Читать книгу: «Как стать героем планеты», страница 8

3.

Незадолго до подхода к точке, вся моя система завопила, призывая к вниманию – на сближение с моим челноком шел интергалактический корабль. Судя по оснастке, обшивке очень дорогой и скоростной. Шел он быстро, точно на таран. Система безопасности вопила и предупреждала о возможном столкновении. Но я-то видела, что тот, кто управлял этим замечательным кораблем, был мастер своего дела. А это дело мы, пилоты, называем таранным шантажом. Была бы я новичком, я бы спасовала, запаниковала и наделала бы кучу ошибок, ради которых и затевается подобный маневр. Но эта песня не про меня. Мой опыт, помноженный на безумные гены лотца-бойца, подсказывал мне, что надо действовать непредсказуемо. Вот я и поступила так. Но, сперва, крикнула Контрабанде:

– Пацан, закрепись! У нас гости…

– Кто?

Вот не может этот малолетний Робин Гуд тихо-молча выполнить приказ.

– Вселенский Разум явился поучить тебя этому самому разуму, – огрызнулась я и перевела систему управления на ручное. Не удалось мне тихо-мирно вползти в прорехи пограничной сети Лота. Придется влетать на всей скорости. Но не сейчас.

Хотелось послать сообщение на подобии: «Чего надо?» или «Глаза протри, пилот! Куда прешь!» Короче, прикинуться такой тупой дурой, что бы немного поиздеваться над противником. Но мы находились вблизи от космической границы Лота, а значит, был риск прослушивания радиопередач. И, похоже, противник, как и я, не желал раскрывать своего инкогнито перед Лотом.

Я не остановилась, а продолжила намеченный курс. Потому остановиться пришлось интергалактическому кораблю. Буквально на расстоянии двух корпусов он сменил курс и пошел параллельно со мной по правому борту. С этого расстояния я смогла прочитать название корабля.

– « Победитель – 06», – произнесла я, – Эй, контрабанда! Название не знакомо?

– Какое? – переспросил пацан, не вылезая из бокса. Молодец, послушался – пристегнулся.

Я повторила название. В ответ молчание.

– Ну, и?

– Это один из кораблей отца, – наконец откликнулся пацан, – Для индивидуальных полетов.

– Не поняла… – а я по-настоящему не поняла, почему за сыном президент Грэмос послал только одного человека.

– Там умещается минимальная команда из пяти человек. Плюс один, – пояснил пацан.

– Понятно, – прошептала я и задумалась.

Этот «плюс один» меня и волновал. Кто он? Вряд ли сам папаша примчался по душу своего благородного сыночка. Значит, «плюс один» – мог быть любым профессионалом из президентского окружения, или просто наемник. В любом случае, те, кто находились на этом корабле так же, как и я не желали обнаружить себя перед пограничными войсками Лота. И не в их интересах было раскрывать, что у меня на челноке находится сын их планетарного лидера. И это было мне на руку. Стрелять в нас они не будут, брать штурмом не смогут. И пересекать космическую границу Лота так же не станут. Вот и отлично!

Я зазеркалила экран, задраила двери всех своих боксов, и взялась за штурвал. Прежде чем улетать со всех соплов, надо было дезориентировать противника. Отлично! Будем сходить с ума бодро, весело и непредсказуемо. А до точки вхождения осталось совсем ничего. Я потянула штурвал вправо прямо на корабль противника. Когда до столкновения была всего пара секунд, я крутанула штурвал. Мой челнок послушно перевернулся вверх брюхом и пристроился под кораблем. Я притормозила двигатель и вновь пошла с прежней скоростью – с той, которой сейчас летел корабль противника. И стала ждать. Пока на этом корабле сообразили, что случилось, и, поняли, куда подевался мой челнок, я отключила искусственную гравитацию на челноке. Без нее легче было перенести все перегрузки, которые я запланировала. Наконец корабль надо мной стал резко снижать скорость. Ну а я, наоборот, набрала побольше оборотов и выскочила вперед из-под него, крутясь вдоль своей оси. И в таком бешеном вращении вошла точно по заданной траектории в намеченную брешь. Как только моя навигационная система сообщила, что цель достигнута, я прекратила вращение челнока, и включила гравитацию. Развернула челнок и заглушила двигатель. Теперь я была лицом к лицу с противником. Мы были друг от друга на хорошем расстоянии, но защищало меня не оно, а пограничные датчики. О них мой противник был в курсе – не двигался дальше границы. Да и если он был в курсе о бреши между датчиками, то с размерами своего корабля он бы поднял на уши все пограничные войска Лота. Потому корабль президента Грэмоса не нарушил межкосмических договоров.

– Ага, не хочет быть слоном в посудной лавке. Какой молодец, – усмехнулась я, развернула челнок и направила его в сторону одной из самых старых стартовых станций Лота.

Да, станция была старой, но не забытой. Подлетев к стыковочному шлюзу, моя система безопасности сообщила, что автоматическая система состыковки станции готова нас принять. Все бриборы станции подключились, как только мы оказались на расстоянии для связи. На экране моего челнока появилась надпись: «Назовите себя!»

– Контрабанда! Ты там цел? – позвала я пацана. В ответ послышались звуки рвоты. Обернулась посмотреть, где выворачивает моего пассажира. Панель была открыта в сан-блок. Молодец! Успел добежать.

– Как ты там? Жив? – поинтересовалась я.

– Жив, кэп. Но думал, что помру, – промямлил пацан, выходя из сан-блока.

– Отлично, что жив. А то без тебя нас на состыковку не пустят.

Пацан, кажется, заинтересовался. Он тихо приблизился и из-за моего плеча посмотрел на экран.

– Видишь, какой странный вопрос мне задают, – ткнула я пальцем в экран, эмитируя голосом возмущение и негодование.

– Так назовите себя, кэп.

Я развернула кресло к парню и посмотрела на него как на последнего идиота. И почему некоторые дети думают, что они умнее взрослых? Кажется, это называется высокомерием? Именно это качество порой мешает таким умникам включать мозг в нужный момент. Но вот мой взгляд, полный презрения и разочарования, помог парню начать думать.

– Ой… – только и промямлила Контрабанда.

Я встала с кресла и приказала:

– Садись на мое место. Теперь ты капитан, – парень с радостью уселся в мое кресло. Глазки загорелись. На лице улыбка до ушей. Как тут не обломать кайф? Пришлось пояснить: – До состыковки.

Нет, не обломала… Похоже, для пацана и пара минут на месте капитана – предел счастья.

– А теперь пиши свое имя. После еще и произнести его надо.

– Настоящее?

– Только настоящее. Машина распознает ложь. Как только начнешь писать ответ, все системы подключатся и начнут тебя сканировать. Главное, когда система будет проводить проверку – не отводи взгляда от экрана и четко произнеси имя вслух.

Парень кивнул, а я села на пол за креслом и была готова и дальше консультировать новоявленного капитана. Пока парень вводил на экране свое имя и произносил его вслух во время сканирования, я вдруг почувствовала неведомую мне ранее эмоцию. Я даже не сразу разобралась, что это такое. Хотелось скинуть Контрабанду с любимого кресла и запереть в грузовом отделе, что бы даже близко не приближался к пульту управления. Только я должна управлять своим челноком. Только Я! И никто иной! Эта эмоция, которую я определила, как ревность, с такой силой нахлынула на меня, что я замерла и еле справилась с перехватившим дыханием. Это было впервые в моей жизни. Мы, ЛИП, не можем испытывать незапланированные эмоции, чувства! Да, я научилась эмитировать некоторые из них! Эмитировать! Но не чувствовать по-настоящему! Гнев в нас заложен. Гнев нам нужен во время боя. Контролируемый гнев дает нам, ЛИП, толчок, как заряд энергии. Но ревность? Это было что-то новое для меня. Новый вопрос системы заставил меня переключиться на другие задания и сконцентрироваться на новом вопросе.

– Назовите цель состыковки! – произнес пацан.

– Какие предосторожности! – пробормотала я и принялась сочинять. Надо было указать такую причину, что бы местная сканерная установка не могла определить: правда это или нет.

– Трещина в системе водоснабжения. Нам нужно оборудование станции.

Послушная Контрабанда молча напечатал все, что я сказала, и мы стали ждать.

– Кэп, если вам неведомы чувства, то и солгать машине смогли бы. Разве не так? – вдруг спросил любопытный пацан.

– А для чего я просила тебя не двигаться? Система сканирует не только твое артериальное давление, но и сетчатку глаз. А это для нас, как отпечатки пальцев. В системе есть все данные по сетчатке всех ЛИП, созданных на Лоте. Сам понимаешь, Контрабанда, мне тут красную ковровую дорожку не спроецируют до космодрома. А теперь слушай внимательно: когда состыкуемся, найдем на этой станции спасательную капсулу. На ней я поменяю координаты точки приземления и отправлю тебя одного на планету. Трудно будет только в верхних слоях атмосферы. Если их переживешь, то все остальное будет просто, как управлять моим челноком. Когда приземлишься, пойдешь строго на запад. Старайся держаться подальше от главных дорог. Ты – ребенок. А детей вне города не бывает. Потому пробирайся скрытно. А вот как войдешь в столицу, Парторию, так сразу нанимай такси-извозчика и попроси доставить в НИЦ президента. Это наш самый крупный научно-исследовательский центр. Понял?

В ответ тишина.

– Ты меня понял? – еще раз задала вопрос.

– Вы… – кажется, умный мальчик понял, что его ждет, – Да вы же бросаете меня, кэп! Во всех смыслах бросаете! Да как вы можете? Мы вместе почти два месяца, я готовил вам, убирал тут! Мы общались чаще, чем я с отцом за всю свою жизнь! Я думал, что мы друзья!

– У ЛИП не может быть друзей, Контрабанда, – отговорилась я, – к тому же, стоит им меня поймать, меня тут же расстреляют.

– Но вы можете объяснить, что везете био-экорегулятор. Вам за одно это все простят! – пытался уговорить меня парень.

– Не думаю. Тут все сложнее, Контрабанда.

Наконец мой пассажир замолчал. Он обиделся на меня. Хотя это я должна была обижаться на него. Он тащил меня в самое пекло ради благополучия лотцев, которые с радостью меня подстрелят. «А может – нет?» – впервые засомневалась я. А может удача контрабандиста не покинет меня и на этот раз?

Тут раздался сигнал с панели.

– Нам дали добро, – пробубнил обиженным голосом пацан, – Что делать?

– Видишь на панели управления сверху три ряда кнопок: красные, синие и желтые. Справа первую желтую кнопку с изображением передней панели нажми, – стала давать указания, а сама из-за кресла краем глаза контролировала. Парень разбирался в картинках. Молодец. Когда панель зазеркалилась, я вылезла из-за кресла и скомандовала.

– А ну прочь с моего места, Контрабанда!

– Но, кэп! Вы обещали, что я состыкую челнок… – возмутился пацан.

– Это когда? – моему удивлению просто не было предела, – Я сказала «До состыковки». Ключевое слово – «до».

– Ну, кэп. Ну, пожалуйста! Я умею управлять примитивными машинами.

– Что? – я даже не могла понять – парень оговорился или настолько обнаглел, что оскорбляет мой челнок и меня, сидя в моем капитанском кресле.

Парень замер, почесал обросшую голову, соображая, как теперь выкрутится, и прошептал:

– Ой, кэп, я не про ваш замечательный челнок. Я вообще про простые в управлении… – видно с перепугу в горле у него пересохло. Сглотнул слюну и хриплым голосом добавил: – Ваш челнок – очень серьезная машина. Все так наворочено, как в интергалактическом корабле. Даже еще лучше.

Молча скинула его с кресла и села за пульт. Некогда было пререкаться с ним. Надо было начинать состыковку. На малых оборотах подвела челнок к стыковочному люку. Легкий толчок в борт сказал мне, что я подошла вплотную. Нажала на кнопку состыковки и система сама заработала. Станционная система откликнулась на действия челнока и автоматика у люка загудела. Легкая вибрация прошла по всему корпусу. Если бы это был не мелкий челнок, а именно интергалактический корабль, то вибрации даже не почувствовали – на себя все взяли бы компенсаторы. Но челнок есть челнок. Дождавшись, когда все системы, замолкли, и на панели управления загорелась зеленая кнопка, подтверждающая, что состыковка завершилась, я нажала на кнопку стабилизации давления между нашими люками. Очередная зеленая кнопка на панели показала, что можно совершить переход. Но вот другая красная кнопочка, постоянно мигающая, буквально кричала, что за стыковочным станционным люком находились живые существа. Изначально на челноке не было подобной сканирующей системы. Ее, как и видеонаблюдение, я установила сразу после покупки челнока. Теперь, система предупреждала о проблемах, которых, по идее, не должно было быть на станции старого типа. Это усложняло мой план. Надо было валить с этой станции. Значит, я должна оставить парня одного? Контрабанда не в состоянии будет выйти из челнока, расправиться с ЛИП или с кем-то другим, кто поджидал нас, найти капсулу для полета на Лот и самостоятельно настроить систему капсулы на спуск в определенной точке. Значит, все мои мучения с Контрабандой были напрасными? Парень погибнет, а его отец жизнь положит на то, что бы меня достать. И как-то себя стало жалко, челнок только-только отремонтированный, не потрепанный, и пацана. И почему то этого идеалиста сопливого было жалко больше всего. Надо было признать, что за эти неполные два месяца я полностью расклеилась. Еще немного и буду чай из фарфоровой чашечки пить и юбки носить. Тьфу! Альтруистическая дамочка-мамочка…

Я все еще сидела за панелью управления и тяжкую думу думала, когда рядом нарисовался пацан и, с обреченным видом Вселенского мученика, спросил:

– Выходим, кэп?

– Не сейчас, – и я кивнула в сторону мигающей красной кнопки.

– Это что? – не понял он.

– Незапланированные проблемы, – пояснила я.

– На станции кто-то есть?

– Не просто на станции, а прямо за станционным люком.

И мы оба посмотрели в сторону стыковочного люка.

– И кто там? – прошептал пацан. Говорил почти одними губами, точно боялся, что нас могут услышать.

– Да гайбик его знает, кто там. Может пираты, может быть команда поддержки станции, а может быть военные по нашу душу явились.

Я встала, прошла в свою каюту, достала шокер, который больше напоминал дубинку, и вынула из-под лежанки один из старых рюкзаков. Теперь в этот рюкзак были сложены несколько пайков и бутыль с водой. Рядом с водой уложила походный пакет первой медицинской помощи. В боковой карман уместился маленький навигатор. Опять зашла в свой блок, заперлась и переоделась. Нужно было одеться как на бой, а еще сменить обувь. Давно я не надевала свои боевые бутсы. Они были очень удобны во время рукопашной. Железные набойки на каблуках и шипы на носках очень помогали при ударах. Удары в пах или по коленным чашечкам приводили к ожидаемым результатам. Одевшись, пристегнув к поясу шокер и прихватив рюкзак, я открыла входную панель. Фактически на моем пороге стояла Контрабанда. Он с испугом смотрел на меня, на мою новую одежду и еле сдерживал слезы, готовые фонтаном выплеснуться из его глаз. Я же прошла к панели управления и ввела координаты в систему навигации. Челнок должен был вернуться в исходную точку и пройти через ту же самую брешь. Прямо к кораблю президента Грэмоса. И только после всех приготовлений повернулась к пацану. Он следовал за мной хвостом. И теперь стоял у кресла, нервно накручивая край старой зеленой футболки на пальцы. Интересно, никогда не замечала за ним этой дурной привычки. Видимо, он сейчас испытывал колоссальный стресс.

– Значит так! – командным тоном произнесла я, – Слушай меня внимательно. Повторять не буду! Доверяю тебе самое дорогое, что у меня есть – мой челнок. Я выйду и, сразу как закрою люк, задраишь его с нашей стороны. А как только вот эта кнопка, – и я ткнула в третью кнопку в зеленом ряду, – загорится и на лобовой панели появится надпись, что герметичность не нарушена, нажимаешь вот на эту – «Расстыковка». Понял меня?

– Да, кэп, – и парень затряс заросшей головой.

– Как только произойдет расстыковка, ты должен будешь нажать вот на эту кнопку «Автопилот». Я настроила автопилот на возвращение к нашей точке встречи с кораблем твоего папаши.

– А вы? – кажется, парень опять был готов расплакаться.

– А я разомнусь малость. Потом найду эвакуационную площадку и сяду в капсулу вместо тебя. Я сама отвезу этот регулятор. Кстати, где он?

– Ой! Сейчас принесу!– уже на бегу крикнул пацан. А через минуту мне в руки лег медицинского назначения металлический контейнер, размером с мое предплечье. Прикинула на ладони вес бесценного груза. Сунула его в рюкзак, затянула лямки потуже, защелкнула все замки и надела на плечи.

– Все, пора начинать. Готов? – спросила я.

– Спасибо, кэп! – прошептал парень. И вдруг, со слезами обнял меня. Я стояла, задрав кверху руки, не зная, что сказать такого утешительного, что бы ребенок успокоился. А он все продолжал обливать мою рубашку слезами.

– Ну-ну, кончай, – я так растерялась, что целую минуту не могла подобрать нужных слов. А потом только и смогла пробубнить, – Сейчас соплями всю мою крутую униформу измажешь.

– Кэп, спасибо!

Кажется, пацан начал повторяться.

– Так, Контрабанда, кончай ныть! Соберись уже! – и я потрясла его за плечи, – Не забыл порядок действий?

– Нет, кэп, не забыл, – промямлил пацан.

– Тогда начинаем! – скомандовала я и подошла к люку, – Я открою его вручную, поэтому вручную и разрываем. Понял?

Контрабанда молча кивнул головой. Перед уходом надо было сказать ему что-то ободряющее и жизнеутверждающее. И я сказала:

– И помни, Контробанда, если угробишь мой челнок, я найду тебя. Понял?

– Угу, – невнятно ответил пацан, продолжая размазывать сопли и слезы только уже по своей футболке.

Гайбики беззубые! Опять накатило это дурацкое чувство жалости. И, пока совсем не расклеилась, занялась делом: открыла люк и шагнула в состыковочное пространство между челноком и станцией. Люк за моей спиной тут же закрылся и послышались звуки щелчков запора. Так, это пацан сделал. А передо мной уже автоматика станции открывала свой люк. Я отстегнула от ремня шокер и приготовилась прорываться с боем. Люк полностью открылся, и я вошла в неприветливую темноту станции. Тихое шуршание и щелчок за спиной успокоили меня – челнок скоро совершит расстыковку. А передо мной в шагах десяти маячили силуэты. Слишком низкие, что бы быть людьми, и что бы датчики света моги их заметить. Рычание. Я медленно подняла руку с шокером, готовясь к нападению. А так же надеясь, что датчики перехватят движение. Мигая, тусклый свет в узком коридоре зажегся, освещая двух тощих, голодных гайбиков. Они были настолько оголодавшие, что не решались напасть первыми. Еле держались на шести лапах. Широкие плоские морды с маленькими красными глазками, приплюснутым носом, с крупными ноздрями и крупной челюстью – были самой опасной частью у гайбиков. Их крупное тело и короткие лапы не давали им возможности быстро передвигаться, и лишено было всякой гибкости. А вот крепкий лоб, которым они толкали, таранили свою жертву, заваливали на спину, и длинные острые передние зубы, которыми вгрызались в тело – представляли особую опасность для жертвы.

Раньше гайбиков не отлавливали, а просто уничтожали. Эти звери размножались быстрее некоторых грызунов на исторической планете. Нападали и на ЛИП и на людей. За это были объявлены «предметом свободной охоты». Гайбиков использовали для тренировок ЛИП-воинов. Отлавливали и перевозили на линию фронта, в тыл противника. Но и это не решило проблемы – эти животные плодились и вырастали слишком быстро. Я слышала, что Лотцы ловят этих животных и десятками отправляют на старые станции для охраны. И угораздило меня лично проверить этот слух. Судя по их внешнему виду, даже не кормили. Интересно, сколько гайбиков сюда закинули изначально? Сотню? И сколько времени ушло у этих двух зверей, что бы сожрать своих более слабых товарищей по несчастью?

А, впрочем, плевать.

Я, провела пальцем по колесику у рукоятки и поставила заряд шокера на максимум. И пошла прямо на животных. А животные поскакали в мою сторону. Мне надо было выйти из узкого коридора, ведущего к люку, а гайбики стремились загнать меня вплотную к люку и порвать на мелкие кусочки. Я разбежалась, подпрыгнула и пробежала по спинам животных. Благо и потолок позволял, и широкие спины моих противников были удобны для подобного маневра. Я оказалась в круглом широком пяточке, от которого лучами уходили темные коридоры. Свет в этом месте зажегся, и моему взору предстали засохшие части тел менее удачливых посетителей станции. И среди тел людей, я увидела скелеты и других гайбиков. Запах уже ушел из помещения. А вот вид не привлекал. Я подозревала, что вся станция была украшена подобными инсталляциями. Пока изучала помещение, гайбики, оказавшись в западне узкого коридора и собственных широких тел, зарычали и попятились задом в обратную сторону. И тут я встала перед непростым выбором: убить гайбиков, чтобы не мешали, или оставить их в живых – пусть доживают оставшиеся дни. Но не будет ли жестоким с моей стороны оставлять животных умирать от голода? Или достойно ли с моей стороны связываться с двумя голодными, почти обессиленными существами? Я могла бы запереть их в этом пространстве и уйти. Но у коридоров, уходящих вглубь станции, запирающих люков не наблюдалось. А постоянно убегать от них, отбиваться от истекающих слюной, гайбиков, просто не было ни желания, ни времени. Что делать? Я стояла и тупо смотрела, как голодные гайбики выбрались из западни, развернулись ко мне мордами, и приготовились напасть. А я все еще не решила, что с ними делать.

– Абсолютная деградация, – прошипела я, злясь на саму себя. И приступила к тому, что умела хорошо делать – убивать…

…Моя любимая куртка была порвала в трех местах, левую штанину украсили большие дыры. Но гайбики не ранили меня – были слишком слабы. Я стояла над их тушами, вытирала шокер, которым я больше работала как дубинкой, о шкуру одного из убитых мной гайбиков.

– Вы погибли как воины, – торжественно произнесла я, – И теперь вы избавлены от позорной голодной смерти.

Переступила через голову зверя и, наконец, занялась поиском эвакуационной площадки. Старые станции строились по одному типовому проекту, потому, найти площадку с капсулами не составило труда. Больше времени ушло на проверку системы запуска. Не хотелось улететь в космос и не попасть на планету доставки. Было бы обидно так закончить свою героическую жизнь. После нескольких проверок общей системы, я настроила автозапуск всех капсул. Это должно было выглядеть либо как провокация, либо – ошибка системы. В любом случае, даже если я настроила бы всего одну, мою капсулу, на планете меня уже поджидали бы. Но вот если полетят все шесть капсул, что находились на этой станции, то военным придется побегать, разыскивая каждую. Для себя я выбрала одну из капсул, которая мне показалась более или менее сносной на вид. Установила время отсчета до старта и направилась к эвакуационной площадке. Станция была настолько стара, что люк к капсуле пришлось открывать вручную. Со скрипом, еле-еле, она поддалась. Я с сомнением посмотрела на то, в чем мне надо было переправиться на планету, и тяжко вздохнула – чистое самоубийство. Но другого пути у меня не было: мой челнок давно отстыковался, А поселиться на этой станции и умереть с голоду совсем не хотелось. Надо было завершить начатое. Как бы безнадежно это не выглядело. Лампочки, вроде бы, все горели, не мигали красным цветом. Неприятного звука о неполадках не было. Опять тяжко вздохнув, я сняла с плеч рюкзак, закинула его поглубже в капсулу и залезла внутрь вперед ногами. Закрыла за собой люк, и закрепилась такими старомодными и не безопасными ремнями безопасности! Но, где моя не пропадала! И только я приготовилась, как зажглась зеленая кнопка с надписью «Старт» и стала мигать, отсчитывая время до самозапуска.

Ох уж эти мне перегрузки…

Меня стошнило пару раз. Совсем форму потеряла. Старею.

Зажглась зеленая кнопка – это выпустились тормозные парашюты, а значит скоро посадка. Жесткая посадка, так как воды на планете не осталось. Мои прогнозы сбылись. Думала, что переломаю себе все кости. Но, вроде, отделалась только сильным испугом. И хорошо, что мне самой не пришлось вскрывать капсулу – при приземлении, в тот самый момент, когда произошел контакт с землей, люк сам отлетел. А я не вылетела из капсулы благодаря старомодным ремням. Но пока отстегивалась и приходила в себя после жесткой посадки, в капсулу залетел горячий ветер, неся с собой пыль и песок. Дышать стало трудно. Пришлось вылезать наружу. Приземлилась я в пустынной части Лота. Даже и не знаю где именно – давно не была на родной планете. Достала из рюкзака навигатор. За несколько секунд он настроил мое положение. А по карте получалось, что до Партории мне пешком добираться предстояло не меньше четырех суток. Хорошо что, хоть не месяц! Впереди на горизонте высились мусорные горы, за спиной – пустыня. Навигатор показывал, что мне надо было повернуть направо и идти, идти, идти…

Я и пошла.

С первого же дня пути я урезала для себя объем воды. Пила чуть-чуть, когда уже совсем было невмоготу. И в первый день я не притронулась ни к одному пайку. Топала прямиком по пустыне по навигатору. Благо это была не такая пустыня, как иногда изображают пустыню с дюнами с исторической планеты. Нет, у нас на Лоте все скромнее: песок покрывал высушенную землю только на полметра в высоту. И то только местами. Чаще мне приходилось идти по этой самой земле, изрытой трещинами, которую точно ковром устилали желтые колючки. От горизонта до горизонта никого и ничего. Пустота. В таких пустынях даже гайбики не водятся. Только горячий ветер налетал порой, разнося по земле песок и запихивая пыль мне за шиворот. На ночь устроилась в песках – все лучше, чем среди колючек. Рюкзак положила под голову, застегнула куртку до самого подбородка и разлеглась на песочных возвышениях, как на кресле.

Надо мной мигали разноцветные звезды, и два естественных спутника планеты, справа и слева по горизонту: Леста и Кнорк. Говорят, что на исторической планете для каждой звезды и для спутника люди сочиняли легенды. Я попыталась припомнить хоть одну историю про наши спутники, но ни одна не шла в голову. Скорее всего, из-за того, что этих историй и не существовало. ЛИП не умеют сочинять небылицы, а точнее не практикуются в развитии фантазии. Настоящим людям не до этого – заняты. А вот мне нравилось сочинять. Я с легкостью могла обмануть таможню, врага, наболтать всякой ерунды, которой и в помине не было. Иногда мне это даже нравилось. Я любила читать, смотреть фильмы. И скорее всего, именно это определяло меня, как ненормального ЛИП. Ведь, если вспомнить, все ЛИП с которыми я росла, занималась, воевала и летала по Космосу, предпочитали совершенствовать свое тело. Они тренировались в спортивных залах с утра до вечера. Я тоже это делала. Нам давали минимальное образование, что бы уж совсем не были тупыми. Если кто-то проявлял интерес к машинам, или навигации, того делали пилотом, давая дополнительные знания. Мы могли скачать абсолютно любые книги, но нам тогда это было неинтересно. Мы должны были быть, в первую очередь, сильными физически, а все остальное отходило на дальний план. И только, когда я покинула ряды вольнонаемных отрядов и присоединилась к торговым кораблям, заметила, что очень сильно отличаюсь от людей. Включился холодный расчет. К тому моменту я уже решила, что куплю челнок и займусь перевозками. А тупой воин вряд ли будет привлекать клиентов. Я стала читать все подряд: от комиксов, до архаичной классики. Проштудировала учебники по навигации и механике. Эмоциям я старалась учиться у людей. Но эти поганцы не любят раскрывать душу, и запирают эмоции за семь замков, порой напоминая собой ЛИП. Потому, я переключилась на фильмы – прямо эмоциональная кладовая. И что в итоге? Мое саморазвитие привело меня обратно на Лот. Я лежу в песках, рассматриваю звезды и пытаюсь понять, почему взялась за это безумное дело. Никакой выгоды мне это не несло. Только тюрьму и смерть. Оставалась призрачная надежда на удачу. С мыслями о ней я и уснула.

Проснулась еще до рассвета, когда лучи звезды Аят только окрасили горизонт. Я достала поек, вскрыла крышку и, дождавшись окончания авторазогрева контейнера, быстро поела. Сложила мусор в рюкзак, отряхнула одежду от песка и пустилась в путь. Шесть часов по местному времени я провела в беге по пустынной местности. Я уже затылком чуяла, что мне сели на хвост. Половину светового дня я шла быстрым шагом, но когда звезда Аят была в зените, я почувствовала, что меня преследуют. Это седьмое, звериное, чувство хорошо развито у всех лотцев. А раз вышли на мой след, то поймать меня – было всего лишь вопросом времени. Перейдя на бег, я не уйти от погони старалась, но хотела, что бы меня поймали на той территории, которая была удобна для меня. Несколько раз мне приходилось закапываться в песок, так как на горизонте, в небе я засекала приближение поисковых дронов. Они пролетали надо мной и дальше на несколько километров. Значит, искали вслепую. По моим следам идти – глупо. Ветер все сметал. Тогда шли по биосканеру? Но следы не давали четкого направления – опять же ветер мешал. Вообще из-за постоянных ветров использовать какую либо технику для поиска человека не имело смысла. Тут либо надо было задействовать спутник с орбиты, или более крупные дроны, с инфракрасными излучением. Если в этот день не задействовали, значит, используют на следующий. Так всегда делали на Лоте. Первый день поиска был рассчитан на дурачков. Если в этот день не смогли поймать нарушителей или преступников, то на второй день начиналась тотальная поисковая кампания: спутники, серьезная техника и масса народа. Значит, что бы оказаться на удобной для меня территории, мне не надо было останавливаться на ночлег. Теперь экономить на воде и еде не имело смысла. Нужны были силы. Ела и пила на ходу. Ночью позволила передышку своему организму. Отдыхала всего один час, но не лежала, не расслаблялась. Привела одежду в порядок, вытряхнула из бутс песок. Помассировала ноги и вновь обулась. Размялась, и побежала дальше.

К утру, уставшая, запыленная, я, наконец, вышла к бывшей реке. Когда то река была широкой и глубокой. И теперь эта огромная, длинная, в километр шириной борозда вилась через половину континента. Но своим уродливым видом добавляла некоторую фактурность пустыне. А еще собой являла условную границу между пустыней и горами мусора. Где-то там, на противоположном берегу, где возвышались горы из прессованного мусора, начиналась территория региона планетарной столицы Партория. На сто километров вокруг столицы размещались Заводы ЛИП, школы, академии. А еще системы ПВО и башни-машины МП – массового подавления. Эта боевая линия обороны была выстроена очень часто. А также, эти башни-машины были полностью автоматическими и реагировали на любой выстрел. То есть, стоило кому-то выстрелить находясь на территории региона Партории, как МП тут же активировались, снимаясь с предохранителя и начиная палить по всякой движущейся мишени. Поэтому на территории региона планетарной столицы был введен закон о запрещении использования любого оружия. Правоохранительные Отряды и войска в этом регионе могли применять только холодное оружие, шокеры и прочее, что не стреляет. Если меня возьмут на этой территории, то у меня было больше шансов на то, что сразу не убьют, прежде чем начнут интересоваться – кто я и что тут делаю.