Читать книгу: «Корсары Николая Первого. Через два океана», страница 3

Вот такова была ситуация, когда русская эскадра пришла на Кубу. Сейчас корабли стояли в бухте, и вода вокруг была настолько спокойной и прозрачной, что напоминала одновременно гигантское зеркало и столь же гигантский аквариум. Правда, это великолепие то и дело портили местные лодки, снующие туда-сюда и режущие водную гладь подобно тупым ножницам в руках неопытного подмастерья. Ну и вид Гаваны не слишком радовал глаз. Вернее, радовал, но или издали, или в сумерках, когда не было видно, насколько обшарпан город. Все же времена, когда Испания была великой, а ее города могли служить эталоном архитектуры, давно прошли. Ныне это было так, воспоминание о былом статусе, обветшавшее и потрепанное.

– Вашбродь!

Голос вахтенного прервал тихонько опускающуюся полудрему и вырвал Александра обратно в реальность. Оно и к лучшему, если честно – спать днем, еще и на жаре, верный способ заработать головную боль. Александр лениво повернул голову и, не заостряя внимания на том, что к нему, по идее, в нынешнем звании обращаться надо иначе, лениво спросил:

– Что там опять?

– От губернатора посыльный. Говорит, срочно. Странный какой-то…

– Ладно, давай его сюда – поглядим, что за чудо.

Как ни странно, никаким чудом здесь не пахло. Обычный негр, просто одет по моде полувековой давности. Здесь на многое смотрели несколько… своеобразно. В том числе и на то, как должны одеваться слуги. И если работающие на плантациях зачастую ограничивались штанами да рубашками, то одежда домашних слуг ограничивалась разве что фантазией их владельцев. Откровенно говоря, в России какой-нибудь помещик мог обрядить своих крепостных, занятых работой по дому, еще хлеще – были бы деньги. Здесь же, скорее всего, просто воспользовались гардеробом, оставшимся от предков, – и выглядит прилично, и не стоит уже практически ничего.

– Что случилось?

Негр залопотал что-то по-испански. Александр на этом языке знал разве что несколько расхожих фраз и с полсотни слов – нахватался за последнее время. Однако аккуратно запечатанный конверт, перекочевавший в его руки, сомнений не оставлял. Жаль, ножа, созданного для многотрудных битв с такого рода бумажными изделиями, под рукой не было.

Распаковывать конверт Александру пришлось длинным и весьма зловещим на вид кинжалом, постоянно висевшим на поясе в качестве ножа на каждый день. Негр при виде холодно блеснувшей стали как-то странно дернулся, и взгляд его стал испуганным. Интересно даже, что за слухи обо мне ходят, подумал Александр, аккуратно вскрывая конверт и доставая письмо. Написанное, к счастью, на английском, хорошим каллиграфическим почерком. Все же губернатор был не дурак и понимал, что если с английским языком проблем не возникнет, то переводчика с испанского еще поискать надо будет.

Приглашает на аудиенцию… Ах, какой высокий стиль! Что же, придется сходить. Все же глава местной власти, не стоит зря ссориться. Александр поглядел на посланника, от чего беднягу передернуло, и встал:

– Передай – буду в четыре пополудни. Свободен.

Негр исчез, будто его и не было. Александр вздохнул – прогулки к местным начальникам, очень много о себе мнящим, он не любил. Дома тоже, но в том же Архангельске губернатор – адмирал Российской империи, умный и преданный делу человек. Здесь же – обычные чиновники, большей частью далеко не из лучших. И если тебя пригласили – значит, им надо что-то, скорее всего, для себя. Иначе как быть с тем, что их эскадра тут уже неделю, а командующим еще ни разу не заинтересовались. Даже переговоры об условиях стоянки вел Матвеев.

Ну что же, положение обязывает. Так что надеть мундир, обругав того, кто придумал этикет последними словами – в такую жару в черной, плотной, рассчитанной на совсем другой климат одежде, пытка. Скомандовать: «Мустафа, ты за старшего!» Ну а потом в шлюпку – и матросы лихо, так, что весла сгибались в дугу, отвезли своего командира на берег. Всё, отсюда пешком. Впрочем, тут и идти-то всего ничего.

В сопровождении двух матросов – для солидности здесь подобные жесты ценятся – Александр шел по улицам Гаваны. Запутаться по дороге ко дворцу губернатора сложно, да и, если откровенно, приморскую часть Верховцев изучил не хуже своих подчиненных. В бордель, конечно, не ходил – невместно, однако питейные заведения успел проинспектировать. Моряку нужен отдых, и, оказавшись на берегу после долгого похода, хотя бы раз напиться до положения риз просто необходимо. Мораль тут ни при чем, обычная усталость. И так уже отправился только на второй день, вначале дав отдохнуть подчиненным.

Дворец генеральных капитанов⁵ не то чтоб поражал масштабами, но впечатление производил. Построенный в стиле барокко с непередаваемым колониальным колоритом, он был не только красив, но и функционален. Как минимум тем, что толстые стены надежно защищали его обитателей от удушающей жары. Впрочем, отделка, и внутри, и снаружи, тоже была хороша. Поразительно, как местные, далеко не блещущие достижениями мастера смогли такое построить⁶.

Хосе Гутье́ррес де ла Ко́нча, генеральный капитан Гаваны, более всего напоминал грандов прошлого – тех, кто пинками выгонял из своей страны мавров и открывал новые континенты. С поправкой на моду нынешнего века, но и только. А так – подтянутый, уверенный в себе, с хищным взглядом. И Верховцева он встретил не по-испански деловито. Хотя вина, отменного, стоит признать, предложил, равно как и трапезу.

От еды Александр отказался, а вот вино употребил с удовольствием – после жары пить хотелось страшно. И сразу после этого губернатор перешел к делу, словно и не испанский чиновник, а янки какой-нибудь. Впрочем, Александра это не расстроило, долгих церемоний он терпеть не мог.

– Господин капитан, – начал губернатор, как только обязательные раскланивания закончились, – скажите, сколько ваша эскадра будет находиться в Гаване?

– Пока не надоедим, – шуткой ответил Александр. Сколь он мог понять, наличие здесь русских кораблей было воспринято местными с некоторой долей энтузиазма. Ибо многочисленные, сорящие деньгами русские матросы изрядно оживили сонную местную экономику. Бордели теперь, во всяком случае, работали даже во время сиесты.

– Тогда – уже, – развел руками губернатор.

– Вот как? – Александр удивленно приподнял брови. Учитывая, что ему приходилось теперь периодически общаться с облеченными толикой власти чиновниками, этот жест у него получался с каждым разом все более солидно. И, учитывая приснопамятные полторы сотни орудий, его удивление выглядело крайне весомо. Что он здесь и сейчас равных не имеет, Верховцев знал. Знал это и испанец. Заметно было, что он не в восторге от того, что может схлестнуться с русскими, однако и назад сдать у него не получалось.

– Мне крайне неприятно это сообщать, но ваше желание продолжать использовать нашу гавань может привести к серьезному конфликту, и мне крайне хотелось бы его избежать. Ибо я отвечаю за город, и мне крайне нежелательно, чтобы он был подвергнут бомбардировке.

Слово за слово, и Александру удалось вытрясти из него подоплеку ситуации. Довольно неприятную, к слову. Если совсем кратко, то сюда направлялась французская эскадра. Четыре фрегата и какое-то количество более легких кораблей, нюансов губернатор не знал. Его предупредили об этом – французы задержались в одном из портов, и быстроходный шлюп пришел в Гавану раньше. Кстати, его прибытие сегодня утром Александр наблюдал и был впечатлен отточенностью манёвров – испанские моряки свое дело знали. Властям же Испании совершенно не хотелось ссориться с французами.

Вечером капитаны собрались на «Миранде». Темная ночь, доносятся с берега звуки музыки, да играет свет фонарей на вине в хрустальных бокалах… В таких то ли пасторальных, то ли просто идиллических условиях решались, бывало, судьбы мира. Здесь и сейчас ставки были попроще – всего лишь их дальнейшая судьба. И, когда Верховцев обрисовал расклады, над палубой зависла тишина. Ничего вроде бы и не изменилось даже, но молчание словно заглушило окружающие звуки. Александр молчал. Молчали и его верные сподвижники. Очень уж туманными выглядели перспективы. И очень много зависело от их решения.

– Я считаю, надо драться, – первым нарушил молчание Диего. – Кого мы боимся? Французов?

– О, их стоит если не бояться, то опасаться. Драться они могут, – отозвался, неотрывно глядя в бокал, Гребешков. Смотрел так, будто густая, рубинового цвета жидкость навевала ему мысли о крови, которой прольется в бою очень много. – Четыре фрегата – это, как ни крути, четыре фрегата.

– Я возьму на себя любые два!

– При условии, что они не паровые, – меланхолично отозвался прапорщик, все так же не отрывая взгляд от бокала.

– Не горячись, Диего, – вмешался Матвеев. – В том, что ты не трус, никто не сомневается. Вопрос в другом – нужна ли нам эта драка?

– Не уверен, – отозвался Верховцев и щелкнул ногтем по краю своего бокала. Тот зазвенел на чистой, ровной ноте. Хорошо сделан, пережил и сражения, и шторма. – Наша задача – наносить противнику максимальный урон и делать это как можно дольше. Французов бояться нет смысла – полагаю, мы все же сильнее. Но в бою они успеют нанести нам повреждения, и это может поставить крест на дальнейшем походе.

– Не может, а поставит, – хмуро заметил Матвеев. – Длительный ремонт гарантирован, а там и англичане подтянутся. Янки же сдадут нас сразу, мы для них отработанный проект.

Диего фыркнул, но комментировать не стал. Лишь сказал, что остается при своем мнении, но приказ командира будет выполнять в любом случае. Некоторое время они еще обсуждали, как будут действовать, а потом отправились на свои корабли. Дел еще оставался непочатый край – рано утром эскадре предстояло выйти в открытое море.

Где там шлялись французы со своими фрегатами, Александр понятия не имел. Равно как и вообще, существовали они в природе, или кубинский губернатор таким образом избавился от чем-то мешающей ему русской эскадры. Но даже если и были, с ними удачно разминулись. Ибо если Верховцев что-то понимал в вопросах пиратства, так это крайнюю нежелательность открытого столкновения с военными кораблями. Даже если победишь, урона на рубль, а прибыли на копейку. Невыгодно.

Зато он понимал теперь, почему тот слуга испуганно на него косился. Проболтался-таки испанский кабальеро, опять же, случайно или намеренно. Оказывается, теперь Верховцева называли в этих местах не иначе как Мясник Галифакса. Это за якобы учиненную им резню и до основания разрушенный город. Учитывая, что русские никого особо не старались убивать, а тех, кто разбегался, не преследовали, да и в городе сожгли не так уж много, прозвище более пафосное, чем соответствующее реалиям. Но люди, что интересно, верили.

Да и пускай боятся. Александр усмехнулся собственным мыслям. Чем сильнее боятся, тем больше им придется вздрагивать от каждой тени на горизонте. Будут сидеть в портах и требовать от метрополии, чтоб она прислала корабли и защитила их от страшных русских пиратов. Ничего не добьются, разумеется, в британском Адмиралтействе сидят не дураки. Адмиралы хорошо понимают масштабы проблемы, а потому ловить эскадру Верховцева, конечно, будут, но вначале соберут для этого серьезный отряд. Все же для одиночного корабля, даже линейного, Александр со товарищи не по зубам. Так что паралич или хотя бы резкое снижение торговли и сопутствующие этому убытки русские уже обеспечили. Когда же за их поиски возьмутся всерьез, они будут уже далеко.

– Александр Александрович.

– Что случилось, Мустафа?

Сафин подошел, встал рядом.

– Барометр падает, вашбродь. Не случилось бы шторма.

– Может, и случится, – философски вздохнул капитан. – Что делать – все знают, а изменить погоду мы все равно не в состоянии. Над ветрами у нас власти нет.

– Это точно, – вздохнул Сафин. – Но все равно надеяться хочется…

– Надежда – последнее, что умирает в человеке⁷, – хмыкнул Александр.

Кто из них сглазил, а кто накаркал, осталось вопросом открытым, но надежды на то, что шторм пройдет стороной, не оправдались. К вечеру небо затянуло тучами, и ветер завыл так, что Верховцеву срочно захотелось убить того, кто развязал мешок Эола⁸. Хорошо еще, что Диего, неплохо знавший эти воды, смог привести эскадру к одному из многочисленных островов, имеющему несомненное достоинство – удобную для стоянки и дающую неплохую защиту бухту. В нее корабли и нырнули, как мышь в щелку под порогом, буквально в последний момент. Памятуя о не самой лучшей мореходности «Адмирала», можно сказать, им повезло. А потом шторм разыгрался не на шутку, и даже в относительно защищенной бухте корабли изрядно раскачивало.

С качкой, правда, они уже давно примирились – чай, не первый день в море. Главное, что корабли не срывало с якорей, а значит, и быть выброшенными на берег не грозило. Конечно, затянувшаяся на три дня стоянка удручала, но, в конце концов, они были сами по себе, к срокам не привязаны, а потому могли и потерпеть. Тем более что уже к утру второго дня ветер поменял направление, дождь, изначально не такой уж и сильный, прекратился и волнение в бухте улеглось. Ближе к полудню часть экипажей высадилась на берег, где люди смогли разместиться с несколько большим комфортом. Ну и Александр не смог удержаться от искушения и прогулялся по самому настоящему дикому тропическому острову.

Стоило признать, мечты, принесенные из детства, лучше было там и оставить. Было бы нечто светлое, доброе, романтичное. Вживую же его тропический рай очень быстро разочаровал. Не красотами – здесь и впрямь было на что посмотреть. Орущие попугаи, экзотические цветы, с шумом падающие с трехсаженной высоты струи небольшого водопада… А к этому змеи, от укуса одной из которых его спасла толстая кожа высоких сапог, вонь тухлого мяса вперемешку с дерьмом, которую источали те самые прекрасные цветы, и куча мошкары, не столько кусающейся, сколько лезущей в глаза, уши, нос… Конечно, и под Архангельском, и в Петербурге этой дряни тоже хватало, но здесь ее было столько, что, казалось, она закрывала солнце. В общем, на голом упрямстве Александр погулял с полчаса и вернулся, решив, что с него на сегодня приключений хватит.

Однако не зря говорят, что дурная голова ногам покоя не дает. Уже утром, проснувшись и убедившись, что укусы насекомых не вызвали у него сильной реакции, Александр вновь преисполнился оптимизма. Скорее, на контрасте преисполнился – вчера, возвращаясь, увидел опухшее от все тех же укусов лицо одного из матросов, тоже решившего обозреть окрестности, и всерьез испугался, что завтра сам будет такой же. Но, видимо, организм его, взращенный на домашних булочках и закаленный морем, оказался покрепче и справился. Теперь, видимо, решив подспудно, что ему море по колено, мозг требовательно застучался изнутри, требуя хлеба и зрелищ. С хлебом все было в порядке – заменившая Алену кухарка с линкора готовила не хуже. А вот из зрелищ оставалась разве что все та же прогулка по острову. И, подумав немного, Александр вновь отправился на берег. Все же он в душе оставался не наигравшимся мальчишкой и упустить приключение просто не мог.

На сей раз он поступил умнее. Во-первых, прихватил двух матросов – мало ли что можно встретить на пути. Втроем многое решается проще, чем в одиночку. А во-вторых, не стал углубляться в заросли, двигаясь вдоль берега. Здесь прорывающийся ветер отгонял насекомых, да и идти было проще.

Как оказалось, ничего интересного поблизости от места их стоянки не было. Несколько ручьев с мутноватой после дождя водой разве что. Берег, на который штормом выкинуло много всевозможного мусора и водорослей, тоже был вполне обычным. На Кубе пляжи выглядели куда более экзотично. Александр уже думал, что стоит поворачивать обратно, когда выяснилось, что на прогулку эту он отправился все же не зря. Правда, в известность об этом он был поставлен довольно оригинальным способом.

Идущий позади Александра матрос внезапно схватил командира за плечо и дернул его вниз. Учитывая, что спутники Верховцева были крепкие мужики, под стать ему что ростом, что силой, он моментально потерял равновесие и грохнулся задницей на мокрый песок. Хотел обругать недотепу, но широкая ладонь зажала ему рот.

– Тише, вашбродь. Смотрите!

Александр невольно перевел взгляд в направлении, указанном матросом, и слова разом замерли в горле. И было от чего. Картина, ему открывшаяся, не поражала красотой, зато производила впечатление содержанием.

Бухта, открывшаяся Александру, не поражала воображение размерами, зато содержание у нее было солидное. В ней, окруженные поросшими лесом скалами, укрывались от шторма два больших корабля. Один – явно военный. Такелаж с такого расстояния было не разглядеть и количество орудийных портов тоже, но обводы корпуса, одновременно и стремительные, и массивные, намекали и на огромный запас прочности, и на способность двигаться с неплохой скоростью. Что собой представляло второе судно – понять было сложно. Очень неудобно стояло. С того места, где находились русские, была видна только небольшая часть носовой оконечности да верхушки мачт. Александр едва не выругался с досады – вот когда пригодилась бы его подзорная труба. И от бурного выражения своих эмоций его удержало только понимание: не стоит шуметь, поблизости могут быть чужие. Вряд ли. Конечно, все же далековато, но рисковать ради пары экспрессивных фраз глупо. Друзей же в этих водах у него не могло быть априори.

– Бегом к нашим, – шепотом приказал Верховцев. – Доложишь Матвееву – и пускай он поднимает людей.

– А вы, вашбродь?

– А я хочу присмотреться к этим голубкам поближе.

Следующие несколько часов Верховцев и оставшийся с ним матрос потратили на то, чтобы незаметно приблизиться к бухте и внимательно осмотреться. Если честно, сейчас капитан предпочел бы не связываться с нежданными визитерами, но их корабли волей случая оказались слишком близко от места стоянки русской эскадры. Верст пять, не больше – это если по прямой. Разумеется, берегом заметно дальше, но для бешеного матроса семь верст – не крюк. А мачты русских кораблей видны издали. Не хватало еще, чтобы непрошеные гости сами их обнаружили – проблемы могли оказаться совершенно непредсказуемыми. Так что следовало хотя бы понять, кого сюда черт принес, а уж потом думать и принимать решение.

Как выяснилось, идея была здравая, вот только исполнить задуманное оказалось не самой простой задачей. Мало того что требовалось скрытно приблизиться к месту чужой стоянки, так еще и местность подобному манёвру совершенно не благоприятствовала. Так что вновь, как и вчера, пришлось пробираться по сырой, топкой почве, окруженным тучей противного местного гнуса, да еще и соблюдая маскировку. Ну да русские – они на то и русские, чтобы справиться с чем угодно. Не прошло и часа, как, преодолев очередное болотце, Верховцев со спутником подобрались-таки к месту стоянки чужих кораблей и, заняв позицию на живописно обросшем мелким, но густым кустарником каменистом холме, смогли, наконец, рассмотреть, с кем их свела неверная морская судьба.

Подкрепление к ним подтянулось часа через три. Всё правильно, вначале матросу надо было добежать до места стоянки, потом добраться до кого-то из офицеров. Пока доложил, пока собрались, пока сюда пришли. А ведь остаток пути им пришлось искать Верховцева по следам. Хорошо еще, охотников среди русских хватало, и нашлись среди них те, что не спасовали перед джунглями. А ведь лес здесь весьма отличается от родного, северного. В такой ситуации три часа – это очень, очень быстро.

– Что думаешь? – Матвеев не стал терять время на приветствия.

Гребешков, как обычно при нем, предпочел молчать. Зачем выпячиваться, когда и за тебя все нужное спросят? Все же в Третьем отделении вышколить его успели на совесть.

– Ничего такого, что бы вы сами не увидели, – ответил Александр, обращаясь к ним обоим. – Оказались здесь примерно, как и мы. Зашли в бухту укрыться от шторма, часть людей на берегу. Ведут себя редкостно беспечно.

– Да и чего им бояться, – хмыкнул купец.

Действительно, чего бояться? Они у себя дома. И, судя по тому, как расположились корабли и как перемешались на берегу экипажи, пришли они сюда вместе. И вот с этого момента возникал вопрос: с какого переполоху?

Один из обитателей этой бухты – полноценный военный корабль. Фрегат «Фетида». Александр весьма приблизительно знал характеристики кораблей флота такой третьестепенной страны, как Соединенные Штаты, и даже не опознал толком те фрегаты, с которыми встречался в море. Зато британские корабли, несмотря на их многочисленность, помнил хорошо. Так вот, хотя конкретно этот корабль не нес флага, Верховцев опознал его по названию.

Тридцать шесть орудий, парусный, относительно новый – с момента спуска на воду не прошло и десяти лет. Водоизмещение чуть менее тысячи девятисот тонн. В общем, типичный британский фрегат, который может и самостоятельно в море действовать, и в составе эскадры будет достойно смотреться. Кстати, вроде бы даже отметился в географии⁹. Непонятно только, почему флага-то нет? Британцы обычно гордо поднимают его в любой точке мира, особенно над военными кораблями.

А вот второй корабль был явным торговцем – большой, пузатый. И – американский, флаг на мачте хоть и был сильно изорван ветром, но опознавался без усилий. Посудина внушительная и названа без особого пафоса – «Чайка». Интересно, что эта сладкая парочка делает вместе?

А вот сегодня и выясним. Александр вновь повернулся к товарищам:

– Какие будут идеи?

Гребешков вновь промолчал, а вот Матвеев ожидаемо не подвел. Все же много в нем от пирата, небось предки капитал сколотили, когда на большой дороге промышляли.

– Я считаю, вступать с ними в бой – не лучший вариант. Причины мы уже не раз обсуждали. С другой стороны, и оставлять их здесь так запросто нельзя. Во-первых, они нас сами могут обнаружить. Вряд ли атакуют, но наверняка постараются организовать погоню, как только доберутся до своих. А во-вторых, первоклассный боевой корабль – это подарок небес! Причем корабль английский, то есть вопросов ни у кого не возникнет. Полагаю, мы в своем праве, и упускать их грешно.

– Поразительно, как совпадает наше мнение, – усмехнулся Александр и повернулся к матросам. – Ладно. Ты, ты и еще вы, двое. Остаетесь здесь, наблюдаете, если будет опасность, что вас обнаружат, уходите. Все ясно? Замечательно. Остальные – за мной. Возвращаемся.

Все же ночи в тропиках исключительно темные. В России такие, пожалуй, разве что осенью, когда бабье лето уже закончилось, а снег еще не выпал. Здесь – почитай круглый год такие. В джунглях вообще хоть глаз выколи.

В отличие от берега, на воде было немного светлее. Светился планктон, слабо, правда – все же после шторма море еще окончательно не успокоилось. Ну и сами корабли были неплохо видны – фонари на них гасить никто не собирался.

Шлюпка двигалась медленно и в полном молчании. Все же всплески от весел, даже если они будут, скроются за шумом волн, а вот русскую речь ни с чем не перепутаешь. Услышат – и все, хана. Даже если не утопят сразу, захватить корабль, имея под рукой десяток человек, уже не получится.

Не в первый раз, справлюсь, мысленно повторял мертвой хваткой вцепившийся в румпель Сафин раз за разом. Не потому, что боялся забыть, а убеждая самого себя в грядущем успехе. Риск, конечно, страшный, но и куш велик. Александр Александрович как сказал: если дело сделаешь – корабль твой. А простому матросу, да еще и молодому, оказаться на мостике настоящего фрегата – удача неимоверная.

Конечно, не по чину, однако же командиру на чины плевать, и слово он держит. Иваныч вон тоже кем был? А сейчас? Вот то-то. Как этого командир добился, никто понять не мог, однако же – сделал ведь. И, случись нужда, опять сделает. А что офицерские эполеты кровью даются – так это нормально. Велик куш – велика и плата.

А еще командир удачлив. Об этом не говорят, конечно, однако сколько раз казалось, что – все, конец, а он лишь кривился да командовал. И – ничего, побеждали.

Именно потому за ним и идут. Удачлив, к своим – всей душой. И не жаден, добычу делит по совести. У каждого сейчас в кармане деньги позвякивают, да не медные копейки. В сундучке у Сафина за последние месяцы скопилось уже достаточно, чтобы, когда они домой вернутся, и дом родителям поправить, и коров завести небольшое стадо, да и, может, на свадьбу останется. А что, завидный из него получится жених. А главное, почти непьющий – хоть и крещеная их семья, но кое-какие правила от старой веры родители в доме удерживали крепко. И – правильно делали.

Ну а если сейчас все благополучно пройдет – считай, всё, ухватил за хвост удачу. И он, и те, кто сейчас вместе с ним идут на ночной абордаж. А потому, наплевав на риск и щедро полив уключины маслом, чтоб не скрипели, матросы гребли к смутно виднеющейся в ночи туше британского корабля.

Интересно, что бы сказал Мустафа Сафин, знай он, что командир, которого некоторые за глаза уже называли «железным» не столько из-за того спокойствия, с которым он стоял на мостике под огнем, сколь из-за умения не повышать голос на проштрафившихся подчиненных и без зуботычин доносить при этом до них неудовольствие так, что самому за борт хотелось броситься, переживает сейчас не меньше. И за успех операции, и потому, что разговор перед ней получился неприятный.

Когда Сафин, получив приказ, отправился набирать охотников¹⁰, из-за стола поднялся Куропаткин. Формально по старшинству он был второй после Верховцева, но на совете, который перед этим собирал Верховцев, его не было. Все логично, совет – это только капитаны, ответственные за свои корабли, такое правило Александр ввел с самого начала и соблюдал неукоснительно. При нужде он мог отдать приказ уже в силу того, что командовал эскадрой. Когда была нужда, так и делал, но сейчас был не тот случай. Да и для результата полезно: во-первых, опытные люди могут посоветовать что-то дельное, а во-вторых, когда человек действует не только по приказу, но и понимая его суть, результат лучше. Так говорил отец, так говорил адмирал Бойль. Так говорили, в конце концов, предки – каждый воин должен понимать свой манёвр¹¹. Ну и чувство сопричастности к чему-то большему, чем мостик одного корабля, воодушевляет людей на свершения – это тоже стоит учитывать.

Так вот, если капитаны и так все знали, благо решение было коллегиальным, а штурманы, которых позвали больше для того, чтобы они тоже понимали поставленную задачу и могли работать, не оглядываясь и не дожидаясь окрика, молчали, ибо здесь и сейчас их место было в конце строя, то командиры абордажных групп начали переглядываться между собой.

Ничего удивительного в том не было. Да, Сафин – авторитет для молодых. Потому что сам молод, но успел и на первое, самое опасное дело с нынешними капитанами сходить, и вражеский фрегат подорвать, и еще много где отметиться. Понятно, что его командир первым и отметил. Все так, но остальным, людям вроде бы постарше и в чем-то даже опытнее, малость обидно. С другой стороны, им только что показали путь, которым можно подняться на мостик и даже, чем черт не шутит, заполучить себе эполеты. Тут и пример Гребешкова у всех на глазах. Неудивительно, что абордажники с «Эвридики» и «Архангельска» промолчали. А вот Куропаткин встал.

Нельзя сказать, что он выдал много претензий. Только одну: почему безродного матроса прочат на мостик, а его, заслуженного офицера, нет? И не сказанной, но понятной осталась фраза «за то, что женщину увел, что ли?».

И вот тогда пришлось встать уже Верховцеву. Потом ему сказали, что лицо у него стало каменным, а глаза стеклянными. Может, и так. Неважно. Он несколько секунд глядел на оппонента, а затем негромко произнес:

– Видите ли, Виктор Григорьевич, вы не обладаете навыками, которые могли бы поднять вас на мостик.

– Что?

Это прозвучало словно пощечина, и недоуменно-раздраженная реакция офицера была ожидаема. Верховцев пожал плечами:

– Вы с нами уже несколько месяцев. Скажите, вы разбираетесь в такелаже? Умеете прокладывать курс? Стояли за штурвалом?

– Нет, но какое…

– Достаточно первого слова, – прервал его Верховцев. Получилось грубовато, но все промолчали. Сейчас говорил командир – а за этот статус Александр заплатил кровью. – Вы отличный специалист по оружию и, наверное, лучший боец эскадры. Вы храбры. Наверное, вы хороший пехотный офицер – не знаю, я плохо разбираюсь в этом. Но чтобы командовать военным кораблем, этого мало. Потому что ваши люди должны быть уверены: в любой ситуации капитану достанет сил и умения вывести их откуда угодно. Сил у вас достаточно, умения – нет.

– Как будто ваш боцман может больше, – Куропаткин уже понимал, что проиграл спор, но сдаться просто так было противно его натуре.

Александр пожал плечами:

– Он – может. Потому что эти самые паруса в шторм убирал. Потому что за штурвалом стоял не единожды. И потому, что учился. Уже сейчас он может выполнять простые штурманские расчеты. И корабль трофейный он перегонял – справился. Значит, и с людьми справляться умеет, а потому на мостике военного корабля он тоже окажется на своем месте. Я дам ему в помощь своего штурмана, и вдвоем они справятся. Поднатаскается парень – и будет из него вполне приличный командир.

– А сами?

– Штурманскому делу меня учили неплохо. Справлюсь один. А вы, Виктор Григорьевич, если хотите встать на мостик своего корабля, должны не только саблей махать. У вас под рукой лучший специалист эскадры по парусному делу. Воспользуйтесь моментом, возьмите у него несколько уроков. Штопка парусов тут вторична, хотя морскому офицеру может пригодиться и она, но – ладно. А вот управлять парусами, прокладывать курс… Штурман у вас есть, покажет, но помните – тут важна математика. Как у вас с ней? В общем, учитесь, или ваша нынешняя должность так и останется венцом карьеры в этом походе.

Александр сам от себя не ожидал такого. Несмотря на молодость, он говорил сейчас подобно убеленному сединами капитану, и его слушали, не рискуя прерывать. И все бы хорошо, но неприятный осадочек на душе остался. И если что-то пойдет не так…

Темная ночь помогает не только детям появляться, но и учинять прочие непотребства вроде угона шлюпки. Благо единственный, кто исполнял при ней роль часового, бессовестно дрых. Проснулся он уже докладываясь апостолу Петру о своих прегрешениях, а люди, отправившие его на тот свет вне очереди, уже отходили от берега.

Сафин правил осторожно, молясь лишь, чтобы случайно не перепутать. Торговый корабль хоть и велик, но ценности от его захвата – ноль. В бою, во всяком случае. А вот фрегат надо захватить или хотя бы нейтрализовать кровь из носу. И желательно не теряя людей.