Читать книгу: «Экзорцизм. Пролог», страница 6

Время за ней летело незаметно, и когда финальная точка была поставлена, солнце уже клонилось к закату. Вит снял очки, потер переносицу и, откинувшись на спинку кресла, позволил себе помечтать о том, какой успех ждет его монографию. Сладкие картины больших тиражей, выступлений перед искушенной публикой, лекций не где-нибудь, а в самом Нолидже, поездок на международные конференции понеслись перед внутренним взором, и погруженный в эти грезы доктор не расслышал, как помощник стучит в дверь.

– Прошу прощения, сэр, я стучал, но вы не отвечали, а дело срочное!

Благодушие слетело с доктора Вита, словно листья с дерева в осенний, ветренный день, а на замену ему медленно поднялась тревога. «Началось!» – подумал он, и эта мысль не имела рационального объяснения. Просто что-то в лице помощника, в его тоне, в том, как он смотрел на Вита, дало это понимание.

– Что случилось? – голос осип.

– Тут прибежала девчонка-посудомойка из господского дома, куда недавно въехали Вейты, говорит, что хозяйке плохо, вас зовет…

«Откуда он знал? Откуда этот янтарноглазый подонок все знал?! И что только заставило меня связаться с ним?!» – вопросы один за другим вспыхивали и гасли в голове доктора, а сам он тем временем вытащил из-под стола свой рабочий саквояж, на дне которого, вместе с традиционными врачебными инструментами, лежали предметы несколько иного характера.

Те, которые прислал «друг». Ивовый прутик, тонкая серебряная цепочка, медальон и флакон из искрящегося стекла, в котором лежал белый лилейный лепесток. Лепесток следовало убрать в медальон, а тот – повесить на цепочку; цепочка предназначалась для человека, на которого укажет ивовый прутик.

– Заложите двуколку и подгоните ее к крыльцу! Я поеду один!

Помощник легонько поклонился и вышел, а доктор Вит со вздохом извлек нужное из саквояжа. Лепесток лилии выглядел удивительно свежим, словно его только что сорвали, и тем страннее был аромат, вырвавшийся из флакона: пыли, тлена и гниющих цветов. Доктор раскрыл медальон, вложил в него лепесток, а затем вдел цепочку. По пальцам пробежал холодок. Убрав в карман пиджака ивовый прутик, Вит поспешил на выход.

Двуколка в полной готовности ждала, где положено, а в ней сидела девчонка-посудомойка, размазывая по щекам слезы.

– А ну-ка выбирайся отсюда! – прикрикнул на нее доктор, но та неожиданно серьезно на него посмотрела и вцепилась тонкими пальчиками в бортик экипажа.

– Нет! Там мои мама и братик!

Вит скривился, тяжко вздохнул, но прогонять не стал – ему было жаль ребенка, который явно волновался за близких. Тогда он не задумался над тем, почему девочка волновалась, а стоило бы.

Едва лошадь остановилась, как девчонка соскочила на землю и бросилась к дому, миновав незапертые кованные ворота. Доктор Вит же так неприлично торопиться не мог, да и что скрывать – не хотел. Он вспоминал холодные золотые глаза «друга» и презрение, что мерцало в самой их глубине; вспоминал его голос, чуть манерную речь, колкую, словно метель в северных графствах Королевства, – и понимал, что «необременительным» его поручение точно не станет.

Миновав дорожку, по обеим сторонам усаженную цветущими лилиями всех цветов и оттенков (и где только Вейты нашли столько? Подобное разве что в оранжереях и теплицах Кемшоу найти можно! И только за большие деньги!), доктор Вит вышел к крыльцу.

Фасад выходил на восток, и из-за этого на двери и дорожке к ней лежали темные тени. Высокие дубы замерли в неподвижности, и даже птичьих трелей – вечных спутников заката – слышно не было. Особняк затаился, и Виту казалось, что он смотрит на него темными глазами-окнами, и от взгляда этого веяло чем-то недобрым.

Доктор коснулся кармашка, в котором ждал своего часа прутик, потом проверил, что медальон лежит в другом, глубоко вдохнул, выдохнул, и наконец занес руку, чтобы постучать, но дверь оказалась приоткрыта. Тогда он осторожно толкнул ее и ступил в пустой холл.

Раньше доктор никогда не бывал здесь – с приезда Вейтов прошло всего несколько недель, а до того бывший особняк Кроптонов стоял заколоченным много лет. И может поэтому он ожидал, что увидит пыль и запустение, а не холл, блистающий чистотой и изящной отделкой. Но стоило приглядеться, и стали заметны следы не впечатляющие, а пугающие. На дубовых перилах лестницы виднелись свежие зарубки – они щерились щепастым оскалом; на ступенях поблескивала не успевшая свернуться кровь; дверь в одну из комнат была сорвана с петель и разбита. Доктор, чувствуя, как ноги подгибаются, осторожно приблизился и заглянул внутрь. «Наверное, здесь у Вейтов столовая», – подумал он. Круглый стол, застеленный прелестной кружевной скатертью, ковер на полу, невесомая тюль на окнах, за которыми разросся жасмин, – все это могло бы выглядеть очень красиво, если бы часть тюля не оказалась сорвана, на ковре не поблескивали разбитые осколки фарфоровой посуды, а из-за стола не выглядывали ноги лежащего на полу человека. Вит медленно подошел к нему, отметив, что дверь в помещения слуг открыта, а бронзовая ручка заляпана алым, и окинул внимательным взглядом. Голова бедняги оказалась расколота, но доктор все равно присел рядом на корточки, чтобы проверить пульс, и тут сверху раздался звук, в мертвой тишине особняка прозвучавший, как удар тарана в деревянные ворота. Доктор Вит от испуга не удержался на ногах, и едва не упал на спину, вовремя успев выставить руки, а потом выхватил из кармана ивовый прутик и, поднявшись с невиданной для его плотной комплекции сноровкой, поспешил наверх. Миновав лестницу и оказавшись в коридоре, успел увидеть, как в одну из комнат входит мужчина.

– Постойте! – окликнул его доктор Вит, но отозвался ему не он:

– Помогите! Помогите, пожалуйста!

Кричала девушка, и совсем юная – столь звонкий и чистый у нее был голосок. Доктор поспешил вперед, едва не споткнулся о распростертое тело женщины в шали поверх домашнего платья, и вбежал в комнату как раз в тот момент, когда мужчина занес топор над съежившейся у стены мисс. Она взглянула прямо в глаза Виту, и прутик в его пальцах дернулся, разворачиваясь к ней.

– Стойте! – с губ сорвался не крик – хрип, но мужчина услышал.

Наверное, это и был Дональд Вейт, глава этого несчастного семейства, хозяин проклятого дома. Он повернулся, и доктор Вит отчетливо рассмотрел его на фоне окна, за которым белел пенным морем залитый закатным солнцем яблоневый сад. Лицо Дональда Вейта, его костюм, сшитый точно по меркам и отлично сидящий по фигуре, а главное. белый воротничок рубашки, – все это оказалось забрызгано кровью.

– Беги прочь, безумец! – сказал Вейт и неожиданно засмеялся, он смеялся и смеялся, а доктор Вит смотрел в его искаженное диким хохотом лицо, и мог думать только о том, что безумец здесь только один. – Не скроешься, они и тебя заберут! – выдохнул Вейт, когда смех иссяк. – Проберутся в твое тело! Разрушат твой разум! Разрушат, разрушат, разрушат…

– Отойдите от девушки, – как можно тверже произнес доктор и шагнул вперед, – опустите топор и отойдите.

Но остатки здравомыслия совсем покинули Дональда Вейта, он наклонил голову, взглянул исподлобья и бросился на доктора. Сколь бы неожиданна ни была атака, умирать Вит не хотел – он ринулся в сторону и одновременно с этим кинул саквояж прямо в лицо Вейту, тот замедлился, не успел увернуться, и сила замаха увлекла его вперед, скользкая рукоять топора выскользнула, а доктор, подскочив сзади толкнул его в спину. Он хотел лишь обезвредить Вейта, и когда юное создание, плакавшее и причитавшее на полу, ринулось вперед, схватило топор и с силой обрушило его на шею Вейта, доктор даже не растерялся – впал в ступор. А девушка повалилась на пол рядом с обезглавленным телом.

Вит не знал, сколько он простоял, неверяще глядя на залитую кровью спальню, труп Дональда Вейта и его убийцу, но когда он все-таки очнулся, солнце все-так же висело над западным краем, заливая алым мир. Доктор достал из кармана медальон, повесил его на шею девушки, и осмотрел ее. Сердцебиение едва прощупывалось, но она точно была жива, и жизни ее никакие внешние травмы не угрожали. Вит взял девушку на руки, такую легкую и хрупкую, и медленно двинулся к выходу.

Следовало как можно скорее отвезти ее прочь из этого жуткого места, а еще вызвать полицейских и проверить, не осталось ли в особняке еще кого-то, кому нужна помощь. Но все эти действия доктор Вит делал почти неосознанно, как какая-то заводная игрушка, механическая безделица – мысли занимал Дональд Вейт и последние секунды его жизни…

Эпилог

– К вам посетитель, – помощник протянул доктору Виту визитную карточку. На плотном картоне значилось «Кристофер Мэллоун, граф Мэллоун» и ноднолский адрес гостя. – У него также было рекомендательное письмо.

Почерк старого друга, заведующего лечебницей в столице, Вит узнал сразу и даже не стал распечатывать конверт.

– Мистер Мэллоун ждет в гостинной?

– Да, сэр.

– Скажите, что я приму его.

Слуга поклонился и вышел из кабинета, а доктор Вит закрыл лицо руками. Меньше всего на свете он хотел снова вспоминать эту жуткую историю с Вейтами, участником которой его вынудил стать титулованный «друг». Но его новое письмо требовало посвятить мистера Мэллоуна в детали и отчитаться о том, что произойдет в особняке после. Радовало одно – это было последнее поручение адвокатишки, срок их сделки подходил к концу. И если «друг» решит написать еще раз, его корреспонденция отправится даже не в корзину для бумаг, а сразу в камин!