Читать книгу: «Бесприданница. Графская дочка», страница 2

Рания, шедшая впереди, тихо вздохнула. И в этом вздохе мне послышалась зависть. Впрочем, ничего удивительного. Сама Рания жила в несколько раз скромнее, если не сказать, беднее. И потому обстановка в доме провинциального герцога ее манила так же, как манит бабочек яркий свет.

Семья герцогов встречала нас у мраморной лестницы, в глубине холла. Все – породистые, если так можно выразиться, холеные, с тонкими чертами лица и аристократической внешностью. Они были одеты элегантно, с претензией на шик. Мужчины – в рубашках, фраках и брюках, женщины – в платьях. Стояли они полным составом, я насчитала больше десяти человек.

– Добро пожаловать, дорогие гости, – просиял улыбкой герцог Лортиар горт Заринский. – Прошу, присоединяйтесь к нашему скромному обществу. Проходите в сад. Там уже готовы места для пикника.

Проходите в сад, значит. То есть разворачивайтесь и идите из дома. Но при этом встречали нас в усадьбе. А значит, что? Правильно: семейству не терпелось похвастаться своим великолепием, показать бедным соседям их место и лишний раз напомнить, кто главный в этом краю.

Глава 7

В саду и правда уже было все готово для пикника. На лужайке, выкошенной коротко и ровно, разложили плотные подушки в серых и зеленых чехлах, расставленные полукругом вокруг низкого стола из темного дерева. На столе лежала простая льняная скатерть, на которой стояли глиняные тарелки с едой: нарезанные яблоки и груши, сэндвичи с ветчиной и сыром, пирожки с капустой. Между ними поставили кувшины с водой и соком. Еда выглядела свежо, но без изысков – словно собрали в спешке.

Три клумбы располагались справа от лужайки, отделенные узкой гравийной дорожкой. Розы занимали первую – алые, с толстыми стеблями, посаженные плотными рядами. Лилии во второй клумбе белели группами, их лепестки уже начали подсыхать по краям. Орхидеи, мелкие и с желтыми прожилками, росли в горшках, расставленных на третьей клумбе. Запах стоял густой: сладость цветов смешивалась с горьковатой свежестью скошенной травы. Над клумбами кружили осы, привлеченные ароматом.

Ну и, конечно, гости. Их было много. Я насчитала человек десять-пятнадцать, что было довольно большим количеством для этого времени года. Они прогуливались мимо клумб, то и дело затевая разговор друг с другом, улыбаясь и смеясь. В общем, наслаждались жизнью, как будто вокруг не было никаких забот. Их смех раздавался, как музыка, наполняя сад радостью и теплом. Разговоры сводились к погоде и урожаю – слышались обрывки фраз о засухе и ценах на зерно.

Нас заметили. Линду и Ранию сразу окружили их ровесницы, начали тормошить, что-то расспрашивать, делиться новостями и сплетнями. У меня, похоже, подруг не имелось. Ну, или же их не пригласили на этот праздник жизни, потому что ко мне никто не подошел. Я осталась стоять рядом с отцом, который то и дело косился на меня с недовольным видом, но молчал. Не гнал – и то хорошо. Я чувствовала себя как будто в тени, не имея возможности выйти на свет.

Потом и его отвлекли – нашлись знакомые, с которыми он с удовольствием завел разговор. Он с явным облегчением отошел от меня, и я осталась одна, как будто потерянная среди этого веселья.

Ну и я решила, что раз никому не нужна, значит, могу уйти с пикника, просто прогуляться по саду, подышать свежим воздухом, походить между клумб. Я надеялась, что смогу найти уединение и провести время с большей пользой, чем если бы я стояла на месте, как статуя, наблюдая за чужой радостью.

Я ушла, не скрываясь. Меня никто не окликнул, и я начала исследовать сад. Высокие деревья создавали тень, их густые кроны шептали на ветру, а аккуратно подстриженные кусты придавали пространству аккуратный вид. Дорожки, выложенные камнем, вели к различным уголкам сада, где можно было насладиться красотой природы. Я свернула на узкую тропинку, ведущую вглубь сада. Гравий хрустел под моей обувью, и я старалась ступать тише, чтобы не привлекать внимания. Дорожка петляла между кустами сирени, чьи соцветия уже отцвели, оставив лишь кожистые листья. Слева виднелась ограда из шпалер, где плелся дикий виноград – его усики цеплялись за решетку, образуя плотную зеленую стену. Воздух здесь был прохладнее, пахло сырой землей и прелыми листьями. Я замедлила шаг, проводя ладонью по шершавой коре старой яблони – её кривые ветви скрипели на ветру, сбрасывая пару сморщенных завязей.

В центре сада располагался фонтан. Мраморная чаша покрылась зеленоватым налетом, а струя била слабо – вода стекала тонкими ручейками по трещинам в камне. Я присела на краю, провожая взглядом серебристых мальков в мутноватой воде. Отсюда были видны гости – их силуэты мелькали между деревьями как тени, голоса доносились приглушенно, словно из другого мира.

Но все было бы хорошо, если бы не неопределенность, нависшая надо мной. Вокруг меня цвели цветы, радовались жизни, а я оставалась в тени своих мыслей, не зная, как найти свое место в этом празднике.

– Прекрасная найра¹ не должна находиться в одиночестве, – раздался внезапно позади меня незнакомый мужской голос. – Позвольте составить вам компанию.

Я повернулась на звук. Высокий широкоплечий красавец лет тридцати-тридцати трех смотрел на меня благожелательно и, возможно, даже с некоторым любопытством. Его выразительные глаза, цвета глубокого изумруда, искрились игривым светом.

Выглядел он щеголевато, явно с претензией на роскошь. Его темно-синий костюм, сшитый умелым портным, идеально сидел на стройной фигуре, подчеркивая безупречную осанку. Я заметила, что ткань костюма была не просто дорогой, а изысканной, с легким блеском, который придавал его владельцу особый шарм. Сам же красавец смотрелся со стороны, как настоящий аристократ: каштановые волосы, уложенные в прическу по последней моде, слегка волновались на ветру, придавая ему некую небрежную элегантность.

Тонкие черты лица намекали на несколько поколений благородных предков, а его высокие скулы и аккуратный подбородок создавали впечатление уверенности и силы. Тонкие пальцы, украшенные перстнями с изящными камнями, явно не знали работы тяжелее игры на фортепьяно.

Его манера говорить была плавной и уверенной.

И вот вопрос: что ему надо было от бедной меня? Ведь местные аристократы умели с первого взгляда определять и социальное положение, и уровень жизни собеседника. А по моему внешнему виду точно нельзя было сказать, что я купалась в деньгах. Я была одета скромно, в простое платье, которое, хотя и было аккуратно сшито, не могло соперничать с его безупречным стилем.

– Найр волен гулять, где пожелает, – ответила я, не говоря на «да», ни «нет».

– Благодарю, – он обворожительно улыбнулся. – Позвольте представиться: Ричард горт Картайский, герцог Панарский.

Ох… Целый герцог и рядом со мной? За что такая невиданная честь? Интересно, он из этого региона? Или один из столичных гостей, о которых уже прожужжала мне все уши Рания?

– Рада встречи, ваше сиятельство, – откликнулась я, изображая почтительность. – Я – Марлена, дочь графа Ортеги горт Парнассон.

– Наслышан о вашем отце, найра Марлена. Говорят, он в свое время блистал при императорском дворе.

Отец? При дворе? В столице? Ой, кто-то что- то перепутал. Ну, или мне пытается повесить лапшу на уши. Я была уверена процентов на девяносто, что отец из своей провинции никогда не выезжал. А значит, этот странный герцог сейчас вдохновленно врет, глядя мне прямо в глаза.

Глава 8

Я не ответила, сжав губы, и перевела взгляд на тропинку. Гравий под ногами герцога скрипел глуше моего – его ботинки с тонкой подошвой явно не предназначались для прогулок по саду. Он не уходил, стоя неподвижно, будто вкопанный. Его трость с совиным набалдашником слегка дрожала, отражая ритм пальцев, постукивающих по металлическому ободу. Солнечный луч пробился сквозь листву, высветив пыль на его левом плече – бархат сюртука тускло поблескивал, словно выцветший от времени.

Я искренне надеялась, что неожиданный собеседник оставит меня в покое и побыстрей удалится к более благодарным слушательницам. Не тут-то было. Герцог как будто не заметил моего молчания. На его губах играла все та же обворожительная улыбка. А из глаз не исчезала благожелательность.

– Найра Марлена, сегодня чудесная погода. Самое то, чтобы прогуляться, – и мне предложили локоть.

Я с трудом сдержалась, чтобы не поинтересоваться, не ошибся ли сиятельнейший герцог. В самом деле, мы с ним на разных социальных ступенях. Ему не нужно даже пытаться охмурять меня. Тут, и на пикнике, и в этом регионе, любая девушка, гораздо богаче меня, будет рада составить ему компанию.

Но, естественно, воспитание (не мое, Марлены) не позволило мне произнести ничего подобного. Вместо этого я вежливо улыбнулась, стараясь скрыть свои мысли, и уцепилась за локоть герцога своими пальцами.

И мы пошли. Медленно. Неспешно. По одной из тропинок, ведущих подальше от фонтана, где вода весело плескалась, отражая солнечные лучи. Вокруг нас раскинулись цветущие кустарники, их ароматы смешивались с запахом свежескошенной травы. Птицы щебетали в кронах деревьев, создавая атмосферу безмятежности. Мы шли вдоль живой изгороди из самшита, подстриженного в ровные квадраты. Между кустами мелькали коричневые пятна – земля, где трава не выросла из-за тени.

Герцог молчал. Я – тоже. Просто шла, дышала свежим воздухом и старалась не размышлять о непонятном спутнике.

Он сам вскоре напомнил о себе.

– Найра Марлена, надеюсь, вы не будете против, если я изберу вас на сегодняшний день своей дамой сердца, – то ли вопрос, то ли утверждение.

– Полагаю, ваше сиятельство, любой девушке будет приятно услышать подобное, – ответила я обтекаемо.

Мой ответ он принял с легким кивком, будто ожидал именно таких слов. Его глаза скользнули по моему скромному платью, задержавшись на заплатке у локтя – малозаметной, но различимой под слоем крашеной кисеи.

Ветер поднял край его плаща, подбитого горностаем, и я поймала себя на мысли, что даже пуговицы на его жилете – серебряные, с крошечными гербами – стоят больше, чем мое нынешнее платье.

В глубине души у меня все сильней крепла уверенность, что герцог ошибся с предметом своего обожания.

То есть должен был охмурить другую девушку, но по какой-то причине пришел ко мне.

Подобные «внезапные» встречи практиковались в том обществе, к которому принадлежала моя семья. Молодым людям показывали портреты их будущих невест, рассказывали о них то, что было известно. И те встречались со своими будущими женами на пикнике, балу, званом вечере, да где угодно. И обставляли встречу так, как если бы это была всего лишь случайность.

Я допускала, что и герцог сейчас должен был обворожительно улыбаться совсем другой красавице. Потому и не пыталась задержать его возле себя подольше. Чтобы потом не разочаровываться. Да и не верила я в бесплатный сыр вне мышеловки.

Между тем неподалеку послышались голоса. Те самые, с пикника. Я против воли напряглась, не ожидая ничего хорошего от своего будущего. Мы вернулись в «точку отсчета»? Очень, очень плохо. Я предпочла бы прятаться в глубине сада, с герцогом или без, уже неважно. Потому что мне казалось, нет, я просто была уверена, что меня ожидает позор. Вот сейчас мы выйдем к этой толпе, герцог увидит нужную ему девушку, поймет, что ошибся, бросит меня, начнет расточать комплименты уже ей. А я… Я стану посмешищем! Перед всеми! Как же, дурнушку Марлену отправили в отставку! Снова!

В общем, я себя накручивала, причем намеренно. Шла, как на эшафот, старательно удерживая на лице безразличное выражение, и накручивала.

Мы вышли к гостям пикника. Народ увидел нас, меня и герцога. И разговоры стихли сами собой. На нас уставились с удивлением, недоверием, изумлением. Я ощутила себя Золушкой, на которую обратил внимание принц.

– Дражайшие найры, – громко произнес мой спутник, – позвольте представить вам мою даму сердца, Марлену горт Парнассон, дочь графа Ортеги горт Парнассон.

И тишина. Полная, угрожающая тишина.

Гости замерли, расставленные по лужайке как застывшие куклы. Старшая сестра Линда сидела, согнув одну ногу под собой – поза, за которую мать всегда её ругала. Её пальцы впились в подушку, вытягивая нитку из шва. Рания держала наполовину откушенный пирожок, и крошки сыпались на юбку, но она не замечала. Дамы в шелках перестали махать веерами.

Сад звенел тишиной. Даже фонтаны будто притихли.

Ой, Марленочка, ты попала. Хорошо так попала, качественно. Амулет от сглаза и порчи, висевший на моей груди, нагрелся так, что вполне мог оставить ожог. Похоже, проклинали меня сейчас все дамы на пикнике, от мала до велика. И вот вопрос: кем же являлся мой спутник, если его слова вызвали подобную реакцию?

Герцог, словно не замечая подобной реакции, подвел меня к одной из пустовавших подушек, аккуратно усадил на нее. Сам начал накладывать на тарелку закуску, потом, вместе с вилкой, подал ту тарелку мне, аккуратно выложив куски груши веером вокруг сыра. Его движения были точными, будто он годами тренировался сервировать блюда.

Я сидела, как на троне, чувствуя себя этакой принцессой, которую выкрали в детстве и нашли только сейчас.

Народ (включая моих сестер) кидал на меня завистливо-недоуменные взгляды, но молчал. Ни одна душа не посмела рта раскрыть.

Я приняла тарелку из рук герцога, начала медленно есть то, что там находилось, а сама пыталась понять, куда бежать из отчего дома. Меня ж там прибьют, во сне придушат, не постесняются! Вон как Линда глазами сверкает! Как будто я у нее из-под венца жениха увела. Да и Рания не отстает. Обещает мне взглядами все самые известные казни.

Кто ж вы такой, найр герцог? И почему выбрали меня мишенью? К чему такая невиданная честь?

Глава 9

– Ваше сиятельство, – нарушил молчание хозяин пикника, Лортиар горт Заринский. Он так же, как и остальные присутствовавшие, посматривал на меня с подозрением и недоумением. Но, видимо, свою роль был обязан исполнить до конца. И потому сейчас пытался развлечь гостей беседой, – ходят слухи, что в этом году его величество самолично будет присутствовать на скачках в графстве Ротнаршир. Неужели это правда?

И так напряженная я напряглась еще сильнее. Меня сильно смущал подобный вопрос. Почему его задают непонятному герцогу? Он что, лично знаком с императором? Или вхож к нему? А если так, то что он, этот герцог забыл в нашей «дыре»? Мы здесь так же далеки от графства Ротнаршир, как последний крестьянин – от проживания в этом замке. Да и вообще, указанное графство считалось чем-то вроде места для проживания элиты империи. И скачки, которые проходили там каждый год, являлись одним из важных мероприятий светской жизни высшей аристократии, включая приближенных к императору.

– Полная правда, найр Лортиар, – кивнул герцог, не отвлекаясь от кормления несчастной меня. И я отметила про себя, что гость обращается к хозяину «найр», именно так, а не наоборот. Получается, что он, этот гость, был выше по социальной лестнице, чем хозяин. Что, в прочем, и не удивительно. Если он вхож к самому императору и знает многое планах последнего. – Его величество решил прервать свой многолетний траур и появиться не только при дворе. Он планирует открыть скачки и насладиться обществом прекрасных дам.

Траур? У императора траур? Вот что значит не интересоваться ни светской, ни политической жизнью страны. Впрочем, в моем положении не до слухов и какой-либо «жизни страны». Боги, о чем я думаю?! Тут понять бы, как избавиться от внимания столичного гостя, которое становится излишне навязчивым!

– Неужели будет отбор невест?! – восторженно охнула младшая дочь Лортиара, молоденькая Сандра, глупая красивая кукла.

На нее посмотрели снисходительно все вокруг, за исключением «моего» герцога. Он все никак не желал отвлечься от моей скромной персоны и всем своим видом давал понять, что пустые разговоры ему не интересны. И такое поведение напрягало меня с каждым мигом все сильнее!

– Сандра! – громыхнул Лортиар.

Та поняла, что ляпнула глупость, покраснела, опустила глаза, пролепетала скороговоркой извинение.

Но новость уже была вброшена. И дамы, как замужние, так и нет, принялись активно обсуждать ее, не забывая при этом опустошать свои тарелки. Не у всех имелись кавалеры, готовые за ними ухаживать, и это создавало особую атмосферу, полную зависти и недовольства. И тем более вызывающе, на мой взгляд, смотрелись попытки герцога проявить галантность по отношению ко мне.

Линда с Ранией смотрели на меня, практически не отрываясь. Не удивлюсь, если в мыслях они уже раз сто расчленили мой хладный труп, причем самыми кровожадными способами. Как же, худшая из них и вдруг заполучила себе наилучшего ухажера. Стыд и позор же.

Остаток пикника вполне ожидаемо прошел мимо меня. Углубившись в свои мысли и чувства, я мало реагировала на внешние раздражители и не участвовала в общем разговоре. Тут до дома дожить бы, доехать без особых проблем. А то отец вон тоже косится так, как будто решает, в какой дальней комнате меня запереть, чтобы не мешала старшим дочерям женихов искать. Его молчаливое недовольство было более чем ощутимо.

В общем, в карету, сразу после пикника, я села в неопределенном настроении.

Сестры и отец тоже расселись по своим местам, с самыми мрачными выражениями на лицах. И мы поехали домой. Уж там-то, думаю, мне устроят шикарную жизнь.

Ехали в молчании. Все четверо «переваривали» случившееся. И, надо сказать, я была рада, что мать осталась дома, не отправилась с нами. Вот уж кто не мог долго молчать. Она начала бы устраивать разбор полетов уже здесь, в карете, не обращая внимания на обстановку. А так… Так у меня было немного времени, чтобы тщательно обдумать произошедшее. Ну и прийти к выводу, что я ничего не понимаю в этой жизни.

А затем карета остановилась у ступенек дома. Сестры вылезли вслед за отцом и поспешили внутрь. Несомненно, чтобы рассказать матери о том, как злая я отбивала в течение у них самого перспективного жениха.

И потому я не спешила. Аккуратно вылезла из кареты, постояла, подышала воздухом с запахом орлишки, потом подавила вздох и начала медленно подниматься по ступеням. Пора было пообщаться с дражайшими родственниками, узнать, что они обо мне думали. Ну и надеяться, что амулеты выдержат многочисленные пожелания в мой адрес.

Глава 10

Вся семья ждала меня в холле. И судя по нахмуренным бровям матери, ей уже доложили, что я посмела увести завидного жениха у своих двух старших сестер, несомненно, более красивых, умелых и, благодаря будущему наследству, состоятельных, чем простушка я.

– Марлена, нам надо поговорить! Сейчас же! – непреклонным тоном заявила мать.

– Конечно, матушка, – покорно откликнулась я.

Отец в разговоре не участвовал. Он проследил, как жена и дочери поднялись на второй этаж и закрылись в одной из гостиных, и затем сбежал куда-то. Несомненно, чтобы заняться более важными делами. Например, раскурить трубку в тишине своего кабинета. Он вообще предпочитал не вникать в женские разборки, заявляя: «Это ваши, бабские дела».

Вот и теперь, он ушел, а мы четверо остались. И три пары женских глаз уставились на меня с осуждением и недовольством.

– Марлена, как ты могла так поступить со своими сестрами?! – требовательно спросила мать. – Ты же прекрасно знаешь, что для той же Линды пикник был последним шансом найти себе подходящего жениха!

Линда всхлипнула напоказ и поднесла к глазам батистовый платочек, делая вид, что утирает слезу. Какая актриса в ней погибла!

– А что я могла сделать, матушка? – поинтересовалась я почтительным тоном. Причем поинтересовалась больше из любопытства, чем из необходимости поддержать разговор. Нет, в самом деле, как эта троица представляла себе дальнейшее развитие событий там, на пикнике? Простите, найр герцог, у меня есть старшие сестры, возьмите кого-нибудь из них в жены? Или как? – Его сиятельство сам выбрал меня своей дамой сердца. Я ему не навязывалась.

– Еще бы ты навязывалась! – мать скорбно поджала губы. – Тебе нужно было тихо сидеть где-нибудь в уголке, а не вызывающе бродить по аллеям сада!

Эм… Что? Тихо сидеть в уголке? То есть старшим сестрам женихи нужны, а мне – нет? А зачем я вообще тогда поехала на тот пикник, одетая как чучело? Посидеть в уголке я и дома могла бы.

– Я бежала от толпы, матушка. И не моя вина, что его сиятельство обратил внимание на меня, а не на Линду.

– Ты мне завидуешь! – истерично выкрикнула та. – Моей красоте, моему наряду, моему наследству!

– Не льсти себе, сестрица, – парировала я. – Тут нечему завидовать.

– Ах ты, гадина!

– Девочки!

Окрик матери, как команда в боксе: «Брейк!»

Линда раздраженно сверкнула глазами, но продолжать оскорбления не стала. Я тоже замолчала, подумав, что теперь надо быть аккуратней в собственном доме. От этой стервы чего угодно можно ожидать. Отравит и не поморщится.

Мать прочитала нам троим длинные и скучные нотации, в которых в том числе сообщила, что старших надо уважать, и мне не следует вести себя так дерзко с сестрами. А затем отпустила – отдыхать после длительной поездки.

Мы послушно отправились по своим комнатам. Я заперлась у себя, вызвала служанку, переоделась в домашнее платье, потрепанное и довольно старое, и улеглась в постель. Накрылась одеялом, не собираясь в ближайшее время никуда вылезать из своей импровизированной берлоги. На пикнике, благодаря своему кавалеру, я довольно плотно поела. Так что ужинать не стала – есть не хотелось.

Поэтому я лежала, уставившись в потолок, и снова и снова воспроизводила в памяти сегодняшний день. Теперь, когда прошло немного времени, я могла уже без эмоций размышлять о случившемся. И мне все сильнее казалось, что столичный герцог выбрал меня специально, что это была не ошибка, а намеренно спланированная акция, как сказали бы на Земле. То есть он знал, кого искать. Вот только зачем ему понадобилась именно я?

Ни одной толковой идеи в голове не имелось, сплошь теории заговора и прочая чушь. Я тоскливо вздыхала, наблюдала, как за окном медленно, но неотвратимо темнеет, и не могла ничего придумать. Солнце опускалось за горизонт, окрашивая небо в яркие оттенки розового и оранжевого, ночь постепенно вступала в свои права. Я лежала, ощущая растерянность и непонимание, и периодами ругалась про себя. Никогда не любила сюрпризы и тайны!

В таком настроении и легла спать. Снился мне столичный герцог, водивший меня по лабиринту и то и дело пытавшийся столкнуть то в топь, то в зыбучие пески, которые постоянно появлялись на нашем пути. Я пыталась увернуться, но каждый раз оказывалась на краю пропасти, и сердце колотилось от страха. Проснулась я утром, злая, не выспавшаяся, зевавшая. Как будто и не спала вовсе.

Вызвав служанку, я отравилась приводить себя в порядок, а затем – мыться. Надо было спуститься в обеденный зал, чтобы позавтракать вместе с родней. Ну и заодно снова увидеть их кислые лица и выслушать все, что они думали о случившемся вчера.

Мысленно я желала столичному герцогу икоту пополам с чиханием, и на долгое время! Вот уж меньше всего я хотела, чтобы меня сталкивали с собственной родней!

Глава 11

Следующие два дня прошли относительно спокойно. Я встречалась с любимыми родственниками только за столом, в остальное время отсиживалась или в своей спальне, или в книгохранилище. Мы практически не разговаривали. И все равно амулет от сглаза и порчи периодически нагревался довольно сильно, грозя обжечь меня. Видимо, ничего хорошего обо мне за моей спиной не говорили. Ну и желать могли лишь гадостей.

А потом, на третий день после пикника, когда страсти немного поутихли, у нас внезапно появился гость. Переступил порог усадьбы перед самым обедом, как будто специально рассчитал время.

Тот самый столичный герцог решил нанести визит в нашу скромную обитель. Появился он внезапно, о своем прибытии не предупредил.

– Ричард горт Картайский, герцог Панарский, – представился он моим родителям.

И те, следуя этикету, пригласили его к столу.

Мы с сестрами, наряженные в простые домашние платья, не блещущие красотой и новизной, чувствовали себя довольно зажато, и это мягко говоря.

Но ни одна не отказалась от совместного обеда. Наоборот, что Линда, что Рания наклеили на губы искусственные улыбки и явно собирались продемонстрировать гостю все свои женские чары. Линду посадили как можно ближе к нему, меня – как можно дальше. Что, с точки зрения этикета, было вполне оправданным. И все равно я в очередной раз ощутила себя Золушкой. Не любили меня здесь, ой не любили. Понять бы еще, почему.

Между тем первое было съедено. Пришло время второго. Ну и светских разговоров заодно. Обсудили погоду, возможный урожай, соседей. Затем родители решили, что пора дать высказаться наследницам, и замолчали. Мои сестры мгновенно пошли в атаку.

– Ваше сиятельство, какая неожиданная встреча, – хлопала глазками Линда, практически вызывая ветер в гостиной. – Я не ожидала увидеть вас вновь, да еще и здесь…

Она многозначительно замолчала, предоставляя возможность герцогу ответить любезностью в стиле: «Я не мог забыть ваши бездонные глаза, миледи, потому и появился здесь».

Но герцог попался на редкость непонятливый. Он сделал вид, что слова Линды были обращены не к нему, и повернулся к моему отцу.

– Ваша светлость, я приехал сюда, чтобы просить руки вашей младшей дочери, Марлены горт Парнассон. Искренне надеюсь, что вы вспомните об обязательствах перед короной и не откажете мне.

Эм… То есть моего согласия уже не требуется? С каких пор? Я, конечно, не против сбежать из этого террариума. Но не вот так же откровенно меня забирать. И что за такие странные обязательства-то? Кому и чем был обязан граф Ортега, причем настолько, что сейчас должен отдать собственную дочь, пусть и нелюбимую?

Видимо, подобные вопросы возникли не только у меня. И мать, и сестры шокированно уставились сначала на невозмутимого герцога, затем – на явно сконфуженного отца. Первый их взгляды проигнорировал. Второй, вздохнув, ответил.

– Ваше сиятельство, я помню о своих обязательствах перед короной. Но не смею принуждать к браку ни одну из моих дочерей. Если Марлена согласится выйти за вас, я дам свое благословение.

А если не соглашусь, меня порвут на части всем семейством. Как же, посмела отказать такому влиятельному жениху, причем из самой столицы!

Герцог приподнял брови, выражая свое удивление услышанным, но комментировать эти слова не стал, повернулся в мою сторону. Его взгляд был проницательным, и я почувствовала, как он оценивает меня, словно товар на рынке.

– Миледи, я прошу вас оказать мне честь и стать моей супругой.

Миледи, значит. Не просто вежливое «найра», уместное практически в любых случаях. Нет, сейчас подчеркивается, что я – аристократка, равная по положению говорящему. Ну, почти. В любом случае, «миледи» означала гораздо больше уважения, чем простое «найра».

– Я буду рада стать вашей супругой, ваше сиятельство, – ответила я, соврав.

Мой голос звучал уверенно, но внутри меня бушевали страх и сомнение.

Не рада нисколько. И хорошо, если это мое согласие мне потом никак не аукнется. Герцог виделся мне мутным типом. И в своем воображении я уже разделила участь жен Синей Бороды², которые исчезали без следа, оставляя лишь слухи и страх.

Но по-другому я поступить не могла. Не сейчас так точно. Оставалось надеяться, что неизвестные боги не затем закинули меня в другой мир, чтобы прикопать тут по-тихому руками будущего мужа.

Тот самый будущий муж между тем удовлетворенно кивнул, его губы изогнулись в самодовольной улыбке. Как будто и не рассчитывал ни на какой другой ответ. Да уж, самомнение у человека просто зашкаливало.

Остаток обеда прошел скомкано. Хозяева были в шоке от случившегося, гость потерял интерес к общению. И потому, едва все было съедено, обе стороны разошлись по своим делам, каждый погруженный в свои мысли.

Свадьба должна была состояться через неделю. У меня оставалось семь свободных дней.

Глава 12

Я заперлась в книгохранилище, вытащила толстый том в потрепанном переплете, уселась на деревянный табурет. Прижала ладони к страницам, заставляя глаза медленно скользить по строчкам. Буквы сливались в слова, но мысли снова и снова возвращались к обеденному залу. Я вспоминала слова герцога, его взгляды, гадала о причинах его предложения.

– Да чтоб вас, – наконец, раздраженно пробормотала я. – Не дают нормально позаниматься.

Стукнув книгой о стол, я поднялась. Переплет глухо шлепнулся на дубовую столешницу. Я ушла к себе, закрылась в своей спальне. Сидела я там перед камином, думала, думала, думала. Ничего толкового в голову не лезло. Пламя трещало, отражаясь в медных подсвечниках. Пальцы нервно теребили складки платья – синего, поношенного, такого же, как всегда. Никаких выводов. Никакой ясности.

Ближе к вечеру в дверь постучали.

– Кто? – крикнула я раздраженно. Меньше всего мне хотелось сейчас с кем-нибудь общаться. Настроение было неподобающим.

– Госпожа! – послышался голос служанки. – Ваша сестра просит выйти в гостиную.

Сестра? И кого из них двоих принесло? И зачем, спрашивается? Да еще и на ночь глядя.

Ладно, я вышла из спальни, переступила порог гостиной рядом.

Рания. Сидит с припухшими глазами, сжав губы. Ее розовое платье было смято, кружевной воротник перекосился. Явно рыдала. И бьюсь об заклад, из-за этого столичного красавца. Вернее, из-за зависти ко мне. Как же, я, младшая, без приданого, такого жениха ухватила. И ей уж точно все равно, что мне самой такая кандидатура мало интересна. Вот Рания на моем месте точно прыгала бы от радости! А значит, и я просто обязана прыгать!

В общем, ничего хорошего от предстоявшего разговора я не ждала.

Но нарываться пока не стала, вежливо спросила.

– Ты хотела меня видеть?

– Хотела! – подорвалась из кресла Рания. Подбежала ко мне, остановилась, глядя лицо в лицо. – Почему?! Почему ты?! Не я, не Линда! Ты хоть понимаешь, что у нее снова была истерика, после обеда?! – Слюна брызнула из уголка ее рта. Я отступила на шаг, наткнувшись на край ковра. Рания не замечала этого. Ее плечи подрагивали, словно она все еще плакала внутри, но слезы сменились яростью. Я молчала. Не было смысла объяснять, что герцог – не приз на ярмарке. – Она – старшая дочь, наследница титула! Почти что красавица! А ты?! Почему он выбрал тебя, а не Линду?! Не меня?! Что в тебе такого?! Чем ты его приворожила?!

Эк ее прет. Лицо раскраснелось, глаза навыкат, из ноздрей разве что пар не валит. Стоит, орет. И не думает ни о каком воспитании. Как же, у нее из-под носа жениха увели. Даже не подумала уточнить у младшей сестры, рада ли та предстоящему браку. О том, чтобы поздравить меня, я вообще молчу. Только о себе и думают, что Рания, что Линда.