Читать книгу: «Туманность карапетов», страница 3

Блондинка и грузин

Давно это было – в школе ещё, в старших классах. Мы с товарищем одновременно ухаживали за одной блондинкой. Прогуливались втроём. И как-то решили рассказать ей анекдот. Такой. Мужик принёс телевизор в ремонт, рассказывает, что футбол смотрел, в ушах гвоздиками ковырялся, вдруг – бац – звук пропал.

Девчонка говорит: не поняла. Взяв на себя инициативу: показательно вкручивая пальцы в уши, я повторил анекдот помедленнее. Девушка озадачилась: «Ещё раз», – говорит. Не зная, как втиснуть в песню слово, мы стали изображать. Вначале я был приёмщиком телевизора в ремонт и спрашивал солидно: «Что у вас случилось?» Потом товарищ мой спрашивал об этой проблеме у меня. Разыграв в лицах, повторяя на десятый раз по слогам с пальцами в ушах, заменяя футбол на первомайскую демонстрацию, мы пыхтели, краснели, злились, пока она не захохотала:

– А-а-а-а! Я поняла! Телевизор сломался!

А года четыре спустя я учился в институте. На перемене пацаны с чего-то взялись рассказывать анекдоты про грузин. На тему как они корёжат русские слова, какие у них смешные интонации. И чего-то я вдруг взъелся: мол, у каждого народа есть другой народ, чтоб над ним посмеяться. Серию анекдотов про чукчу упомянул, про поляков, про эстонцев. Мол, враки всё это: нормальные люди, нормально говорят. После чего пошёл на остановку, сел в троллейбус. Был май, с народом в транспорт оса залетела. На задней площадке стоял огромный – двухметровый, толстый грузин. И искренне отреагировал:

– Вай, какой ос!

Про общественный транспорт

В последнее время я стал бояться общественного транспорта.

Потому что со мной постоянно едут другие люди. В смысле – не те, что ехали вчера и позавчера, каждый день – другие. А куда исчезают вчерашние и позавчерашние?

Если выхожу из дома ежедневно в 7.05, пять минут иду на свою остановку, сажусь в один из трех автобусов, везущих до работы, логичным было бы предположить, что и те люди, у которых работа в той же стороне и начинается с восьми, постоянно будут в транспорте рядом. Однако это не так. Всё время – другие. Даже кондукторы.

Потому складывается ощущение, что автобусы ежедневно куда-то людей увозят, а обратно – не привозят и набирают других. И что я просто вовремя из них выхожу.

Авария

Был у меня знакомый, назовём его Вовка. Он приходился мне мужем старшей сестры мужа подруги моей жены. Вовка в 90-х мутил интересный бизнес: покупал у города списанную городскую технику, ремонтировал и ему же сдавал в аренду эти снегоуборочные, бульдозеры, мусоровозы, когда городу внезапно становилось нужно, а техники не хватало. Доход при этом имел небольшой, но на жизнь наскребал.

Отличался Вовка какой-то особой житейской эксцентричностью на грани безобидного фарса. К примеру, мог полгода не стричься, а потом побриться наголо. Мог ночью залезть на штрафстоянку и угнать оттуда свою же «Волгу». Часть их большой семьи жила в Кемерово, а часть в Анжеро-Судженске. В одной из почти заброшенных деревенек меж этих двух городов – на месте некогда существовавшего конного двора – они самовольно хапнули соток тридцать под картошку, которая вырастала там обильно и гигантски. Даже в самый неурожай в лунке две картофелины больше ладони были обеспечены. Часто в лунках находились и старые подковы. Как знакомых нас привлекали к сбору урожая, поскольку работы на тридцати сотках было много. За что платили четырьмя мешками картошки на зиму с доставкой на дом, когда нам взбредёт. Мы с женой были тогда студентами, поэтому подспорье считалось значительным.

Однажды образовался такой урожаище, что мешки с картофелем свисали по бортам ЗИЛа как виноград из вазы. И ещё мы внутри кузова – компанией добирались с полей до города. ЗИЛ Вовка тоже как-то прикупил из списанной техники и отремонтировал специально, чтобы возить картошку. Поле находилось на взгорье сразу после крохотной речушки, так что урожай никто бы не своровал, поскольку путь легковым машинам туда был заказан. Да и вместительно-полезный агрегат! И да, Вовка никогда не парился отсутствием у него прав на грузовой транспорт.

На подъезде к Кемерово этакую ЗИЛовазу со свисающими по бортам мешками и находящимися в кузове людьми, с водителем без прав – решили остановить гаишники. По идее для них нарисовалось золотое дно из штрафов. Мы затаились в кузове, внимательно вслушиваясь в диалог.

Остановившись метров за десять до гайцов, Вовка выскочил из кабины и понёсся к ним на встречу с выпученными глазами, будто за ним черти гонятся. На ходу выкрикивая:

– Мужики! Там – километров пять – мотоцикл посреди дороги лежит. Еле объехал!

– Что за мотоцикл? – у гаишников сразу была сбита программа.

– Я откуда знаю! – запыхавшись, Вовка к ним подбежал и предположил. – Может, авария какая?

– И никого рядом нет? – перезагрузка произошла.

– Ага! Я остановился, посмотрел, вроде никого, – на голубом глазу вещает Вовка.

– Ну, мы сейчас съездим – разберёмся, что там за мотоцикл! – грозно сказали гаишники, сели в свою машинку и отчалили с мигалкой.

А Вовка махом за руль, по газам и… ищи свищи!

Синичка

Третий год подряд меня навещает синичка. В этом году была дважды. Как только похолодает – через щёлку форточки на створку окна и – пырх в комнату. Застав меня, испугалась, заметалась – обратно, ударилась о стекло, поплакала на подоконнике и – подальше к выходу – фуррр. Открыл окошко – улетай уже. Воспользовалась. Через пять минут вновь заглянула, а я на месте. Не сунулась. Побаивается.

А когда дома нет меня: залетит втихую, окурки из пепельницы на пол посбрасывает. Крошки, если найдёт – насорит больше, нежели съест. Поклюёт всё блестючее, покатает, уронит. «Что за барабашка?» – вначале гадал.

А это просто синичка. Ну, баба и баба. Что с неё взять!

В комнате с высоким потолком

В юности я какое-то время дружил с девушкой по имени Надя. Надя была такая дылда, что целовать её приходилось, вставая на небольшую скамеечку у подъезда. С такими длинными ногами, что одной через колено могла оплести верхней частью стопы у икры другую. Потолки дома у Нади были пятиметровой высоты, в них отражалось эхо. То были старые деревянные дома, в коих в начале 50-х жило руководство местного НКВД. Мама Нади, вероятно, была его потомком, потому как ненавязчиво и весело умела вызнавать у меня всякую мелкую информацию, из которой складывала выводы.

В целом – получилось, что с Надей мы знакомились три раза. Вначале я увидел на речке, где обычно купался, незнакомую девушку, с которой внезапно разговорились. Лет мне было четырнадцать, и впервые из-за Надьки этой с купальником её сообразил, что девчата «ваще-то красивые». А через два года мой старший брат решил второй раз жениться, мы поехали свататься, где взрослые принялись прибухивать. И вдруг в дом с улицы зашла та самая девушка с речки. Оказалось, мой брат решил жениться на её двоюродной сестре, мама которой была родной сестрой мамы Нади. Той самой, которая составила позже картину мира, в которой оказалось, что мы с Надей родились в один день в одном роддоме. И наши мамы лежали в одной палате, и нас вместе привозили на кормление. И даже рассказала, что Надя тогда постоянно сосала меня за ухо, пока нас везли на каталке в палату. Ещё выяснилось, что наши мамы тогда жили неподалёку и порой присматривали за нами – мелкими. То есть до двух лет мы с Надей росли вместе.

Что-то в этой истории было от прочитанных книжек о графьях, поэтому наши мамы быстренько скооперировались, чтобы чуть попозже нас с Надей поженить и совсем не возражали, что мы вместе проводим время. Тем более что и старший брат был ниже меня, а его новая невеста, если он её накидывал на плечо, могла касаться пальцами рук и ног пола с разных сторон от брата. Они прожили потом пятнадцать лет и разошлись, ага. А мы с Надей не стали ждать эти пятнадцать лет и разбежались тоже: она уехала учиться в Новосибирск, а я в Кемерово.

Но время от времени, когда надо заставить себя спать и вызвать в башке картинки уюта, вспоминается Надя в этой огромной комнате с высоченным потолком. Уютно сидящая на табуретке, осуществляющая это почти пастернаковское «сплетенье ног», то есть обвивающая одной другую чуть ли не на два раза, и быстро наворачивающая ложкой из трехлитровой банки яблочки из компота. Уверен, что нас всех вообще-то нарожали, чтобы знали друг друга, вспоминали друг о друге. Иначе нафига?

Любовные похождения

Вначале я увидел в кино, что девочек кусают в губы. Мы гуляли с соседской девочкой, я взял её за шкварник и стал придвигать головой к себе. Она сделала лицо каким-то умильным настолько, что расхотелось её кусать. Но я был должен, раз так заведено. И укусил в губёхи. Она сказала «дурак», дала по морде и убежала. И так в кино тоже показывали. Мне было пять лет, а ей четыре.

Лет через десять я стал гулять с девочкой из параллельного класса. Как-то мы играли, боролись на паласе, потому что она ходила на дзюдо. А я был уверен, что дзюдо – фигня, и можно победить чела, занимающегося дзюдо, без всяких дзюдо. Она мне нравилась меньше, чем её подруга. Но подругу папа не пускал бороться с неверующими в дзюдо на паласе. И как-то так получилось, что лица оказались рядом, я прикинул, что можно укусить в губёхи и победить окончательно. Но к тому времени я уже знал, что девочек кусать так нельзя, потому что ейная мама потом нажалуется моей маме, и дадут ремня, несмотря на то, что в кино все это делали. Поэтому мы просто начали целоваться и поняли, что это хорошо. Потом она придумала целоваться с кем-то другим, чтобы сравнить. И я, почему-то расстроившись, стал целоваться с её подругами, типа сравниваю. Чтобы доказать, что зря сравниваю, она стала показывать, чего у неё есть интересного. А когда сказал, что это уже у её подруг видел, решила подарить мне самое дорогое. Но не получилось, потому что внезапно пришла с работы ейная мама.

А потом подруги ейные стали рассказывать, что самое дорогое она уже не раз дарила. Чему я поверил, потому как не понимал, на каком основании им врать.

В итоге плюнул на всех и пошёл работать секретарём комитета комсомола школы, благо позвали. У меня появился свой кабинет, где можно было на переменах и после занятий тискать всяких комсомолок и жаловаться им на жисть. Потом понял, что все комсомолки друг другу про то рассказывают, и опять плюнул.

Пошёл гулять и встретил комсомолку из другой школы и позвал на танцы. Через некоторое время она перестала давать по морде, когда её целуют, потому что жила за городом и провожать было по чужому району, почти всегда с потасовкой, что романтизировало. Попутно я научился не только кусать в морду, но и по ней ездить кулаком. Хотя это больно для кулака, оттого стал оттачивать разное другое в плане отруба чела от реальности.

На то были пацаны со двора и дядя Коля – десантник в соседях. А у этой девушки ещё ж и дядька оказался зам. начальника УГРО, оттого точечных приёмов на временное обездвижение при удачном стечении прибавилось. При этом каждый считал своим долгом объяснить, что раскрываемые ими приёмы можно использовать только в крайнем случае, иначе посадят. Оттого я их так и не использовал.

Обездвиживать же девушку тоже подучился. Поэтому через пару лет она забеременела, и мы поженились, раз говорили, что надо. Хотя никто из нас в этом уверен не был. Просто по бумажке из загса дали семейную общагу в Кемерово, где мы и жили. Потом придумали, как жить в другой общаге, а потом – как смотаться из Кемерово куда-нибудь. Случайной картой выпал Красноярск. Где мы, выполнив все миссии нашего так называемого брака, почти тут же и разбежались за поиском новой жизни. Красноярск стал комнатой сталкера из «Пикника…» Каждый получил не то, что сказал вслух, а что представлял собой изнутри. В итоге моя первая жена стала миллионершей, а я пишу смешные рассказики. Ничуть об этом не жалея.

Как разрушить любовь

Первые два месяца в Красноярске, когда переехал, постоянного адреса у меня не было, а привычка держать связь письмами (да-да, мы писал от руки!) да получать денежные переводы у меня всегда была. Оттого завёл себе абонентский ящик в отделении связи. И как-то среди прочего пришло письмо от незнакомой женщины. Вдумчиво, но ни черта не понимая, прочёл.

Особо настораживало, что женщина называла меня Николаем. Ведь для абонентского ящика только индекс, город да а/я можно указывать, без фамилии – кому адресовано. Дальше женщина объясняла, что наша переписка ей давно нравится, и она, хорошо подумав, решилась-таки. Тем более что окончательно вышла на пенсию и готова ко мне приехать из Симферополя, чтобы почувствовать рядом крепкое мужское плечо и найти любовь и понимание.

Не спеша я выпил стаканчик кофе, покурил, попутно соображая, что а/я пользуюсь всего два месяца, а до меня им пользовался кто-то ещё. Это сейчас сайтов с поиском половинки пруд пруди, а тогда ведь – да-да, вручную да ножками на почту жизнь устраивать приходилось. А ещё сообразил, что где и как искать этого Николая – мне совершенно непонятно.

Потом вспомнил: «два месяца»! Да ещё ведь, однако, не первое письмо, раз «переписка». А каждое письмо, почитай, минимум неделю до Симферополя-то и неделя – ответ. Сколько же этот эпистолярный роман длился?

Открыл холодильник, кокнул четыре яичка в сковородку для глазуньи, посолил. Выкинул скорлупу в мусор. И туда же письмо. Со словами: «Вечно вы, бабы, чего-то мнётесь. А нефиг так долго думать!» Вот так я разрушил любовь…

Второй брак

Так-то я скромный и даже застенчивый. Позвал однажды девушку, с которой всего пару месяцев спал, на шашлыки с друзьями. А она, поднимая пластиковый стаканчик, попросила тост. Сказала, как меня любит, достала из кармана куртяхи обручальное и при всех начала цеплять мне на палец. Как честный человек я обязан был убежать. Но шашлыки-то ещё ж не еты! Пришлось согласиться. Лет на пять.

Про эстетику

Стала у меня одна девушка жить вдруг. Чтобы как-то это одобрить, решил показать, что не быдлюк, как предыдущая девушка называла, а вполне себе с эстетическим уклоном челдобечина. И впервые в жизни своей додумался подать кофе с молоком в постель. Она грит: поставь на стол, вдруг пролью, и мороженко! Подумал: а действительно – чё за фигня? Прольёт ещё – стирать потом… «Мороженко» оказалось только в «дальнем» магазине, через двор. Продавщица меня узнала, настороженно улыбнулась и привычно потянулась к полке с коньяком. Когда ушёл только с мороженком, на её лице было написано: всё, что она понимала о мире – рухнуло в одну минуту.