Читать книгу: «Буры против англосаксов. Воспоминания Президента Южно-Африканской Республики», страница 3

Глава II.
Начало общественного служения

Поездка на реку Санд. – Сандриверская конвенция. – Карательная экспедиция против кафров. – Вождь Сечели. – Жизнь полна опасностей. – Рейды против кафрских вождей Мапелы и Макапана. – Крюгер в одиночку отправляется в логово кафров. – Бойня в ущелье. – Экспедиция против вождя Монтсиоа. – Крюгер берет в плен группу кафров.

Я был назначен ассистент-фельдкорнетом еще в 1842 году, но по-настоящему значимое положение занял спустя десять лет, когда меня избрали фельдкорнетом. В этом качестве в 1852 году мне довелось сопровождать старого генерал-команданта A. Преториуса на реку Санд, где была заключена знаменитая Сандриверская конвенция³⁸.

В том же году была проведена экспедиция против вождя бечуанов, Сечели. Я участвовал в этой экспедиции в качестве ассистент-команданта. Этот Сечели покровительствовал еще одному кафрскому вождю, по имени Моселеле, который был повинен в многочисленных убийствах буров. Сечели отказывался выдать негодяя в наши руки. В ответ на все наши требования, Сечели велел передать нам, что Моселеле спрятан так же надежно, как и пища, которую съел:

– Тот, кто хочет получить Моселеле, может прийти ко мне и попытаться вытащить его из моего чрева.

С целью проучить дерзкого вождя был снаряжен отряд команданта Шольца, в котором находился и я – в качестве заместителя последнего. Когда мы подошли к лагерю Сечели, кафрский вождь прислал к нам гонцов. Те передали, что Сечели предлагает не решать сегодня какие-либо дела, так как день был воскресным. Все возникшие вопросы он предложил урегулировать на следующий день. В то же время, он простодушно изволил передать нам просьбу поделиться с ним кофе и сахаром, вероятно в обмен на его любезность не осквернять воскресный день. Шольц отправил гонцов восвояси, заявив им, что хотя у нас есть и кофе, и сахар, но он не может дать их вождю, однако он обещает, что в понедельник он даст Сечели перца.

Бой начался утром следующего дня. Я выдвинулся вперед. Мне удалось выбить из строя нескольких кафров с помощью моего четырехфунтового ружья, которое я зарядил картечью. Вскоре мы частично заняли скалистую возвышенность, на которой располагался лагерь Сечели. Вдруг Лоу дю Плесси, перезаряжая оружие, случайно толкнул большой камень, который, разогнавшись, ударил меня по голове с такой силой, что я без сознания упал наземь. Храбрый ван Ройен бросился перевязать мою рану и помочь мне встать на ноги. Пока я лежал в беспамятстве, а ван Ройен хлопотал обо мне, слуга моего брата – готтентот³⁹, своими меткими выстрелами держал кафров на безопасном расстоянии. Придя в себя, я увидел, как несколько кафров копошатся наверху среди валунов и скал. Я понял, какую опасность они могут представлять, если не предупредить остальных. Я встал, чтобы возглавить атаку на грозную позицию врага, хотя моя рана изрядно мешала мне целиться. Кафры не прекращали отстреливаться из своих пещер и укрытий, но в итоге напряженной борьбы нам удалось оттеснить их со скал.

В ходе того же боя моя жизнь еще один раз была подвергнута опасности. Одна из пуль врага прошла по касательной вдоль моей груди, разорвав куртку надвое. Наивный Сечели потом заявил, что его воины вполне могли обратить нас в бегство, однако нам помогло колдовство: дескать, когда я приложился к бутылке бренди, я стал непобедимым. На самом деле, я за всю свою жизнь не выпил ни капли этого напитка.

После того, как бой окончился, командант Шольц послал нескольких людей в дом английского миссионера Ливингстона⁴⁰, который проживал неподалеку. Здесь Тёнис Преториус обнаружил оружейную мастерскую и значительное количество боеприпасов, которыми Ливингстон снабжал Сечели. Это было прямым нарушением Сандриверской конвенции 1852 года, согласно которой запрещалось поставлять кафрам оружие и боеприпасы. Разумеется, Шольц конфисковал арсенал миссионера. В результате, Ливингстон принялся распускать о бурах всякие гнусные слухи, дошедшие до самой Англии. Нас объявили врагами миссионеров и жестокими гонителями чернокожих.

На самом деле, буры никогда не препятствовали миссионерам, и не были врагами аборигенов. Нашей задачей было освоение новых областей, установление справедливого и мирного порядка. Мы несли цивилизацию и хотели добиться лишь того, чтобы то или иное племя занимало территорию, пропорциональную его размеру. Миссионеры, которые хотели служить среди туземцев, бесплатно получали наделы земли для возведения церквей и для личных нужд. Еще до того, как миссионеры стали пересекать Вааль, некоторые буры пытались сами наставлять аборигенов в Евангелии. Но зачастую бурам приходилось прибегать к строгим мерам, для того, чтобы лишить местные племена того оружия, которое периодически поставлялось им контрабандным путем. Тем самым соблюдались положения Сандриверской конвенции, гарантировавшей белым переселенцам, проживавшим к северу от Вааля, независимость. В ином случае Англия могла бы обвинить буров в нарушении указанного договора и денонсировать его.

Некоторые миссионеры, кажется, не понимают, что для буров туземная проблема носит не только религиозное или гуманитарное, но и политическое значение. В Южной Африке может быть только одна форма цивилизации, а именно – белая цивилизация. В тех местах, где небольшая горстка белых людей призвана поддерживать порядок среди сотен тысяч черных туземцев, иногда необходимо принимать суровые меры. Черный человек должен понять, что он занимает второе место, что он стоит на более низкой ступени цивилизации, что он должен повиноваться и учиться. Дабы проиллюстрировать дружественную и разумную позицию, занятую бурами в этом вопросе, следует привести выдержку из предвыборной программы господина Крюгера (1882 г.): «Туземная политика в такой республике, как наша, где столь много кафров живет среди нас и вокруг нас, предполагает исключительные трудности. Главный принцип, которого я всегда придерживаюсь, заключается в том, что дикари должны находиться в пределах своих границ, и не преступать законы справедливости и морали». И далее: «Много говорится об универсальности туземной политики различных областей Южной Африки. Тот, кто знает о трудностях этой проблемы, безусловно, согласится со мной в том, что величайшим благодетелем Южной Африки был бы человек, который смог бы предоставить удовлетворяющее всех решение этого вопроса. Этот человек, возможно, еще не родился. В то же время, если касаться нашей республики, то ее долг, или, вернее, ее миссия, ясна и проста. Каждое племя кафров в пределах наших границ должно научиться уважать авторитет нашего правительства. С целью торжества Закона и справедливого управления, эти племена должны нести свою долю общественной нагрузки. Но мы наблюдаем катастрофическое влияние иностранцев и врагов республики, которые теперь так часто пытаются убедить этих несчастных кафров, что они не должны считать себя подданными республики. Как только с этим влиянием будет покончено, настанет время, когда местные племена будут пожинать богатые плоды процветающей республики, в которой каждое племя будет находиться под защитой правительства. Я лелею надежду, что через некоторое время, с Божьим благословением, все придет к тому, что порядок, цивилизация и страх Божий сделают кафров счастливым и довольным племенем Южно-Африканской Республики». В конце своей инаугурационной речи (в 1888 г.) господин Крюгер сказал следующие слова: «Цветные люди! Я хочу сказать несколько слов и для вас. Вы имеете право на покровительство Закона этой республики. Если вы используете предоставляемую вам возможность, вы сможете оказаться под сенью цивилизации. Вы вольны принять цивилизацию или отклонить ее. Я молюсь за то, чтобы Всемогущий Бог благословил вас». – Примеч. немецкого издателя.

Следующая война, в которой я принимал участие под началом генерал-команданта Преториуса, имела место в 1853 году. Мы выступили против сил кафрских вождей Мапелы и Макапаны в районе Ватерберга, близ Макапанаспорта. Экспедиция имела цель отомстить за чудовищное убийство Германа Потгитера, брата генерал-команданта Хендрика Потгитера⁴¹. Потгитер был прекрасным стрелком и великим охотником на слонов. Однажды Мапела пригласил его поохотиться, сказав, что на его территории появилось исключительно большое слоновье стадо. Получив приглашение Мапелы, Потгитер отправился в путь в сопровождении своего сына Андриеса, нескольких буров и цветного конюха. Вскоре они прибыли и разбили лагерь. Поначалу кафры были весьма дружелюбны с Потгитером и его спутниками: они принялись описывать ему место, где находятся слоны. Но через какое-то время они внезапно набросились на буров, убили сына Потгитера и его товарищей, а самого Потгитера поволокли на вершину холма. Там они начали кричать и неистово плясать, а затем стали сдирать с еще живого Потгитера кожу – на глазах у его конюха. Несчастный испытывал нечеловеческие страдания до того момента, пока убийцы не вырвали из него внутренности. Конюху, которому было позволено отправиться восвояси, позднее показал мне место, где произошла эта дикая расправа.

В тот момент, как Мапела совершал это гнусное преступление, Макапана – следует заметить, в мирное время, когда никто не ожидал ничего дурного, – неожиданно напал на нескольких женщин и детей, совершавших путешествие из района Заутпансберга в Преторию. Позднее выяснилось, что эти два вождя заранее договорились уничтожить всех белых на территории, которую они считали своей. Когда об этих отвратительных преступлениях стало известно, было решено, что кафрские вожди должны быть наказаны.

Генерал Пит Потгитер, племянник Германа Потгитера, созвал отряд из 100 мужчин округа Заутпансберг, дабы отомстить за убийство своего дядюшки. В то же время, генерал-командант Преториус вышел из Претории с отрядом в 200 человек. Я находился в последнем отряде в качестве ассистент-команданта. До соединения этих двух отрядов кафры предприняли ночную вылазку на окруженный фургонами лагерь Потгитера, но, к счастью, атака была отбита. После того, как отряды объединили свои силы, кафры были отброшены в горы, где они спрятались в пещерах и ущельях. Наши отряды осадили эти горы, чтобы отсутствие пищи вынудило кафров капитулировать.

Действительно, в течение всей осады кафры сильно страдали от голода и жажды, но я решил ускорить дело, прибегнув к хитрости. Однажды ночью я прокрался в одну из пещер, где скрывались кафры, присел рядом с ними и принялся говорить на их языке, как будто я был одним из них. Я шептал, что было бы, «несомненно, лучше сдаться, чем умереть от голода», я говорил, что «белые люди не убьют нас»… В конечном итоге я произнес, что сам «пойду к белым людям».

Но в этот момент один из кафров воскликнул:

– Магоа! («Белый человек!»)

Все кафры мигом вскочили и ринулись вглубь пещеры. Я также побежал вместе с ними. Кафры пытались рассмотреть «магоа», думая, что он находится возле входа, и никак не могли предположить, что он – среди них. Через какое-то время они начали успокаиваться. Тогда я вновь начал шептать насчет сдачи в плен. В конце концов, моим увещеваниям вняли 170 или 180 кафрских женщин и детей. Я выбрался вслед за ними. Но на этом успех моей миссии закончился, так как кафры поняли, кто призывал их к капитуляции. Я действительно хотел, чтобы кафры сдались добровольно и выдали нам своих вождей. Но в полной мере этой цели достичь не удалось, и мы вынуждены были продолжать осаду.

Генерал-командант Преториус очень разозлился на меня за мою неосторожность. За то, что я решился в одиночку проникнуть в пещеру к кафрам, он наказал меня и запретил даже близко подходить к скалам. Но до того момента, как осада окончилась, мне довелось еще раз побывать в объятиях смерти. В одной из стычек генерал-командант Потгитер был сражен выстрелом. Он стоял совсем рядом с краем расщелины, где засели кафры. Когда роковая пуля настигла его, он рухнул в эту расщелину. Я находился совсем рядом и тут же бросился за ним, чтобы попытаться спасти хотя бы тело убитого. Кафры открыли по мне бешеный огонь, но наши люди стали также отчаянно палить, чтобы прикрыть меня. В клубах порохового дыма мне удалось поднять тело и благополучно вытащить его. Потгитер был очень грузным человеком, и мне пришлось приложить все свои силы, чтобы уберечь тело своего покойного друга от поругания.

Один из пленных кафров сказал, что он может показать нам потайные пещеры, где лежат горы слоновьих бивней. Преториус приказал мне отправиться с этим кафром. Во время этой вылазки мы нашли в пещерах ворохи окровавленной одежды, принадлежащей женщинам и детям, которых убили кафры, а также останки частей человеческого тела, которые эти дикари изжарили на вертелах. Там были плечи, руки и прочее. Кафр, который вызвался показать нам тайники с бивнями, также носил одежду, которая явно принадлежала убитому буру. Когда, наконец, мы подошли к пещере, где должны были находиться бивни, кафр пытался бежать. Мне стоило больших усилий догнать подлеца. Бивни слонов были просто уловкой…

Кафры

Вскоре после этого осада подошла к концу. Нам было ясно, что невозможно заставить людей Макапана покинуть свои пещеры. Они стреляли во всех, кто подходил близко. И это несмотря на то, что их терзал голод. От истощения погибли многие сотни осажденных. Некоторые кафры пытались бежать через подземные ходы в горах. Кое-кто был схвачен и предан военно-полевому суду. Пока заседал трибунал, я был на охоте, а, когда вернулся, все выловленные кафры были расстреляны по законам военного времени. Это была совершенно необходимая процедура, ведь они были людоедами. Их вождя так и не удалось обнаружить. Кафрские дети были распределены среди бурских семей и в дальнейшем содержались под строгим надзором, пока не достигли совершеннолетия.

После этого наши отряды сосредоточились на поисках союзника Макапаны, Мапелы. Однако в этой экспедиции я фактически не участвовал. Генерал-командант Преториус направил меня в сопровождении небольшого подразделения в местечко Мараба, где, по нашей информации, должна была находиться часть стада Макапаны. Я должен был провести разведку и атаковать Марабу, в случае, если обстановка не будет предполагать серьезного сопротивления. Все сложилось благополучно. Подойдя к Марабе, мы обнаружили, что некоторые кафры бежали, а остальные предпочли сдаться. Эти кафры заявили, что скот Макапаны действительно находится у них, что они никогда не одобряли преступлений своего вождя, и что они готовы предоставить стада Макапаны в наше распоряжение. Увы, нам досталась лишь тысяча голов. Как только мы получили стадо, я приказал возвращаться. Мы планировали присоединиться к нашим основным отрядам, чтобы вместе с ними продолжить операцию против Мапелы. Но кафры последнего тоже разбежались, поэтому экспедицию было решено прекратить. Возле становища Мапелы нам удалось обнаружить несколько фургонов, сундуки и другие вещи, которые принадлежали убитым бурам. Эти вещи мы взяли с собой.

Мапелу удалось покарать лишь много лет спустя, в 1858 году. За это время он совершил еще множество преступлений. Это стало возможным по причине того, что он контрабандным путем сумел получить некоторое количество огнестрельного оружия. Наконец, против Мапелы был снаряжен отряд под командованием генерала Схумана. Я был заместителем последнего. Мапела окопался на вершине высокой скалистой горы. Я призвал добровольцев на штурм этой твердыни. Вызвались около 100 человек. Ночью мы подкрались к подножию горы. Для того чтобы двигаться бесшумно, мы сняли свою обувь, и принялись взбираться по отвесным скалам к вершине, планируя застичь кафров врасплох, причем я полз впереди. На полпути мы были обнаружены. Часовой позволил мне подобраться совсем близко к нему, а затем попытался выстрелить. К счастью, его пистолет дал осечку. Я не заметил противника, пока не услышал характерный щелчок. Мне ничего не оставалось сделать, как прицелиться и уложить кафра. Тут же враги открыли бешеную стрельбу. Мы мгновенно обулись, вскочили и ринулись в атаку.

– Вперед! – Закричал я. – Покажите им, на что вы способны!

Весьма скоро мы преодолели расстояние до вершины и овладели вражескими позициями. Кафры было отступили, но увидев, что на вершине находятся лишь 15 буров (мы были в авангарде), стали готовиться к контратаке. Расстояние между нами в тот момент составляло примерно 50 шагов, но вскоре на высоту прибыли остальные наши бойцы. Ружейным огнем мы принялись косить черных, и они в ужасе попытались спастись, прыгая со скал вниз. Склон был густо покрыт колючими деревьями, на которые тела беглецов нанизывались, как на колья. Именно таким образом, отнюдь не в честном бою, погибла большая часть кафров. Деревья были сплошь увешаны скорчившимися телами. Впрочем, самому Мапеле удалось бежать.

Едва я вернулся из не вполне удачного похода против Мапелы, как в декабре 1853 года меня вновь призвали в отряд, снаряженный на этот раз против вождя Монтсиоа, племя которого обитало в Высоком вельде, между Шонспрёйтом и Марико, на реке Хартс. Этот вождь воспользовался весьма суровыми погодными условиями, которые сопровождались обильным снегопадом, дабы украсть у буров внушительное количество скота. Один бур был при этом убит, а кафры Монтсиоа перекочевали в городок Сетлаголи, в Британском Бечуаналенде. Когда отряд буров вышел в окрестности Сетлаголи, нас неожиданно окружила огромная туча саранчи. Кафры, разумеется, тоже заметили этот страшный рой, что оказалось нам лишь на руку: пыль, которая поднималась из-под копыт наших лошадей, враги приняли за саранчу. Это позволило нам некоторое время оставаться незамеченными.

Когда отряд подошел к городку, генерал-командант Преториус направил меня к местному британскому командиру гарнизона – капитану, чтобы объяснить, почему прибыл наш отряд, и чтобы потребовать выдачи Монтсиоа. Капитана, однако, не оказалось на месте, и мне пришлось выдвинуться непосредственно в городок. В этот момент к нам стали быстро приближаться кафры. Моя лошадь безумно устала, и о бегстве не могло идти и речи. При этом я находился на некотором удалении от своих людей.

Как только кафры оказались почти рядом со мной, я заставил свою лошадь из последних сил перейти на галоп. Тогда кафры погнались за мной, что позволило моим четырем спутникам благополучно скрыться. Догнать меня кафрам также не удалось, и все мы возвратились в наш лагерь. Через некоторое время я предложил своим людям атаковать кафров пешим строем. Командант Шутте пытался отговорить меня от этого плана, так как, по его словам, кафры легко могут пленить меня. На это я ответил:

– Большинство кафров также пешие, поэтому поймать нас им будет нелегко.

Когда Шутте понял, что я не поддамся на его уговоры, он приказал своему конюху выделить мне коня. После этого мы ринулись в бой. Кафров насчитывалось около 500 человек, в то время как противостоящих им буров было всего человек 40. Несколько человек остались в лагере охранять фургоны и скот. Нашему небольшому отряду, однако, удалось опрокинуть кафров и обратить их в бегство. Наши потери составили всего лишь несколько раненых.

Кроме того, отряду удалось заполучить крупное стадо скота, которое пасли несколько кафрских мальчиков. Мне вновь было поручено разыскать начальника британского гарнизона и передать ему, что буры пришли только для того, чтобы вернуть украденный у них скот. В конце концов, мы вернулись на наши фермы.

Глава III.
На командных должностях

Первая война с племенами басуто. – Крюгер помогает властям Оранжевого Свободного Государства заключить мир в противостоянии с вождем басуто Мошешем. – Действия войск генерала Крюгера против кафрского вождя Газибона.

Вскоре после нашего возвращения из экспедиции против Монтсиоа, Андриес Преториус серьезно заболел. Когда генерал-командант почувствовал приближение смерти, он послал за мной, но я в тот момент убыл на охоту в Рустенбург, а посыльный, к сожалению, не смог догнать меня. Когда же я возвратился, меня застала скорбная весть о том, что великий лидер трекеров скончался. Я так и не узнал, что же он хотел обсудить со мной в последние мгновения своей жизни. Надо сказать, что на обратном пути из своей последней экспедиции Преториус много говорил со мной о вере. Очевидно, он сказал не все…

Спустя несколько дней после смерти Преториуса на его имя было доставлено письмо от британских комиссаров, Оуэна и Хогга⁴². От имени британского правительства эти двое предлагали генерал-команданту возглавить Оранжевое Свободное Государство⁴³. Это предложение, разумеется, было уже невозможно реализовать. На последовавших переговорах о признании англичанами независимости Оранжевого Государства буров представляли господа Вентер, Бошофф⁴⁴ и некоторые другие лица. Это впоследствии привело к серьезным разногласиям между сыном Преториуса и лидерами Оранжевого Государства, не желавшими видеть в наследнике покойного генерал-команданта своего вождя. В свою очередь, молодой Преториус и его сторонники полагали, что поскольку Оранжевым Государством изначально предлагалось руководить его отцу, то он должен наследовать это право. Ситуация чуть было не привела к гражданской войне между Оранжевым Государством и Южно-Африканской Республикой.

Мартинус Вессель Преториус, старший сын покойного Андриеса Преториуса, был назначен генерал-командантом Южно-Африканской Республики, а спустя несколько лет был избран ее первым президентом⁴⁵. Эта должность в то время была чисто номинальной: фактически Преториусу подчинялись лишь члены правительства⁴⁶. Тем не менее, он стал вновь предъявлять претензии на руководство Оранжевым Государством. В 1857 году он обратился к гражданам Трансвааля с призывом взяться за оружие, поскольку его уязвил отказ лидеров Оранжевого Государства признать его мнимые права.

В тот момент я был в отъезде, но меня попросили срочно присоединиться к отрядам Преториуса. Следует сказать, что я совершенно не одобрял линию его поведения. Лагерь Преториуса я обнаружил на реке Вааль. Встретившись с президентом, я высказал все, что думаю о его авантюре. Тем не менее, когда я узнал, что президент Оранжевого Государства заключил соглашение с генерал-командантом Северного Трансвааля Схуманом, и последний уже готовил свои отряды, я посоветовал как можно скорее атаковать силы противника, которые возглавлял Бошофф. Вскоре мы форсировали реку, чтобы встретить отряды последнего.

Когда появились войска противника, Бошофф прислал своих гонцов с предложением окончить дело миром. Преториус к тому моменту также был склонен пойти на уступки, ибо он видел, что его бойцы настроены вовсе не воинственно: они резвились и играли в чехарду, что привело посыльных Бошоффа в полное изумление:

– Почему они ведут себя, как дети? – воскликнул их офицер.

Преториус приказал мне отправиться в стан противника на переговоры. Я откровенно заявил Бошоффу, что в сложившейся ситуации он виноват настолько же, насколько и наш президент. Бошофф спросил меня:

– Почему вы взяли в руки оружие, вместо того, чтобы на фольксраде⁴⁷ отрешить Преториуса от власти? За свои сомнительные делишки он должен быть наказан!

В этот момент некто Коос Вентер, огромный детина, который стоял неподалеку, принялся поливать Преториуса последними словами. Он кричал:

– Если бы только он был здесь, я бы свернул его куриную шею!

Наконец мое терпение иссякло, и я произнес:

– Господин Бошофф, этот вопрос может быть легко решен. Давайте предложим Коосу снять куртку и сойтись со мной в равной борьбе. Если бой выиграю я, вы примете наши условия, и наоборот.

Однако сам Вентер стал отказываться от моего предложения, заявив, что не имеет ничего лично против меня. Тогда я сказал:

– Личные счеты здесь не причем. Ты будешь драться за своего президента, а я – за своего.

Тем не менее, дуэль так и не состоялась. В любом случае, Вентер перестал браниться, а мы тем временем договорились создать совместную комиссию по урегулированию сложившейся ситуации.

Хочу подчеркнуть, что хотя я вовсе не одобрял действия своего президента, я был вынужден защищать его. В конце концов, компромисс был достигнут, и Преториус отказался от своих нелепых претензий.

Среди прочего было условлено, что отныне власти каждой из двух бурских республик вправе наказывать преступников из другой республики. Увы, в этот самый момент два бура из Оранжевого Государства, занявших сторону Преториуса, были обвинены в государственной измене и приговорены к смерти на виселице. Мне вновь пришлось выступать посредником:

– Почему вы вновь хотите разорвать наши соглашения? – обратился я к Бошоффу.

– Разорвать соглашения? Что вы имеете в виду? – удивленно спросил он.

– Разве вы не собираетесь повесить двух известных бюргеров⁴⁸?

– Да, но мы имеем право сделать это: об этом прямо говорится в нашем договоре.

– Ничего подобного. Разумеется, вы имеете право наказывать, но «наказать» – значит увещевать, предупредить и дать возможность исправиться.

Бошофф продолжал не соглашаться со мной. Тогда я достал Библию и показал ему, что Священное Писание различает наказание и порицание. Мы можем наказать преступника путем порицания, даже пригрозить ему смертью, но мы не вправе наказывать человека путем его убийства. Соратники Бошоффа, которые стояли рядом, рассмеялись, и, в конце концов, нам удалось решить вопрос в нашу пользу.

Вскоре после этого у меня появилась возможность оказать Оранжевому Государству услугу. После того, как эта республика получила независимость, у нее начались серьезные проблемы с племенами басуто, которые возглавлял вождь Мошеш⁴⁹. Эти проблемы вылились в итоге в открытую войну. Мошеша нельзя было назвать трусливым противником, а его войско было весьма боеспособно. Его банды постоянно грабили южные области республики, и, когда басуто совершили очередной подобный рейд, я решил предоставить себя в распоряжение правительства и президента Оранжевого Государства. Преториус одобрил мое решение и выделил мне отряд в 50 человек под командованием фельдкорнета Боденстейна.

Претория в начале XX века

Мы выдвинулись в верховья реки Санд, и спустя некоторое время прибыли в Осспрёйт, где находился один из лагерей буров Оранжевого Государства. Той же ночью кафры похитили здесь стадо. Я приказал фельдкорнету Боденстейну и его людям догнать воров и вернуть награбленное, что они с успехом и сделали. После этого мы продолжили путь на Блумфонтейн.

По прибытии в столицу республики, я предложил сам пойти к Мошешу, чтобы договориться с ним о мире. Правительство Оранжевого Государства согласилось с моим предложением, предоставив мне в качестве сопровождения генералов Фика и Мартинуса Схумана. Резиденция Мошеша находилась на горе Тхаба Босиго. Когда мы добрались до ее подножия, я послал к Мошешу гонца с вестью о том, что мы пришли с миром. Мошеш велел передать, что будет говорить только с господином Крюгером. Не откладывая дела в долгий ящик, я тут же стал подниматься на вершину. Вскоре мы увидели самого Мошеша, одетого по-европейски. Рядом находился знакомый нам кафр Магато из округа Рустенбург. Он и представил меня вождю:

– Перед вами стоит Пауль Крюгер.

Мошеш подал мне руку и произнес:

– Неужели это Пауль Крюгер? Как это возможно? Я впервые услышал о нем много лет назад. Сегодня я очень стар. Как же он может быть таким молодым?

Он взял меня за руку и повел к себе в дом, в специальную комнату, предназначенную для белых гостей. В это помещение не дозволялось заходить его черным подданным. Пригубив приготовленный для нас напиток, мы приступили к делу. Я спросил:

– Почему вы убиваете друг друга по пустякам? Почему бы вам не разрешить все проблемы полюбовно? Ты же отлично понимаешь, что война приносит вам один вред, препятствует торговле…

Мошеш согласился с моими доводами:

– Все, что ты говоришь – сущая правда. Я хотел бы приобрести нужные мне товары, но из-за этой войны все дороги перекрыты, и я не могу ничего получить.

Однако после этих слов вождь поменял тему разговора. Он спросил меня:

– Так ты и есть тот самый человек, который скинул Мапелу с его скалы?

Я произнес:

– Да, это я.

После этого Мошеш осведомился, известно ли мне, что две его дочери были замужем за Мапелой, и добавил:

– Не думай, что победу над Мапелой ты одержал благодаря своей отваге. Это Бог наказал Мапелу за его недостойные дела.

Когда Мошеш произнес эти благочестивые слова о промысле Божием, я не удержался от едкого вопроса:

– Если ты такой набожный, как ты можешь позволять себе иметь столько жен?

Вождь ответил:

– У меня их всего лишь пара сотен. У царя Соломона было вдвое больше.

На это я парировал:

– Да, но ты конечно же знаешь, что начиная с явления Христа и утверждения Нового Завета человеку позволено иметь лишь одну жену.

Мошеш на мгновение задумался, а затем простодушно произнес:

– Ну, что мне тебе ответить… Таким уж я уродился.

Вечером я послал за Мошешем, чтобы продолжить нашу беседу. Вскоре он явился. На этот раз он оделся по-другому, сменив европейское платье на традиционную кафрскую одежду. Когда он вошел в комнату, я принялся причитать:

– Почему Мошеш идет так долго? Разве он не может поторопиться, когда я прошу его прийти?

Вождь озадаченно сказал:

– Да это же я и есть…

– Неужели? – спросил я. – Если ты – Мошеш, тогда почему ты вырядился как женщина?

Вождь от души рассмеялся.

В тот же вечер мы условились, что война должна быть прекращена немедленно. Мошеш согласился дать своим кафрам соответствующий приказ, как только мир будет подтвержден властями Оранжевого Государства. Мирный договор был составлен и подписан уже на следующее утро.

После этого Мошеш предложил мне погостить у него еще немного, пообещав подарить мне верховую лошадь. Я принял это приглашение, а мои товарищи Фик и Схуман предпочли вернуться домой. Вскоре вождь действительно преподнес мне отличную лошадь. Тем временем правительство Оранжевого Свободного Государства ратифицировало заключенный нами договор, и первая война с басуто тем самым закончилась.

Перед самым отъездом я получил послание от президента Преториуса, который просил меня поскорее вернуться, чтобы в качестве генерала, а точнее – ассистент-генерала, выступить против Газибона, предводителя кафров на реке Хартс. Люди Газибона украли у белых скот, убив множество буров и захватив в плен нескольких старух и юных девушек. Получив это сообщение, я сразу же оседлал лошадь и помчался в Рустенбург. За три дня я провел в седле более пятидесяти часов. Тем временем, был сформирован отряд, который ожидал меня возле Клерксдорпа. Позволив себе немного передохнуть на своей ферме, я присоединился к отряду.