращенных к нему с совершенно разными выражениями. Соланж излучала проказливое любопытство, Жанна – привычную усталость от эксцентричности ее родни, Пруденс – насмешку. Она неспешно обошла стол, уселась подальше ото всех и дождалась, пока Мюзетта с грохотом обронила перед ней тарелку. Нет, что-то надо делать с прислугой, подумал Рауль, старуха с каждым днем становится все несноснее. Ах, если бы у него был хоть какой-то доход!

Едва за служанкой закрылась дверь, как Пруденс произнесла:

– В ваших подвалах покоится маленькое состояние.

– Что? – резко переспросила Жанна, а Соланж со звоном обронила ложечку.

– Состояние? – пискнула она.

– Маленькое, – веско повторила Пруденс. – А именно – тридцать семь бочонков отличного крепленого сладкого вина.

– И сколько, по-вашему, удастся за это выручить? – быстро спросила Жанна.

– По пятьсот золотых за бочонок, если продавать один-два в год, и я почти уверена, что можно продать все сразу герцогу по триста пятьдесят за бочонок.

– Это же почти тринадцать тысяч, – с невероятной скоростью сосчитала Соланж и вскочила на ноги, не в силах сохранять неподвижность. – Мы же сможем снять приличный особняк в Арлане, и обновить гардероб, и новый выезд… Мы можем вернуться в свет!

– На полгода? – хмыкнул Рауль, нисколько не впечатленный. Эта сумма была крохотной каплей в огромном море потребностей семьи Флери, и годовой доход Жозефины, составляющий шестьдесят тысяч золотых, казался ему куда заманчивее.

– А хоть бы и на полгода, – воодушевилась Соланж. – Нам ведь всего-то и надо, что продержаться до твоей женитьбы, а дальше и тревожиться не о чем.

Рауль, огорченный этой бестактностью, взглянул на Пруденс, но она невозмутимо намазывала конфитюр на булочку и не обращала на них никакого внимания.

– Прежде всего, – подала голос как обычно трезвомыслящая Жанна, – надо эту сделку с его сиятельством заключить. Пруденс, вы уверены, что вино достойное? Вы разбираетесь в этом вопросе?

– Как и любой человек, который управляет приличным домом, – пожала плечами она. – Я распоряжусь, чтобы вам подали мускат на пробу.

– Хорошо. И мы завтра же отправимся в Арлан, правда, Рауль?

– Нет, – ответил он, – я все еще привязан к этому замку.

– Ради бога, – возразила взволнованная Соланж, чье воображение уже унесло ее в жизнь, полную балов и красивых нарядов. – Что за глупость – торчать тут безвылазно! Эта гадкая тетушка даже не узнает о твоей отлучке.

– Речь идет всего лишь о моей чести, – вспыхнул Рауль.

– Жанна, да скажи ты ему!

– Наш брат прав, – рассудила старшая сестра. – Нельзя рисковать женитьбой на шахте, полной кристаллов, из-за жалких бочек с вином.

– Значит, мы поедем к герцогу с тобой вдвоем, Жанна, – немедленно нашла выход Соланж.

– Ничего подобного, – отрезала та. – Это же совершенно неприлично. Чтобы наносить визиты мужчинам, нужно быть вдовами!

– Так что же, следует закопать какого-нибудь бедолагу, лишь бы ты не навлекла на себя осуждение замшелых кумушек? Меня ждет роскошный зимний сезон, во время которого я обязательно сделаю блестящую партию. Так что припрячь-ка ты, моя дорогая, бесполезную фамильную гордость Флери и вели Жану закладывать экипаж!

– Рауль, да скажи ты ей!

Он не сразу понял, чего ждет от него Жанна, так как засмотрелся на неторопливо завтракующую Пруденс. В ее движениях не было суеты, она принимала пищу основательно и спокойно, как человек, который знает, что ему предстоит долгий день.

– Что?.. – рассеянно переспросил Рауль.

– Эта девчонка собралась вести дела с герцогом, как обычная торговка!

– Соланж имеет право устроить свою судьбу.

– Нам ни к чему выставлять себя на посмешище, ведь твоя женитьба поможет поправить положение.

Ее слепая готовность продать Рауля подороже казалась унизительной, и он сделал несколько глотков горького шоколада, чтобы не позволить обиде завладеть его сердцем.

Самоуважения, вот чего не хватало в подобном раскладе.

– Пруденс, вы ведь служили в доме виконтессы Леклер и что-то понимаете в хорошем тоне, – воззвала Жанна к новому союзнику.

– Нет ничего зазорного в желании заработать, – твердо ответила она. – Куда более жалко рассчитывать на состояние невесты, которое вам не принадлежит.

– Да как вы смеете!

– Вы сами спросили моего мнения, – хладнокровно указала Пруденс.

– Я поеду к герцогу, пусть даже и одна, – угрюмо и упрямо сказала Соланж.

– Изволь, – всем своим видом выражая неудовольствие, решила Жанна, – так тому и быть. Завтра мы с тобой совершим этот постыдный визит.

***

Вино и правда оказалось до того отличным, что Соланж пришлось отбирать у Рауля второй графин, а он только обрадовался возможности напиться.

Пруденс успела проветрить в его покоях, и он наконец-то получил возможность побриться и сменить одежду. Было решено, что они отправятся исследовать устройство склепа завтра, когда сестры уедут в Арлан. А пока она устроилась за рабочим столом, разложив перед собой дневники отца.

– Легенда о кладе передавалась из поколение в поколение, и вымысел перемешался с воспоминаниями, – проговорила она, хмурясь и что-то черкая в собственной записной книжке. – Однако ваш отец считает, что Кристоф Флери действительно часто говорил о спрятанных сокровищах, обычно будучи во хмелю. Его дети не особо прислушивались к этим разглагольствованиям, поскольку дела тогда у Флери шли хорошо и казалось, что сундуки с деньгами никогда не оскудеют.

– Неужели вы действительно разорвали бы нашу с Жозефиной помолвку, вздумай я отправиться к герцогу? – невпопад спросил Рауль, беспокойно кружащий по комнате.

– Само собой разумеется, – без тени сомнений подтвердила Пруденс.

Ее черствость ранила его колко и глубоко: как, после всех испытаний, которые они прошли рука об руку, эта женщина не дает ему ни малейшей поблажки?

– Но почему? – спросил он, остановившись прямо перед ней. – Разве вам не выгодно, чтобы я стал хоть чуть-чуть состоятельнее?

– Мне выгодно, чтобы вы держались от моей племянницы подальше, – без обиняков заявила Пруденс. – Чем больше я узнаю вашу семью, тем меньше вы все мне нравитесь. За завтраком вы обсуждали Пеппу так, будто она курица, призванная нести для вас яйца. Вы должны знать, ваша светлость: я сделаю все, чтобы вы и близко не подошли к моей глупой девочке.

Рауль слушал ее, немея от гнева. Ему и прежде доводилось слышать грубости в свой адрес, но обычно они завершались дуэлями. Что делать, если тебя и твою семью оскорбляет женщина, он понятия не имел.

– Мужчина, не способный собственным трудом прокормить семью, удручает, – безапелляционно завершила свою речь Пруденс и снова уткнулась в дневники.

Собственным трудом? Она предлагает ему работать?

– Я знаю, чего вы добиваетесь, – медленно произнес Рауль, вспоминая о навыках игры в покер и умении держать себя в руках. – Надеетесь, я почувствую себя настолько уязвленным, что разорву помолвку. Так вот, моя милая, этого не случится.

– А что же ваша гордость? – прищурилась она.

– Все еще при мне, – ответил он с неким вызовом. – В браках по расчету нет позора, это древняя и достойная традиция.

На ее лице отразилось многое, но в основном там были задумчивость и решительность.

– Лучше бы нам найти этот клад, – сказала Пруденс мрачно.

– К дьяволу, – он закрыл перед ней дневник. – Вы не отыщете в отцовских каракулях ничего, кроме бредней. Хотите прогуляться?

Ему нужно было проветрить голову, чтобы остыть после ее неприятных слов.

– Конечно, – энергично вскочила на ноги Пруденс, – пора посмотреть на Пестрые болота, не так ли?

Рауль, которого последние дни здорово закалили, даже не вздрогнул. И если у него подкосились колени, то кто заметит?

– Ну разумеется, – ответил он как можно спокойнее. – Куда же нам еще идти.

Она сходила к себе и вернулась в темном и крепком дорожном платье, будто собиралась в дальнее путешествие. В руках у Пруденс был добротный посох, а за плечом болтался холщовый мешок.

Рауль, который за время ее отсутствия успел только накинуть поверх рубашки шелковый жилет, изумленно застыл.

– Пруденс, душа моя, – спросил он обескуражено, – мы действительно собираемся на легкую прогулку в окрестностях замка или я что-то упустил из ваших, безусловно, грандиозных планов?

– Сапоги для верховой езды, ваша светлость, тут подойдут куда лучше, – уведомила она его сухо.

– Вы ведь даже не шутите, – недоверчиво осознал он и отправился в смежную комнату, где Жанна распорядилась разместить его одежду и обувь.

Рауль натянул сапоги, сменил парчовый жилет на суконный, натянул на кудри треуголку из фетра, подумал и оторвал от нее пышные перья, после чего счел, что готов ко всему.

– А мне посох не полагается? – иронично спросил он, когда они спускались по лестнице. Из гостиной доносилось меланхоличное музицирование Жанны, в кабинете Соланж и Жан громко обсуждали, как заставить их экипаж выглядеть приличнее.

– А зачем вам посох? Разве вы протянете мне его, если я застряну в трясине? – недоверчиво уточнила Маргарет.

Целый ворох чувств взметнулся в груди Рауля от ее слов. Был страх: она собирается застревать в трясине? Был гнев: неужели можно подумать, что он бросит живое существо на неминуемую погибель и даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь? И было умиление: Пруденс взяла с собой посох, чтобы подать его Раулю в случае нужды.

– Знаете что, – сказал он и забрал у нее тяжелую вещицу из полированного дерева, – однажды я вас действительно удивлю.

– Вот бы нет. Терпеть не могу сюрпризы и ошибаться в людях.

– Значит, вы намерене придерживаться того нелестного мнения, которое успели составить? Не больно-то благородно с вашей стороны, Пруденс, но допустим. Будет ли мне позволено спросить, каких избранников вы рассматриваете для себя?

– Простите? – не поняла она.

Он открыл перед ней дверь на задний двор, и они вышли под осеннее будто чуть рыжее солнце. По заросшему саду пролегла неуверенная тропинка – должно быть, именно отсюда Пруденс выходила накануне, когда нашла оливковую рощицу. Пробираясь через высокую траву, Рауль обрадовался, что оставил парчовые туфли с малахитовыми пряжками дома.

– Будь вы на моем месте – неужели отказались бы от влюбленного в вас молодого и красивого жениха, хорошо обеспеченного?

Пруденс вдруг оступилась, неуклюже попытавшись ухватиться за воздух. Рауль торопливо подхватил ее под локоть, и она взглянула не него – с недоумением.

Ха! Не ожидала, что он протянет ей руку помощи?

– Молодой, красивый, влюбленный, богатый жених, – проговорила она с расстановкой. – Появись он на моем пороге – пришлось бы отправлять за доктором, ведь это означало бы, что у меня начался горячечный бред.

– Да, – согласился он, – по-настоящему богатых семей в наших краях не больно-то много. Понимаю ваши сомнения, всегда кажется, что можно выловить рыбку пожирнее. Скольким вы уже отказали?

Пруденс вдруг расхохоталась, да так громко, что с ветки ближайшего дерева вспорхнули мелкие птицы. Это был искренний, не особо мелодичный или очаровательный хохот, отчего-то он вызвал у Рауля воспоминания о соленых морских брызгах и гуле прибоя.

– Ну, давайте посчитаем, – весело предложила она, по-прежнему опираясь локтем на его ладонь. – Сколько же было претендентов на мои руку и сердце? Что вы скажете, если я назову цифру «десять»?

– Что вы безжалостная. Впрочем, это для меня не новость.

Она бросила на него очень странный, внимательно-подозрительный взгляд, а потом расхихикалась, на этот раз тихо и ехидно, себе под нос.

– Да, ваша светлость, вы действительно куда добрее меня, – загадочно обронила она.

Они миновали заросший сад и через арку в толстой крепостной стене выбрались на лысую глиняную площадку.

– Вы вообще знаете, куда нам идти? – спросил Рауль, оглядывая бескрайние просторы перед ними.

– Само собой разумеется, – уверенно ответила Пруденс и первой зашагала вниз.

ГЛАВА 11

Маргарет спускалась с холма легко, наслаждаясь теплым денечком и живописным пейзажем. В отличие от заросшего сада, на рыжеватой глиняной почве, пронизанной сетью трещин, выживали только посеребренная осенью лаванда, стелющиеся побеги тимьяна и темно-бордовая кровохлебка. Внизу, за золотисто-желтой листвой плакучих ив и раскидистыми ветвями черной ольхи, пряталось Пестрое болото. Маргарет подробно расспросила Жана о том, где оно находится и как к нему пройти, и теперь шагала весьма целеустремленно.

Рауль шел совсем рядом, стройный, длинноногий, закинув посох на плечо, потому что тот лишь мешал свободно двигаться. Маргарет поверить не могла, что он не усомнился в существовании десяти женихов – вроде бы идиотом его светлость не был. В этом человеке сочетались типичные недостатки его класса и вполне покладистый характер, свойственный тем, кому не приходилось бороться за свое выживание. Родись Рауль Флери в бедности, из него мог бы выйти толк, а так он представлял собой всего лишь печальный символ уходящей эпохи.

– Каким должен быть этот мужчина? – вдруг спросил он. – Тот, которому бы вы сказали «да»?

Маргарет никогда не считала разумным тратить свое время на подобного рода бессмысленные рассуждения. В молодости она была слишком угрюмой, слишком уставшей и слишком тревожной, чтобы влюбляться. К тому же она видела, до чего может довести женщину глупая страсть и неудачное замужество, ведь ее мать была так несчастна. Отец питал смутные надежды, что сможет пристроить свою нелюдимую дочь в надежные руки кожевника из соседней деревни, но почтенный вдовец выбрал себе веселую булочницу. А другим кандидатам в мужья неоткуда было взяться.

Будь в Маргарет хоть капля кокетства или умей она задорно улыбаться, насколько труднее могла сложиться ее жизнь! К счастью, она пошла по пути спокойного достоинства и всегда находила мудрым этот выбор.

Однако сейчас, когда солнце светило так тепло, а ветер разносил из сада ароматы полыни и дикой мяты, когда Маргарет уже высказала Раулю все, что ее так разозлило за завтраком, она, пожалуй, не прочь была поболтать, пусть даже и о глупостях.

– Мужчина, которому я бы сказала «да»? – повторила она, пытаясь вообразить, как ее здравомыслие истончается под воздействием каких-то могущественных чар. – Он должен прочно стоять на ногах, никакого витания в облаках, нет уж, увольте. Сильный и выносливый, способный работать на земле – ведь я мечтаю о собственном винограднике. И желательно молчун, пустые разговоры утомляют меня.

– Ого, – восхитился Рауль. – Кажется, не так-то просто вам угодить.

Она удовлетворенно хмыкнула. Несуществующий герой ее несуществующих грез – коренастый, широкоплечий труженик с корзиной зрелого винограда в мозолистых руках – медленно таял под неумолимым натиском реальности.

Остаток пути они провели в уютной тишине, позволяя переливчатым «рю-рю-рю» зябликов заполнить эту тишину. Когда холм остался позади, и они ступили под густую сень деревьев, то увидели, что негустой лесок иссечен хорошо протоптанными тропинками, покрытыми пятнами лишайника. Видимо, крестьяне из ближайшей деревни частенько бродили здесь.

Чем дальше Маргарет и Рауль углублялись в чащу, тем более сырым и сладковато-гнилостным становился воздух, а под ногами начало чавкать. Лужицы болотной воды переливались ядовито-изумрудными и ржаво-багряными разводами, а стволы ив скручивались в покрытые язвами коряги. Казалось, они вот-вот схватят людей за лодыжки и утащат за собой под землю. Уж на что Маргарет гордилась своими крепкими нервами, а все равно ощутила неприятный холодок под ложечкой. Рауль держался рядом, беспокойно крутил головой во все стороны, крепко сжимал в руках посох, будто тот мог стать оружием.

Из особо крупной лужи внезапно вырвался большой пузырь воздуха, и на мгновение в нем отразилось искаженное лицо – то ли призрак, а то ли игра света. Стремительное движение справа от Маргарет – и Рауль ударил по этому пузырю посохом.

– Мы уверены, что хотим идти дальше? – негромко осведомился он.

Она дернула плечом.

– А почему нет? Местные жители то и дело бегают сюда за кристаллами, а ваш отец копал тут ямы в поисках клада.

– Может, он поэтому спятил? – предположил Рауль, безропотно двигаясь вперед. – Чувствуете эти пары? Видите этот туман? Вдруг они сводят людей с ума?

– Может, и так. Но мы не станем задерживаться тут надолго, только…

– Эй вы там! – послышался сердитый крик из-за кустов. – Убирайтесь отсюда! Сегодня болота закрыты для челяди!

– Для челяди? – повторил его светлость граф Флери и немедленно ринулся на голос. – Эй ты там! – закричал он в ответ властно и не менее сердито. – Вообще-то ты находишься на моей земле!

Рауль резко отодвинул ветви куста в сторону, и перед их взглядами предстал мальчишка лет двадцати пяти в камзоле из потертого бархата, укороченном для удобства, со множеством карманов для склянок и травок. Поверх камзола на нем был кожаный передник с медными застежками и многочисленными символами.

– Вот те на, – удивилась Маргарет. – Алхимик! А говорили, что вы уже исследовали здешние кристаллы и сочли их бесполезными.

– Совершенно бесполезными, – охотно согласился мальчишка, перепрыгнул с кочки на кочку и остановился перед Раулем, отвесив короткий, но вежливый поклон. – Молодой граф Флери, я полагаю?

– Правильно полагаете, – вздернул нос Рауль.

– А я Бартелеми Леру, – представился их негаданный собеседник, – студент Общества соляных философов. У меня тут выпускной экзамен.

– А это госпожа Пруденс Робинсон, моя особая гостья…

Маргарет прокашлялась, крайне недовольная двусмысленностью такой характеристики, однако предпочла не углубляться в детали.

– И в чем же состоит ваш экзамен? – чопорно спросила она и постаралась найти место посуше, поскольку ее башмаки начали утопать в вязкой земле.

– Мне предстоит изучить содержимое этого болота и определить состав алхимического раствора, которым укрепили замок, – с гордостью от сложности стоящей перед ним задачи заявил Бартелеми. – Признаюсь честно, я надеюсь напроситься к его светлости на постой, потому что целых триста лет это болото жило своей жизнью и на мои исследования понадобятся пара недель, может, месяц.

– Погодите, – перебил его Рауль. – Какие еще алхимические растворы?

Студент посмотрел на него изумленно.

– Те самые, которые гильдия алхимиков разработала по заказу Кристофа Флери. Между прочим, он заплатил за это немыслимые деньги, гильдия построила на них две новые школы.

– Ничего не понимаю, – признался Рауль.

Бартелеми всплеснул руками, поражаясь такой неосведомленностью, и предложил:

– Посмотрите на свой замок, ваша светлость.

Маргарет вместе с остальными обернулась и задрала голову к небу, разглядывая несуразную громадину с квадратной башней и зубчатыми стенами.

– И на чем этот, с позволения сказать, памятник истории стоит? – подсказал алхимик.

– На холме, – с недоумением ответил Рауль.

– На глине, – пояснил Бартелеми важно. – На глине, ваша светлость! Кто строит замки на столь ненадежной основе? Разумеется, нужно было создать стабильный слой, проложить каменные каналы для отвода воды, чтобы предотвратить размокание глины. Вот как образовалось это болото – алхимические растворы стекали вниз, а дальше соединялись с органикой… кристаллы… кварц… я думаю, ртуть, без нее никогда не обходится…

Тут он полностью потерялся в своих мыслях, забыл о том, что разговаривал с графом, и побрел к болоту, доставая из карманов склянки для забора воды.

– Что нам с ним делать? – тихонько спросил Рауль.

– Холить и лелеять, – без колебаний ответила Маргарет. – Бартелеми, граф Флери рад будет предложить вам лабораторию своего предка, если вас не смутит, что она находится где-то в глубинах склепа.

– Само собой, – откликнулся он. – В старину лаборатории всегда строили в склепах: меньше шансов, что туда забредет кто-то любопытный. Опять же, если произойдет большой бум, то на воздух взлетят кости, а не домочадцы.

Бартелеми наполнил несколько склянок, рассовал их по карманам, огляделся вокруг и сказал, указывая на посох:

– Позвольте-ка?

Рауль оторопело передал ему требуемое, и алхимик извлек из воды окрашенную в кроваво-красный цвет кувшинку, которая извивалась на деревянном стволе и плотоядно клацала лепестками.

– Так-так-так, – весело протянул он, разглядывая цветок, – окисленная медь. Как интересно!

– И вас не смущает, что оно пытается сожрать посох? – уточнила Маргарет, отступая назад.

– Меня это невероятно воодушевляет, – признался Бартелеми. – Возможно, здешние кристаллы нас еще удивят. Не соизволите ли поискать их, пока я тут немного занят?

Краем глаза приглядывая за тем, как он сражается с цветком, запихивая его в плотный мешок, Маргарет сделала было шаг к болоту, но Рауль осторожно коснулся ее плеча.

– Пруденс, я конечно не выносливый молчун, способный работать на земле, но все же хоть что-то могу для вас сделать. Ступайте-ка вон на ту зеленую полянку и подождите, пока мы со студентом закончим тут свои дела.

С этими словами он галантно полез в болото.

Этот изнеженный красавчик был явно не приспособлен ни для какого полезного дела, однако Маргарет никогда не спорила с теми, кто предлагал ей помощь. Поэтому она коротко кивнула и отправилась к лужайке, жалея, что не взяла с собой хлеба и сыра. Аппетит на свежем воздухе всерьез разыгрался.

Ступая по плотному ковру из ползучего клевера, Маргарет отстраненно удивилась, почему по-осеннему чахлые редкие цветы распыляются под ее подошвами, однако тут ее отвлекли.

– А скажите мне, друг мой, – заговорил Рауль, – означают ли алхимические растворы, укрепившие стены, что мне нипочем не разрушить замок?

– Разрушить замок? – оживился Бартелеми. – Безусловно, это будет очень трудно сделать! Я смог бы создать для вас черный огонь на основе селитры, серы и угля. Это был бы такой бум, который увидели бы из столицы! И обойдется вам всего в несколько тысяч золотых…

– Мужчины, – негромко произнес женский голос. – Все бы им только разрушать!

Подпрыгнув и распылив еще несколько цветков клевера, Маргарет повернулась и увидела даму, стоявшую прямо рядом с ней. Волосы незнакомки были полностью покрыты старомодным чепцом с завязками под подбородком. Такие носили лет двести, а то и триста назад. Простое льняное платье с высокой талией безо всякого намека на корсет и фижмы тоже вызывало вопросы, но больше всего поражала невероятная красота чуть смуглого лица с прямым носом и изящной линией скул. Угольно-черные, искрящиеся лукавством глаза выглядели точно так же, как глаза Рауля, повторяя их и разрезом, и цветом, и выражением.