Его Алиса

Глава 1

Идею вернуться от родителей на поезде придумал пиар-менеджер, сам Егор не любил железную дорогу ещё с той, прошлой жизни. Но продюсеру идея понравилась, пришлось ехать. «Отличный инфоповод, нечего кривиться. Покажешь, что ты обычный человек, близок к народу и совершенно не зазвездился. А мы сольём инфу, журналисты подъедут, фанклуб подтянется, будет бомбическая новость».

Максимум, что удалось выторговать – это купе на двоих в вагоне повышенной комфортности. Егор понимал, что рано или поздно маску придётся снять, и его узнают, но вытерпеть бурную реакцию единственного попутчика в двухместном СВ всё же легче, чем троих или сразу целого вагона (изначально продюсер думал про плацкарт).

«Две ночи как-нибудь продержусь», – подумал он перед тем, как зайти в вагон. Лицо проводнице всё же пришлось показать, но женщина его не узнала, что не удивительно – на перроне было темновато, фотка в паспорте – так себе, а творческий псевдоним не имел с настоящим именем ничего общего.

Вернув маску на место, Егор двинулся по коридору, высматривая дверь с нужным номером. Нашёл, собрался с духом, открыл и вошёл.

Сидящая у окна девушка повернула голову. Во взгляде мелькнула тревога и спряталась в глубине серых глаз. Светлые, почти белые волосы взметнулись вслед движению головы. На контрасте с чёрной кофточкой с длинными, закрывающими часть ладони рукавами, смотрелось невероятно. Егор залюбовался и этим контрастом, и правильными чертами лица, и тонкими изящными пальцами, держащими книгу. «Может, это сюрприз от продюсера, чтобы скрасить мне дорогу?» – подумал он. И тут же понял, что нет, такие девушки в эскорте не работают, взгляд не тот.

Красавица появлению соседа не обрадовалась, и это придало азарта.

– Привет, – Егор поставил сумку под сидение, уселся напротив, а потом снял маску и посмотрел на блондинку, ожидая реакции. Она оказалась странной – девушка будто заледенела, а потом, вглядываясь в лицо, произнесла, словно не желая верить:

– Алексей?

– Нет, я Егор.

– Извини, обозналась.

И нехотя представилась в ответ:

– Алиса.

А затем, решив, что с неё хватит, снова нырнула в книгу.

Казалось бы, радуйся – не узнали, можно ехать спокойно, но Егор неожиданно почувствовал обиду. Как будто не повсеместное узнавание портило жизнь последние полгода – ни в магазин выйти, ни по улице нормально пройти – с маской и бейсболкой он уже сроднился и чувствовал себя без них словно голый.

Да, он понимал, что за славу надо платить – когда твои песни звучат из каждого утюга, тот факт, что тебя узнают – обязательный атрибут, и можно даже гордиться, вот только эта конкретная Алиса почему-то оказалась не в курсе его популярности.

Ладно же, тугодумка, намекну, решил он и включил на телефоне свою самую известную песню. Негромко.

Соседка оторвала взгляд от книги. Егор замер, изобразив лёгкую улыбку, уже готовый снисходительно произнести: «Да, ты не ошиблась, это и правда я», но та снова удивила.

– Ты не мог бы надеть наушники?

– Что? – растерялся Егор.

– Наушники, – повторила Алиса. – Мешает.

– Извини, – Егор смутился, выключил телефон и положил его на стол.

Увидев, что соседка снова уткнулась в книгу, он от нечего делать принялся рассматривать обложку – та оказалась необычной и дала новую тему для разговора.

Сам Егор с английским не дружил, но продюсер настаивал, пришлось пойти на курсы, и вот там очень настоятельно советовали читать книги и смотреть фильмы без перевода, да побольше. Советам этим он конечно же следовать не стал, но запомнил. К сожалению, это оказалось единственным, что отложилось в памяти – склонности к языкам у него не было никакой, и проходил он на занятия недолго.

– Учишь английский? Круто, – произнёс он.

Алиса глянула озадаченно, затем посмотрела на обложку и кивнула.

– Ну да, что-то вроде. Я переводчик.

«Да что ж такое, – подумал Егор, – вот непруха. Ладно, красотка, я всё равно тебя дожму, время есть».

Соседка снова погрузилась в чтение. Новые темы в голову не приходили, и Егор уставился в окно. Стемнело быстро, из освещённого купе мир за стеклом казался морем с редкими вкраплениями огней. Как будто там, снаружи, плавала гигантская каракатица, заливая всё вокруг своими чернилами. «Поезд катится… каракатица… от любви своей мне не спрятаться…» – в мыслях уже начала вырисовываться идея новой песни и нужный ритм, напоминающий стук колёс… Но тут появилась проводница, и вдохновение упорхнуло. Смирившись с невезением, Егор согласился на чай. Соседка тоже.

«Поезд-каракатица-любовь» опять заиграли красками. Теперь к ним добавилась «проводница» (демоница…не угомонится…). Егор включил телефон и вчерне набросал идею. Получилась дичь, но это было неважно – из одной такой допиленной дичи уже получился хит. Кто знает, может, и эта со временем выстрелит.

Настроение поднялось, а тут и проводница подоспела – выставила на столик стаканы и пачку печенья, заказанную соседкой.

«А вот и шанс», – обрадовался Егор, достал из сумки мешок с пирожками – из дома всё-таки ехал – и водрузил на стол.

– Угощайся. Мамины, с яблоками, по фирменному рецепту.

Алиса посмотрела на пирожки, бросила короткий взгляд на Егора, а потом неожиданно согласилась – взяла самый верхний и произнесла:

– Спасибо.

Даже книжку свою отложила.

«Йес!» – мысленно возликовал Егор, и к будущему железнодорожному хиту добавилось «сдоба, ели оба».

Мамины пироги, как всегда, оказались хороши, Алиса даже согласилась взять второй, также сдержанно поблагодарив. Эта её сдержанность всё больше заводила, вызывала желание пробить броню – Егор был уверен, что там, под нею обязательно прячется что-то ценное. Но все попытки подковырнуть и заглянуть по-прежнему оставались безрезультатны – соседка отвечала вежливо, но исключительно в стиле «ничего личного».

Егор даже позавидовал такой сдержанности – если бы он умел так же вести себя с журналистами, продюсер был бы счастлив.

Давать интервью Егор не любил, приходилось постоянно напрягаться, чтобы не ляпнуть лишнего. Продюсер поначалу считал, что это пройдёт, но в последнее время ответы приходилось заучивать почти дословно. Удовольствие то ещё, но Егор терпел и не возмущался, слишком хорошо помня разнос, который получил, когда проговорился, что никакой подруги у него на самом деле нет.

– Чем ты думал? – орал на него тогда продюсер. – Для кого я легенду придумывал? Я что, зря вкладываю в тебя деньги?

Егор понимал, что тот прав, и старался не посрамить, поддерживая слухи про свой роман с бэк-вокалисткой Полли, запущенный для создания имиджа романтического героя. Но сейчас продюсера рядом не было, как и журналистов, и можно было расслабиться, насладиться жизнью. В разумных пределах, конечно же.

Фантазия, почуяв ненавистные рамки, тут же пошла вразнос, и Егор представил, как, вопя и размахивая труселями, несётся голышом по коридору вагона. Затем перед внутренним взором предстали санитары, а чуть позже – заголовки новостных постов, позорное возвращение домой, в родную вонючую подворотню и… На этом Егор решил остановиться.

Посидев в тишине ещё какое-то время, он глянул на часы и обнаружил, что время приближается к полуночи. Рассудив, что сидеть просто так смысла нет, он откопал в сумке зубную пасту со щёткой и, захватив выданное проводницей полотенце, отправился в туалет.

Когда вернулся, обнаружил, что в купе ничего не изменилось – соседка всё также читала.

– Ну ладно, я спать, – заявил Егор и улёгся на свою полку. – А ты не собираешься?

– Нет, – Алиса выключила верхний свет, оставив только ночник у себя в изголовье.

Взбив клочковатую подушку, Егор попытался устроиться поудобней. Лежать, глядя в стену, было неинтересно. Он повернулся на другой бок и застыл, понимая, что уснуть, похоже, не получится – из под стола открывался весьма интересный ракурс, подсвеченный мягким желтоватым светом. И хотя кофточка, выпущенная поверх джинсов, загораживала обзор, фантазия понеслась вскачь: Егор принялся представлять, что скрывается там, под плотной защитной тканью…

В собственных джинсах сразу стало тесно. Словно почувствовав, Алиса внезапно встала, положила книгу на стол и, забрав своё полотенце, вышла из купе. «Постой! Куда же ты!» – захотелось крикнуть Егору, но делать это он конечно же не стал. Дождался, пока затихнут шаги за дверью, и, чувствуя себя вором, потянулся к забытому на столе телефону. Включил и, досадливо вздохнув, вернул на место – тот оказался запаролен. В книге тоже ничего интересного не нашлось, закладкой служил обычный листок бумаги, сложенный вчетверо. Никакой записки внутри не обнаружилось. «Нет, ну а чего ты ждал? – спросил себя Егор. – Послания от любовника?».

Он как раз возвращал книгу на стол, когда телефон зазвонил – вибро сменилось постепенно нарастающими звуками Лунной сонаты. «Ну да, это не попса. Немудрено, что она меня не узнала». Егор улёгся обратно и уже собрался насладиться мелодией, но звонок внезапно смолк. Даже обидно стало.

– Тебе тут звонили, – сказал он, когда Алиса вернулась. И невольно залюбовался – даже со мокрыми прядями выглядела она восхитительно.

Повесив полотенце, Алиса взяла телефон. Вспыхнувший экран подсветил лицо, сделав его ещё более прекрасным. Мгновение спустя, приложив телефон к уху, она вышла в коридор, прикрыв за собою дверь.

Поборов желание приложить ухо к двери, Егор заставил себя остаться на месте. Замер, прислушиваясь, но разобрать, о чём идёт разговор, не смог – Алиса говорила слишком тихо.

Когда она вернулась, на лице всё ещё оставался след улыбки. Который, впрочем, быстро исчез за маской равнодушия. Алиса улеглась на свою полку и, устроив подушку повыше, вновь взялась за книгу.

Теперь под столом оказался виден только кусок одеяла. Смотреть оказалось не на что, и Егор сам не заметил, как уснул.

Разбудил его резко дёрнувшийся поезд. Ночник всё ещё горел. Соседка читала. Повернувшись на другой бок, Егор уснул почти мгновенно.

Следующее пробуждение случилось по той же причине. «Мужик, ты не дрова везёшь», – пробормотал Егор и снова отрубился.

Причину следующего пробуждения он понял не сразу – мерно покачиваясь, вагон катил по рельсам. В купе стояла тишина. Ночник по-прежнему горел, однако сама Алиса спала. Книга валялась на полу. «Так вот что меня разбудило», – понял Егор. Тихонько поднявшись, выключил свет и уже собрался вернуться на свою полку, когда услышал стон, а затем сонный невнятный вскрик. Егор замер и обернулся – Алиса спала. В лунном свете, падающем из окна, её лицо казалось бледным до синевы, глаза закрыты, брови нахмурены, руки вцепились в одеяло. «Нет!.. Не уходи! Пожалуйста!» – послышалось уже более внятно. И снова стон, режущий по живому…

Сомневаясь, стоит ли лезть, Егор всё-таки подошёл, и осторожно тронул за руку.

– Алиса, проснись.

– Нет! Не уходи! – тонкие пальцы обхватили его запястье, даже не верилось, что в таком хрупком теле может быть столько сил. – Не уходи! Пожалуйста! – мгновенье спустя Егор оказался в её объятиях, не понимая, что происходит, шалея от того, что так внезапно получил то, что хотел. И, отвечая на поцелуй требовательных губ, уже готовился продолжить, когда внезапно услышал отчаянное, на выдохе: – Дэ-э-эн.

Понимая, что потом пожалеет, идя поперёк себя, на последних остатках здравого смысла потянулся включить ночник.

Вспыхнул свет. Объятия ослабли, Алиса, сонно моргая, открыла глаза. Отшатнулась, глянула зверем, и Егор счёл за благо убраться на свою кровать.

– Что тебе нужно? – в голосе Алисы звенел лёд. Таким голосом можно было крушить горы, резать стекло или делать вид, что ты ничего не чувствуешь. Но Егор не купился, всё ещё помня отчаянные объятья, пусть и предназначенные не ему.

– Тебе снился кошмар. Я разбудил.

– Ты меня домогался!

– Я тебя будил!

– Не ври! Ты весь вечер на меня пялился, извращенец!

– Что? Я извращенец?! Да ты сама в меня вцепилась, я просто разбудить хотел!

– Не ври!

– Ладно. Тогда кто такой Дэн? Парень, который тебя бросил?

Алиса дёрнулась, словно от удара, и, прикрыв глаза, еле слышно прошептала: «Ч-чёрт».

В купе воцарилась тишина – глухая, тяжёлая.

– Да, это мой… бывший. Он умер прошлым летом, – голос разорвал тишину, словно камень паутину. – Надеюсь, теперь оставишь меня в покое. Извини, что я тебя разбудила.

Она демонстративно улеглась на свою полку и, накрывшись одеялом, отвернулась к стене. Выключать свет по-прежнему не стала.

– Не за что, – буркнул Егор и тоже повернулся к ней спиной.

Мысли скакали. Было обидно за такой глупый наезд. И хотя вроде разобрались, успокоиться всё равно не получалось. Вместо того, чтобы просто взять и уснуть, он принялся представлять того, погибшего парня. В кого попало такая девушка как Алиса точно не влюбится, наверняка он был каким-нибудь крутышом на байке, рыцарем дорог, королём скоростей и монстром в постели.

Сам Егор соответствовал этим параметрам только в последнем пункте, да и то с поправкой на славу. А вот Алисе и слава не нужна, чтобы парни к ногам падали. Ей не надо быть кем-то, достаточно просто быть.

Егор вздохнул, вспомнив, как во времена безвестности пытался подкатывать к красивым девчонкам. В отличие от них, девочки из эскорта, с которыми он в последнее время имел дело, всегда были вежливы и сговорчивы, но в обоих случаях оставалось ощущение, что ты жуёшь кусок пластмассы. Только в первом случае тебе двинули им в зубы, а во втором щедро полили клубничным джемом. «Странно, – подумал Егор, – почему я раньше этого не замечал?»

Он снова подумал об Алисе, такой недосягаемо-прекрасной, выше которой только звёзды…

«Ну так и я – звезда», – опомнился он. Представил себя с ней рядом – и почему-то, вместо байка и автострады, увидел парк, дорожку, припорошенную жёлто-красными листьями, и пушистые хлопья снега, которые, кружась, летят в лицо. Увидел, как, уворачиваясь от них, смешно морща нос, улыбается Алиса, почувствовал, как вздрагивают в ладони её пальцы, и сердце наполнилось такой непривычной сладко-щемящей нежностью, что стало трудно дышать.

Заставив себя успокоиться, Егор выровнял дыхание, хотел прогнать глупые фантазии, но не смог.

Думал, что теперь совершенно точно не уснёт, но, когда вагон в очередной раз дёрнуло, и он открыл глаза, обнаружил, что настало утро.

Алисы в купе не оказалось, однако книга по-прежнему лежала на столе, и Егор наконец выдохнул. Вскоре появилась и её хозяйка – с полотенцем и зубной щёткой. Чёрную кофточку сменила светло-бежевая, более свободная, но по-прежнему, словно броня, закрывающая почти до кончиков пальцев, и которая также невероятно ей шла. «Да она даже в мешке для мусора будет выглядеть сногсшибательно», – подумал Егор. Наткнулся на предупреждающий взгляд и произнёс:

– Доброе утро.

– Доброе, – ответ прозвучал так шелестяще-равнодушно, словно упал сухой осенний лист. Почему-то стало обидно, и только потом Егор понял причину. Понял и усмехнулся, напомнив себе, что та Алиса из снежно-багряной сказки – всего лишь фантазия.

Выбрался из-под одеяла и тоже отправился умываться.

«Красавчик», – с усмешкой сказал он себе, обозрев помятую физиономию в зеркале туалета. Запустив пятерню в волосы, попытался привести в порядок стоящую торчком шевелюру, не преуспел и, плюнув на это дело, принялся умываться. Гримёрам перед выступлениями всякий раз приходилось немало потрудиться, чтобы придать его волосам приличный вид. Да и физиономии в целом, если он накануне где-нибудь тусил. Сегодняшняя ночь тоже оставила свой след, и это было даже неплохо, поскольку в таком виде его точно никто не узнает.

Вернувшись, он даже подумал, что можно рискнуть наведаться в вагон-ресторан, позавтракать, но тут заглянула проводница, и он последовал примеру Алисы – заказал чай.

– Угощайся, – получив свой стакан, он выдвинул мешок с пирожками на середину стола, но в этот раз Алиса отказалась. Вежливо, без намёков, но Егор и без них всё понял. – Ну и зря, – произнёс он, взяв пирог для себя – аппетит пропал, но он всё равно принялся жевать. Зашуршала бумага, тонкие пальцы Алисы отломили кусок печенья, но оно так и осталось несъеденным.

– Будешь? – внезапно предложила она, придвигая раскрытую пачку ближе.

Печенье Егор не любил. До нынешнего момента.

– Спасибо, – взяв один из посыпанных орехами кругляшей, надкусил, и оно, хрупнув, сыпануло крошками во все стороны. – Извини, – чувствуя себя ужасно неловко, воскликнул он, хотел отряхнуть Алисин рукав, но та отдёрнула руку раньше, чем он успел дотронуться. Крошки осыпались на стол.

– Ничего, – Алиса достала влажную салфетку и аккуратно смела оставшиеся крошки в сторону.

Наблюдая за движениями её пальцев, Егор невольно залип – это было так красиво.

– Ты случайно музыкой не занимаешься? – не удержавшись, спросил он. – У тебя пальцы как у музыканта. Рука замерла, а потом, оставив салфетку, спряталась под стол.

– Нет, не занимаюсь. Бросила.

– Скрипка? – ухватившись за соломинку, Егор поднял взгляд.

– Фортепьяно, – ответный взгляд теплотой не блистал, но прежний лёд, похоже, дал трещину. Хотелось воскликнуть: «Ух ты, я тоже музыкант!» – но, воспоминание о позорном исключении из музучилища остановило этот порыв.

– А почему бросила?

Алиса пожала плечами.

– Так вышло.

– А я-то думал, почему у тебя звонок такой, – он указал на телефон, и тот, словно по команде, завибрировал.

– Извини, – произнесла Алиса и вышла в коридор, унося с собой так и не родившуюся мелодию.

Проводив её взглядом, Егор задумался – кому же она вчера так улыбалась, если её друг погиб? «Кому-кому, – ответил сам себе, – можно подумать, такая девушка долго останется одна, – и от этого осознания внезапно сделалось грустно. Снова вспомнился парк, и Егор мысленно покрутил пальцем у виска, – совсем сдурел, страдать по своим фантазиям?»

Однако спокойней от этого не стало. Грусть сделалась ещё сильней, когда он увидел на лице вернувшейся Алисы тень знакомой улыбки. «Эх, вот бы она мне так улыбнулась», – подумал Егор, и фантазия с парком вновь предстала перед глазами.

– Снег, – провалившись в эту картину, невольно произнёс он.

– Что? – переспросила Алиса.

Звук её голоса выдернул в реальность, Егор понял, что увлёкся и, сам не зная зачем, произнёс:

– Снег. Знаешь, такой, пушистый, хлопьями… Представь – идёшь ты по парку, под ногами листья, а сверху – снег, прямо в лицо…

Алиса замерла, и Егор перестал дышать, увидев, как изменился её взгляд.

– Да ты романтик, – трещина во льду её брони почти мгновенно затянулась, сверкнув гладкой поверхностью. – Холодно, мокро и каша из листьев под ногами хлюпает, – в голосе послышалась насмешка.

Положив телефон, Алиса вернулась за стол. Отпила остывший чай.

– Может, всё-таки пирожок? – без особой надежды предложил Егор. Скользнул взглядом по раскрытому мешку, Алиса покачала головой.

– Нет, спасибо.

А затем, отодвинув стакан, снова взялась за книгу.

– Ну и зря, – ответил Егор. Взял пирожок и принялся демонстративно жевать, но почти сразу почувствовал себя глупо с этой своей показушностью. Доел уже более спокойно, а потом взял ещё.

Разглядывать Алису можно было до бесконечности. Наверное, он так бы и поступил, если бы та, перестав читать, внезапно не заявила:

– Хватит на меня таращиться. Это раздражает.

Егор уже хотел соврать, что смотрит вовсе не на неё, но почему-то смутился и, отведя взгляд, произнёс:

– Извини.

Смотреть в стену было совсем не интересно. Он сунулся было в телефон, но почти сразу понял, что здесь, в реальности, хочется быть намного больше, пусть даже эта реальность молчит, демонстративно уткнувшись в книгу.

Принялся смотреть в окно, но там, как назло, тянулись сплошные поля с редкими островками деревьев. Август прикидывался буйным летом, хотя кое-где уже проглядывали редкие пятна желтизны, намекая на скорую смену сезона.

Осень Егор не любил, она напоминала о том, что всё кончается. И сейчас, вспомнив о ней, он подумал о том, что завтра поезд доберётся до Москвы, и они с Алисой разойдутся в разные стороны. Навсегда.

Настроение испортилось. «А может, она даст мне свой номер? – подумал Егор. И сам же себе ответил: – Нет, не даст». И от этого понимания стало ещё хуже.

Он снова заглянул в свой телефон, и снова с тем же результатом. Намётки песни тоже никуда не продвинулись – вдохновение пропало. Сидящая напротив девушка заняла весь разум, затопив безнадёжностью по самую макушку.

Оставив телефон в покое, Егор поболтал остатки чая, допил последний глоток и поморщился от горечи. Забрав стакан, отправился вернуть его проводнице, и уже там, в её купе, увидев сумку с разложенными по кармашкам билетами, понял, что спасён.

В историю о том, что он решил поиграть в экстрасенса и «угадать» фамилию-имя-отчество соседки, проводница не поверила, но за две симпатичные сине-зелёные купюры согласилась «забыть» на столе «случайно» записанную на бумажку фамилию пассажира и «не увидеть», как другой пассажир снимает эту записку на телефон.

Обратно в купе Егор вернулся в отличном настроении, зная, что если номер телефона раздобыть не получится, можно попытаться найти Алису другим путём.

И как ей не надоедает читать, подумал он, видя, что та всё ещё увлечена книгой.

Пейзаж за окном по-прежнему разнообразием не блистал – одни поля и овраги, зато вдохновение внезапно подняло голову – «поля и овраги – батоны из Праги». Удивившись такой странной связке, Егор задумался и тут же представил стол, ломящийся от еды: зелень, колбасы, маковые крендели и почему-то полосатые рождественские леденцы…

– А пойдём в ресторан? – произнёс он и сам растерялся от такого нахальства.

Алиса посмотрела на него, приподняв бровь.

– В смысле?

– Ну, в вагон-ресторан, обедать. Ты же со вчерашнего дня ничего не ела.

– Ты ещё озаботься, хорошо ли я спала, – усмехнулась Алиса. – Сговорились вы всё, что ли, – взгляд её скользнул в сторону телефона.

Егор снова приуныл – похоже, с нынешним бойфрендом всё серьёзно, раз тот так заботится. Но потом вспомнил о добытой информации и, напомнив себе, что бойфренд – не стенка, можно отодвинуть, бодро спросил:

– Ну так что, идём?

– Нет, – ответила Алиса. – Если я проголодаюсь, закажу доставку у проводницы.

– А что, так можно? – обрадовался Егор, только сейчас вспомнив, чем грозит появление в людном месте.

Алиса пожала плечами.

– Ну да.

– Что, решил поиграть с кем-нибудь ещё? – спросила проводница, когда Егор явился к ней снова. – На скидку даже и не надейся.

– Да нет, я за меню. Ну, из ресторана.

– Стало быть, выиграл, – усмехнулась она, протягивая коричневую папку.

– Пока нет, – честно признался Егор. – Но всё ещё надеюсь.

Надежда, как ни странно, оправдалась – Алиса тоже решила поесть, и вскоре купе наполнилось запахами еды.

Готовили в ресторане хорошо – салат с помидорами, сыром и оливками Егор смёл в одно мгновение. Собрался накинуться на плов, но увидел, как Алиса без энтузиазма разглядывает содержимое своей тарелки, и предложил:

– Хочешь, поменяемся?

– Давай, – внезапно согласилась та, и плов перекочевал к ней. Впрочем, картофельное пюре с подливкой тоже оказалось ничего.

Мясной пирог Егор сразу разделил на двоих, но Алиса от предложенной половины отказалась.

– Я просто чернослив не люблю. Не знала, что его в подлив добавят, – и она придвинула к себе блюдечко с миндальным пирожным, показывая, что тема закрыта.

– В пироге чернослива нет, – попробовал пробиться Егор, но его проигнорировали. – А я люблю чернослив, – вздохнув, произнёс он. – У меня раньше тётка в Ташкенте жила, мы с мамой всегда к ней в августе ездили. Там у неё этот чернослив половину сада занимал, и я его однажды так нажрался… – он замолк, поняв, что сболтнул лишнего.

– Забавный ты, – произнесла Алиса, улыбнувшись краешком губ. Эта улыбка совсем не походила на ту, о которой Егор мечтал, но всё равно за спиной словно крылья выросли.

– А вот у меня ещё был случай, – оживился он. И принялся вспоминать самые забавные моменты из своей жизни. Многие происходили на гастролях, и он едва не прокололся – рассказывать Алисе об этой стороне жизни почему-то не хотелось, словно это могло сломать тот хрупкий мостик, который потихоньку начал выстраиваться.

Алиса слушала, оставив в покое свою дурацкую книгу. Вот уже и тарелки опустели, и чай кончился, а Егор всё болтал и болтал, тайно мечтая рассмешить, но сидящая напротив девушка только вежливо улыбалась. Напоследок Егор приберёг самое-самое, над которым ржали вповалку все, кто слышал, но тут в купе заявилась проводница забрать грязную посуду, и момент оказался упущен. Придержав для неё двери, Алиса отправилась мыть руки, а Егор, поразмыслив, понял, что история про эпично нажравшегося приятеля – совсем не то, что стоит рассказывать, и энтузиазм стух. А потом, когда Алиса вернулась, разговор сам собою сошёл на нет.

До вечера время тянулось бесконечно. Егор хотел предложить сыграть в морской бой, но подумал, что это слишком по-детски. Вспомнил, что видел у проводницы шахматы, но позориться не рискнул, поскольку играл отвратительно. Наверняка там же, у проводницы, можно было раздобыть карты, но эта игра была слишком плебейской – представить Алису с картами в руках он не мог, зато усмешку и вздёрнутую бровь вообразил запросто.

Ужином снова стали пирожки, которые Алиса опять проигнорировала. Отказалась и от доставки, поэтому есть мамину сдобу пришлось в одиночестве. И в раздумьях – чего это соседка снова начала напрягаться.

Звонок от бойфренда тоже её не утешил, а, судя по тому, что, на смену погасшему свету снова пришёл ночник, Алиса опять собиралась читать до утра. Хотелось сказать, что она зря переживает, никто к ней приставать не будет, но, рассудив, что это глупо, и Алиса сама лучше знает, как ей поступать, Егор завалился спать. Вздохнул, подумав о том, что завтра всё кончится, и не заметил, как уснул.

Проснулся он от вскрика, поднял голову и обнаружил, что Алиса спит. Если, конечно, эти метания и стоны можно было назвать сном. Вспомнил, что обещал себе не вмешиваться, улёгся обратно, однако терпения хватило ненадолго. Что бы ни снилось Алисе, там, в этом сне, ей точно было плохо – сведённые к переносице брови, закушенная губа, мечущийся взгляд под закрытыми веками.

Тихонько поднявшись, Егор подошёл ближе, протянул руку – и передумал, вспомнив, чем кончилось это всё вчера. Уселся на пол и, накрыв ладонью Алисин кулак, судорожно сжавший одеяло, шёпотом произнёс: «Тс-с-с, всё хорошо. Я рядом».

Алиса затихла, дыхание сделалось ровнее, пальцы под ладонью постепенно расслабились. И вроде бы всё закончилось, можно уходить, но Егор остался на месте, стараясь навсегда запомнить, как это – держать руку Алисы в своей руке.

Прошла, казалось, целая вечность, он уже собирался встать, когда внезапно понял, что Алиса не спит. Повернул голову и замер, наткнувшись на её взгляд, словно бабочка на иголку. Сонным этот взгляд точно не был.

По-прежнему не убирая руку, Алиса подвинулась к стене, освобождая место рядом с собой.

– Иди сюда, – произнесла она, выключая ночник. – Ну же, давай. Ты ведь этого хотел?

– А ты?

– А что, непонятно? – неподвижные пальцы ожили, перехватив запястье, притянули ближе, и Егор сдался, отпуская себя на волю, забирая всё, что так щедро предлагали и отдавая себя взамен, всего без остатка…