Читать книгу: «История свидетеля. Книга 1. Бог не желает», страница 8

– Чего вам надо, дурни? Мы так потеряем свое место в колонне. Давай, Фолибор, возвращайся назад и держи нам место.

– Хочу узнать насчет затаившихся дикарей, капрал. Думаю, это может быть важно. В весьма зловещем смысле.

– Не просто в зловещем, – торжественно добавил Плед. – Но, я бы даже сказал, в роковом.

– Ага, в зловещем и роковом, – кивнул Фолибор.

Перекус повернулся к Заводи и несколько мгновений смотрел на нее, будто собираясь что-то приказать, но передумал. Взяв у Аникс Фро железную с серебром подзорную трубу, он положил ее на плечо женщины и уставился в окуляр.

– И почему я об этом не подумала? – нахмурилась Аникс.

– Потому что никто вместе с тобой не ходит, – пояснила Заводь. – Соответственно, и трубу ни на чье плечо не положишь.

Фолибор и Плед снова фыркнули. Но Заводь не обращала на них внимания. А вот Аникс непонятно почему бросила на нее яростный взгляд. Заводь пожала плечами:

– Слушай, это легко исправить. Тебе нужен шест примерно такой же высоты, с зарубкой наверху, который выдержал бы вес подзорной трубы. К тому же, учитывая, что все твои дурацкие изобретения тяжелые, громоздкие и в основном бесполезные, впредь этот шест может много для чего пригодиться.

– Или, – протянула Аникс Фро, – вместо шеста я просто могу воспользоваться чьим-нибудь плечом.

– Что ты видишь, капрал? – заинтересовался Фолибор.

– Затаившихся в лесу дикарей.

– В самом деле?

– Я же говорила, – бросила Аникс Фро.

Заводь посерьезнела, снова взглянула на далекую линию деревьев и посоветовала:

– Проверь их волосы в носу.

– А может, – добавил Перекус, – это весьма хитрые карибу.

– Так кто это? – спросил Плед. – Затаившиеся дикари или хитрые карибу?

– Возможно, и те и другие.

Увидев, как двое тяжелых пехотинцев многозначительно переглянулись, Заводь не выдержала.

– Дайте мне, я тоже хочу посмотреть, – заявила она.

Аникс Фро согнулась под тяжестью подзорной трубы, которая внезапно покосилась, ткнув окуляром в глаз Перекусу. Тот, вскрикнув, отшатнулся, но Аникс сумела подхватить трубу, прежде чем он ее выронил.

– Нет уж, Заводь, обойдешься. Поищи другое плечо. Или, еще лучше, другую подзорную трубу.

– Мне это ни к чему, – ответила она, сбрасывая мешок с плеч. И, поставив его на землю, начала в нем копаться. – На случай, если вы вдруг забыли, – меня ведь учили еще и разведке. – Заводь достала маленькую подзорную трубу из латуни и черного дерева. – В ней пять линз. Я нашла ее возле кургана Брайтго в окрестностях Натилога.

– Неужели возле кургана? – уточнил Плед.

– Ладно, внутри. Настоящая древность, но с помощью этой штуки я могу даже пересчитать волосы в носу.

Аникс Фро взяла свою трубу как дубинку и шагнула к Заводи, но Фолибор мягко оттащил ее назад и разоружил.

Заводь с легким щелчком раздвинула трубу и посмотрела в нее.

– Ну? – осведомился Перекус.

– Вижу лист. Огромный. Под ним могло бы спрятаться целое войско.

– Нужно, чтобы Омс пошел и посмотрел, что там, – решил капрал. – В чьем он взводе?

– Взводов всего три, – сказал Фолибор. – Ты не знал?

– Но в котором из трех? – спросил Перекус.

– Ну… помимо нашего, есть еще два.

– Удивительно, что, будучи подобными идиотами, вы до сих пор еще живы! – фыркнула Аникс Фро. – Омс во взводе Штыря, капрал. В Третьем. А мы все входим в состав Четырнадцатого легиона, хотя большая его часть сейчас дислоцирована в Беттрисе или еще где-то. Нашего капитана зовут…

– Ладно, заткни уже пасть, – велел Перекус. – Давай-ка двигай туда, Аникс, и расскажи Штырю про дикарей-карибу, которые за нами шпионят.

– Может, все же не стоит действовать через голову нашего сержанта, капрал? – медленно проговорила Аникс. – Как думаешь?

– Ладно. И ему тоже заодно скажи. Давай иди. Они могут в любой момент на нас накинуться.

– А если бы мы напали первыми, у нас, возможно, появилось бы на чем ехать верхом, – заметил Плед.

– Что за чушь? – Перекус закатил глаза. – На карибу нельзя ехать верхом. Они слишком низенькие.

– На дикарях-шпионах ехать тоже нельзя, – добавил Фолибор. – По крайней мере, верхом.

Аникс Фро не торопилась уходить.

– А если Штырь не захочет посылать на разведку Омса?

– Что? – нахмурился Перекус. – И кого же он в таком случае пошлет?

– Заводь.

Заводь опустила трубу.

– Это не моя работа. Но Омса Штырь в любом случае никуда не отправит, поскольку средь бела дня через голое поле незаметно не перебраться.

Внезапно Аникс Фро зловеще улыбнулась:

– Совершенно верно. Однако ведьма-убийца, способная ускользать в тень, уж точно сумеет это сделать.

– Нет, – отрезала Заводь. – Штырь вообще никого не пошлет, потому что это глупо. И что это за разговоры насчет магии? Я тут при чем? Я всего лишь наемная убийца… Что вы все на меня так смотрите?

Перекус ткнул пальцем в Аникс:

– Давай уже ступай.

– Ладно. Но пусть сперва Фолибор вернет мою трубу.

– Это целое искусство, – говорил Бенгер. – Но ты это и так лучше всех должен знать, Омс. Каждый чародей использует ловкость рук, даже если не выбирает магический Путь Мокру. Все сводится к тому, чтобы спрятаться, затаиться. Чтобы никто тебя не унюхал, ведь если не удастся скрыть, кто ты есть на самом деле, то тебе конец.

– Бенгер, – вздохнул Омс, – конец рано или поздно наступает для любого.

– Верно. Но можно помереть через пятьдесят лет, а можно и завтра. Выбирай.

– И выбора тоже ни у кого нет.

Бенгер был далхонцем. Некоторые знатоки магических искусств верили (хотя, скорее всего, это была неправда), будто Мокра родилась в джунглях Дал-Хона. Старый император, вероятно, начинал как колдун Мокры, прежде чем наткнулся на то, на что наткнулся. По крайней мере, так предполагало большинство чародеев. И он был далхонцем. А может, и нет, кто его разберет. Омс покачал головой. Одна лишь мысль о Келланведе повергала в туманную дымку замешательства, как будто любое связанное с ним воспоминание пробуждало некое тайное заклинание, охватывавшее весь мир. Что казалось смехотворным.

– Я пытаюсь помочь тебе, Омс.

– Прости, Бенгер. Я забыл, о чем мы говорили.

– В том-то и вопрос. Как вообще можно пересечь открытую местность, чтобы никто тебя не заметил? При условии, что в лесу прячутся несколько сот дикарей с размалеванными лицами и каждый пристально смотрит в нашу сторону?

Омс поскреб щетину на подбородке.

– Надо послать Заводь.

– В принципе я согласен. Но ведь Штырь отправил на разведку нас?

Они шли в десятке шагов позади своего сержанта, а перед ними покачивались мощные задницы двух тяжелых пехотинок, Голодранки и Никакнет.

– Что ж, – протянул Омс, – тут есть о чем поразмыслить.

– Думать здесь совершенно не о чем, – ответил Бенгер. – Все знают, что ты коготь, Омс. Вокруг тебя так и клубится темный магический Путь. Удивляюсь, что я раньше этого не замечал.

– Я не коготь, – возразил Омс. – И никогда им не был. А даже если бы вдруг и был, то, да будет тебе известно, далеко не все когти – маги. Уж не знаю, что там тебе такое насчет меня померещилось, но я в любом случае ни при чем.

– Ладно, может, и так, но вот только магия тебя очень любит.

– Слушай, – произнес Омс, – зачем все усложнять? Давай просто оседлаем пару лошадей, поедем туда и спросим у тех дикарей, что, во имя Ворона, они тут делают?

– Терпеть не могу лошадей, и, что еще важнее, лошади терпеть не могут меня.

– Само собой, они ведь очень умные твари.

– Ты правда так думаешь? – Бенгер снял шлем и поскреб несколько прядей спутанных светлых волос на бурой, будто бетель, голове. – Помнишь ту атаку артанской кавалерии в окрестностях Г’данисбана? Пять сотен лошадей мчались тогда прямо на наши пики.

– И что?

Бенгер снова надел шлем.

– В том-то и вопрос.

Омс закатил глаза. Это была одна из любимых фраз Бенгера. Легче всего было ему подыграть, а потому Омс, как от него и ожидалось, спросил:

– В чем именно?

– Кто глупее: лошади или всадники? Я бы сказал, что примерно в равной степени. Четверть колокола спустя все они были мертвы или умирали.

– Ну и к чему ты все это говоришь, Бенгер? Мы же не собираемся атаковать местных древотрахов?

– Да к тому, что я не намерен полагаться на зверя с диким взглядом и репой вместо мозгов.

– Могу поспорить, что насчет тебя они думают точно так же, – буркнул Омс.

– К тому же в нынешних обстоятельствах надо экономить силы. В любом случае спасибо, что помог мне отвлечься. Похоже, они весьма уверены в себе.

– Что? Ты уже там?

– Да. – Бенгер внезапно исчез.

Выругавшись, Омс втиснулся между Никакнет и Голодранкой – что было нелегко – и, стараясь не обращать внимания на их нелестные намеки, сумел пролезть дальше.

– Бенгер прибыл на место, – сообщил он, добравшись до Штыря и Моррута, – а потом что-то пошло не так.

– В каком смысле? – спросил Моррут.

– Не знаю, но иллюзия вдруг исчезла. Возможно, он увидел нечто такое, что отвлекло его, рассеяло внимание. Или наткнулся там на колдуна или ведьму, которые его почуяли и прихлопнули.

– Капрал, – велел Штырь, – оседлай нам четырех лошадей. Поедем туда.

– Чтобы спасти Бенгера, четырех не хватит – если его нужно спасать, – заметил Омс, когда Моррут поспешил прочь.

– На самом деле даже трех будет достаточно, – уточнил сержант. – Четвертая лошадь запасная, для Бенгера.

– Думаешь, с ним все в порядке?

Штырь пожал плечами:

– Скорее всего, хотя со стороны и может казаться иначе.

– Мы могли бы собрать по пути отряд из людей Балка, – неуверенно предложил Омс.

– Лишние трения нам ни к чему, – сказал сержант. – Оставайся здесь и жди Моррута. Я поставлю в известность капитана.

Омс посмотрел вслед Штырю, который трусцой побежал туда, где ехали капитан Грубьян с сержантом Шрейкой, чья лодыжка начинала болеть сильнее каждый раз, когда упоминалось слово «поход». Собственно, вряд ли стоило ее в этом винить. В Кульверне у них вполне хватало лошадей, но засуха длилась уже третий год подряд, и после двух неурожаев в Серебряном Озере недоставало фуража. Никому не хотелось морить лошадей голодом, а это означало, что идти придется пешком. Шрейка точно так же терпеть не могла пешие походы, как Бенгер – езду верхом.

«Что ж, нет в мире абсолютно счастливых людей. У любого непременно найдется повод для жалоб».

Но слова Бенгера про темный магический Путь всерьез беспокоили Омса.

– А я как раз и искала чародея.

Обернувшись, он увидел Аникс Фро с ее неизменной подзорной трубой.

– Я не чародей.

– И почему, интересно, все маги отрицают, что они маги?

– Я не такой, как Заводь, Аникс.

– Гм… значит, твой загадочный вид – это лишь игра? Безвкусное позерство?

– Позерство? В каком смысле?

– Ну, позерство – это когда встаешь в позу.

– То есть ты толкуешь об осанке? Или о помпезном притворстве?

– Хватит уже мне зубы заговаривать, этот номер у тебя не пройдет. За нами шпионят вон из-за тех деревьев. – Она подняла громадную подзорную трубу. – От этого им не спрятаться.

– От Штыря им тоже не спрятаться, – сказал Омс. – Он видит все невооруженным глазом.

– Да ну? Врешь.

– Зачем мне врать? В любом случае, – добавил Омс, – Бенгер с помощью магии отправился туда на разведку. Но потом иллюзия, будто он идет рядом со мной и разговаривает, вдруг пропала. Так что мы тоже сейчас туда поедем.

– Все так же незаметно, да? Ну-ну. Что в этом толку? Бенгера наверняка уже нет в живых. У дикарей ведь есть свой колдун.

– Откуда ты знаешь?

– Я его видела, – торжествующе улыбнулась Аникс. – А Штырь, само собой, не видел, и теперь Бенгера больше нет. Как говорится, очередной сбой связи, медленно разрушающий малазанское войско: по одному глупому магу зараз.

– Есть множество взаимосвязанных факторов, – послышался позади них голос Голодранки, – способствующих упадку Малазанской империи, и, хотя растущая зависимость войска от магии представляет собой заметную и весьма тревожную тенденцию, смею предположить, что главный источник упадка – Аникс Фро и ее дурацкие изобретения.

Аникс ответила ей довольно грубым жестом; правда, этому отчасти помешала труба, которую она держала в руках.

– Не надейся, вам, тяжелым пехотинцам, меня не одурачить.

– Чушь, наше позерство вполне успешно, – парировала Голодранка.

– Смотрите-ка, она еще иронизирует. – Аникс вновь повернулась к Омсу. – Могу поспорить, Штырь не видел того, что заметила Заводь.

– А что именно она заметила?

– Листья. Но, помимо этого, она считает, будто идет обмен некими сигналами.

– Обмен сигналами? Между кем и кем?

– Между дикарями и Балком.

– Что вызывает странную тревогу, – пробормотала Голодранка, и Никакнет согласно хмыкнула.

Вернулся Штырь, а мгновение спустя появился и Моррут, ведя четырех оседланных лошадей.

– Я располагаю новыми сведениями, сержант, – сообщил Омс, вскакивая в седло. – Могу изложить по пути.

– Что за сигналы? – спросил капрал Перекус у Заводи.

Она пожала плечами, складывая подзорную трубу:

– Руками жестикулируют.

– В смысле, машут?

– Совершенно верно, капрал. Просто приветственно машут. Вот так… – она изобразила жест, – только совсем по-другому.

– Никакое это не приветствие, Заводь, – фыркнул Фолибор. – Сама прекрасно знаешь.

– Ага, и эти гребаные дикари тоже нас вовсе не приветствуют.

Перекус повернулся к ней:

– Но ты ведь только что говорила…

– Это был сарказм, капрал, – вмешался Плед. – Разве не ясно?

– Откуда мне знать, Плед? Вот так все и летит в тартарары.

– Чтоб тебя чесотка поразила, Перекус, – вздохнула Заводь. – Ты ничем не лучше Аникс Фро.

Она замолчала, увидев, как впереди из колонны выезжают сержант Штырь, Омс и Моррут, ведя в поводу одинокую лошадь.

– Недобрый знак, – заметил Фолибор.

– Бенгер, – пробормотала Заводь. – Похоже, дикари его схватили. И убили. Бедняга Бенгер.

С ними поравнялся сержант Дрючок, чье изрытое оспинами и шрамами лицо аж потемнело от ярости.

Он наставил на Заводь узловатый палец:

– Давай-ка, чародейка, лети туда стрелой.

– Я не…

– Хватит уже дурью маяться, – заявил Дрючок. – Это приказ.

– Мне нужно уйти за повозку, – сказала Заводь. – Там я упаду в траву, сольюсь с ней, пользуясь исключительно своим умением скрываться, и поползу через поле. Ты ни хрена не понимаешь в магии.

– Просто дуй туда и в случае чего помоги им.

– Я могу убить того колдуна?

– Не знаю. А ты можешь?

Для Заводи это прозвучало как очередной приказ. Улыбнувшись, она сунула свой мешок в руки Фолибору:

– Смотри не потеряй.

– С какой стати мне терять мешок, в котором я собираюсь порыться?

– Иными словами, – заключила она, – уважение к моей частной жизни не сможет устоять перед твоим мерзким фетишизмом?

– Заводь… – прорычал Перекус.

– Иду! – Слегка приотстав, женщина обошла с другой стороны первую из запряженных быками повозок.

Погонщик уставился на нее. Она хмуро глянула на него в ответ:

– Тут не на что смотреть, засранец.

Мир Тени всегда был неприятным магическим Путем, полным странных изгибов, часть которых можно было преодолеть, в то время как другие, казалось, кишели жуткими мстительными демонами, лишь иногда внимавшими голосу разума. Еще больше тревожило то, что, открыв врата на этот магический Путь, можно было оказаться вовсе не там, где хотелось. Заводь слышала истории о чародеях, шагнувших на поля демонических сражений или даже прямо в пасть кого-то из Гончих Тени.

– Все еще пялишься?

Погонщик жевал какую-то дрянь, окрашивавшую его губы в пурпурный цвет. Он чем-то походил на мальчишку, которого Заводь как-то нашла безнадежно запутавшимся в зарослях ежевики, где бедняга орал во всю глотку, продолжая набивать ягодами рот. Вот только погонщик был уже стар: лет сорок, может даже больше.

– Мне нужно спрятаться, – проговорила Заводь.

– Ну так прячься, – хрипло протянул он, сплевывая в сторону струю пурпурно-черной жижи.

– Что это ты жуешь?

– Кто сказал, будто я что-то жую?

– Просто не смотри на меня.

– Ты обозвала меня засранцем без всякой на то причины.

– Ты сам делаешь все, чтобы эта причина у меня появилась.

– Ты меня оскорбляешь.

– Заводь! – послышался из-за повозки рев Перекуса.

Она вытащила нож:

– Если не перестанешь пялиться, я тебя убью.

– Так бы сразу и говорила! – Погонщик уставился в облака, продолжая перетирать заросшей челюстью то, чего он якобы не жевал.

Еще немного посмотрев на него, просто для надежности, Заводь едва заметным жестом открыла магический Путь Тени, единственным признаком чего стала лишь некая странная муть, появившаяся в воздухе и на земле перед ней.

«Что ж, пока все идет хорошо».

Убрав нож в ножны, она быстро скользнула в проход.

Небо над головой внезапно потемнело и потускнело, став серо-стальным с желтоватым оттенком. Дорога и поле, колонны солдат и все прочее исчезли, хотя, прищурившись, Заводь могла разглядеть несколько призрачных очертаний и горстку ярких пятен магов и целителей, всегда остававшихся видимыми с магического Пути, по крайней мере для нее. Ее слегка удивило исходившее от шедшего рядом быка слабое свечение, но некоторые животные умели чуять магию при помощи слуха, обоняния или просто по наитию. До ушей Заводи словно бы издалека донеслось мычание. Проходя перед быком, она коснулась его уха, и тот снова замычал.

Заводь могла различить линию деревьев по другую сторону от Балка и его войска, но все вокруг казалось лишь грубым наброском на фоне окружающего пейзажа в виде волн черного песка, местами усеянного острыми камнями и более крупными округлыми валунами. Полосы более светлого песка странными лентами пересекали наискось близлежащий холм, на вершине которого стоял, наблюдая за Заводью, какой-то четвероногий зверь. Насколько он велик, понять было трудно, поскольку расстояния на этом магическом Пути выглядели обманчиво.

Когда Заводь направилась в сторону деревьев, зверь не последовал за ней, и она решила не обращать внимания на его пристальный обжигающий взгляд.

Меньше чем за дюжину быстрых шагов Заводь миновала Балка и его колонну, а потом вдруг линия деревьев возникла прямо перед ней, призрачно возвышаясь над грудой валунов, показавшейся ей любопытной, – но об этом можно было подумать и позже.

За спиной у нее послышался слабый стук копыт, и, повернувшись, она увидела подъехавших Штыря, Моррута и Омса.

Заводь вздрогнула. От Омса исходило тусклое свечение, выглядевшее болезненно-опасным, и женщина попыталась вспомнить, видела ли она уже его раньше. Омс был сапером, мастерски владевшим ножом. Был ли он когтем, как говорили? Трудно сказать. Некоторые солдаты невесть почему болтают всякую чушь, будто у них мозги набекрень. Хотя нет дыма без огня…

А вот взглянув на Штыря, Заводь была потрясена куда больше – хотя чего-то подобного она ожидала, поскольку видела это каждый раз, глядя на него из магического Пути.

«Есть в нем… нечто безумное. Да, вот именно. Но вот что, во имя Ареса?»

Вокруг сержанта вились нити какой-то странной энергии, слишком беспорядочные для того, чтобы быть связной сетью, как будто их дергали в разные стороны невидимые течения. Целая треть их тянулась вниз, опутывая едва видимый силуэт лошади Штыря и словно бы удерживая ее под всадником, причем дух животного дрожал, будто от страха.

А что же Моррут? Ну, тот внешне ничем не отличался от мертвого слизняка.

Заводь отошла в сторону, пропуская всех троих, и вздрогнула в третий раз, поскольку за Омсом, паря в воздухе позади него, следовало некое существо, крупное и тяжелое: она ощутила намек на огненную гриву, руки с когтями длиной с кинжал и очертания фигуры, похожей на женскую.

– Кто ты и что тебе нужно от Омса?

Однако существо, похоже, ее не слышало. Заводь что-то проворчала себе под нос, глядя, как оно скользит мимо, держась поодаль от Штыря, будто испытывая страх перед развевающимися нитями, готовыми поймать любого, кто окажется слишком близко.

Был ли Штырь магом? Если да, то на ее памяти он никак этого не проявлял. И если его власяница в самом деле была заколдована, то и это тоже он тщательно скрывал. Нет, Штырь – это просто Штырь. Хотя, допустим, он же мог быть проклят? Мог. Но если так, то почему Бенгер, который не только владел таинством Мокры, но и был знатоком Дэнула, не снял с него проклятие? Надо было уже давным-давно это сделать.

Они остановили лошадей. Заводь слышала голос Штыря будто сквозь стену или даже через две.

– Оставайся здесь с лошадьми, Моррут. Похоже, наши гости сбежали, но нам нужно найти Бенгера.

– Если они и сбежали, то недалеко, – сказал Омс. – И я чую запах крови и потрохов.

– Может, они разделывали карибу, – предположил Моррут.

– Ты и правда так думаешь, капрал?

– Нет. Просто пытаюсь быть оптимистом. Хотя попытка вышла и слабая.

Штырь и Омс спешились. Заводь увидела, как нити оторвались от лошади сержанта, освободив наконец дрожащую душу животного.

– Веди нас, Омс, – велел Штырь.

Они вступили под почти лишенные листьев кроны деревьев. Омс держал в руках арбалет. Заводь следовала за ними, отставая на дюжину шагов. Колдун дикарей был где-то рядом, но хорошо маскировался, вероятно окутав себя призрачным сплетением ветвей остатков древнего леса, когда-то покрывавшего большую часть севера этого континента. Достаточно было иметь глаза, чтобы увидеть на всех возделанных землях в этих краях призраки деревьев, и здешняя роща, состоявшая из осин, вязов и ольхи, похоже, была чем-то встревожена. Заводь подозревала, что тысячи прошедших через рощу карибу и несколько сот все еще остававшихся там оленей принесли с собой нечто первобытное, возмутившее изначальное спокойствие.

Главная проблема для Заводи, однако, заключалась в том, как перебраться через груду валунов в том мире, где она сейчас путешествовала. Покрытые мхом камни были скользкими и черными, будто глазницы Вдовы. Взобравшись на них сбоку, Заводь шепотом выругалась. Ей довелось разграбить немало курганов, и она сразу же поняла, что эта груда камней – клятый могильник.

«Могильник в мире Тени. – Остановившись, Заводь облизала губы. – Как часто такое случалось? Да, пожалуй, вообще никогда».

Могильник даже не выглядел слишком старым. Любую наваленную груду камней за короткое время поглотили бы торф и почва. Трава, потом кусты, затем деревца. Да через каких-нибудь три столетия никто бы даже и не догадался о его существовании. Но даже мху, через который Заводь сейчас продиралась, вряд ли было больше нескольких лет.

«Разграблен? Вряд ли! Это мир Тени, где полно демонов, оживших мертвецов и Гончих!»

Продолжив подъем, Заводь быстро добралась до вершины. Меньше чем в двадцати шагах впереди на небольшой поляне стояли Штырь и Омс, а вокруг них, будто взявший след пес, кружил призрак с огненной гривой. У ног сержанта лежало то, что осталось от Бенгера, – утыканный стрелами труп, оскальпированный и выпотрошенный, с перерезанным горлом и вырванными глазами.

«Бедняга Бенгер. Что ж, похоже, мне тут больше нечего делать. А эти двое живы и все так же хорошо, ну просто прекрасно выглядят, особенно если учесть, что вокруг, будто шлюха, которая отирается возле казарм, бродит гигантская когтистая ведьма. А вот колдуна нигде нет – ничего поблизости не светится. Наверняка сбежал с окровавленным скальпом на поясе, катая во рту, будто речные камешки, парочку глазных яблок, – да уж, день у него сегодня удался. Бедняга Бенгер, вот же не повезло».

Тем временем кто-то навалил прямо у нее на пути этот громадный могильник. Вряд ли это могло быть случайностью. Вселенная так не работает.

«Ну прямо как в эпической поэме про всех этих Взошедших, богов и прочих. Схождение сил в одной точке. Прямо здесь и сейчас. Я… и этот могильник».

Заводь проползла вдоль каменного хребта к более высокому его краю, где, как и ожидалось, нашла массивную продолговатую каменную перемычку, нависавшую над дверной плитой. Спрыгнув прямо перед ней, женщина помедлила. Преграда выглядела тяжелой, а кирки у нее не было.

Что ж, это временные трудности. Заводь быстро огляделась. Штырь и Омс стояли к ней спиной, ведьма внезапно исчезла – и скатертью дорога. Отлично. Заводь покинула магический Путь, сделала два быстрых шага вперед, а затем, совершив торопливый жест, прыгнула обратно в Тень.

И оказалась в темноте. Ее окружал заплесневелый запах смерти, но не настолько древний, каким он казался бы, если бы гробница не была новой.

«Я внутри!»

– Привет, господин мертвец, – пробормотала Заводь. – Я пришла за товаром.

Вперед уходил низкий проход, вынудивший ее пригнуться. Сухой земляной пол опускался с каждым шагом все глубже. Женщина поняла, что добралась до края туннеля, когда обе ее расставленные в стороны руки, которыми она ощупывала каменные стены, внезапно ощутили пустоту.

Заводь остановилась. Присев, она прошептала несколько слов и подождала, пока изогнутые стены гробницы окрасятся слабым сиянием.

В центре стояли погребальные носилки на четырех ножках, грубо отесанные и скрепленные кожаными ремнями вместо железных гвоздей. С их боков свисали амулеты из перьев и крысиных хвостов. На носилках ногами к входу в туннель лежал рослый худощавый мертвец, завернутый в мешок из оленьей шкуры. Лицо покойного закрывала лакированная деревянная маска с вырезанными на ней чертами, которые были искажены гримасой; по бокам от нее свисали длинные седые волосы. В маске отсутствовали отверстия для глаз – широко раскрытые глаза были нарисованы прямо на ней.

– Смотри-ка, – прошептала Заводь. – Свинцовая краска.

Сбоку от головы на трехногой подставке покоилась маленькая, окованная железом шкатулка. Крышка ее была запечатана лентой из воска, к которой прилипли мотыльки и прочие мертвые насекомые. По другую сторону лежал шлем с посеребренными щечными пластинами, наполовину смятый.

– Эх, приятель, надо было вовремя пригнуться, – пробормотала Заводь.

Под носилками оставалось пространство высотой с табурет. Опустившись на колени, Заводь наклонилась и заглянула в темноту.

Вдоль носилок лежал меч в ножнах – полуторный, с гардой из гнутого железа и рукояткой из чего-то похожего на янтарь.

Заводь подтащила меч ближе, чтобы рассмотреть получше. Немного поработав ножом, она отковырнула камень от рукоятки и быстро спрятала его в мешочек на поясе. Из любопытства на треть извлекла меч из ножен, восхищаясь узором на клинке. Но от такого оружия ей самой не было никакой пользы, да к тому же меч выглядел чересчур большим, чтобы заинтересовать кого-нибудь из сослуживцев, а потому Заводь затолкала его обратно под носилки. Вряд ли меч был особо ценным, хотя, имейся у нее такая возможность, она забрала бы оружие с собой, чтобы потом продать – может, в Серебряном Озере.

Стоя на коленях, Заводь снова пригляделась к завернутому трупу, затем разрезала шкуру вдоль и развернула ее. В складках окутывавшего тело шерстяного плаща блеснуло золото. Брошь. Срезав украшение с ткани, Заводь добавила его к янтарной рукоятке. Нашлось и ожерелье, сделанное из сотен крошечных клыков. Крысиных? Точно она определить не могла, не в силах припомнить, когда в последний раз разглядывала зубы крысы. Вот Плед мог бы сказать наверняка – он знал все на свете. Покрутив ожерелье, женщина отыскала застежку и добавила его к своей добыче.

После чего подняла ближайшую к ней руку трупа. Раздался треск.

– Ого, неплохой наплечник, – пробормотала Заводь, отстегивая доспех. Левая рука мертвеца заканчивалась чуть выше локтя. – Эх, приятель… надо было вовремя увернуться. – Но похоже, рана была старой. Этот воин явно не входил в число любимцев Госпожи Удачи. Заводь даже нашла след от меча, который, вероятно, и убил его – вместе с проломленной головой и свинцовой краской, – чуть левее грудины, горизонтальный разрез от клинка, скользнувшего между ребер и пронзившего сердце. – Да уж, надо было вовремя отскочить.

Обычная история – люди умирали, поскольку никогда не слушали ничьих советов. Будь Заводь рядом с этим бедолагой, он, вероятно, остался бы жив. Тупо таращился в стену и пускал слюни из-за краски, но был бы жив.

Ладно. Браслетов нет – весьма жаль. Перстней тоже, но, поскольку покойник был воином, вряд ли стоило этому удивляться. Всем известно, как это больно, когда в разгар поединка на ножах вдруг защемит кольцо.

Заводь еще раз взглянула на маску. Довольно-таки интересная – неплохо раскрашенная, но без инкрустации. Какой-нибудь богач мог бы купить ее, даже не задумываясь о том, какие мерзкие духи таятся внутри. Повесить на стену и забыть, пока весь его род не придет в упадок и не вымрет. Скорее всего, покупатель немало бы заплатил за эту маску. Идиотов полно.

Заводь сняла маску с трупа. Иссохшее лицо под ней не принадлежало представителю человеческой расы.

«Тисте. Следовало догадаться». Заводь нахмурилась.

Обтягивавшая острые скулы кожа была серой – неудивительно, учитывая, что воин был мертв. И действительно, правый висок его был проломлен, а разорванная кожа покрыта черными пятнами застарелой крови.

«Вот видишь, приятель? Нужно было вовремя пригнуться, увернуться, отскочить. Да я могла бы целое состояние заработать на подобных советах».

Она сунула маску под рубаху, ощутив холодное прикосновение к левой груди.

Наконец-то пришло время для той симпатичной шкатулки.

Острие ножа с легкостью рассекло воск. Слегка скрипнув, откинулась крышка.

Золотые монеты. Лежат столбиками, каждая приклеена к соседним все тем же воском. Заводь насчитала двенадцать столбиков, по двенадцать монет в каждом. Получалось… немало.

– Вот что я скажу тебе напоследок, приятель, – обратилась она к трупу. – Поскольку ты мертв, эти монеты все равно тебе не нужны. А вот я жива, так что мне они вполне могут пригодиться. В мир мертвых тебе их все равно с собой не забрать. Зато я могу забрать их куда захочу. А ты просто сидел на них, словно курица на яйцах, и все без толку, потому что теперь ты покойник.

Заводь достала мешочек побольше, из мягкой кожи. В лучшие времена в нем хранились сладости, какие ей удавалось найти на ближайшем рынке. Но после Кульвернской переправы мешочек был пуст. А вот теперь снова пригодился.

Столбики монет, для извлечения которых пришлось приложить определенные усилия, быстро заполнили дно мешочка. Завязав тесемки, Заводь взвесила его в руке. Он оказался чертовски тяжелым. Монеты были большие, больше, чем даруджийские «советы» или старые унтанские соверены. И толстые. Судя по весу, каждая из чистого золота.

– Я теперь богата. Причем свое богатство я добыла честно – тяжким трудом и без чьей-либо помощи, а не унаследовала, как некоторые. Похожа я на изнеженную наследницу? Толстую, расплывшуюся, надушенную и высокомерную? Нет, это точно не про меня. Так что это мой заслуженный заработок, и никто не вправе…

Льняной платок у нее на шее слегка натянулся. Заводь нырнула в сторону, едва успев увернуться от кинжала, резанувшего наискосок между лопаток. Лезвие даже не коснулось кожи – падая на колени, она повалилась на нижнюю часть трупа, короткие деревянные ножки носилок треснули, по крайней мере две из них, и мертвец скатился на женщину, весьма удачно оказавшись между нею и татуированным дикарем, который прыгнул к Заводи, замахиваясь клинком.