Читать книгу: «Метро 2033: Перекрестки судьбы», страница 3

Глава 3
ПОПОЛНЕНИЕ

Стаса, Савелия и Ксению окружал город – незнакомый и мрачный, с заброшенными, зачастую разрушенными зданиями, заросший травой и кустарником. Кое-где на местах развалин выросли уже и деревья.

В какую сторону идти, никто из них троих, разумеется, не знал, поэтому двигались наугад под испуганные всхлипывания и причитания Ксении, глухо доносившиеся из-под противогазной маски. Уныние, граничащее со страхом и отчаяньем, охватило и парней. Но, завернув за очередной полуразвалившийся дом, троица, как по команде, остановилась. Перед ними была дорога с потрескавшимся, а местами и вовсе отвалившимся асфальтом, где трещины и проплешины вовсю лохматились травой и кустами. Дорога, по которой годами никто не ездил, а если кто-то ходил, то уж явно не часто. Но все-таки это был путь, который одним своим присутствием словно намекал, что двигаться следует именно по нему.

Ксюша в очередной раз всхлипнула, но в ее глазах определенно появилась надежда, видимая даже сквозь стекла противогаза. Парни же и вовсе заметно повеселели.

– З-зачем здесь, интересно, нужна дорога, если она не ведет к храму… – пробормотал Стас. Из-под маски его слова прозвучали совсем тихо, почти неразборчиво, но Савелий их все-таки услышал.

– К какому еще храму? – спросил он. – На кой нам твой храм? И вообще, откуда ты знаешь, куда она ведет?

– Да я не знаю, – пожал плечами Стас. – А про храм – это я так… Читал где-то.

– К храму или не к храму, но куда-то же она ведет, – подала голос приободрившаяся Ксения. – Наверное, лучше нам по ней и пойти.

– Это уж точно, – кивнул Савелий. – Но вот в какую сторону?

– По-моему, мы пришли оттуда, – махнул рукой Стас.

– И что? – хмыкнул Савелий. – Предлагаешь вернуться домой?

– Я не предлагаю, – вновь дернул плечами Стас, – я просто сказал.

Он осторожно глянул на друга. Тот мотнул головой и буркнул:

– Прикольно!.. Ты «просто сказал». Давай я тоже что-нибудь просто скажу. Вон травка зеленеет, к примеру. Много от этого пользы? Мы зачем вообще все затеяли – просто поговорить?..

– Ладно вам, мальчики, – протянула к друзьям руки Ксюша. – Только не надо ссориться! Я ведь понимаю, что вы оба хотите пойти дальше, что вы только из-за меня… ну… сомневаетесь. Так вот, я готова. Все в порядке. Идемте!

– Но все же куда идти? – с явным облегчением в голосе спросил Савелий. – В ту или в эту сторону?

– По-моему, мы пришли оттуда, – посмотрев на девушку, повторил Стас, вновь сопроводив слова взмахом руки. – З-значит, нам туда, – ткнул он пальцем в другом направлении, куда все трое, не сговариваясь, и двинулись.

Но прошли они совсем немного. Их заставил остановиться раздавшийся неподалеку жуткий жалобный вой. Савелий тут же выхватил из кобуры пистолет. Стас крепче сжал пику и направил ее острием в ту сторону, откуда слышался этот леденящий душу звук.

– Кто это? – дрожащим голосом спросила спрятавшаяся за спины парней Ксения.

– Н-не знаю, – пробормотал, судорожно сглотнув, Стас.

Савелий водил стволом «макарова» из стороны в сторону, всматриваясь из-под нахмуренных бровей в темноту перед собой.

– Останься с ней, – не оборачиваясь, бросил он Стасу, а сам медленно двинулся к большой мусорной куче, громоздящейся перед разрушенным зданием, бывшим, вероятно, когда-то в прошлом двухэтажным. Вой, перемежающийся плаксивым скулежом, продолжал доноситься именно оттуда.

– Я тоже… – начал было Стас, но, оглянувшись на перепуганную девушку, лишь скрипнул зубами и замолчал.

А Ксюха внезапно вскрикнула:

– Там кто-то был! Я видела!

– Г-где? – закрутил головой Стас.

– Вон там, в тех развалинах, – показала Ксюша на остатки рухнувшего дома. – Кто-то в химзе, как и мы. Увидел нас и спрятался.

– Н-надо сказать Саве, – заволновался Стас и крикнул другу: – Сава! Осторожней! В развалинах человек.

Приятель остановился. Он подошел уже вплотную к мусорной куче и что-то внимательно разглядывал там.

– Идите сюда, – махнул он рукой. – Только смотрите под ноги.

Стас и Ксения подошли к Савелию.

– Ты слышал, что сказал Стас? – спросила у него девушка.

– Слышал, – кивнул Савелий. – Но вы сначала сюда гляньте.

Там, куда он показывал, метрах в трех от них, лежало на груде мусора странное существо. Оно было размером с большую собаку или с… волка. Впрочем, судя по серой шерсти и мощным лапам, это и был волк. Вот только вытянутая морда животного была точь-в-точь как у крысы – огромной зубастой крысы со злобными красными глазами-бусинами. Крупными такими бусинами, размером с орех. И хвост у этого создания был тоже крысиным: отвратительно голым и розовым, только длиной раза в два больше самого существа. Этим хвостом оно и постукивало – то ли испуганно, то ли нервно, готовясь к атаке. Хотя – теперь друзья видели это отчетливо, – ни на кого напасть этот зверь уже не мог. Его передняя правая лапа была намертво зажата двумя зубчатыми ржавыми дугами капкана и сильно кровоточила.

– Ого! – прокомментировал Стас. – Кто это его?

– Наверное, тот, – мотнула головой на развалины дома Ксюша.

– Кого ты там видела? – спросил Савелий.

Девушка повторила то, что сказала до этого Стасу.

– Прикольно. Пошли посмотрим, – предложил Савелий.

– Т-ты уверен? – Даже через стекло маски было видно, как нахмурился Стас. – А если он там не один? Если з-заманивает нас специально?

– Не, вряд ли. Будь их много, стали бы они тогда нас заманивать? Просто навалились бы гурьбой… Или перестреляли по одному.

– А если у них нет оружия? – высказала предположение Ксения. – Увидели твой пистолет, вот и опасаются лезть на рожон.

– Ладно, – подумав, сказал Сава. – Стойте тут, я пойду проверю.

– Я не хочу тут, с этим, – кивнула головой на крысоволка девушка. – Он так на меня смотрит – жуть берет.

Савелий навел пистолет на примолкшего мутанта. Раненый зверь тут же прижал к голове уши и тоскливо посмотрел на парня.

– Не стреляй! – вскрикнул Стас. – Побереги патроны. Он уже не опасен. А мы лучше пойдем с тобой. – И, не дожидаясь возражений друга, добавил: – Мы будем держаться сзади.

– Хорошо, – кивнул Сава. – Только смотрите под ноги, тут могут быть еще капканы.

Так они и побрели вдоль мусорной кучи: впереди шел с «макаровым» в руке Савелий, за ним – Ксюша, замыкал процессию, держа наготове пику, Стас. Не успели они пройти и половины пути до развалин, как сзади снова послышался вой. Теперь в нем, помимо жалобно-испуганных, звучали продирающие до костей ноты нестерпимой боли.

Стас оглянулся и увидел, что крысоволк принялся грызть попавшую в капкан лапу. Тут же вскрикнула Ксения, которая тоже обернулась на вой монстра.

– Меня сейчас вырвет, – проговорила она. – Может, пусть Сава его все-таки…

Савелий кивнул и быстрым шагом отправился назад. Короткий визг – и крысоволк замолчал.

Еще издали небольшая часть стены здания показалась им странной. Она словно была облицована темной квадратной плиткой, навешанной криво, как попало. Но в то же время она выглядело целой, что было удивительно на фоне общего состояния дома. Получалось, что была облицована уже после Катастрофы. Но кто это сделал? И самое главное – зачем? Чтобы навести сомнительную красоту на развалины?.. Более чем глупо. А может, это сделал тот человек, который сейчас прятался от ребят? Что ж, если они его найдут, то, вероятно, получат ответ и на этот вопрос.

Протиснувшись между упавшими на остатки стены бетонными перекрытиями, друзья очутились на заваленной битым кирпичом, сгнившими тряпками и прочим хламом, лестничной клетке. Ступени, ведущие вверх, обрывались на середине пролета. Вниз – вероятно, в подвал – тоже вели ступени, упирающиеся в очередную кучу мусора, откуда торчала ржавая спинка железной кровати. Один из прутьев этой спинки был оторван снизу, а сверху держался на одном честном слове. И сейчас этот прут медленно, c затухающей амплитудой, раскачивался. Загляни сюда ребята секунд на пять позже, они бы и не заметили, что кажущийся покой древних развалин был кем-то нарушен. Но они успели увидеть это движение и моментально сообразили: сам прут закачаться не мог, здесь не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. А значит… значит, его кто-то раскачал. И не нужно было иметь ученую степень, чтобы сложить два и два: прут задел человек, которого видела Ксюша. Но куда он в таком случае делся?

– Прикольно, – сказал Сава. – Он что, испарился?

– Ой, а может это тоже… привидение?.. – испуганно прошептала Ксения и юркнула за спину Стаса.

Парень с трудом сдержал счастливую улыбку. Ему хотелось стоять бесконечно. Вот только не было сейчас для этого времени, и Стас это хорошо понимал.

– Мне показалось… – начал он, и Ксюша сразу же, будто опомнившись, отстранилась.

– Что показалось? – быстро спросила она.

– Показалось, будто что-то скрипнуло, когда мы сюда лезли. Как раз где-то здесь и скрипнуло.

– Скрипнуло… – эхом отозвался Сава. – Скрипнуло, скрипнуло… А что тут может скрипеть? Только вот это и может. – Он ухватился за кроватную спинку и потянул ее на себя.

Раздался тот самый скрип, что услышал до этого Стас. Спинка кровати отошла от стены, прихватив с собой, как показалось ребятам, и ее часть.

– Это же дверь! – воскликнула Ксения.

Действительно, при ближайшем рассмотрении оказалось, что железная спинка была прикручена проволокой к двери, за которой скрывался проход в стене.

Савелий распахнул эту дверь шире и, выставив перед собой пистолет, шагнул в полумрак проема. Сразу за стеной находилась небольшая, примерно метр на метр, железная решетчатая площадка, от которой круто вниз, метра на три, уходила тоже железная, с решетчатыми же ступенями лестница. Свет исходил от забранной в защитный проволочный «абажур» тускло горящей лампочки на бетонной стене в самом низу. И в той же стене была железная дверь с металлическим штурвалом по центру, который в этот самый момент медленно поворачивался…

– Стой! – заорал Сава и скатился с лестницы, почти не касаясь ступеней ногами.

Оказавшись внизу, он сунул пистолет в карман и обеими руками вцепился в штурвал, выкручивая его в обратную сторону. К нему подскочили спустившиеся следом Ксения и Стас, но их помощь уже не требовалась – Савелий потянул за дверь на себя, и та неохотно подалась.

Когда дверь удалось открыть наполовину, стало видно, что с другой стороны, повиснув на штурвале, ее держит человек, одетый в костюм химзащиты и противогаз. Дышал незнакомец очень уж часто, громко и сипло. Казалось, что он сейчас задохнется. Его силы определенно были на исходе, а дверь он удерживал исключительно своим весом, судя по всему, не особо большим. Савелий, понимая, что помеха стала чисто условной, дернул дверь со всей силы, и та тут же распахнулась полностью. Человек, не удержавшись, упал. Он тяжело поднялся на колени и сорвал с головы противогазную маску.

Ребята невольно ахнули: перед ними был старик. Не просто пожилой мужчина, а именно старик – с потным, морщинистым, изможденным лицом землисто-свекольного цвета; жидкой грязно-седой бороденкой; желтовато-пятнистой, будто пергаментной, лысиной, окруженной редкими пучками таких же грязно-седых, что и борода, волос, и с маленькими, тусклыми, налитыми кровью глазами. Единственным, что гармонично смотрелось на этом лице и вызывало невольное уважение, был нос – мясистый, крупный, красный, напоминающий вытянутую помидорину. Правда, из его ноздрей торчали пучки желтоватых волос, на каждом из которых висело по большой мутной капле, так что уважение к носу, едва возникнув, тут же пропало. У Ксении так точно. Девушка быстро отвернулась, едва сдерживая рвотные позывы.

Старик часто, словно выброшенная на берег рыбина, хватал воздух безгубым и почти беззубым ртом. При этом он смотрел снизу вверх на ребят вовсе не затравленным и даже не особо испуганным взглядом. В красных глазах его читались скорее досада и усталость. Взгляд старика будто говорил: ладно, ваша взяла, добивайте.

Разумеется, ребята не собирались делать ничего подобного. Напротив, Сава наклонился к старику и помог тому встать на ноги. А после этого снял свой противогаз и спросил:

– Вы кто такой? Вы здесь живете?

Старик не ответил, лишь провел тыльной стороной ладони под носом, убрав мутные капли. Дыхание его выровнялось. Лицо становилось из свекольного просто землисто-серым. Нос тоже поменял цвет и напоминал теперь уже не крупный помидор, а небольшой баклажан. Глаза же остались кроваво-тусклыми. В них по-прежнему сквозила только усталость без малейшего намека на страх или хотя бы любопытство.

– Мы не причиним вам зла, – следом стянув с лица маску и поморщившись от резко ударивших в нос запахов, подключился к «беседе» Стас. – Просто скажите, кто вы такой и что здесь делаете. Вы ведь… немолодой уже…

– И Лени-и-ин такой молодой, и юный Октябрь впереди!.. – пропел вдруг старик сиплым фальцетом.

– Вас зовут Ленин? – испуганно пискнула Ксюша, единственная оставшаяся в противогазе.

– Ленин умер, – ответил старик неожиданно спокойным голосом. – И мы тоже умрем. Все. Совсем скоро.

Он снова надолго замолчал, изучая при этом взглядом ребят.

Стасу быстро надоели эти бессловесные гляделки, и он принялся рассматривать помещение: бетонная, метра три на четыре, коробка с голыми стенами, под потолком такая же, что и у входа, тусклая лампочка в решетчатом проволочном «абажуре» – ничего интересного… Возле одной стены стоял грубо сколоченный стол с широкой деревянной скамьей вдоль него. На столе – полулитровая бутылка, заполненная на две трети прозрачной жидкостью, металлическая, с отбитой эмалью, грязная донельзя кружка, бурые куски чего-то весьма на вид не аппетитного. Еще одну стену от пола до потолка закрывали стеллажи, заваленные разнообразным хламом – при плохом освещении и не разглядеть, чем именно. Там же – пара широких вертикальных ячеек. В одной висело темно-серое тряпье – вероятно, какая-то одежда. Вторую занимали два костюма химзащиты – таких же, что были на старике.

– Вы тут не один? – внутренне напрягаясь, спросил Стас и кивнул на костюмы.

Сава поймал взгляд друга и задал вопрос вслед за Стасом:

– Где остальные?

Старик опять не ответил, а друзья продолжили обшаривать глазами помещение. Если тут жили еще люди, и если они были не такими старыми, как этот неразговорчивый незнакомец, то дело могло принять весьма тревожный оборот. Однако в помещении никого больше видно не было. Зато там имелись, кроме входной, еще три двери, правда, вполне обычные, деревянные, выкрашенные когда-то очень давно белой краской, от которой остались теперь только лохмотья.

– Что там? – снова спросил Савелий, указав на двери. Голос его стал при этом более требовательным и жестким. – Там есть еще люди?

– Люди встречаются, люди влюбляются, женятся-я-ааа, – снова засипел фальцетом старик. – Мне не везет в этом так, что просто беда-а-ааа…

– Хватит паясничать! – сдернув наконец с лица маску, крикнула Ксюша. – Вас же по-человечески спрашивают. Стыдно должно быть. Пожилой человек, а так себя ведете!

– А вам не стыдно? – внезапно набычился старик. – Вломились в мой дом, устроили допрос… Вы сами сперва скажите: кто такие да откуда?

– Оттуда, – буркнул Савелий.

Стас же, пытаясь смягчить ситуацию, уже более дружелюбно ответил:

– Мы из Коломенского. Идем в город. Мы просто хотим узнать, что там и как. Надеемся встретить людей и…

– Нет там никакого города, – резко оборвал его старик. – И людей никаких нет. Ничего больше нет, и не будет.

– Да как же нет, если… – начала было говорить Ксения, но замолчала вдруг, понимая, что никаких внятных доводов найти не может.

Савелий же нахмурился, переводя взгляд с одной двери на другую. Стас понимал, что надолго терпения друга не хватит, и тот пойдет проверять, что – или кто – скрывается за ними. Но странный ответ старика его, что называется, зацепил, поэтому Сава снова посмотрел на хозяина.

– Вы объясните, что з-значат ваши слова? Как это – никого нет? А мы? А вы?.. И город… ну как же его нет? Вы пошутили?..

В ответ старик снова запел:

– Снятся людям иногда голубые города, у кото-о-оорых назва-а-аания не-е-еет!..

Затем он стал стягивать с себя костюм химзащиты и вскоре стоял перед ними полностью голый. Ксюша быстро отвернулась, а Стас и Сава пожалели, что сняли противогазы – настолько мощный смрад исходил от старика. Даже при тусклом освещении было видно, какой он грязный. И до безобразия худой – практически скелет, обтянутый серой морщинистой кожей. Стас вспомнил, что видел как-то в одной из книг фотографию мумии – сейчас перед ним будто предстал оригинал этого фото.

Старик же не спеша подошел к стеллажам, повесил рядом с двумя другими такими же свой защитный костюм и нарядился в висевшее рядом тряпье, на поверку оказавшееся чем-то вроде длинного мешка с отверстиями для головы и рук. Ноги он сунул в некое подобие галош, сшитых, судя по всему, из автомобильных покрышек.

Затем он выудил из недр стеллажа мятую алюминиевую кружку и пустую консервную банку, заменяющую, по-видимому, стакан. И кружка, и банка были почти черными то ли от грязи, то ли от копоти, а скорее всего – от того и другого вместе. Старик мотнул друзьям головой – сюда, мол, – и направился к столу. Уселся на скамью, наполнил из бутылки на треть эмалированную кружку и угрюмо проскрипел:

– Кто еще будет?

– А что это? – спросил, сглотнув, Стас, которому как раз очень хотелось пить.

– Что, что – водка, не видишь, что ли? Берег ее, родимую, аки зеницу ока. Последнюю… Аккурат к сегодняшнему денечку берег. Так будете, нет?

– Что такое водка? – шепнул Стас Савелию. – Ее можно пить?

– Пить-то можно, но не нужно, – прошептал в ответ Сава и сказал, уже в полный голос, старику: – Нет, спасибо, обойдемся как-нибудь.

– А почему именно для сегодня вы ее берегли? – спросила Ксюша, которая о водке что-то слышала от старших, но запомнила лишь, что ничего хорошего от этой водки не бывает.

– Потому что сегодня – день рождения моего Игорька, царствие ему небесное, – небрежно перекрестился старик. – Юбилей, мать его… Полтинник.

Он шмыгнул носом, еще раз перекрестился, тут же сплюнул и залпом выпил содержимое кружки. Поежился, крякнул и потянул со стола в рот кусок бурой массы. Пошамкал беззубым ртом, проглотил и снова мотнул головой:

– Что стоите-то столбами? Поговорить вроде хотели? Так садитесь, и поговорим. Пить не хотите, так пожуйте, вон.

Савелий первым подошел к столу и присел на скамью. Принюхался, поморщился и сказал:

– Прикольно. Что «пожуйте»-то?

– А вот. – Старик подцепил грязными, заскорузлыми пальцами очередной неаппетитный бурый кусок. – Крысяк это. Вы ж там, в капкане, такого видели. За ним и шел я, когда вы… того…

Сзади кто-то судорожно сглотнул. Савелий обернулся и увидел, что побледневшая Ксения прижала руки к своему горлу. Старик это тоже увидел и усмехнулся:

– Чистоплюи. Откуда и взялись такие?

– Я же сказал, мы из Коломенского. – Стас подошел к столу и тоже опустился на лавку. – В город идем…

– В город… – буркнул хозяин. Снова налил из бутылки в кружку, выпил, отправил в рот тошнотворную закуску, неторопливо прожевал и добавил: – Идите, коли ума нет.

Цвет лица старика опять начал приобретать свекольный оттенок – сказывалась, видимо, выпитая водка. Из-за нее же, вероятно, он стал и более разговорчивым. Для начала шикнул на Ксению:

– А ну, сядь иди, чистоплюйка! Не хочешь есть – не ешь, а столбом не торчи.

Ксюша нехотя приблизилась и присела на самый краешек скамьи.

Савелий нахмурился:

– Вы нами не командуйте. Хотим – стоим, захотим – сядем.

– Коли в мой дом незваными гостями явились, так хотя бы делайте, что вам говорят. А не нравится – не держу, – резко отреагировал хозяин и снова плеснул в кружку водки. Выпил, крякнул, закусывать уже не стал и заговорил вдруг другим, почти добродушным тоном: – Так что вы там узнать у меня хотели?

– Для начала, кто вы такой? – подался вперед Сава. – Что здесь делаете, кто еще тут есть?

– Что делаю?.. Живу я тут, – усмехнулся старик. – Кличут меня Павкой. Вы можете дедом Павлом звать.

– А что это за место такое? – повел вокруг рукой Стас.

Савелий же, строго на него зыркнув, повторил часть своего вопроса:

– Кто тут живет еще?

– Кто еще?.. – Дед Павел принял задумчивый вид. – Крысы еще, бывает, шастают. Далеко, правда, потом не убегают, у меня силки да ловушки по углам расставлены. Крысы – они вку-у-уусные! Куда вкуснее крысяка. Тот жестковат для моих десен-то.

– Хватит вам дурака валять! – Савелий вскочил. – Говорите, кто еще здесь живет! Что у вас за теми дверями?

– Тихо! – подняв руку, вскрикнула вдруг Ксюша. – Помолчите немного…

Девушка определенно к чему-то прислушивалась. Парни замерли и тоже навострили уши. А вот дед Павел, наоборот, закряхтел, завозился, принялся что-то напевать под нос. Он явно не хотел, чтобы ребята что-то услышали.

– Помолчите же! – взмолилась девушка.

– Сейчас он у меня замолчит, – угрожающе сказал Сава и двинулся к старику. – Сейчас свяжу его и кляп в рот вставлю.

Дед Павел недовольно зыркнул на юношу, но замолчал. Даже демонстративным жестом «запечатал» рот ладонью.

В наступившей тишине и впрямь отчетливо послышалось какой-то шорох, будто кто-то скреб ногтями по дереву. А потом послышался тоненький, жалобный, совсем, казалось, детский голосок:

– Откройте! Выпустите меня!..

Теперь на ноги вскочили и Стас с Ксенией. Вместе с Савой они бросились к одной из трех дверей, из-за которой и доносились эти звуки. Друзья, мешая друг другу, стали толкать и дергать дверь, однако та была заперта и не поддавалась.

– Кто там у вас? – обернулся к старику Савелий. – А ну, открывайте немедленно!

– Чего это вдруг? – угрожающе произнес хозяин. – У себя дома я командую.

– Вы держите взаперти ребенка! – вскинулась Ксюша. – Вы не имеете права! Он, наверное, голодный! Или больной… Да как же так можно?! – Казалось, еще немного, и она кинется на старика с кулаками.

– Ребенку третий десяток пошел уж… – буркнул старик. И неохотно пояснил: – Внучка это моя, Матрешка. Она и впрямь больная. Но не организмом, на голову слаба. Сидит там, чтобы себе ж не навредила. Так что нечего тут хай подымать.

– Открывай! – взвился вдруг Стас, сам не понимая, что на него нашло. В голове и где-то в груди у него стало вдруг так горячо от вспыхнувшей ярости, что казалось, будто сейчас закипит кровь.

Парень, выставив свою пику, двинулся на деда Павла, и неясно, чем бы могло кончиться дело, если бы у него на пути не встал Савелий, широко раскинув руки.

– Ну, ну, осади! – прикрикнул он на друга. – Сейчас он и так откроет. Так ведь, дедок? – обернулся он к старику.

– Я-то открою. – Дед Павел забренчал вынутыми из-за пазухи ключами. – Только я вас предупредил…

В замочную скважину он попал не сразу – сказывалась, видимо, выпитая водка. А может, и струхнул старик, увидев безумные глаза разгневанного Стаса.

Едва ключ провернулся в замке, как Стас резко дернул дверную ручку. Дверь распахнулась. Парень рванулся было внутрь, да так и замер с занесенной над порогом ногой. К дверному проему тут же подступились Савелий и Ксения. Девушка, заглянув туда, охнула и зажала рот ладонью.

Впрочем, зажимать было впору не только рот, но и нос. В маленькой комнатке нестерпимо воняло немытым телом, нечистотами и еще чем-то отвратительно-тошнотворным. Забранная в решетчатый металлический кожух тусклая лампочка – еще более тусклая, чем в «зале» со столом, – почти ничего не освещала, а скорее, наоборот, лишь подчеркивала сгустившийся по углам мрак. Поэтому ребятам пришлось некоторое время привыкать к такому освещению. Но постепенно они смогли разглядеть, что почти все пространство комнаты занимала железная панцирная кровать с лежащим на ней подобием матраца, практически черным от грязи. Комнатушка казалась еще меньше, чем была на самом деле, потому что стены ее были завешаны полками. И эти полки под завязку были набиты… книгами! Но книги размещались не только на полках. Они громоздились вдоль стен, были сложены под кроватью, лежали на самой кровати и просто беспорядочно валялись на полу. Кроме кровати и книг в комнате имелось лишь цинковое ведро, содержимое которого несложно было определить по исходившему оттуда запаху.

Запах источало и то косматое существо, которое стояло на четвереньках возле распахнутой двери. Если бы друзья не слышали слова деда Павла о внучке, они бы не сразу смогли признать в этом грязном, вонючем создании девушку. Да и сейчас их терзали сомнения, тем более что обитательница комнаты была привязана за талию к спинке кровати веревкой. Первой перестала сомневаться Ксения.

– Немедленно отвяжите ее! – топнув ногой, крикнула девушка. – Это вам не животное!

Стас не стал дожидаться ответных действий старика, а просто вынул из ножен клинок и перерезал веревку, поколебался с мгновение и подал несчастной узнице руку:

– В-вставайте! И не бойтесь, мы вас н-не обидим.

– Ох, смотрите, сами потом пожалеете. – Дед Павел покачал головой и равнодушно отвернулся. Потом снова прошел к столу, сел, налил в кружку водки и выпил.

Сава и Ксюша отступили от двери, давая возможность Стасу вывести пленницу, которая, оказавшись в помещении с более ярким для нее светом, замерла и заслонила глаза ладонью. У ребят наконец-то появилась возможность лучше рассмотреть девушку. Опять же, если бы дед Павел не сказал, что внучке уже третий десяток – то есть двадцать лет ей было как минимум, – то никто из них не дал бы ей больше пятнадцати. Худющая, как и дед, она была одета в такой же, что и у него мешок с прорезанными в нем отверстиями для головы и рук. Ростом девушка была почти с Савелия, но из-за неестественной худобы все равно выглядела маленькой. А вот волосы у нее были такими же длинными, как и у Ксюши, но настолько грязными, что определить их цвет не представлялось возможным. И спутаны они были так, что походили на паклю – причем, уже бывшую в употреблении. Зато когда внучка деда Павла убрала наконец ладонь от лица, все ребята одновременно ахнули – на чумазом длинноносом лице светились такие огромные, такие зеленые – под изумруд – глаза, что вся грязь и вонь будто разом слетели с девушки.

– Ни хе… – начал было Савелий, но тут же закашлялся, покраснел и отступил за спины друзей.

Девушка же улыбнулась вдруг (зубы у нее оказались удивительно ровными и белыми, даже Ксюша позавидовала), обвела ребят своим изумрудным взглядом и спросила, певуче и мягко:

– А вы кто?

– Ну-у… – протянул Стас, чувствуя, что все слова вылетели вдруг из головы.

– Знаю-знаю! – Чумазая красавица захлопала в ладоши. – Ты принц, и ты пришел меня спасать! А это твои верные слуги.

– Прикольно! – Забыв о смущении, Сава вынырнул вперед. – Мы с Ксюхой, стало быть, слуги? А Стасик – прррынц?.. А ты тогда кто – прррынцесса?

– Не надо, Савелий. – Ксюша взяла друга за руку. – Ну не надо, прошу, ты же видишь… – И, обернувшись к зеленоглазке, спокойно и дружелюбно сказала: – Мы не слуги. И принца среди нас нет. Мы такие же обычные люди, как и ты. А здесь мы оказались случайно.

– Случайно?.. – Девушка, словно задутая свеча, моментально потухла взором. – Значит, вы меня не спасете…

– А от кого тебя надо спасать? – спросил Савелий. – От него, что ли? – Он мотнул головой на деда Павла.

– Да, от него… Он никуда не пускает меня, привязывает, бьет… И почти не дает воды.

– Где я ее возьму, воду-то?! – старик подскочил и, пошатнувшись, едва не упал. – Что я, волшебник? Дед Мороз? Так у нас тут не Устюг… этот… Великий. Это там, может, какой-нить мутант с бородой в красной шапке скачет²… А я хоть и дед, да не Мороз, а всего лишь Павел. – Он насупился и пробурчал: – Воды ей!.. Запасы давно кончились, фильтры непри… негри… негодные, да и как я ее много натаскаю-то? Река – эвон где, а мне годков-то – восемьдесят скоро!..

– Я же просилась помочь! – вскинулась девушка.

– Ага, помочь!.. Сбежала бы и пары часов после не прожила. Да и не сбежала бы, так все одно и пустого-то ведра не подняла бы, а уж с водой!.. Помощница… – Дед Павел, словно в ожидании поддержки, обвел ребят поочередно пьяным уже взглядом. – Я ведь не нарочно… Мне ведь и впрямь никак… Сколько могу… А могу мало уже… Хорошо, дожди случаются. Но и додж… дожд… ждевой много не собрать. И фильтры, опять же… Голимую радиацию глотаем. И с водой, и с этим вот. – Он кивнул на бурую «закуску» и тут же обеспокоенно глянул на внучку: – Есть-то хочешь? Вон, тут осталось немного…

Девушка села за стол и стала жадно кидать в рот неаппетитные куски. Ребята невольно отвернулись. Дед Павел это заметил и, пьяно икнув, замахал пальцем:

– Ага, чистоплюи, не нравится вам? Вы сами-то лучше, что ли, столуетесь? А где это сейчас бывает лучше?.. Разве что там… – Он опустил палец к полу. – Вот и думаю… Принцы они, ага… Темного царства только…

– Чего-о?.. – Сава прищурился. – Дед, ты, похоже, перепил.

– Нет, я еще не допил! – Старик словно опомнился и схватился за бутылку, водки в которой оставалось совсем немного. Но и эти остатки он разделил, вылил в кружку не все, приберег еще глоток. А налитое не стал опрокидывать в рот сразу, сначала обвел всех слезящимся взглядом и, всхлипнув, жалобно простонал: – Эх, за сы́ночку моего, за Игоречка… Царствия бы ему небесного, да нет больше его, небесного-то, одно подземное осталось, бесовское… Так шта… прости, Игореша!.. – И только после этого проглотил содержимое кружки.

– Кто такой этот ваш Игорь? – спросила, приблизившись к столу Ксюша. – И что за подземное царство? О чем вы? Вы говорили, что ничего и никого больше нет? Как вы вообще здесь оказались, как выжить сумели?

– Рассказать? – неожиданно спросил дед и трезвым взглядом посмотрел на Ксению.

– Расскажите…

– Расскажи, деда, – сытым голосом промурлыкала внучка. – И мне интересно послушать.

– Сто раз уже слышала, – пробурчал старик, но ясно было, что и его уже пробрало на разговор, что развязала язык водка, что перед неожиданными слушателями можно облегчить душу. И он призывно махнул рукой: – Ладно. Садитесь тогда, буду рассказывать. Коль вы оттуда, – вновь ткнул он вниз пальцем, – то и так все знаете, ну да хуже все одно не будет. Потому – некуда хуже-то…

Парни подошли к столу и сели на лавку. Так уж получилось, что ближе к дедовой внучке оказался Стас. И девушка тут же прижалась к нему и горячо зашептала на ухо:

– Ты все равно мой принц, пусть и не настоящий. Ведь это же ты меня спас. И ты… красивый.

Стас почувствовал, как вспыхнули его щеки. Он хотел отодвинуться, но рядом, с другой стороны, сидел Сава. Да и дед Павел начал уже свой рассказ. Парню не хотелось пропустить чего-нибудь важного.

Говорил старик долго. И потому, что много пришлось рассказывать, а больше из-за своего состояния. Спьяну у него не сразу получалось произнести некоторые слова, он часто повторялся, забывал, о чем только что говорил, перескакивал с пятого на десятое, а то и вовсе бормотал нечто неразборчивое. Пару-тройку раз порывался запеть, и ребятам приходилось прилагать усилия, чтобы вернуть его к более-менее внятной нити рассказа. Но, как бы то ни было, определенный объем информации друзья все же получили.