Читать книгу: «Как стать героем планеты», страница 9

Вот я и бежала. Из последних сил бежала. Не останавливалась. Ландшафт бывшей реки был совершенно противоположным ровной пустынной местности. Что бы преодолеть как можно большее расстояние, я использовала как рычаг или трамплин для прыжка валуны и камни. Мне уже было все равно, что буквально надо мной вились дроны. А где-то там, пока еще далеко, за спиной слышался гул энергомобилей. Обычно один несчастный километр я могла пробежать за полторы минуты. Но я бежала уже сутки. Потому этот километр дался мне очень нелегко. Когда подбегала к противоположному берегу, мои преследователи уже вышли к территории реки. Я сжала зубы и прошипела:

– Ну уж нет! Я быстрее вас! – еще рывок и взобралась вверх на берег. Прямо передо мной высились мусорные горы, а между ними были утрамбованы дороги. По одной из них я и рванула вперед. За спиной со знакомым звуком свиста и шипением врезался в землю первый заряд плазменного луча. За ним второй. Ни что так не придает ускорения ногам, как боязнь быть расстрелянной. Да и обидно было бы погибнуть на границе заветной территории. Из-под подошвы моих бутс фонтаном полетел мусор и камни, когда я рванула вперед по дороге. Еще несколько секунд бега – и я скрылась от стрелявших за горой.

Десять секунд бега с дронами над головой и я оказалась на линии территории региона планетарной столицы Партория. За спиной уже слышалось мерное урчание движков военных энергомобилей. Передо мной высилась башня с МП. Выстрелы в мою сторону прекратились. Я же пробежала еще немного, снимая на ходу рюкзак и доставая из него контейнер. Отбросила в сторону ненужный рюкзак и резко развернулась в сторону преследовавших меня военных ЛИП. Встала на колени и подняла руки.

Я привезла «ВП-Лот». Контрабанда для экологии! Бесплатно! Подарок от Алика Грэмоса! – прокричала я.

Надо мной висели дроны. Вокруг меня затормозили мобили, и из них стали выпрыгивать военные, беря меня в плотное кольцо.

«ВП-Лот»? – раздался надо мной насмешливый голос, – Тот самый «ВП-Лот» за который Грэмос хотел нас разорить?

Я оглянулась на голос – говоривший был человеком. На форме его красовались нашивки майора.

Сын оказался благороднее отца. Прямо Робин Гуд, – пояснила я. Вокруг чуть больше двадцати ЛИП и этот человек, от которого зависело, в каком состоянии я окажусь в тюрьме. Но все же во мне теплилась надежда, что из-за «ВП-Лот» меня будут бить не очень больно.

Не тут то и было. Майор отобрал у меня футляр с капсулой, сунул себе в карман и тихо произнес:

– Благодаря тебе я дома не был трое суток. За это по голове не гладят, а бьют.

Он кивнул своим подчиненным, и из оцепления вышло пять ЛИП. Я только успела завалиться на бок и принять позу эмбриона, прикрывая руками голову, а коленями – живот. На мое уставшее, запыленное тело посыпались удары со всех сторон. Били со знанием дела: по почкам, ребрам, пытались попасть и по голове. Да и бутсы у них были как у меня – с шипами на носках. В глазах скоро стало темнеть. «Гайбики беззубые! И никакой выгоды!» – подумала я и прежде чем отключиться, услышала насмешливый голос майора.

Лика Лот Богатова! Вы арестованы за антигосударственную деятельность! В машину…

***

Обычно сны мне не снятся. Нет, мне никогда не снятся сны! А тут приснился. Один и тот же за последние несколько месяцев. Я видела силуэт человека, плывущего из мрака прямо на меня. Я не могла разобрать его черты лица. Он был как тень, только светлая.

– Привет, Лика! – произнесла светлая тень, и я проснулась в темной, тесной камере. Я была одна. И меня не просто поместили в одиночку, но подвесили к потолку за руки. Я висела тушкой, вся покрытая грязью и засохшей кровью. С ЛИП не церемонятся, когда они нарушают местные законы. Я много слышала о наших тюрьмах. Нам, ЛИП, даже в школе показывали документальный фильм о том, что будет с ЛИП, нарушившего закон Лота. Попав в тюрьму, ЛИП лишается всех прав. И его могут допрашивать по совершенному им преступлению бесконечно долго, пока он не сознается. Эти допросы проводятся без присутствия законников. И это не простые допросы, а допросы с пристрастием. Ну, судя по камере и по тому, что была подвешена к потолку, я находилась не в городской тюрьме, а у гайбика на куличках. А точнее у военных пограничников – тех, кто меня поймал.

«Любопытно, а ВП-Лот они передали по назначению?» – посетила мою чугунную, избитую голову интересная мысль. Но ответом на нее был приход двух ЛИП. Два крупных парня, с мордами, не обремененными интеллектом и эмоциями. Кулаки с кувалду. Каждые.

– Смотри-ка, очнулась.

– Значит, будет веселее.

– Спорим, ее хватит на час.

– Неа. На полчаса.

И так, день первый…

Хотя мое тело заточено и для большего испытания. Но, по ощущениям и боли, которая накрывала мое сознание темной пеленой, мое тело готово было сдаться в любой момент избиения. Однако, я знала, что стоит мне сдаться и я – покойник. Пока я молчу, ЛИП интересно меня дубасить. А я хотела знать, чем все это закончится. И как долго я сама могу продержаться. В какой-то момент включился уже чисто спортивный интерес: они меня, или я их. Потому я и молчала. Семь дней (приходящие ЛИП не ленились и сообщали, какой нынче день), три раза в сутки я превращалась в боксерскую грушу. Иногда только сама себе удивлялась: за что терпеть такие мучения? Прибыли – ноль. Одни убытки. Что там с моим челноком? Не угробила ли его Контрабанда?

И что сделали с ВП-Лот? Этот вопрос меня немного беспокоил. Совсем немного. И ответ на этот вопрос я получила где-то на пятый день, судя по числу побоев. ЛИП только начали разминаться на мне, когда в камеру вошел уже знакомый мне майор. Он понаблюдал немного за своими подчиненными и, уже хотел было уйти, но я, наконец, собрала все силы и, выплевывая изо рта кровь, прохрипела:

– Эй, майор! А что с ВП-Лот?

Майор ухмыльнулся, подошел ко мне поближе и ответил:

– Ты думаешь, что сможешь получить прощение за свое преступление, подсунув нам под нос скляночку с водичкой? Да никто не поверит, что ВП-Лот, так тщательно охраняемый Грэмосом, попал к тебе в руки. Это смешно. Липовая преступница привозит липовый ВП-Лот. Я вскрыл этот контейнер, и вылил водичку на свою клумбу перед штабом. Хоть какая-то польза.

Такого разочарования я еще никогда не испытывала. Даже при битве у Веритэ на планете Дора, когда против нашего боевого отряда использовали химическое оружие, и тогда погибла половина ЛИП-наемников, а я только чудом осталась жива с другой половиной отряда, и тогда я не испытывала большего разочарования. А вися в душной, грязной камере, вся в крови, избитая, переломанная, я на несколько мгновений вдруг почувствовала ужасную боль. И это кричало не мое израненное тело, а нечто иное, о чем я и не подозревала раньше.

Я пожертвовала прибыльным бизнесом, челноком, своей жизнью зазря? Захотелось взвыть, закричать. И… залиться слезами? Но эта сильнейшая эмоция исчезла так же быстро, как и появилась. Была, и нет ее. А на ее место пришел хорошо знакомый гнев, а за ним – жгучее желание свернуть шею тупице-майору, погубившему единственный во Вселенной био-экорегулятор, разработанный для Лот. И не только это. Эта сволочь погубила мои надежды и мое прекрасное будущее, которое я рисовала в своем воображении чуть ли не каждый день! И теперь я хотела выжить любой ценой ради мести. Кровавой, жестокой, показательной мести, которую я свершу над этим идиотом.

И этот будущий покойник стоял подле меня, еще не подозревая о своей плачевной судьбе, и отдавал приказы своим подчиненным ЛИП.

– Эта преступница – крепкий орешек. Не жалейте ее.

– Так точно!

– Но и не переусердствуйте. Я хочу, что бы она промучилась дней десять. А там и приказ о ее ликвидации придет.

– Так точно!

Вот так начался пятый день. А за ним последовали шестой и седьмой дни. Майора я больше не видела. А вот начало восьмого дня меня подивило – никто не пришел с утренней порцией избиений. Даже энерго-напиток, которым меня поили все эти дни, что бы не отдала концы раньше времени, не принесли. Я за эти дни потеряла всякую чувствительность рук. Да и уже распрощалась с ними – столько провисеть, шутка ли!

А еще я страшно воняла. Ведь за всю неделю меня не сняли с веревок и даже из шланга не помыли. Все тело болело, зудело. Сознание периодически покидало меня. И я совершенно потерялась во времени. Когда приходили ЛИП для экзекуции, я, хотя бы, по ним определяла утро, день и вечер. Теперь, оставшись одна и время от времени теряя сознание, я уже не могла понять, какое время суток сейчас. А может вообще девятый день пошел? Одно я точно знала – если меня перестали бить, значит пришел приказ о ликвидации. Когда я поняла, что скоро закончится мой жизненный путь, стало вдруг обидно от того, что все так глупо закончилось. Где-то в груди защемило от появившегося чувства. Даже боль отступила на некоторое время, пока я упивалась новыми эмоциями. Но это было не долго. Голод, ноющее тело, усталость взяли свое, и я вновь потеряла сознание. И на этот раз, похоже, надолго. Очнулась от толчков, которые спровоцировали сильнейшую боль, начавшуюся в голове и протекшую по туловищу. Я открыла глаза и поняла, что меня снимают с крюка, на который была все время подвешена. Но руки уже давно ничего не чувствовали. Зато все остальные части тела ой как хорошо все чувствовали! Да так, что я вновь потеряла сознание, стоило им уложить меня на носилки. Какая забота перед ликвидацией!

***

Как это называют особо впечатлительные люди? Рай?

Гайбики беззубые! Кажется, я попала в этот самый рай.

Когда я открыла глаза, то буквально ослепла от яркого белого цвета, который окружал меня. Этот цвет был везде: на потолке, на стенах, на полу. Моя кровать была белого цвета. И постельное белье тоже! Я приподняла одеяло и посмотрела на то, во что была одета. И эта рубашка так же была белой. Точно, я в раю.

Я пребывала в состоянии легкого недоразумения секунд двадцать. Райское блаженство прервал приход человека в белом халате. Если бы я была человеком, или меня били по голове, я бы приняла его за ангела. Но голова моя была цела и я не была человеком, потому сразу поняла, что передо мной врач. И в один момент эйфория слетела с меня. Врач был долговязым, рыжим, как огонь, и молодым мужчиной. Слишком молодым, что бы лечить опасных ЛИП. Может быть, его решили пустить в расход? Более ценный персонал больницы было жалко отправлять ко мне. Вот и решили отправить молодого, только-только после учебы, паренька. Но держался он вполне уверенно и ничем не показал, что боится. Наоборот: как вошел сразу изобразил (а может и не изображал) что что-то читает на планшете. Наконец оторвался от созерцания моих данных и произнес серьезным голосом.

– Рад, что ты очнулась.

– Если бы вы знали, как я рада этому, – тем же тоном ответила я.

– Если я подойду ближе, ты не нападешь на меня? – поинтересовался этот гений логики. Пришлось его ткнуть носом в его же глупость.

– Ну, если бы вы боялись этого, то приковали бы меня к кровати. Или упаковали бы в смирительную рубашку. Разве нет?

Врач усмехнулся.

– Что ж, ты права, – спокойно согласился врач и подошел ко мне. Достал из нагрудного кармана маленький в виде ручки медицинский био-сканер. Направил на меня и нажал кнопку. Несколько лазеров веером разошлись по моему телу и вновь сошлись на уровне левого локтевого сгиба. Био-сканер запищал, сообщая, что диагностика завершена. Врач положил аппарат на планшет и стал внимательно изучать данные, которые поступали на экран.

– Что ж, ты в полном порядке. Хоть сейчас в бой, – сообщил он, наконец, закрывая мою страницу на экране.

– И долго я тут прохлаждаюсь? – поинтересовалась я.

– Неделю, – последовал ответ.

– Целую неделю? – уточнила я, – Зачем?

– Что: «зачем»? – не понял врач.

– Зачем лечить? Меня хотят отправить на показательный суд, а потом на показательный расстрел? Ведь труп, которым я была, вряд ли можно осудить и расстрелять!

И тут наступит звездный момент для врача – он ткнул меня носом в мою же глупость:

– Если бы тебя хотели судить и расстрелять, то ты бы лежала в наручниках в тюремном госпитале, а не в городской больнице для людей.

Меня как ветром сдуло с койки.

– Для людей?! – я еще ни разу так не удивлялась, как в тот момент, – Я же – ЛИП!

– Да, знаем, – спокойно ответил врач и протянул мне планшет. Я только краем глаза глянула и остолбенела: в первый же день мое избитое тело поместили в капсулу-регенератор на пять часов. Потом я лежала под капельницей. В меня влили столько изотонического раствора и витаминов, что можно было поднять на ноги отряд в десять уставших ЛИП. А еще в меня временно вживили персональный медицинский монитор. Я задрала левый рукав и у предплечья рядом с локтевым сгибом обнаружила небольшой экран, на котором бегали и мигали цифры и показатели моего состояния.

– Не волнуйтесь. Просто лечитесь и отдыхайте, – посоветовал доктор и вышел из палаты. Я осталась одна. Впервые я чувствовала себя растерянной. Очень неприятное это было чувство. И от него захотелось быстрее избавиться. Только получение нужной информации могло мне помочь. Поправила на себе больничную рубашку, которая была чуть-чуть длиннее моей футболки. Пригладила волосы и подошла к окну. Судя по высоте – этаж двадцатый. Надо мной все как обычно – серое небо с редкими облаками. А вот внизу все как-то немного изменилось. Я, сперва, не поняла в чем дело. Народ внизу был какой-то странный. Везде, куда только можно было кинуть взгляд, народ скапливался кучками и странно реагировал: плакали, веселились и в ступоре стояли. А потом до меня дошло – земля была покрыта не привычными для Лота колючками, а редкой, но зеленой травкой. С высоты моего этажа трава выглядела как маленькие островки посреди пустыни. И вот вокруг этих красивых зеленых пятнышек лотцы и собирались. Я прижалась лбом к стеклу и во все глаза рассматривала это чудо. Значит, все было не зря! Значит, я выполнила обещание – контрабанда всех времен и народов доставлена!

Не знаю, кто отдал такое распоряжение, но за мной в больнице ухаживали как за знаменитостью: отдельная палата, еда как в дорогих ресторанах (о которых только читала в инфосети), постоянная забота персонала. И очень уважительное отношение. Я, с непривычки, даже смущалась вначале. Но потом вспомнила про мега-звезду киноискусства – Джей Камиль Драм, про ее великолепную игру и шикарную улыбку. Взяла себя в руки и на все, что происходило со мной в больнице, я реагировала со звездной улыбкой на лице. Кажется, и во время сна эта улыбка не покидала мое лицо. Даже, когда до меня дорвались журналисты, я продолжала улыбаться и изображать изо всех сил, что я привычна к подобной жизни. А от журналистов я узнала, что все жители Лота прозвали меня героем планеты. Ну, а так как улыбка уже накрепко приклеилась к моему лицу, я с ней приняла пресс-секретаря президента Василевса Э.Стражина. С каменным выражением лица и с приклеенной улыбкой выслушала признательность президента, которую мне зачитали. В свою очередь рассыпалась в благодарности. Признала, что все делала ради Лота. И Алика Грэмоса не забыла упомянуть. Пресс-секретарь торжественно вручил письмо президента и продолжил сидеть. По идее он уже все сделал. Так что его удерживало в моей палате? Я смотрела на него. Он – на меня. Улыбка со скрипом сползла с моего лица. Я тихим, вкрадчивым голосом поинтересовалась:

– Что-то еще?

Представитель президента усмехнулся.

– Я все думал: какая ты на самом деле?

– Как и все ЛИП-воины, – пожала я плечами.

– Я так и думал. Но ведешь ты себя не как стандартный ЛИП.

Я внимательно посмотрела на пресс-секретаря. По всем признакам – человек. Опасности для меня не представляет. Только уж очень смышленый. И не боится ЛИП.

– Вы на Лоте засиделись. Привыкли к послушным ЛИП.

Пресс-секретарь улыбнулся одними губами. В задумчивости склонил голову на бок и произнес:

– Получается, что без контроля ЛИП становится каким-то другим.

Пришлось вылезти из-под одеяла, (а я имела наглость принимать представителя президента лежа на больничной койке), сесть напротив него и объяснить:

– Мы, ЛИП-воины, были бунтарями, ими и остались. Это свойство вложено в нас. А иначе в трудные минуты нас ничто не будет двигать вперед, к цели. Вы ведь знаете это.

Пресс-секретарь на этот раз даже не изображал, что улыбается.

– А я о другом говорю. Совершенно о другом, – ответил он, встал с кресла, на котором сидел, пока зачитывал письмо от президента и официальным тоном добавил: – Завтра тебя выпишут из больницы. Я привезу одежду и сопровожу в президентскую резиденцию. Там завтра же пройдет официальная часть твоего чествования. Однако, пока вокруг не толпятся журналисты, господин президент просил меня передать тебе, что очень благодарен за твой вклад в спасение планеты от окончательной экологической катастрофы. Потому с тебя снимут все обвинения, уничтожат досье по факту твоего участия в попытке сместить президента. Так же хочу сообщить неприятную новость: твой челнок был уничтожен интергалактическим кораблем «Победитель-06». По нашим данным это корабль президента Грэмоса.

– Пацан!!! – это первое, что вырвалось из моих уст. И потом я уже подумала о своем любимом челноке.

– Твоего пассажира, конечно, переправили на «Победитель-06». Не беспокойся. Только потом они уничтожили твой челнок.

Я закрыла глаза. Что я почувствовала? Горечь утраты, точно половина моей боевой команды полегла на поле боя без веской на то причины.

– Я вижу – ты расстроена. Не стоит. Челнок был старый, ненадежный. Для дальних перелетов совсем не подходил, – постарался успокоить меня человек. Только вряд ли, отзываясь о моем любимом челноке так неуважительно, можно меня успокоить. Был бы на моем месте другой ЛИП, этот человек уже собирал бы по полу свои зубы. Я же постаралась сдержать гнев, бушующий внутри меня. Мне нельзя было сориться с кем-либо на Лоте. Это было бы глупо с моей стороны. Очень глупо и недальновидно. И не выгодно. Но и промолчать не могла.

– Это был МОЙ челнок, – сквозь зубы прошипела я.

– Да, президент это знает. Теперь знает. И жалеет, что не знал на тот момент, когда уничтожали твой челнок, что он принадлежит не преступнице, а героине. Потому, что бы как то показать свою признательность, президент Василевс Э.Стражин принял решение подарить вам новый челнок.

Если пресс-секретарь думал, что я тут же рухну на колени и буду благодарить, заливаясь слезами умиления, то он ошибся. Я сидела и смотрела на него. Получилась долгая пауза, в течении которой я раздумывала, что бы такое сказать, что бы не обидеть и не испортить отношения. Эти людишки думают, что у ЛИП не может быть никаких привязанностей. У меня были привязанности: челнок, деньги и контрабанда, (та, что с маленькой буквы). Проглотив все обидные слова, готовые вырваться наружу, я так же сквозь зубы произнесла:

– Спасибо…

***

На следующий день меня выписали. Привезенную одежду я не захотела надевать. Что это за одежда такая? Платье! Чушь какая-то! Странного кремового цвета, с кружевами по низу. И все это безобразие закрывало тело только до колен. Я, конечно, не из стеснительных, но одежда должна быть удобной, а не… такой. Конечно это не вечерние открытые платья Джей Камиль Драм, какие я видела на фото и видео в инфосети. Платье было намного скромнее и более деловым. Но это было ПЛАТЬЕ!

– Я это не надену! – так и сказала пресс-секретарю.

– Наденешь, – с улыбкой заверил меня он.

Пришлось надеть. Тьфу, ты! Противно было смотреть на себя в зеркало. Не воин, а чучело огородное. Платье плохо сидело на мне. Слишком много мышц и слишком крепкие ноги портили всю картину. Пресс-секретарь посмотрел на меня, потом на туфли, которые держал в руках и решил:

– Снимай. Ты это не наденешь.

Тут же захотелось немного поиздеваться над этим самоуверенным политиком и начать ныть: «Да вы что! Я только сейчас себя женщиной почувствовала. И смотрите, как сидит отлично! Точно по мне сшито». Но сдержалась. Тут же при нем стала расстегивать молнию на спине и снимать платье с плеч. Пресс-секретаря как ветром сдуло. Но сдуло его по делу – буквально через десять минут в палату принесли брючный костюм и красивые ботинки. Все было черно-белого цвета. И это напомнило мне некоторых клиентов из фирм с архаичными традициями. Пришлось уподобиться им.

На черных, правительственных энергомобилях мы прибыли в резиденцию президента Василевса Э.Стражина. Надо заметить, что это место в Партории, да и во всем Лоте, считалось важным и историческим. Именно на месте, где сейчас стояло красивое зеркальное здание в десять этажей, совершил посадку первый колониальный корабль с исторической планеты. Земляне ступили на эту планету и стали заселять ее именно с этого места. В честь этого события и было решено поставить президентскую резиденцию именно на этом месте и придать зданию условную форму первого колониального корабля. Резиденция пиком смотрела в небо, а лучи звезды Аят отражались на ее зеркальных стенах. Это было красивое и грандиозное здание-монумент, служившее политической опорой для всего Лота.

Внутри ни разу не была. И, войдя в огромный холл, была поражена спокойным цветам и спартанской обстановки. По просмотренным мной фильмам, резиденции президентов и других политических боссов больше напоминали дворцы с чрезмерной показушностью богатства и превосходства хозяина над гостями. А тут такое: вроде бы все есть, но ничего лишнего. Ни золота, ни огромных зеркал (хватает внешней стороны здания), ни мягких диванов с шелковой или кожаной обивкой. Только стекло, хромированный металл, пластик и техника. Техники было много: и теле-экраны, и парящие над полом планшеты, и дроны-обслуга. В этом плане президентская резиденция выделилась.

Один из дронов, в белом костюме поверх своего пластикового тела, подкатил к нам и пригласил следовать за ним. Пресс-секретарь улыбнулся мне и попросил идти за дроном, а сам скрылся в другом направлении. Но на его место тут же пришла женщина. По-дружески подхватила меня под руку и приказала дрону:

– Чего стоишь. Веди!

Дрон покатил. Мы пошли вслед за ним по длинным коридорам. По пути нам встречались группки правительственных чиновников. Охрана в лице ЛИП стояла почти у каждой двери и на каждом углу. На меня смотрели с интересом и без ненависти. Значит, и впрямь простили все мои преступления. Точнее одно преступление. Ведь о контрабанде никто не знал кроме меня и Серда.

– Я – руководитель группы создания в НИЦ. Меня зовут Виолетта М. Стреглова.

Я посмотрела на эту женщину уже более внимательно. Лет пятьдесят, ухоженный вид, невысокая, плотного телосложения. Коротко стриженные кудряшки волос каштанового цвета подпрыгивали при каждом ее шаге. Умные, улыбающиеся глаза с интересом разглядывали меня.

– Так вы мой создатель? – спросила я.

– Можно и так сказать. Ты была создана двадцать шесть лет назад. Я тогда только начала работать в этом отделе. Но я приложила руку к созданию тебя и твоих братьев и сестер. – улыбнулась она в ответ, – Ты ведь три тысячи пятого года создания. Так?

– Да, так, – подтвердила я, слегка ошарашенная этой встречей.

– Хороший год создания. К сожалению, та партия ЛИП была небольшой. И экспериментальной. И после вашего последнего задания мы так и не смогли найти ни одно ЛИП этого года.

Еще бы! При битве у Веритэ на планете Дора, от газа погибла половина нашего отряда. Командир, такой же ЛИП, как мы, собрал оставшуюся в живых половину и приказал сдать жетоны, оружие и бежать. Он отпускал нас, беря на себя ответственность за этот поступок. Не знаю, что с ним сделали, но благодаря его приказу мы, оставшиеся в живых ЛИП три тысячи пятого года создания, уцелели и стали жить своей жизнью. Кстати, наш командир был того же года создания.

– Я посмотрела твои медицинские данные. Ты в хорошем состоянии, – продолжала говорить ученая.

Мы шли достаточно быстро, стараясь не отстать от дрона.

– Конечно, я пять часов провела в капсуле-регенераторе, – сообщила я.

– Знаю. Но твой биоматериал я взяла с одежды. И выдержать неделю зверских побоев может не каждый ЛИП. Ты уж мне поверь.

«Так я и не выдержала, а почти сдохла», – подумала я, но озвучивать свою мысль не стала.

– Прежде чем ты покинешь Лот, мы могли бы тихо-мирно посидеть и поговорить? – спросила ученая.

– Думаю, что… – но тут мы вошли в конференц-зал. Вокруг замигали вспышки камер, которые так и вились надо мной, и я не успела ответить. Дрон встал между мной и ученой, разделив нас, и указал на ряды сидений.

– Ваше место в первом ряду.

Стены конференц-зала и подиум были украшены искусственными цветами. Голограмма проецировала на потолке космическое небо. А за большим окном, которое было за подиумом, развевались флаги Лота. Такое, на моей памяти, было только во время планетарных праздников. В самом зале стоял тихий гул голосов, собравшихся гостей. Зал был рассчитан на 400 человек. И каждое сидение было занято. Присутствующие наверняка были важными людьми в политике Лота. Но я никого не знала. Даже по инфосети не видела. Я прошла к месту, на которое мне указали. Села и оказалась между министром обороны и министром безопасности. А вот этих людей я знала. Как ни как – мое прежнее вышестоящее начальство. А начальство надо знать хотя бы в лицо. Мы натянуто улыбнулись друг другу. Зато на камеры улыбались, как заправские кинозвезды. Теперь камеры журналистов работали не только на фото и видеосъемку – из динамиков, парящей над нами аппаратуры, стали раздаваться вопросы.

Сначала вопросы были адресованы министрам:

– Министерство обороны не имеет претензий к Лике Лот Богатовой?

Министр обороны секунды две многозначительно помолчал, попыхтел и выдал:

– Ну, конечно нет!

И камеры повернулись к министру безопасности:

– А что скажет господин Земелин?

Министр безопасности кисло улыбнулся и произнес:

– Руки так и чешутся. Но героев не судят.

Теперь камеры обратились исключительно ко мне.

– Лика, расскажи, как ты встретилась с сыном президента Грэмоса?

– Лика, чем ты руководствовалась, принимая такое важное для тебя решение – привезти «ВП-Лот»?

– Лика, как ты развлекала сына президента Грэмоса?

– Что тебе пообещал сын Грэмоса за твои услуги по перевозке?

– Как ты согласилась на такой геройский поступок?

Я не отвечала. А просто сидела и улыбалась. От дальнейших расспросов меня спас появившийся пресс-секретарь. Он раскланялся с министрами, развернулся к камерам и сообщил.

– Мероприятие уже начинается, прощу все камеры вернуть на точки официальных съемок.

Камеры взмыли к потолку и проплыли к стойкам, стоящих в проходах, вдоль рядов. Там же стояли журналисты, которые управляли своими камерами через планшеты.

Зазвучала торжественная музыка. И на подиум к трибуне вышел премьер-министр. Тучный, высокий человек. Он серьезно, и даже строго оглядел присутствующих и произнес короткую речь, из которой я выяснила, что «ВП-Лот» обнаружили совершенно случайно. И виновный, который хотел скрыть этот важный для планеты био-экорегулятор, уже наказан. Я расстроилась – показательная месть не состоится.

Вслед за премьер-министром выступил министр экологии, счастливый обладатель нового поста в правительстве и министерстве. Он говорил долго и нудно, мне даже показалось, что он нарочно тянет время. Так и оказалось – кульминацией мероприятия было появление президента. Оказывается, за несколько лет моего отсутствия на Лоте он сильно изменился. Не внешне, хотя, конечно, постарел, а что-то в нем изменилось внутри. Во-первых, я заметила сразу, он перестал произносить длинные глупые речи. Во-вторых, я всегда смеялась над его вечно удивленными глазами, точно он не понимал, что происходит вокруг. А теперь его взгляд был тверд и серьезен. Над таким не посмеешься. По-видимому, та неудавшаяся попытка переворота все-таки сделала его настоящим мужчиной и… пожизненным правителем.

Президент поблагодарил всех собравшихся, сообщил, что ученые уже взяли на контроль все изменения, которые происходят с почвой планеты. Так же, вполне официально, президент объявил меня национальной героиней. В конце своей речи Василевс Э.Стражин лично пригласил меня на сцену. Ну, я поднялась и сказала:

– Спасибо за добрые слова. Быть героем планеты очень приятно. Но благодарить надо не только меня одну. Всю эту куролесь с «ВП-Лот» закрутил один упрямый, но очень благородный пацан – Алик Грэмос. Надеюсь, что после такого поступка сына, господин Грэмос поймет, что у любого беспредела есть свой предел. А мы больше не дадим никому повода мстить нам.

Зал зашелся в овациях. Я раскланялась и уже хотела уйти со сцены, но президент остановил меня и пожал руку. Я заглянула в его глаза и раскрыла от удивления рот…

***

Все было позади: и речи, и банкеты, и поздравления, и торжества. Теперь я стояла на космодроме в том же брючном костюме (другой одежды у меня не было), и рассматривала свой новый «челнок». За спиной стоял пресс-секретарь и терпеливо ждал моей реакции. Над нами парило несколько камер из местной инфосети. В сторонке стояли журналисты, которых допустили до торжественного момента: вручение президентского подарка. Но я решила не обращать на них внимания. Да и подарок президента на время заставил забыть обо всем и всех. Я повернулась к пресс-секретарю и констатировала факт:

– Он не похож на мой челнок.

– Знаю, – ответил пресс-секретарь, – Зато он новый, И это, если быть честными, не челнок.

Я опять повернулась к президентскому подарку. Передо мной стоял большой межгалактический корабль. Новенький, местами блестящий, с тремя мощными соплами, выше которых располагалась система для пространственного скачка. А на носовой части корпуса через весь верх длинной лентой вилась широкая передняя панель.

Пресс-секретарь встал рядом и протянул мне мой же планшет!

– Откуда он у вас? – удивилась я, выхватив из его рук столь бесценную для меня вещь.

– Наши пограничники собрали.

Этого было мало мне для ответа. Я выразительно посмотрела на президентского представителя. Он тяжко вздохнул и объяснил:

– Датчики сработали на присутствие посторонних кораблей у нашей космической границы. Туда полетели пограничники. Они увидели два корабля: президента Грэмоса и твой челнок. Уже хотели начать производить захват тебя и арест, но Корабль Грэмоса первым выстрелил. Пограничникам ничего не оставалось, как только собрать оставшиеся в целости вещи, как улики. Среди них был и планшет. Да и не только планшет удалось спасти. Если взойдешь на борт корабля, то увидишь, что осталось из твоих вещей.

Грамотно заманивает, поганец! А этот поганец положил мне на планшет новенький браслет – ключ от корабля.

– Он ваш.