Читать книгу: «Как стать героем планеты», страница 4

2.

Раннее утро выдалось очень интересным. Потягиваясь и отчаянно зевая (на грани вывиха челюсти) я вышла из челнока. И увидела нечто, что заставило меня захлопнуть рот и смотреть, во все глаза, ожидая логического завершения: по парковке космодрома петляла серебристая «вейна» – неплохой такой энергомобиль. Для этой планетки очень даже шикарный мобиль. И он перелетал от одного корабля к другому, от челнока к катеру. И каждый раз, когда мобиль останавливался напротив стоянки того или иного судна, из «вейны» выбегал водитель и колотил кулаком в люк. По виду вылезающих на шум космолетчиков, и по их активной жестикуляции и артикуляции мне даже не надо было стоять рядом, что бы понять, что говорят этому психу из мобиля. Интересно вот только, что этот псих говорил им? Ведь, в конце его не били, с трапа вперед головой не отправляли летать, а только пожимали плечами и захлопывали люк перед носом раннего посетителя. Может этот бедолага хотел отправить невыгодный груз по опасному маршруту? И, кажется, мое желание узнать, чего хочет этот псих, могло осуществиться – пилот одного из кораблей, на вопрос шофера, ткнул пальцем в сторону моего челнока. Шофер повернулся. Нас разделяло расстояние в сто метров, но я прекрасно видела, как шофер «вейны» уставился прямо на меня. Х-м, интересно. Далее стало еще интереснее. Шофер подбежал к мобилю и что-то активно стал говорить своим пассажирам, которые, оказывается, все это время сидели внутри. Потом шофер сел за руль и взял направление в сторону моего челнока, то есть меня. Я стояла на трапе босиком в одной длиннющей футболке салатового цвета, которая служила мне ночнушкой. Волосы нечесаные, неумытая, неприбранная стою и поджидаю нежданных гостей. А гости лихо подлетели к моему трапу и выскочили из мобиля в количестве трех человек. Одного из них я признала – парень, которого я вчера спасла. Ну, и остальные двое, похоже, были его родителями. Оба высокие, ухоженные, Одежда на них как с иголочки, сидит точно по фигуре. Отец семейства, по виду местный деловой воротила, поднялся ко мне по трапу и протянул руку.

– Это ведь вы вчера спасли нашего оболтуса? – уточнил он на всякий случай. Его сынок, как вылез из мобиля, постоянно что-то говорил матери и кивал в мою сторону – сразу понятно, что он меня запомнил и узнал.

– Ну, да, – ответила я, не спеша пожимать гостю руку.

– Мы ваши должники! – с чувством произнес глава семейства, на свой страх и риск хватая мою руку. Тут матушка рванула ко мне с такой прытью, что я даже вжалась в стену челнока, не зная, что предпринять – эти семейные сопли-слезы всегда меня выводили из равновесия. Женщина со слезами и причитаниями обняла меня. А паренек скромно продолжал мяться у трапа. Да, недаром я приняла его за беспризорника – его одежда сильно отличалась от родительской. Он был в широченных бриджах неопределенного цвета, рубашка пятнистой расцветки была на десять размеров больше. На длинных, но мытых волосах, красовались какие-то нитяные плетения. Это, наверное, местная подростковая мода такая. Но не мне пацана критиковать, особенно сейчас, когда перед всем космодромом покрасовалась в своей безразмерной футболке.

А матушка спасенного мной ребенка, тем временем обильно смачивала слезами благодарности эту самую ночнушку. Я терпеливо ждала, когда закончится эмоциональное проявление благодарности и причитание женщины:

– Если бы не вы – не видать нам нашего ребенка! Спасибо! Вы – наш спаситель! Любой другой просто прошел бы мимо, а вы – нет. Вы пришли на помощь нашему сыну.

– Этот оболтус возвращался со дня рождения друга. Не пожелал дождаться мобиля с шофером, захотел получить острых ощущений, – проворчал глава семейства.

– Ой! Что же я тут стою! У меня же для вас есть кое-что! – и мамаша убежала к машине.

Воспользовавшись моментом, когда ему никто не мешал, глава семейства подошел ко мне ближе и произнес:

– Вы ведь занимаетесь перевозками?

– Ну, да.

– Я знаю, что для вас, лотцев, деньги никогда лишними не бывают, но платить в качестве благодарности за спасение сына как-то неправильно. Ведь сын для меня дороже всех денег. И таких денег у меня нет. Потому я обещаю, что я и мои клиенты и мои партнеры по бизнесу всегда будут пользоваться только вашими услугами. Если еще будете на нашей планете – знайте об этом. А уж мне всегда будут сообщать о вашем прилете. Я, Стефан Карнаус, обещаю вам это!

– Ух ты, – только и произнесла я, потрясенная столь щедрым предложением, даже фактом, перед которым меня поставили. Но я была не против этого, и уже сама протянула ему руку, как бы скрепляя договор.

А в это время мамаша лично занесла на трап корзину с фруктами, о которых я и понятия не имела или видела исключительно в инфосети в виде картинок. Женщина сунула мне в руки корзину, еще раз обняла и вернулась к мобилю. Глава семейства еще раз пожал мне руку на прощание и пошел вслед за женой. А парень скромно улыбнулся мне и набрался храбрости, что бы крикнуть, прежде чем залезть в мобиль:

– Спасибо!

– Ага, – ответила я и проводила энергомобиль взглядом, пока он не исчез с поля зрения. Зато соседи по парковке, и все, кто мог наблюдать и слышать наш разговор повылезали из своих кораблей, катеров, челноков, и, как досужие кумушки с интересом наблюдали всю эту сцену. Космолетчики месяцами были оторваны от общества и любые события на парковке космодрома были как бесплатные цирковые представления. У всех, кто не поленился вылезти из своих космических машин, на лицах было нарисовано любопытство разной степени.

– Всем доброе утро! – поприветствовала я соседей и скрылась внутри челнока.

Внесла корзину в кают-компанию, поставила ее на маленький столик и стала разбирать, с интересом разглядывая фрукты и нюхая их. И сердце замерло, когда на дне корзины обнаружила с десяток плиток НАСТОЯЩЕГО шоколада и банку до безумия дорогущего растворимого кофе…

Через полчаса, связавшись с терминалом и получив свое время для взлета, я еще раз вышла из челнока, что бы попрощаться со столь гостеприимной планетой. Я к этому времени была уже умыта и одета. И абсолютно довольна жизнью. Стояла на трапе, взирая, как мои соседи по очереди покидают парковку и направляются на взлетное поле. И, хотя утро было еще раннее, но движение на космодроме было очень даже активным.

– Кэп! – вдруг раздалось откуда-то из-под трапа. Я подошла к краю трапа и глянула вниз.

Под железной массой трапа сидел паренек. На вид ему было лет тринадцать. Худенький, в мятой одежде. Волосы грязные, нечёсаные. Но не сильно отросшие.

Еще один!

– Кэп, возьмите меня к себе на корабль. Пожалуйста, – протянул он так жалостливо, что мне тут же захотелось закрыться в челноке, и стартовать вне очереди. Но тут я вспомнила и вчерашних наемников, и всех мальчишек, которых гоняли по космическим станциям и по планетам. Этому мальчишке, похоже, тоже не повезло.

А он смотрел на меня такими большими, честными глазами, что во мне родился бунтарский дух, о существовании которого, я уже успела позабыть.

– Надо полагать, денег у тебя нет…

– Нет, кэп, – промямлил он, – Ни родителей, ни денег.

Вот теперь я напоролась на настоящего беспризорника. Не знаю, была ли это жалость или желание насолить копам и наемникам, но в тот момент я сделала то, чего ни за что и никогда не сделала бы еще вчера – нагнулась, подцепила паренька с его рюкзаком и одним легким движением вытащила его из-под трапа и закинула внутрь челнока. Он только пискнул, когда ударился боком о перегородку.

– Ладно, чудик, будешь моей контрабандой, – решила я и закрыла за собой люк. Так, на борт моего любимого, приятно пахнущего почти новым пластиком, энергообшивкой и бортовой электроникой, грузового челнока взошел, точнее, влетел, первый пассажир.

Паренек, крепко прижимая к груди рюкзак, поднялся с пола, помялся и оглянулся по сторонам.

– Первый раз что ли?

– Да, кэп, – кивнул он.

– Как звать?

– Алик. Просто Алик.

– Ну-ну, будешь драить палубу, Контрабанда, – пробурчала я и села за пульт управления, – Проходи в свободную каюту, нечего тут светится.

– Спасибо, кэп! – воскликнула Контрабанда и пробежал по коридору.

–Угу, – пробормотала я, проверяя предвзлетные настройки.

Парень немного замешкался у кают, пытаясь понять, какая из них свободна. Так как моя каюта почти ничем не отличалась от свободной – аскетически пустая, по-спартански скромная. Только на лежанке валялся мой планшет. По нему парень и определил, что эта каюта моя.

– Постарайся не раскидывать свои вещи, – посоветовала я, – если будет таможенная проверка, ты должен будешь оставить каюту в идеальном порядке, перед тем как я тебя спрячу. Понял?

– Да, кэп! – раздалось в ответ из каюты.

Когда состарюсь, напишу в завещании своим внукам, которых у меня никогда не будет, чтобы ни за что на свете не поддавались душевной доброте также легко, как я – это вредно для здоровья.

Прошло три дня после старта, а я уже озверела. Какой идиот сказал, что нет ничего лучше хорошей компании в долгом пути? Я – одиночка. И мне не нужны никакие компании, особенно в лице болтливого пацана. Доиграется, парень. Выкину в открытый космос, пусть бороздит его в свое удовольствие на автопилоте без скафандра…

– Кэп, а откуда у вас жаруды и кверты? – поинтересовался Алик, показывая на корзину с фруктами. Значит, именно так назывались эти фрукты? Жаруды и кверты. Очень интересно. Этот факт надо было взять на заметку.

– Отжала, – пробурчала я.

– Вы? Отжали? – кажется, моя контрабанда была искренне удивлена, – Вместе с корзиной? Ладно, фрукты – это я понимаю. Но зачем вам понадобилась корзина?

– Понравилась, – и выразительно посмотрела на паренька.

Но Контрабанда не заткнулся.

– Жаруды богаты витаминами, и очень сладкие. Их надо съесть в течение четырех суток. Потом они протухают. И если съесть протухший жаруд, то можно умереть. А вот кверты могут храниться целых шесть дней! В этих фруктах много кофеина и они поднимают давление и тонус в организме.

– Какая начитанная контрабанда, – констатировала я еще один интересный факт про моего первого, и надеюсь последнего, пассажира.

Ну и пришлось с ним пополам съесть жаруды. Они были просто обалденно вкусными. Но, для парня, похоже, это были не первые в жизни жаруды – он был более сдержан в своих эмоциях, в отличие от меня. Еще один интересный факт, о котором стоило задуматься на досуге.

– Кэп! Анекдот про космос! Прикольный! Значит так. Капитан крейсера обучает новичка и говорит: «Видишь кнопку на пульте?», а тот в ответ: «Да». Ну, тогда капитан опять говорит: «Вот в 8 утра ты его нажимаешь, а в 6 вечера выключаешь. Понял?», а новичок: «Hет». А капитан: «Повторяю. Видишь кнопку?», а новичок: «Да». Тогда капитан опять стал объяснять: «В 8 утра ты его нажимаешь, а в 6 вечера выключаешь. Понял?», а новичок: «Hет». Капитан опять: «Еще раз объясняю. Видишь кнопку?», а новичок: «Да». А капитан: «В 8 утра ты его нажимаешь, а в 6 вечера выключаешь. Понял?» И тут новичок как заорет: «Мужик, ты что тупой? Я тебе уже третий раз говорю – HЕ ПОHЯЛ!» – и Контрабанда рассмеялся.

Я тяжко вздохнула. Как такой умный парень может рассказывать такие глупые анекдоты, да еще так бездарно?

– Что? Не смешно? – удивился Контрабанда.

Неужели он искренне верит, что рассказал смешной анекдот?

– Ой! А я знаю еще один анекдот!

– Нет! – не выдержав, крикнула я, – Никаких анекдотов!

– Анекдот очень интересный!

– Анекдот по определению не может быть интересным! – возразила я, – Анекдоты призваны смешить, а не заинтересовывать.

– Да? – удивилась Контрабанда и ненадолго примолк.

– А у вас, кэп, классный челнок! Маленький, старенький, но классный, – вновь заговорил он.

– Еще раз оскорбишь мой челнок – высажу, – предостерегла я Контрабанду, на десятый день полета.

– Да я же ничего такого не сказал! Я же наоборот восхитился вашим грузовым челноком!

– Маленький и старенький…

– Ой, кэп, но это же, правда!

– Высажу, – решила я.

И, кажется, Контрабанда, поверил мне.

– Простите! Я не думал, что это так важно, кэп! Я больше не буду! Хотите анекдот?

– Объявление в инфо-сети: «Продам нано-мозги. Большие. Дорого».

– Угу, – промычала я.

На двенадцатый день полета, я начала отделываться одними междометиями.

– Ну, кэп, вы что, не поняли? Это же НАНО-мозги. А они вдруг большие! – Контрабанда стал разъяснять мне анекдот.

– Угу, – согласилась я, с умным видом глядя в лобовой иллюминатор, в темноту космоса.

– Ой, если не смешно, то вот другой анекдот. Планета Гурай. Армейский вербовщик рассказывает молодым гурайцам про службу в космической армии. Ну, типо там романтика и все такое. Руку поднял молодой гурайец и спрашивает: «А почему туда всех берут? Там ведь только крутые нужны». А вербовщик отвечает: «Привозят вас на военный крейсер. Первую неделю от всех отсеивают землян, вторую неделю от настоящих гурайцев отсеивают лотцев, а на третью неделю гурайцы сами прыгают»!!! Представляешь! Гурайцы в армии! Гурайцы прыгают!!!! – и закатился в хохоте.

– Ха-ха-ха, – произнесла с совершенно серьезным видом.

– Что? Опять не смешно?– Контрабанда с сомнением посмотрел на меня, – Ну, не расстраивайтесь, кэп, я вас научу смеяться.

Парень ходил по лезвию. Очень тонкому лезвию…

– Кэп! Я вспомнил один классный анекдот! Вам понравится. Значит так, летит по космосу корабль, за пультом управления сидят человек, гурайец и лотец…

– Слушай, Контрабанда, – прервала я его, надо полагать, на самом интересном моменте, – Давай договоримся, что ты не будешь меня мучить анекдотами, а я прекращу бороться с сильным желанием выбросить тебя в открытый космос.

– Ой, – только и произнес Контрабанда, – Но я думал…

– Не думай, не болтай, не мешайся – вот три правила на моем челноке.

– Но, как же так? Вам не одиноко от постоянной тишины?

– Я обожаю одиночество.

– Тогда почему взяли меня на борт? – удивился парень.

Сама себе удивляюсь уже пятнадцать дней подряд. Но не могла же я испортить свою репутацию и репутацию своих собратьев по планете, заявив вслух, что поддалась странному чувству – жалости.

– И на старуху бывает проруха, – ответила я и уставилась в расчеты траектории полета.

Контрабанда на время умолк.

Блаженная тишина! Только мерный гул мотора, электрики и биение сердца. Все работает в унисон. И лишь в абсолютной тишине это можно услышать и прочувствовать. Я пользовалась каждой минутой этого безмолвия, что бы успокоиться, привести мысли в порядок и подавить бушующую внутри меня злость. Я злилась на парня, конечно. Но больше всего на себя, что проявила слабость и испортила себе полет. И скорее всего это скажется на моей нервной системе. Наверное, если эта самая система существует у таких, как я, и у моего народа в целом.

Мое медитативное состояние прервали звуки из кают-компании. Похоже, Контрабанда решил приготовить нам обед.

– Кэп! Обед! – раздался его голос. И я обреченно поплелась в кают-компанию. Есть то хочется.

На шестнадцатый день полета Контрабанда очень старался выполнять мои правила поведения на челноке. Все утро он сидел в своей каюте тихо-тихо, но к полудню, по бортовому времени не выдержал добровольного заточения и покинул каюту. Достал боксы с едой из морозильного ящика, и, надорвав крышку, запустил процесс саморазогрева еды. Контрабанда пока молчал. И это радовало.

Моя каюта и каюта паренька примыкали к пилотной рубке и маленькому отсеку, в котором с трудом помещался узкий столик и морозильный ящик для пищевых боксов. Однако эти габариты не помешали мне окрестить отсек кают-компанией. Там мы ели, и я старалась отдохнуть. Обычно так и было, но не во время этого полета.

Но, сейчас я сидела напротив Контрабанды и внимательно наблюдала за ним.

На вид я не дала бы Алику больше тринадцати лет. Худой, нескладный, как всякий подросток, с черной нечесаной шапкой волос, он скорее походил на чучело огородное, чем на начитанного, образованного мальчика. Его манеры за столом, его речь – все кричало о благополучии, но не как о сиротливом детстве. Все хотелось спросить: «Так кто ты такой?», но пока еще не пришло время для допроса с пристрастием. Да и не стоило пока лезть в чужую душу. Он же не лезет. Даже имя не спросил, так и называл кэпом. И только я подумала об этом, как Контрабанда открыл рот и спросил:

– Кэп, а вы с какой планеты?

– С планеты Лот. Кажется, на моем челноке это написало красиво и четко, – пробурчала я, предчувствуя конец спокойствию.

– Это с той, что в галактике Гамма-8?

– Да, именно оттуда, – ответила я, с подозрением наблюдая за столь образованным беспризорником.

– А часто туда возвращаетесь?

– Что я в этой пустыне потеряла? Только сумасшедший туда полетит, будь она хоть трижды родиной, – кажется, мой ответ шокировал Контрабанду.

– Но она не всегда была пустыней, – возмутился он, – Говорят, что когда-то это была красивая планета.

– Ну да, пока какой-то гавнюк не решил сделать ее Вселенской помойкой. Ладно, все! Поговорили, а теперь убери тут за мной и собой.

Я, кажется, четко показала, что не желаю говорить о Лоте. Но мальчишка этого не понял.

– Гавнюк? Почему сразу гавнюк! – возмутился Контрабанда.

– А как еще назвать того, кто разрушает экологию чужой ему планеты ради денег? – поинтересовалась я, начиная потихоньку закипать.

– Разозленным человеком, наверное, – предположил Контрабанда, – Но, вам же, должно быть все равно, раз вы не любите Лот.

– Я ПРОСТО ТАМ НЕ БЫВАЮ, – отчеканила я каждое слово, что бы до Контрабанды дошло, что нарывается. Сунула ему под нос свой пустой бокс и добавила:

– Приступай к уборке.

И вышла из кают-компании, еле сдерживая желание придушить зазнайку. Это надо же! «Но, вам же, должно быть все равно, раз вы не любите Лот». Да как он смеет мне указывать на мое личное отношение к моей родной планете! Не его сопливое дело, почему я не бываю на Лоте! А что он там еще вякал? Ах да: «Говорят, что когда-то это была красивая планета». Я повидала на своем пути много таких жалельщиков, сочувствующих моей планете. И это при том, что сами жили и благоденствовали на планете, которая, наверняка, также приложила усилия к уничтожению экологии планеты Лот. Особенно меня добивает универсальная концовка, которая произносится со слезливым выражением лица: «Да кому сейчас хорошо?» За это многие у меня получали по носу. Кулаком. На этот раз я не желала калечить. Слишком мелкий противник.

Надо было отвлечься, что бы успокоиться. Проверила навигацию, и решила прослушать аудио-почту, до которой за эти три дня все руки не доходили. Были сообщения от заказчиков, от постоянных клиентов, от Серда. На все сообщения ответила, подготовила почву для будущих контрактов по перевозке. На послание Серда, наговорила целую поэму, прославляющую его предприимчивость, используя много ласковых слов о его неземной красоте, интеллекте вселенского уровня и заверила, что его неучтенный груз мной хорошо припрятан. Дабы не волновался.

Люблю выгодные дела и неучтенную прибыль!

Последнее сообщение было от условно мной называемых «родителей»: « Лика! Как ты там? Мы скучаем по тебе. Кстати, ты слышала, что на планете Патий-2 космоэкологи разработали био-экологический регулятор? Говорят, это чудодейственное средство поможет восстановить всю экологию нашей планеты. Только вот это чудо передадут правительству Лота не задаром. За этот регулятор их президент, господин Грэмос, заломил просто нереальную цену. Но наше правительство уже заикнулось, что ради восстановления экологии планеты готовы отдать всю казну. Хотя это покроет только половину запрошенной цены. Предлагают всем жителям планеты присоединиться к выплате за регулятор. Так вот, мы подумали, если у тебя есть лишние накопления, то было бы неплохо, если ты вложишься в уплату регулятора. С миру по капле и, глядишь, наберем нужную сумму…»

Дальше я не слушала. Сначала я потеряла дар речи. А потом просто взорвалась потоком самых бранных слов, которые только знала. Поносила Грэмоса, всю его политику, родню и предков до десятого колена всеми красочными и страшными словами. Не пощадила и самих жителей планеты Патий-2. Вскочила с кресла и тут же натолкнулась на Алика. Похоже, он все это время стоял у меня за спиной и наверняка подслушивал. «Ну, все! Попался под горячую руку!» – мелькнула мысль. Уже открыла рот, что бы отчитать за подобную наглость, а заодно сделать крайним во всех Вселенских бедах, но его слишком серьезный взгляд, такой не детский, остановил меня. Рот захлопнула, села обратно в кресло и пробурчала:

– Не светись тут, Контрабанда.

Контрабанда молча развернулся и ушел в кают-компанию наводить порядок.

Обычно уборка заключалась в собирании всего мусора и отправки его в шлюз мусоропереработки, через который все это добро прямиком отправлялось к соплам, в высокие температуры.