Читать книгу: «Корсары Николая Первого. Через два океана», страница 2

– Там вас спрашивают.

– И кто?

– Я в местных разбираюсь, как корова в компасе, – не удержался от легкого фрондирования Янек. – Одет так себе, а держится, будто шляхтич с перепою. И говорит странно.

– Значит, сам погляжу, – Александр встал, шевельнул плечами. В спине что-то слабо хрустнуло. – Выспаться не даете, ироды.

Когда он спускался по трапу, то понял, что их корабельный поляк недалек от истины. Действительно, гость, неприметной наружности крепкий мужчина, одет был так себе. Добротно, видно, что дыры его одежде в ближайшее время не грозят. Но также видно, что эта одежда обитателя низшего класса в местной иерархии. Правда, за собой следит – козлом, в отличие от многих ему подобных, от гостя не пахло. Однако же это было единственное положительное наблюдение. И стоило ради такого тревожить капитана?

– Кто таков?

Это было вежливо. С такими вежливо, даже если их просто вахтенный пошлет куда подальше, но зуботычину дать поленится, а уж от капитана, хоть и без мундира на плечах, в одной рубахе… Кстати, мимолетом подумалось Верховцеву, насчет одной рубахи – это он зря. Ветерок с моря тянет довольно холодный, и простудиться от того, что лень было руку протянуть да одеться нормально, было бы глупостью.

– Меня послали…

– Я тебя сам пошлю. Говори четко.

Что же, заговорил. И вновь стоило признать, что Янек был прав. Это чудо разве что слова через губу не цедило. И говорил… Вроде бы по-английски, но понять было крайне сложно. Акцент необычный, построение фраз тоже. И сами фразы неожиданно длинные. Лишь спустя минуту Александр понял, что родной язык гостя, скорее всего, немецкий. Возможно, из какого-нибудь совсем отдаленного королевства, в Германии таких как собак нерезаных. И, может статься, это чучело по происхождению вполне себе дворянин. Понятно тогда, откуда такой гонор. Вот только сказанное им навевало на Верховцева не радость от общения с собратом по сословию, а желание дать наглецу в морду. Уже за то, что посмел требовать подобное!

Если отбрасывать высокопарные словеса, то в сухом остатке получалось требование местных бандитов, которых Верховцев сегодня малость проучил, компенсировать ущерб. И вообще. заплатить за право стоянки на их территории, а то будут неприятности. И вот тут Александр впал в ступор. Это что же, какие-то шавки смеют требовать от него, офицера Российской империи, чтобы он перед ними извинялся да деньгами им кланялся? Ну, наглецы! Таких не найти даже в Одессе, известной своими портовыми бандами. Да за такое хамство Верховцев мог этот городишко спалить дотла! Впрочем, рано торопиться.

– Мустафа!

– Я здесь, Александр Александрович.

Сафин не был офицером, но все же шел с Верховцевым буквально с первого дня. Старая гвардия, таким позволены многие вольности. В том числе и обращение по имени-отчеству, а не согласно уставу. Верховцев кивнул удовлетворенно:

– Мустафа, возьми человек двадцать-тридцать, с оружием, и сходите с этим олухом к тем, кто его послал. Приведете их сюда – очень уж мне хочется на такое чудо посмотреть. И да, можете не церемониться. Посмотреть можно и на целых, и на слегка переломанных.

– Так что передать моему боссу? – поинтересовался не понимающий ни слова по-русски гость.

– А если кто-то будет слишком буйствовать, утопите его в нужнике, – поморщился Александр.

– Слушаюсь! – Мустафа криво ухмыльнулся, шагнул к явно не понимающему ничего по-русски бандиту и коротко ткнул его кулаком в живот. Поймал согнувшегося от боли нахала за длинные, сальные волосы, вздернул ему голову вверх: – И не балуй мне тут. Его благородие сказал живыми, а не целыми. Ноги повыдергиваю!

Тот булькнул в ответ, и его тут же вывернуло. Сафин едва успел отскочить.

– Ах ты ж!..

После короткого вразумления о том, что делать можно и нужно, а что никак нельзя, русские пришли к выводу, что американский подданный немецкого происхождения лекцию усвоил. Почему так решили? Да уж больно испуганно смотрел. И повел Сафина и его отряд почти бегом, лишь слегка подгоняемый хорошо поставленными, увесистыми матросскими пинками. Нет, как ни крути, а боцман из их татарина получился хороший. И кулаки на месте, и когда их надо применять – вполне понимает. Да и морского опыта набраться успел. Вон, одно из трофейных корыт сюда привел, а это, надо отметить, задача не из легких. Пора его на корабль ставить, пора!

Сафин вернулся через полчаса, Александр даже кофе допить не успел. Матросы приволокли шестерых мужчин – одного все уже видели, а пятеро других оказались главарями местных банд, ночных королей бостонского порта. У двоих матросов обнаружились не особо серьезные ранения, а у всех бандитов – переломы, гематомы и прочие атрибуты особо буйных людей, не желающих понимать реальность, данную им в ощущениях, без повышения болезненности этих самых ощущений.

Как чуть смущенно признался боцман, в точности приказ исполнить не получилось. Этих жуликов, оборванцев и прочего сброда оказалось будто крыс на помойке, и они, вместо того чтобы деликатно отойти в сторону, забиться под шконки и не открывать рот, с чего-то возомнили себя героями. Проще говоря, начали махать ножами, палками и вообще всем, что попало под руку. Сафин думал, что все, придется стрелять, но обошлось без шума. Располовинили нескольких абордажными тесаками – так уцелевших как ветром сдуло. Все же портовые бандиты умеют наводить ужас на простых людей, когда толпой на одного, а вот с теми, кто умеет и, главное, привык воевать и убивать, да вдобавок связан жесткой дисциплиной и намертво въевшимся чувством локтя, связываться не жаждут. Так что главарей взяли за шкирку прежде, чем они поняли, что – все, каюк.

– Эти главные?

Самый респектабельный из бандитов, напоминающий внешностью какого-нибудь московского купца средней руки, только гладко выбритый, лишь презрительно сплюнул. Во, гонору-то! Надо будет потом узнать, не поляк ли он… Остальные старательно отводили глаза, но тоже молчали. Да, это будет сложнее, чем казалось вначале.

Но провести переговоры о взаимном уважении ему не дали. Появился, как чертик из табакерки, Матвеев, а следом за ним, о чем-то ожесточенно споря, шли Гребешков и Диего. Увидев, что тут происходит (вокруг потихоньку собиралась толпа, в основном из местных, но и матросов со стоящих неподалеку кораблей хватало), они тут же перестали обсуждать сторонние проблемы и поспешили к месту действа.

– Что случилось? – поинтересовался Матвеев. Он изрядно похудел и, кажется, помолодел. Огромную, выглядевшую малость неопрятно бороду после долгих уговоров укоротил, подравнял, придал форму. Словом, выглядел он теперь больше похожим на столичного негоцианта, чем на старовера из глубинки.

Александр объяснил, причем, не удержавшись, загнул такое коленце, что матросы поглядели на обычно вежливого командира с большим уважением. Матвеев хмыкнул:

– Привыкай, Александрыч, в местных городах такое частенько бывает. Обкладывают данью всех подряд, и гадостей могут сделать немало, от мордобоя до поджога. Полиция не вмешивается обычно – она их сама боится, да и долю они ей отстегивают.

– Дикая страна, подлые люди… И что с ними делать теперь?

– Ядро к ногам и за борт, – усмехнулся Гребешков.

Это было шуткой, так все ее и восприняли. Все, кроме Верховцева. Ему идея показалась вполне здравой. В самом деле, если у тебя есть сила, это хорошо, но уважают больше за готовность ее применить. Так что – почему бы нет?

Когда первого, того самого, купеческой наружности, сбросили с причала, толпа охнула. Небось, думали, что их просто пугают. Наивные… Кто-то заголосил, кто-то побежал прочь, но это уже ничего не меняло. В считанные секунды отчаянно извивающихся бандитов отправили на встречу с Нептуном. Оставили только одного – того, что принес послание. Для задуманного Александром подошел бы любой, а с этим они вроде как давно знакомы…

– Пойдешь к своим, – медленно, чтобы все слышали и поняли, сказал Верховцев. – Передашь, что русских трогать нельзя. Никому и никогда. Ты все понял?

– Яволь! – от волнения, наверное, бандит перешел на родной язык.

Александр кивнул удовлетворенно.

– Это хорошо, что понимаешь. Но почему ты еще здесь? Повернулся – и бегом команду выполнять!

Немца как ветром сдуло. Вот так. На какое-то время все будут сидеть тихонечко и держать рот на замке, впечатленные быстротой и жестокостью расправы. Потом, конечно, испуг пройдет, осмелеют, но, можно не сомневаться, первое, что сделают бандиты, схлестнутся между собой за право быть главной крысой в этой норе. К тому времени, как они закончат увлеченно резать друг друга, русские успеют закончить свои дела. Но даже если он ошибается и результат явится миру быстрее, чем они выйдут в море, сами банды окажутся серьезно ослаблены и вряд ли способны причинить кому-нибудь по-настоящему большой вред.

Решение командира одобрили все. Разве что Гребешков пребывал в сомнениях. Ну да ему, как представителю Третьего отделения, сомневаться по должности положено. Он, к слову, настоял на том, чтобы усилить охрану. Весьма разумно, спорить никто не стал. Касаемо же сомнений… Правильно сказал вечером Матвеев, промокая накрахмаленной салфеткой капли вина с усов: Если у тебя полторы сотни пушек и две тысячи головорезов, мнение туземцев никого не интересует. И, разумеется, он был прав.

Это подтвердилось следующим утром. Когда они расположились в мэрии, дабы иметь предметный разговор с теми, чье слово в Бостоне действительно что-то значит, неприязненные взгляды местного полицмейстера⁴ увидел бы и слепой. Однако, что характерно, претензий он не выказывал и вообще рот лишний раз не открывал. Похоже, ему заранее открытым текстом было сказано, что говорить будут о делах серьезных, читай, денежных. А на фоне больших денег самосуд над не в меру обнаглевшими бандитами – мелочь, не стоящая внимания. Тем более что военные корабли в порту намекали на то, что бузить лишний раз чревато. Вот и оставалось ему сверлить взглядом Александра, который их с великолепной небрежностью игнорировал. Дворянин, уметь такое происхождение обязывает.

А вообще, местные авторитетные люди произвели на Верховцева странное впечатление. До того он имел дело с чем-то подобным только в России. Когда ездил с отцом в Европу – не в счет, тогда он был еще мальчишкой и мало обращал внимание на многие нюансы. А вот когда учился в Корпусе и служил на Балтике, а особенно во время архангельской эпопеи, насмотрелся.

Так вот, дома те, кто обладал возможностями, превосходившими таковые у «серой массы», довольно четко делились на две группы. Первая – дворяне в чинах, с титулами, с древностью рода и связями в верхах, позволяющими свысока смотреть на окружающих. Вторые – купцы, иной раз с миллионными состояниями, возможности которых упирались в деньги и, опять же, связи. Вели они себя по-разному, и мотивы действий тоже имели каждый свои. Но при этом одно этих людей объединяло – ощущение своей исключительности и власти над толпой. И еще – планирование. Фундамент того, чем они занимались, был заложен предками, а сами они создавали то, что будет принадлежать внукам и правнукам. Это накладывало отпечаток и на образ мысли, и на поведение. Увидишь такого – не ошибешься.

А вот те, кто собрался здесь и сейчас, были другими. Да, видно было, что деньги за ними немалые, но вот чувствовалось, что они – нувориши в первом, максимум во втором поколении. Те, кто просто не умеет мыслить поколениями. И поведение у них было, как у дорвавшихся до власти… Нет. не крестьян, конечно, а, скорее, половых из трактиров. Александру приходилось непрерывно делать над собой усилие, чтобы сохранять приличествующее ситуации каменное выражение лица. Ну, так и тянуло его прикрикнуть на собеседников.

А вот Матвеев выглядел, словно нырнувший в родной пруд карась. Ну да и ничего удивительного – как и положено купцу, он умел вести дела с кем угодно. И наверняка приходилось ему работать и с такими типами. По сути, Матвеев и вел переговоры, делая это с легкостью невероятной. И сказал вроде бы в точности то же самое, что Александр вчера, но вот почему-то звучало это как невероятно выгодное предложение, которое грешно упустить. Вот что значит опыт!

Однако и перед ним сейчас были не новички, которым заезжий молодец способен задурить головы с легкостью необычайной. Кидаться на выгодное (без дураков, по-настоящему выгодное) предложение, как бобик на сахарную косточку, они не спешили. Когда Матвеев закончил, некоторое время царило глубокое молчание. Казалось, в наступившей тишине можно было услышать топот бегущего по стене таракана. А потом один из американцев заговорил.

Он тут, очевидно, был если не самый главный, то наиболее авторитетный – точно. Высокий, сухощавый, с тронутой сединой, густой черной шевелюрой, он выглядел лет на сорок. Но, присмотревшись, Александр мысленно накинул ему еще лет десять – просто потому, что у молодого кожа на шее так не обвисает. Как ни крути, а тут она стареет первой.

Так вот, этот человек, которого все называли просто «мистер Эдриан», что примерно соответствовало русскому «Иванову», заговорил, и все тут же почтительно замолчали. Начиная с мэра и полицмейстера, которые были тут, похоже, младшими, с правом, в лучшем случае, совещательного голоса, и до соратников Эдриана по финансовой касте. Слово этого американца, похоже, и впрямь ценилось. Как минимум в пределах этого городка.

– Мы вас услышали, господа. Ваши предложения… интересны. Но мы хотим понять, зачем нам нести репутационные риски в ситуации, когда вы и без того собираетесь уничтожать суда наших конкурентов. Просто так, потому что вы являетесь воюющей стороной.

Ах ты ж! Слова-то какие выучил! Репутации их угроза… А она у вас есть, репутация эта? Все эти мысли пронеслись в голове Александра, подобно молнии. Однако ни один мускул не дрогнул на его лице. Если и есть, чему поучиться у британцев, так это умению владеть собой, в любой ситуации удерживая на лице маску непробиваемого, ледяного спокойствия. Это искусство Александр вполне освоил, просто глядя на пленных.

А еще, они не зря вчера убили с Матвеевым целый вечер, обсуждая различные варианты разговора. И нечто подобное циничный купец предусмотрел, равно и варианты ответов. Что же, сейчас наступала очередь Верховцева. Как ни крути, здесь и сейчас все видят, что один из переговорщиков отвечает за военную составляющую, другой – за финансы. И ответ военного будет звучать весомее.

– Да потому, что иначе у нас есть как минимум два варианта, мистер Эдриан, – сказал он настолько вежливо, насколько мог. – Или мы уходим южнее и договариваемся там, благо портовых городов в Америке достаточно. Или мы просто уходим в океан и начинаем перехват судов у побережья, к примеру, Африки. Там важный торговый путь, и британских кораблей хватает. В первом случае барыш получат ваши южные конкуренты, а вы и дальше будете вариться в собственном соку. Во втором для вас будет еще хуже, поскольку английские купцы не любят рисковать зря. И они просто переориентируют грузовые потоки. Ваши порты будут считать безопасными, сюда пойдет больше кораблей. Они составят еще большую конкуренцию вам. И чтобы бороться с этим, вам придется самим изображать русских и заниматься перехватом британских кораблей. Рано или поздно это раскроется, и тогда речь пойдет уже не о репутационных потерях, а о полном крахе. Притом, что британцы умеют мстить своим врагам. Особенно когда за ними не стоит великая держава.

Вот такой намек на то, что здесь и сейчас государство откровенно третьесортное. Недавняя британская колония. Где-то подобные слова могли посчитать оскорблением, здесь же смолчали. Или слишком толстокожие, чтобы обращать внимание на намеки, или же просто не хотят раньше времени ссориться, предпочитая такой эфемерной сущности, как честь, звонкую монету.

– Я не думаю, что второй вариант хоть сколько-то реален, – снисходительно улыбнулся Эдриан.

– И почему же?

– Там вам некуда будет продавать свою добычу.

Вот так. Он не отказывается, он торгуется, пытаясь вытрясти наилучшие для себя условия. Все происходило ровно так, как предсказывал вчера Матвеев. Знал он, чего ждать от местных негоциантов. И что отвечать – они тоже решили еще вчера. Причем ответ вновь должен звучать от офицера, чей мундир намекает на его мировоззрение. То самое, которое местными умниками неодобряемо, но понятно.

– А зачем нам ее кому-то продавать? – как можно более искренно улыбнулся Верховцев. – Понимаете, господа, вы забываете одну очень важную деталь. Мы – не корсары, пускай и королевские, мы – рейдеры, служащие Российской империи. Добыча – не главное. Главное – урон, который понесет враг.

Пауза после его слов длилась долго. Очевидно, местное купечество (или, как они себя называли, бизнесмены, деловые то есть люди) обдумывало сказанное и пыталось решить, как им действовать. И этой паузой, очевидно, приняв ее за сигнал к действию, решил воспользоваться полицмейстер. Все же невеликого ума человечек…

– А вот как быть с тем, что наши гости, едва прибыв в наш богоспасаемый город, тут же совершили тяжкие преступления?

Следующие несколько минут он в красках описывал вчерашнее происшествие, которое, на взгляд Александра, не тянуло ни на что большее, чем пара анекдотов за вечерним чаепитием. В конце концов, уничтожить преступника, тем более напавшего на него с оружием в руках, долг каждого добропорядочного человека. Не говоря уже о дворянине – ему такое сам Бог велел. Тем не менее начальник полиции разливался соловьем. Ему бы книги приключенческие писать. Какой талант пропадает!

Очевидно, представители американского капитала думали примерно то же самое. Во всяком случае, кривились некоторые так, словно лимон съели. Но, что характерно, лишь когда считали, что их не видят, и прерывать автора пафосного спича не торопились. Причина была понятна без слов – пока он говорит, у них есть время на раздумья, так что пусть его. Александру же было все равно. Он просто не обращал внимания на спектакль. Ибо сам не театрал, а полицмейстер не звезда сцены.

Все на свете имеет свойство заканчиваться, выдохся и американец. Правда, стоит признать, столь же пафосно, как и говорил. Во всяком случае, «что вы можете сказать в свое оправдание» звучало так, словно он уже вынес русским смертный приговор. И, можно не сомневаться, если он сумеет довести дело до суда, то выиграет его с гарантией – чужак в чужом суде априори не прав. Только… Он что, идиот?

– В свое оправдание… – Александр, развалившись в кресле как можно вальяжнее, смотрел на полицмейстера брезгливо, как только мог. Они хотят серьезного разговора? Они его получат. Тем более что он помнил вчерашний разговор слово в слово, – я могу сказать, что у меня четыре боевых корабля, полторы сотни орудий и небольшая, но хорошо обученная и прошедшая не один бой армия. Не ваши карманные городовые и не отребье из подворотен. Как вы думаете, что я с вами сделаю?

Полицмейстер вначале покраснел, затем цвет его лица стал буровато-коричневым, а сам он напоминал теперь воздушный шар, готовый лопнуть. Открыл рот – и закрыл. Сообразил, наверное, что русский не шутит.

Александр и впрямь не шутил. Русские терпеливы, но все же быть вежливым и сносить хамство – разные вещи. Если полицмейстер не может навести порядок в своем ведомстве, то с какого перепугу это проблемы гостей? И, отправляясь на эту встречу, Александр, по совету профессионально настороженного Гребешкова, приказал людям быть в готовности. И, если они с Матвеевым не вернутся к назначенному сроку, вывернуть Бостон наизнанку. И не слишком церемониться – было бы с кем.

Так что полицмейстер, у которого недостаток мозгов компенсировался инстинктом самосохранения, понял, что перегнул палку, и замолчал. Но на этот раз пауза длилась очень недолго. Эдриан демонстративно похлопал в ладоши и негромко сказал:

– Что же, я вижу, наши гости действительно настроены серьезно. Думаю, с ними можно иметь дело. Обсудим детали?

Обсуждали почти до ночи. С перерывом на то, чтобы отправить вестового к Гребешкову, а то прапорщик, оставшийся за старшего, человек резкий. Как бы в самом деле маленькую победоносную войну не учинил.

Стоит признать, торговались американцы получше иных евреев, но, в отличие от последних, четко знали, в какой момент стоит остановиться и сдать назад. В результате, несмотря на длительные и жаркие переговоры, временами готовые перейти в рукоприкладство, благо нравы здесь были простые, к общему знаменателю они все же пришли. Результат устроил всех. Заодно продали трофейные корабли вместе с грузами. Задешево, конечно, однако хватило и пополнить казну эскадры, опустошенную ремонтом, и дать командам отдохнуть на берегу, хорошенько встряхнув портовые бордели.

Следующие четыре месяца эскадра крейсировала вдоль восточного побережья Америки, то уходя в высокие широты, едва не до паковых льдов, то спускаясь в Карибское море и даже южнее. Однажды аж до Панамы дошли. Непуганые британские купцы, слегка разбавленные французскими коллегами, здесь встречались в изобилии. Да и то сказать, чего им было опасаться? Война где-то далеко, а здесь спокойные воды, которые охраняет могущественный британский флот. Тот очевидный факт, что сейчас практически все английские и французские корабли заняты в Европе, как-то проходил мимо их сознания. А потому вид крупного военного корабля под русским флагом, появившегося из-за горизонта, неизменно вгонял их в шок.

Стоит признать, не все купцы сдавались без сопротивления. Некоторые пытались уйти, а кое-кто, даже будучи взятым на абордаж, давал настоящий бой. Однако все это были напрасные потуги. Боевой корабль априори быстроходней и несет многочисленный, хорошо вооруженный, а главное, мотивированный на победу экипаж. Неудивительно, что уйти от русских никому не удавалось.

Самое интересное, что британские военные корабли не попадались им ни разу. А ведь их, несмотря на все международные нюансы, просто не могло здесь не быть. Однако удача покровительствует смелым, и это радовало – несмотря на то, что под началом Верховцева сейчас была достаточно сильная эскадра, в своей способности выдержать бой даже с одним английским линкором он сомневался. Тут ведь решают не только число кораблей и пушек, но и обученность экипажей. А в этом он себя равным британцам пока не считал.

Но если с английскими кораблями они не сталкивались, то американские им встречались дважды. И оба раза проявляли нездоровый интерес к эскадре. Правда, увидев линкор с открытыми орудийными портами, резко скучнели и уходили своей дорогой. Доверять янки русские не собирались, а потому меры предосторожности вроде готовности к бою принимали. Мало ли что на душе у этих умников.

Хотя пока что жаловаться не приходилось. Бостонские купцы оказались народом ушлым, и сейчас в любом порту на побережье эскадру Верховцева принимали без малейших вопросов. Проводили, если надо, ремонт, продавали все, что требовалось, по вполне пристойным ценам. Опять же, трофейные корабли и грузы выкупали без проволочек. Матвеев, подсчитывая прибыль, аж светился от удовольствия. Опять же, в портах сообщали, когда тот или иной корабль из Европы ожидается или выходит в море. Единственно, требовалось соблюдать нечто вроде правил хорошего тона. Проще говоря, корабль, вышедший из Ричмонда и перехваченный русскими, не стоило тут же гнать обратно. Требовалось отогнать его в Хьюстон. Или в тот же Бостон. А там уж – кто что докажет?

И лишь одно начинало все больше смущать Верховцева. В отличие от многих потрясателей морских просторов, в изобилии водившихся здесь раньше, он все же был всесторонне образованным человеком – в Корпусе учили на совесть. В том числе и истории. А она в данном случае говорила лишь об одном: удача не может длиться вечно.

Удачливых пиратов в истории хватало. И, случалось, они собирали целые эскадры, ни в чем не уступающие той, что сейчас шла за спиной Александра. А может, и превосходившие – пес его знает, что творилось в те, ставшие уже легендарными, времена золотых галеонов и конкистадоров. Тогда полтысячи человек могли сокрушить древнюю империю, а пиратские эскадры захватывали города. Неудивительно, что о них слагали легенды, саги, романы… Вот только был один нюанс, который обычно если и упоминался, то шепотом или парой строчек – финалы у этих историй были только двух типов.

Если пират умел вовремя остановиться, то он, сколотив какое-никакое состояние, уезжал в глушь и остаток жизни проедал накопленное. Или преумножал его законными способами, некоторые, вроде Моргана, даже ухитрялись занимать незначительные государственные посты. Но мало кому так везло. Большинство рано или поздно встречали противника не по силам, те же боевые корабли, и либо гибли в бою, либо украшали собой реи победителей. Их так удобно использовать вместо виселицы…

Александр дураком не был и понимал: воду они взбаламутили изрядно. Не столь уж велик урон, который нанесла их эскадра. В масштабах Британской империи захваченная добыча – капля в море. И ни одного корабля с войсками… Мелочь.

Но если материальные потери ничтожны, то репутационные – огромны. Империя, которая не может защитить свои, можно сказать, глубокие тылы и торговые пути, теряет самое главное – доверие собственных граждан и уважение, читай, страх окружающих. И реагировать на это британцам придется.

Сколь мог предположить Верховцев, реакция пойдет сразу по двум направлениям – отправка на перехват рейдеров боевых кораблей и дипломатическое давление на американцев. Лишить русскую эскадру баз – уже половина дела. Без места, где можно отдохнуть, пополнить припасы и быстро продать добычу, эффективность действий рейдеров падает очень сильно. Конечно, американцы вначале будут отнекиваться, затем саботировать, но вряд ли это продлится долго. Так что придется уходить, тем более что уже сам факт отправки сюда кораблей говорит о том, что свою задачу эскадра выполнила, часть сил врага от европейского театра, сиречь от России, отвлекла.

То, что британские корабли в этих водах все же появились, от пленных было известно, да и в американских городах о них рассказывали. Минимум два линейных корабля, это не шутки. А потому – отдохнуть перед дальним походом и на всех парусах убираться прочь отсюда. Карибское море грозилось в любой момент стать местом негостеприимным. Да и то сказать, «сливки» с этих вод русские уже сняли, торговые корабли встречались все реже. Так что лучше считать, что карманы набиты достаточно, и не дразнить судьбу.

Совет капитанов спорил по этому поводу долго, однако все же вынужден был согласиться с доводами командира. Точнее, Гребешков изначально был согласен, Матвеев немного поколебался и тоже решил, что незачем гусей дразнить, а вот Диего упирался до последнего. И недовольство свое демонстрировал еще несколько дней при каждом удобном случае, пока ему не напомнили, что он вроде бы собирался набрать в экипаж побольше соотечественников. Так чего же медлит?

Медлил Диего по одной простой причине – в американских городах испанцев оказалось до обидного мало, и в море они идти не жаждали. В порты Мексики русские не заходили – там чересчур сильно было французское влияние. Стало быть, русских встретят пушками, а драться без нужды не хотелось. Южнее же эскадра заходила всего единожды, да и то не по своей воле – подхваченные свирепым штормом корабли отнесло далеко на юг, и, убедившись, что британские купцы здесь не водятся, эскадра вернулась к побережью Северной Америки.

На самом деле, британские купцы там, конечно, ходили – они, как тараканы, живут везде, и черта с два их выведешь. Но – не срослось, а потому русские туда больше не заходили. Не успели, да и, честно говоря, не очень-то им этого и хотелось. Их и в Карибском море неплохо кормили.

Пожалуй, самым запоминающимся событием эпопеи оказалась свадьба. Александр был весьма удивлен, когда к нему пришли Куропаткин с Аленой и попросили разрешения связать себя узами брака. Смешно. Когда-то сам факт появления Алены в не таком уж и высшем свете Архангельска спровоцировал конфликт между Верховцевым и Куропаткиным, а сейчас они жениться хотят! Прихотливы бывают повороты судьбы.

Откровенно говоря, Александр был в некоторой обиде. Он-то подозревал, что девушка к нему неравнодушна. Может, к слову, так и было, но поморка смотрела на жизнь с истинно крестьянской прагматичностью. Будущего с морским офицером из старого и богатого рода у нее просто не могло быть. Родня не даст, окружающие. А короткий «романчик»… В самом лучшем случае это обойдется грустными воспоминаниями в будущем. Это если не будет последствий вроде детей. Нет, это для женщины был плохой вариант.

Иное дело – дворянин, недавние предки которого сами пахали землю. Правила куда менее строгие, а перспективы видимые. К тому же Верховцев по уши в делах – у командира в боевом походе их количество стремится к бесконечности. Куропаткин же – вот он, рядом… Словом, получилось то, что получилось, и отказать для Александра было глупо и, откровенно говоря, неприлично. Священники при эскадре были, а потому – совет да любовь. Хотя и неприятно, конечно.

Немного подумав, Александр перевел молодоженов на «Адмирала». И ему глаза не мозолят, и, главное, присмотрят за Диего. Не то чтобы Верховцев ему не доверял, но, если экипаж пополнят еще и другие иностранцы, возможны эксцессы. В этой ситуации мастер рукопашного боя и, безусловно, авторитетный офицер на линкоре явно лишним не будет. Это он и озвучил Куропаткину. Понял тот вторую подоплеку дела или нет, осталось вопросом открытым, но протестовать не стал. Так что молодожены переехали, а вот рысенок остался. Не захотел менять место жительства, так и прописавшись в капитанской каюте. Что же, Верховцев против ничего не имел. Он совершенно незаметно тоже привык к бесхвостому хищнику, с которым было как-то веселее.

К слову, число иностранцев на корабле и без того прибавилось. Среди американцев хватало сорвиголов, желающих попытать счастья в море. Конечно, больше всего их было среди обитателей городского «дна», считающих почему-то, что на боевом корабле заниматься им предстоит тем же, что и на суше. То есть грабежом слабых с быстрой ретирадой от сильных. Что же, их ждало жестокое разочарование, да и не стремились их, в общем-то, брать. В массе своей мелковаты, хиловаты – нормальное состояние для тех, кто плохо ест в детстве.

Впрочем, и выходцев из вполне респектабельных семей, желающих приобщиться к морскому ремеслу, хватало. Как-никак, осваивать новый континент шли изначально люди смелые и непоседливые, и кровь многих семейств не разжижилась со временем. Так что выбор был, и постепенно кое-кого набрали. Особенно из числа имеющих ирландские корни – те отличались высоким ростом, крепким сложением и органической, впитанной с материнским молоком, ненавистью к англичанам. Правда, и буйных среди них хватало, но тут достаточно было последовать рекомендации Гребешкова и раскидать их понемногу на все корабли. В окружении большого количества людей, не уступающих им ни силой, ни храбростью, ирландцы словно подрастворились и, несмотря на несколько эксцессов, в целом вели себя достаточно спокойно.