Читать книгу: «Бюро «Канун», или Ужасы Ивота», страница 14

Шрифт:

Когда участники «Мертвых лепестков» удалились, Лунослав и Булат в спешке отправились в заброшенную школу. Появился реальный шанс остановить бушевавшее в городке зло. Машину они, к слову, так и не домыли.

К Восьмилетке подъехал уазик в остатках радужной пены. Буйной растительности вокруг было столько, что казалось, сама природа решила похоронить школу. Сотрудники бюро вылезли из машины и огляделись. Внимание Лунослава тут же привлекла статуя из трех сплавленных временем пионеров – барабанщика, знаменосца и трубача. У девочки-знаменосца – о ужас! – была грудь.

– Слава богу, днем, – поежился Лунослав.

– О, а вот и загадка! После ночи, после дня – не отмыть тебе меня! Что это? – весело спросил Булат, снимая с крыши уазика косу.

– Зараза! Ты опять за свое, да? И что это?

– Нижнее белье Лунослава!

– Ха. Ха. Ха. Вот тебе ответная загадка. На обед сыночку Ване мама варит суп в…

– …в стакане! – бездумно ляпнул Булат. – Хах! Красава! Подловил! Ну что, пошли менять твою мочалку между ног на шары для сноса домов?

Лунослав закинул перевязь с колуном за спину:

– Зато с мочалкой помыться можно.

– И то верно!

Они вошли в ужасный холл здания. Восьмилетка, словно старая проститутка, красовалась сразу всеми щелями – грязного пола, ветхих стен, деревянных лестниц… Окурки, стекло и крысы – стали наследием образования. Черномикон затрясся, и Лунослав показал направление движения.

– Идем! – шепнул он. – А тут всё какое-то знакомое, что ли…

– В задницу таких знакомых! Тоже мне – школьные годы чудесные…

Осторожно балансируя между дырами в ступенях лестницы, они спустились на подвальный этаж.

– М-да. Пахнет фастфудом и кровью, – заметил Булат.

Лунослав показал на бурые пятна:

– Кстати, а вот и она.

Следы вели к огромному шкафу. Булат приготовил Костяную. Лунослав перекрестился. В гардеробе обнаружился влажный проход, из которого тянуло свежей и теплой кровью – совсем как в пугающем храме, найденном за Дробником.

– Матерь божья, да здесь чертов лабиринт! – изумился Лунослав.

– Побег из Школошенка, – усмехнулся Булат и первым шагнул в темноту.

– Стой-стой, Булат! Погоди! Я… я не…

– Ну?

– Не дави на меня! И так воздуха мало! Я… я…

Булат, не дав товарищу договорить, вредно изобразил, что он задыхается. Лунослав сейчас же приложил его по спине рукояткой Злоруба – чтобы гадский воздух поступил в напарника. Булат со смехом закашлялся. Затем они включили фонарики и направились вглубь, ориентируясь на подсказки жуткого фолианта. Замелькали осклизлые ходы. Стало очевидно, что под Ивотом была разви́тая сеть зловещих туннелей.

Лунослав держался из последних сил, чтобы не начать истерить. Булат же, напротив, насвистывал легкий мотивчик, не забывая постукивать косой по стенам, производя тревожное «дзинь». Вскоре они вышли в подземный зал.

Открывшееся им пространство было тошнотворным, мерзким и противоестественным. На пористых стенах болтались осколки зеркал. От каждого из них шел мистический свет. Повсюду была кровь. Она сочилась из пор, собиралась в желобах и текла куда-то дальше под Старый Ивот. В центре зала застыл мальчик в красной бейсболке. В руках у него было творение иного мира – черное зеркало.

– А вот и мальчик, – довольно заметил Булат.

– А где твоя мама? – глупо спросил Лунослав.

– В аду!.. – прохрипел ребенок и жалко добавил: – Богдан… Богдан… Я – Богдан… Я… я… Помогите!..

– Булат! Ребенок одержим!

– Призраком? Проклятием?

– Зеркалом – через его кепку!

Тут из-под бейсболки Богдана густо потекла кровь, и тот обмяк, прижав к груди пугающий предмет.

– Шаман-брат! По кругу и с двух сторон! – скомандовал Булат.

– Н-не подходите, – простонал мальчик. – Оно убьет вас… как… как убило меня!.. – Он истерично крикнул: – Оно делает всё правдой!..

– Взбодрись, малец! Эту хрень – разобьем, а тебя домой вернем – на жамки! Главное, чтобы никто не успел ляпнуть про…

– Булат, не вздумай! – обмер Лунослав. – Заткнись!

– …какого-нибудь петушка Золотого Гребешка из ада! Вот блин…

И случилось чудо – дьявольское и коварное. Зеркало в руках мальчика завибрировало и исторгло из себя жидкий мрак, из которого восстал полугнилой и отвратительный плод больной фантазии – чудовищный демон-петух. Гребень из светящихся углей. Бородка из жженой кожи. Кривой клюв. Людские позвонки вместо перьев в хвосте. Словом, тварь. И тварь та встрепенулась и мощно заклекотала.

– Язык твой… – перепугался Лунослав.

– …друг мой! Бабы подтвердят! – отмахнулся Булат. – А эта птичка прямо как Фредди Крюгер – только для куриц!

Демон-петух прыгнул на него – и Булат отсек ему ноги. Чудовищное создание грохнулось, сожрало свои конечности и вновь отрастило их.

– Шамань, дрищ-колдун! – крикнул Булат, вращая перед демоном косу.

Лунослав лихорадочно раскрыл Черномикон. Кошмарный текст, изгоняющий зло, замерцал перед его глазами. В этот момент демон-петух подлетел к нему и взмахом гнилого крыла отсек ему мизинец и безымянный палец на правой руке.

– Мать моя, твою мать! – ошарашенно проорал Лунослав.

Он выронил Черномикон и с воплями стал кататься по залу. Жуткий фолиант голодно впитал его кровь. Демон-петух, в свою очередь, склевал пальцы противного человека, словно пару окоченевших червяков.

– Ядрен батон!.. – изумился Булат. – Вот это нагетсы в курочку зашли!..

– Зеркало… Разбейте зеркало… – безвольно шепнул Богдан. – Чтобы не рождалось новое…

Зеркало тут же заставило мальчика отбросить себя. Демон-петух с ненавистью оглянулся на ребенка: маленькое мясо, маленький предатель!

– Куда собралось, зло на курьих ножках? – хмуро поинтересовался Булат.

Порождение тьмы взмахнуло крыльями, и людей повалило порывом зловонного ветра. Булат незамедлительно накрыл собой Богдана. И демон-петух напрыгнул на них, безумно полосуя всё когтями. «Косуха», кожа и мясо на спине сотрудника бюро мягко разошлись. Потекла горячая кровь.

– Что, опять?! – возмутился Булат, укрывая мальчика от бесновавшегося демона.

– И был тот петух из ада ужасен и кошмарен! – вдруг надрывно крикнул Лунослав.

Демон удивленно оглянулся, сошел с раненого Булата – и стал еще страшнее. Дьявольское зеркало творило без остановки.

– Умолкни, дрищ! – прохрипел Булат.

– И любил он покалеченных! – выкрикнул следом Лунослав.

Зеркало завибрировало, благосклонно принимая продолжение страшилки про «петушка из ада». После этого демон-петух грозно направился к Лунославу, не сводя лупатых глаз с его «подстриженной» кисти.

– И если доводилось той твари вкусить плоть человека, то преследовала она его родню до самого края света – чтобы изрубить, измочалить и наделать из нее тушенки! – прошипел Лунослав, подбирая Черномикон.

Демон-петух растерянно замер: у «рассказчика» не было живых родственников.

– А если отсутствовали у него кровники – то эта тварь сама становилась ему родней! И убивала она всех, кто пытался сблизиться с тем человеком! – загадочно добавил Лунослав.

Демон-петух зловеще закукарекал и поцокал к Булату – чтобы покончить с ним, как того требовала страшилка.

– Лунослав! Дрищ, ты мой любимый! – с трудом засмеялся Булат. – Ну извини, что я к тебе в туалет заглянул!

– Но в первую очередь демон убивал себя – как единственного родственника человека! – мстительно крикнул Лунослав. – Смотри начало истории, зло! Логика, мать ее так!

Демон непонимающе заклекотал, а зеркало протестующе задребезжало. После этого чудовище упало и, трясясь в конвульсиях, стало расклевывать себе брюхо. Булат подхромал к нему и снес косой ему голову. Демонический петух кукарекнул в последний раз и умер.

– Колдуй, брат, – мрачно сказал Булат, после чего подобрал зеркало и швырнул его об стену.

Во все стороны полетели тысячи осколков, и каждый из них тоненько заголосил. Следом завопил и весь зал. Однако это не освободило мальчика, чья бейсболка вновь принялась пить его кровь. Не уничтожило это и прочие городские легенды и ужасы, оживленные зеркалом…

Зажав кровоточащую кисть под мышкой, Лунослав заглянул в Черномикон и прочитал обновившийся текст:

– «Отпусти погубленное и умершее невинным! Пусть упокоится с миром то, что жило во славе порочной! Да пролетит мертвый огонь над бездной! Отпускаю, отпускаю, отпускаю – во смерть!»

И Богдан упал. Его бейсболка сгнила, оголив безволосый и проломленный череп ребенка. Стало очевидно, что мальчик был давно мертв.

– И это всё, брат шаман?.. – растерялся Булат.

– Он уже был мертв, Булат, – сказал Лунослав.

– Хорошо…

– Хорошо?..

– Да, ядрен батон, хорошо! А что еще я могу сказать?!

– Достань мои пальцы. А я пока побуду с ним.

Булат распотрошил косой демона, вынул из его мерзкого желудка посиневшие пальцы напарника и закинул их себе в карман. А затем произошло нечто невероятное и одновременно пугающее. Из тела мальчика вылетело чистейшее и легкое облачко – его потрепанная душа, так и не познавшая сладкие грехи мира. И Черномикон подпрыгнул, чтобы проглотить эту вкуснятину.

– Не смей, тварь! – проорал Лунослав, перехватывая жуткий фолиант целой рукой.

Душа мальчика взмыла к потолку зала, прошла сквозь него и, стремясь к спокойному небу, пропала. Молодые люди недобро посмотрели на Черномикон.

– Знаешь что, шаман-брат? Мое терпение лопнуло.

– Мое тоже…

И Лунослав и Булат сделали то, чего не делали никогда, – избили книгу ногами. И били они ее так, словно это она была виновата в том, что случилось с ребенком; выместили на ее прочной обложке всё свое бессилие и всю свою горечь. Злопамятный Черномикон стерпел побои, потому что знал: этим двоим осталось недолго…

Лунослав и Булат взяли ребенка и направились к выходу. Снаружи они вызвали «скорую помощь» и полицию, после чего положили мертвого мальчика на изумрудную траву, уселись с ним рядом и стали смотреть на пушистые и беззаботные облака. В глазах у каждого блестели слезы…

Жизнь – игра, в которой не победить. И это – непреложная истина, высеченная на скрижалях бытия. Однако верно и другое: если есть игра – есть и ее триумфатор. И это тоже непреложная истина. Конфликт? Отнюдь. Ведь существует и третья истина, примиряющая первые две: в некоторых играх можно победить только одним способом – не играя в них. Но сможете ли вы не играть в жизнь? Да и возможно ли это? Что ж, вот вывод: не играйте в жизнь, живите…

Глава 20

Доводилось ли вам хоть раз слышать о миграции парикмахерских? Что, ни разу? Вы как будто и не стриглись! Или же – вы не стриглись в Старом Ивоте, в котором пропажа парикмахерской и ее появление в другой части городка – обычное дело. Верно, парикмахерские Старого Ивота – ветрены, словно пакеты, и непостоянны, будто вес в новогодние праздники. Возможных причин для этого уйма: от территориального облысения клиентов до их преследования… Как бы то ни было, одна из таких парикмахерских обосновалась на улице Зины Ивановой. Прекрасное место, чтобы убедиться в том, что виртуозно владеть ножницами могут не только обычные брадобреи…

Итак, Старый Ивот, ночь, парикмахерская…

За кустами роз и кривым тополем притихла парикмахерская «Шик». Название заведения было написано до того вычурно, что оно легко читалось как «Шпик». Поэтому многие, заходя туда, зачастую искали не красоту, а подкожное свиное сало. Но это днем. Ночью же на скамейке перед заведением выпивали. Выпивали сейчас и наши знакомые старшеклассницы – Ирка Ненежа, Маринка Курицына и Ленка Порокина.

Месяц назад в школьном туалете призрак убил их одноклассницу. И это, по их мнению, стало весомой причиной для оправдания подросткового алкоголизма.

– За Зойку! – всхлипнула Ленка.

– За Зоечку!

– И за ее большую доечку!

Девушки отсалютовали умершей подруге, где бы она ни была, баночками с коктейлями и выпили.

– Девочки, а вы знали, что по ночам возле парикмахерских иногда появляется мертвая женщина с ножницами? – Маринка обеспокоенно огляделась. – Говорят, ими ее изуродовал и убил муж – за измену! Горизонтальную «пилотку» ей на лице сделал! Представляете?

– Ой, можно подумать, только мужики могут на стороне шлепаться! – возмутилась Ирка. – И тетку ту не муж изуродовал, а врачи на операционном столе – во время пластики!

– А я слышала, что она сама себе рот разрезала! – ахнула Ленка. – Может, хотела, чтобы в него блины как в дисковод пролезали, а?

После этих слов девушки весело расхохотались.

– Подружки, а вам не кажется, что мы повторяем те события?.. – задумалась Ирка. – Ну, как в тот раз, когда Зойку убили…

– Божечки-кошечки, и правда!..

– Не хлюпайте, ракушки! – ободряюще сказала Маринка. – Запьем это дело и по мальчикам скакать пойдем. Рассосется! Ну и мы немножко тоже.

Тут раздался шорох, и старшеклассницы увидели, что к ним направляется босая женщина, у которой определенно «ехала крыша». Из одежды на ней было только пальто, накинутое на голое тело. Голова ее прижималась к плечу. Нижнюю часть лица закрывала марлевая повязка. Азиатские глаза неизвестной были выразительны и красивы. А еще она кое-что прятала…

– Ну чего тебе, тетя? – нахмурилась Маринка. – Сидим тихо, не вопим, не стонем. А про алкоголизм, уж извини, дома будешь мужу втирать – языком в яички!

– Да! Вали отсюда, шмотка одноразовая! – хихикнула Ирка.

Ленка молча поддержала подруг пьяным взглядом и позой истинного быдла, выпущенного из стойла. Женщина исподлобья оглядела их.

– Я – красива? – вдруг шепеляво спросила она у Маринки.

Девушки на мгновение оторопели, а затем вульгарно засмеялись. И незнакомка разом отсекла их смех – продемонстрировав большие и острые ножницы с застарелыми следами крови. Подружки в ужасе обмерли: до них наконец дошло, что перед ними была одна из городских легенд Ивота.

– Божечки-кошечки! – побледнела Ленка. – Я, кажется, вспомнила конец этой страшилки! Чтобы не умереть, надо как-то по-особенному ответить!..

– И как?! – затряслась Маринка.

– К-как-то… Не помню…

– Так вспоминай, дура! – прошептала Ирка.

Женщина с ножницами злобно вгляделась в Маринку и повторила:

– Так что, я – красива?!

– Н-нет!.. – непонимающе пискнула та.

Женщина впала в задумчивость – и воткнула ножницы в глаз девушке. Брызнула кровь, лопнуло глазное яблоко, и Маринка Курицына, комично подмигнув, обмякла. Она была мертва. Ленка и Ирка мгновенно протрезвели. Женщина вытерла ножницы об свою грудь и повернулась к Ирке. Та беззвучно заплакала.

– Я – красива? – вопросительно прошепелявила женщина.

Ирка едва слышно ответила:

– Д-да…

Женщина с ножницами сорвала с себя марлевую повязку, явив причину своей шепелявости – чудовищный разорванный рот. Вместо губ – развороченные десны и осколки зубов. Вместо улыбки – витки шрамов, бежавшие к ушным раковинам. Вместо свежести дыхания – вонь от гнили в уголках уродства. Ирка попыталась обнять подругу, но Ленка суеверно оттолкнула ее. Ведь зачем обнимать того, кого вот-вот убьют?

– Красива ли я теперь? – уточнила женщина у Ирки, пуская слюни.

Та глупо заморгала, совершенно не соображая, говорить ей правду или врать.

– Н-нет! Нет!.. – наконец выдавила Ирка.

Незнакомка молниеносно всадила ножницы ей в живот и начала ими «чикать», разрезая девушке органы, одежду и грудную клетку. Ирка подавилась криком, виновато улыбнулась – и умерла от болевого шока. Последний ее взгляд, полный укора и мольбы, был адресован подруге. Однако Ленка в ужасе смотрела прямо перед собой. Настал ее черед отвечать на вопрос…

Женщина с окровавленными ножницами плотоядно взглянула на Ленку и проникновенно спросила:

– Красива ли я?

– Да… Д-да!.. К-конечно!.. Безусловно!.. – быстро закивала девушка.

– Так будем же красивы вместе!

Женщина полоумно рассмеялась и воткнула ножницы Ленке в рот, после чего, раскрыв их, резко выдернула. Поскакали окровавленные дольки зубов. Девушка безропотно стерпела это, боясь защищаться. Она глупо и наивно полагала, что за покорность ее не убьют – или убьют менее болезненно.

– Красива! Красива! Как я! Как я! – шепеляво проорала незнакомка, начав непрерывно втыкать ножницы в рот Ленке, словно скульптор, ваяющий свое лучшее творение.

Наконец инстинкт самосохранения, забитый алкоголем и страхом, очнулся, и Ленка завизжала, схватившись за свежеприобретенное уродство. Ее безобра́зный крик сквозь разорванные щеки и обрывки губ напомнил глухое мычание зверя в лесу. А затем девушка потеряла сознание.

– Как я!.. – одержимо повторила женщина.

Взяв с собой один из коктейлей старшеклассниц, она пошла прочь. Ее лицо украшала чудовищная пародия на улыбку…

Лунослав и Булат готовились к выписке из больницы имени Благого Карпа, находящейся в Новом Ивоте. Безусловно, подобное название медицинского учреждения льстило рыбакам. Однако больницу всё же назвали не во славу рыбью, а в честь польского мецената – Карпа Вуйчика. И она, к слову, была современной и всеядной: лечили практически всё – ставили на ожоги заплатки из натуральной кожи, вынимали лампочки из разных мест, сращивали конечности.

Лунослав покинул палату и уныло посмотрел на свои черно-синие пальцы, пришитые на законные места около недели назад. Кратковременное пребывание в демоническом желудке практически не сказалось на них. Лунослав бережно погладил руку, зафиксированную в бандаже, и принялся мерить шагами коридор.

Сзади подкрался Булат и вредно шепнул другу в ухо:

– Ку-ка-ре-ку!

– Вспомни оно – вот и ты, да? – улыбнулся Лунослав.

– Ну а то!

Булату пришлось несладко: после схватки с демоном-петухом ему сшивали всего понемногу – нервы, сухожилия, спинные мышцы. И всё под уколами, увещеваниями, успокоительными! В итоге его спина стала напоминать бабулино лоскутное одеяло: стежок на стежке, узор на узоре. Зато свою «косуху» он с гордостью подлатал сам.

– Ядрен батон, не мог пальцы поприличней отсечь? – рассмеялся Булат, осторожно обнимая товарища. – Мизинцем хоть в меню ткнуть можно. Но безымянный?! У тебя же и колец-то нет!

– Можно подумать, ты не выглядишь так, словно тебя газонокосилка изнасиловала! – поддел его Лунослав.

– Так, Шибкий и Безликий! – окликнул их дежурный врач. – Напоминаю: отпускают вас только под ответственность Питонина! Никакой активности как минимум три недели! Минералочка, диван и овсяная кашка под мультики! Ясно?!

– Кашка в чашке! Разберемся, док! Спасибо! – отозвался Булат. – Лунтик, а я и забыл, какая у тебя поэтичная фамилия.

– Да уж не поэтичнее твоей, брат. – И Лунослав ответил на входящий вызов.

Это звонила Ленка Порокина, лежавшая по стечению обстоятельств в той же больнице.

– Бюро «Канун», слушаю вас, – вежливо сказал Лунослав в динамик телефона. – Да, еще работаем. Уже встречались? И вы здесь?! А крыло и этаж? М-м. Понятно.

Булат забросил в рот леденец:

– Что там?

– Новое дело. Выжившая – этажом выше.

– «Выжившая»?! Ишь ты. Ну, погнали.

После непродолжительного плутания по больнице Лунослав и Булат вошли в палату звонившей. Ленка, словно детеныш, вскормленный капельницами и прочими приборами, грустно лежала на кровати. На ней была медицинская маска со «смайликом». Видимую часть лица девушки украшали гранатовые гематомы и порезы.

– Привет, Лен, – поздоровался Булат, с удовольствием посасывая леденец.

Девушка с завистью уставилась на его причмокивающий рот.

– Елена, что случилось? – обеспокоенно спросил Лунослав. – Где ваши подруги?

– Сдохли, – цинично прошамкала Ленка. – И я чуть с ними белые тапочки не примерила. А с вами-то что стряслось? – И она показала на руку Лунослава и неестественную выправку Булата.

– Ну-у… мы это… работали.

– Больше гордости, брат! Мы – уничтожили исток оживления городских легенд! – довольно сказал Булат. – Старые, правда, остались. Но это так – мелочи.

– О-о!.. Мелочи, говорите?.. А как вам такая мелочь?! – И Ленка сдернула с лица маску.

Рот девушки оказался безгубым и разорванным – в ватках, швах и руинах зубов. Лунослав испуганно вытаращился. Булат же бесстыдно причмокнул сосулькой.

– Похоже, у зла новая фишка – вместо сигарет петарды подсовывать! – заключил он.

Девушка обозленно покосилась на него. Тут у нее пошла слюна, и она утомленно промокнула ее бинтом.

Лунослав при виде этого передернулся:

– Гм… Елена, так что всё-таки произошло, а?

И девушка, шепелявя и тихо плача, описала кошмарные события прошлой ночи…

– Так-так-так… Значит, нападение и убийство завязаны на вопросах и ответах, – задумался Лунослав. – Это как условие срабатывания спускового крючка. Интересно…

– Лен, ну ты чего? Улыбнись хотя бы глазами! Мы разберемся! – И Булат о-о-очень осторожно расправил плечи.

В этот момент в палату вошел заведующий челюстно-лицевым отделением. Обнаружив посторонних, он выразительно поднял бровь. Булат поцеловал на прощание бедную девушку в лоб и украдкой положил ей под подушку леденцы. Он был уверен в том, что она поправится. После этого сотрудники бюро вышли.

– Вот и как противостоять злу в нашем состоянии? – насупился Лунослав.

– А очень просто: берешь письменное разрешение от врача и режешь им всех направо и налево, – глубокомысленно изрек Булат.

– Я о том, как биться без Злоруба и Костяной. Они же тяжелые!

– А тяжелой должна быть рука, дрищ! Я вот, к примеру, в состоянии и косить, и забивать!

– Вот тебе гипсовую пробку в одно место потом и забьют! Ладно, возьмем всё, что есть. И Черномикон захватим!

– Думаешь?

– Да, и тебе советую.

– Раз советуешь – значит, дело полезное, – сурово согласился Булат и расхохотался.

Вскоре они отправились в бюро. Впереди их ожидали пищевое разнообразие, сменная одежда и краткий отдых до полуночи.

Ближе к двенадцати часам ночи наши герои прибыли к парикмахерской «Шик». Лунослав помог Булату, ехавшему на заднем сиденье на животе, вылезти из машины и снял для него с крыши уазика Костяную. Булат оперся на косу и подковылял к скамейке. Сутки назад на ней хладнокровно убили двух девушек и изуродовали третью.

– Скоро уже весь Ивот в этом сраном «скотче» будет, – буркнул Булат, обрывая ленты «место преступления».

Лунослав между тем поставил на скамейку пакет с безалкогольным пивом и усадил закряхтевшего напарника. После этого они с наслаждением сделали по первому шипучему глотку и задрали головы. Над ними едва заметно кружилось звездное небо – в том числе и от принятых ими таблеток.

– А ты почему ничего не боишься? – вдруг спросил Лунослав друга. – Так же не бывает.

– А бес его знает. – Булат захотел пожать плечами, но, вспомнив про швы, передумал. – Может, гены какие дикие. Может, бабка Агапья «сморщенную письку» отшептала. Да и работа у нас такая, брат, – труса праздновать нельзя. Как говорится: назвался пальцем – полезай в жопу!

– Э-э… Это где же так говорится?

– Не «где», а «кем».

– Ну и кем?

– Одним потрясающим красавцем.

– Не тобой, короче.

Они рассмеялись и тут же умолкли, заметив в десяти шагах от скамейки тихо стоявшую женщину – в марлевой повязке и с ножницами. Неизвестная прислушивалась к своим плечам, словно те что-то шептали. Ее великолепное голое тело под распахнутым пальто напоминало дольку летней дыни, покрытую ночной росой – или по́том. В изумительных раскосых глазах незнакомки гарцевало безумие.

– Ядрен батон! – восхищенно протянул Булат. – Вот это я понимаю – зло с «виноградинками»!

– Ого, а с ней что-то не то!.. – взволновался Лунослав, обнаружив, что Черномикон был подозрительно тих.

– Ну да, сейчас обычно всё стригут и бреют. А не так – чтоб «ботанический сад» до колен свисал.

Булат молодцевато схватил косу – и один из его швов сразу разошелся. Костяная выпала из рук сотрудника бюро, а сам он неестественно замер.

– Лунь… мне, кажется, нерв защемило!.. Пошевелиться не могу!.. – удивился Булат.

– Вот же гвардеец геморроя! – выругался Лунослав. – Изыди из этого пространства, распутное зло! – И он неуклюже швырнул Черномикон в незнакомку.

Жуткий фолиант попал женщине с ножницами по грудям, и те аппетитно колыхнулись. В остальном же ничего примечательного не произошло.

– Зачет, – тем не менее оценил Булат.

Женщина подошла к молодым людям. Ножницы в ее руках годились для всего – и для стрижки, и для убийства, и для кастрации. Мысль о последнем перепугала Лунослава, и он попытался вскинуть Злоруб одной рукой. Однако колун оказался слишком тяжел для одинокой и нетренированной кисти. Клятая деревяшка!

– Я – красива? – шепеляво спросила женщина с ножницами.

– Я – красив, – убежденно заявил Булат, выигрывая для товарища время, необходимое для обуздания колуна.

Незнакомка недоуменно вздрогнула:

– Я – красива?!

– Говорю же, красив – я!

Женщина с ножницами повернулась к Лунославу:

– Ты! Я – красива?

– Не пойми меня неправильно, зло, – произнес тот, проклиная свою вспотевшую руку, – но ты выглядишь так себе – средне.

– Что?! Я – красива?!

– А я – красив? – пропыхтел в ответ Лунослав. – Булат, вот я – красив?

– Ну хрен знает. А я?

– Как сова на погосте.

Незнакомка раздраженно сдернула марлевую повязку. Ее изуродованное лицо выглядело так, словно на нём поселилась маленькая злая бездна – с заброшенными шахтами десен и озерцами вонючих слюней.

– На «семерку» пломбу поставить надо, – заметил Булат.

– А тебе? – И женщина стремительно ударила его ножницами в лицо.

Булат клацнул зубами – и остановил оружие неизвестной прямо у себя во рту. Его откинуло на скамейку. Швы разошлись. Из-под «косухи» потекли первые капли крови. Послышался противный скрип зубной эмали о металл.

– Пусти его, дырка оральная! – И Лунослав бездумно напрыгнул на женщину.

К его удивлению, он не пролетел насквозь. Значит, это был не призрак и не другое бестелесное проявление иного мира… Лунослав повис на женщине и попытался задушить ее. Впрочем, одной левой, как ни странно, душилось плохо…

– Я – красива?! – истерично прошепелявила женщина, наваливаясь на Булата всем весом.

– Я – кфасиф! – упрямо повторил тот, трясясь от напряжения. – Тфою фмать!.. Флунтфик!..

Лунослав, не на шутку перепугавшись за товарища, огрел женщину с ножницами больной конечностью по голове – и заорал, неверяще глядя на свою руку. Женщина яростно замычала, поднапряглась, и ножницы стали раскрываться, раздувая Булату щеки, словно зоб. Тот сразу же с ухмылкой вспомнил Джокера…

Лунослав приподнял колун за рукоять и прошипел:

– Ну всё, молись породившей тебя дьявольской мошонке!

После этого он крутанулся со Злорубом, и колун, описав над землей низкий полукруг, воткнулся женщине в икроножную мышцу. К изумлению Лунослава и Булата, из раны нападавшей побежала вполне человеческая кровь. Женщина припала на колено и обиженно зарыдала. Булат выплюнул ножницы и расхохотался.

– Ядрен батон! Это же человек! Че-ло-век! – довольно воскликнул он. – Чего замер, дрищ-колдун? Давно баб топором не рубил, что ли?! Хах! Вот это поворот!

– Боже-боже-боже!.. Мать моя, твою мать!.. – засуетился Лунослав, не зная, что делать. – Простите!.. Я думал, вы зло!..

Женщина заскулила и с подвываниями попыталась вынуть колун из ноги.

– Лунтик! Она и есть зло! – напомнил Булат. – А теперь – наступи уже ей на артерию, пока она кровью не истекла! И колун не вынимай!

– Да-да, точно! – И Лунослав бережно передавил ступней участок повыше раны.

Зареванная женщина всхлипнула:

– Скажите, я… я – красивая?!

– Очень, – серьезно сказал Булат. – Но нельзя с такими потрясающими глазами убивать людей, потому что тогда это – преступление против красоты. Так-то.

Женщина растерянно стихла, осмысливая услышанное. Лунослав кинул сообщение «SOS» с координатами парикмахерской людям Питонина и с отвращением посмотрел на свою кровоточащую руку.

– Блин, кажется, у меня под бинтами пальцы отвалились, – пожаловался он.

– А напои-ка меня пивком, а? – хитро прищурился Булат.

– А сам?

– А сам я сейчас, как видишь, могу только обмочиться. Показать?

– А давай!

– Да хрен тебе!

– Тогда вот и пиво под хрен! – И Лунослав, не убирая ноги́, принялся поить пивом напарника.

Вскоре медики под надзором полиции забрали убийцу и отдельной машиной доставили Лунослава и Булата в больницу. Первому подштопали разболтавшиеся пальцы, второму – «спину Франкенштейна». Помимо этого, у Лунослава диагностировали ушиб кисти, а у Булата – обычное защемление нерва, встречающееся даже у абсолютно здоровых людей.

Нападавшей, как позже выяснилось, оказалась Дариса Томбоин – бурятка, некогда работавшая в одной из парикмахерских. Потеря дочери в прошлый Канун стала причиной ее добровольного уродства, а после – и принудительного содержания в психиатрической лечебнице Нового Ивота. Последствия ее побега оттуда – известны…

Как вы знаете, красота – понятие относительное. Да, кто-то в разы стройнее или ровнее в нужных местах, тогда как вас разносит по всему дивану всего от одной печеньки. Да, чей-то голос – услада барабанных перепонок, в то время как от вашего разбегаются мыши и лопаются стаканы в караоке-баре. И всё же это не повод психовать и бросаться на себя в зеркале или на окружающих. Ведь в противном случае вы только укорените собственные комплексы, явив миру самое страшное уродство – внутреннее…