Читать книгу: «Та еще злючка», страница 4

Глава 4

– Ох… – Натик загадочно пыхтит в трубку. Я терплю. Не выказываю дополнительного интереса, хотя должна бы. И непременно сделала бы так раньше. В другой ситуации. И с другим мужчиной.

Но сейчас я почему-то не силах так среагировать. Почему? Потому что мне самой понравился ее кавалер, о котором я сейчас непременно что-то пикантное услышу?

– Ну, чего ты молчишь, теть? – голос Натика возвращает меня к реальности, и я торопливо поддакиваю.

– Жду.

– Он такой… Такой… – Натик начинает торопливо рассказывать про свидание с тем самым инспектором по делам несовершеннолетних.

А я трачу все силы на то, чтоб трубку не положить. Ужасно хочется сказать что-то стервозное. И совсем не потому, что он, такой гад, мне понравился.

Хотя и поэтому тоже.

Но основная причина – другая.

Не верю я, что может быть хорошим мужик, который сначала знакомится с девушкой и назначает ей свидание, а буквально через десять минут клеится ко мне. И тоже приглашает на свидание!

Очень уж это все гадостно попахивает.

И, по-хорошему, мне сейчас необходимо племяшку предупредить.

Но, похоже, поздно уже.

Надо было сразу, еще у дверей полиции, когда осознала ситуацию.

Говорить, убеждать и тащить за собой обратно в кабинет, чтоб очную ставку провести и выявить потенциального… Хотя, стоп! Явного! Конечно, явного изменщика!

Но проблема в том, что я в тот момент немного … эээ… ошалела.

И позволила Натику болтать про будущее свидание, мучительно при этом переживая разочарование.

В мужиках, которые, скоты такие, вообще совесть потеряли.

А уж этот, конкретный их представитель…

Короче говоря, пока я мысленно придумывала, каким образом бы расправились с этим инкубом в человеческом обличье, если б на дворе было раннее или, черт с ним, позднее Средневековье, Натик успела притащить меня в кафе, выпить кофе, съесть пирожное, а потом еще и совета выпросить по поводу наряда на свидание. И, что характерно, получить его, совет этот.

Потому что я, глядя на нее, такую невероятно счастливую, с горящими глазками и красными смущенными щеками, просто не смогла ничего путного сказать сначала, а потом…

А потом подумала, что, может, для первого раза этот конкретный представитель похотливых самцов – не самый плохой вариант.

Ну кобель, да.

Но зато знает, как обращаться с женщиной. Наверняка. Вон, какие руки у него… И глаза… И тело… Бооожееее…

Племяшка, умудрившаяся, несмотря на свою привлекательную внешность, до двадцати пяти лет в девках проходить, должна получить первый опыт именно с таким. Раскованным, сексуальным, порочным.

Конечно, он ее обманет, но это неизбежно.

Он, может, и напрягаться не будет…

А, может, со мной было временное помрачение…

– Натик, ты, главное, не очаровывайся сразу. – Это все, что я смогла тогда выдавить из себя, в кафе.

А Натик, неожиданно посерьезнев и как-то мудро и спокойно улыбнувшись, ответила:

– Вер, мне двадцать пять. Я не очаровываюсь. Просто… Просто он такой… Пусть он будет, я решила.

И я промолчала.

Пусть.

И тем вечером не взяла трубку с незнакомого номера. Сидела, смотрела сериал, по инерции проверяла тетради. Поглядывала на светящуюся уже пятнадцатым звонком трубку. На смс.

И выдыхала. Меееедленно.

И вот теперь, слушая восторженный голосок Натика по телефону, мне ужасно хочется ей все рассказать. Потому что, судя по тону, племяшка не вынесла испытания брутальностью инспектора и влюбилась.

Но вот теперь не расскажешь.

Потому что сразу море вопросов неудобных.

На которые я и ответить толком не смогу. Все воспримется, как предательство.

Черт!

Вера! Ну как можно так вляпаться? Как?

– Мы с ним вечером идем в кино! А потом…

Голос племяшки предвкушающе затихает, и меня продирает волнением пополам с … ревностью? Да?

– Племяш… Может, ты слишком торопишься? – осторожно, тоном умудренной опытом женщины спрашиваю я.

– Тетка! Отвали! Он мне нравится! Он будет моим первым! Я дурой буду, если откажусь! К тому же, я ему сказала, что у меня никого не было! Видела бы ты его глаза!

Я на миг представляю себе ошалевшие глаза дяди Митрошкиной и киваю. Да уж, удивился наверняка мужчина.

– И он после этого вообще такой ласковый стал, такой, знаешь… Если до этого напирал, знаешь, обнимал, поцеловать пытался, прямо на первом свидании, то тут…

– Натик… Я прошу тебя, не строй иллюзий лишних…

– Злая ты, теть! – голос Натика звучит обиженно, – могла бы порадоваться за меня! В кои-то веки нормального мужчину встретила! Порядочного! Не проходимца с улицы!

– Все, прости! – я трушу, сдаю назад, – главное, защиту возьми!

– Разберусь! – рявкает Натик и кладет трубку.

А я вздыхаю. Черт. Не хватало еще с ней поссориться из-за…

Все. Не думать.

Может, племяшка его очаровала до такой степени, что из кобеля бессовестного сделала верного и трепетного возлюбленного.

Всякое же бывает в этой жизни!

Мне, как постоянной поклоннице классических романов, это яснее ясного.

А потому я просто откладываю телефон и смотрю в окно. Уроки уже завершены, у меня сегодня было шесть, кружок отменился из-за того, что все три человека, которые соизволили на него записаться, отсутствуют в школе.

Можно проверить тетради, чтоб не тащить домой, а потом спокойненько выдвигаться.

И, главное здесь, пораньше лечь спать, не представляя в красках, чем именно занимается моя племяшка с этим похотливым самцовым образчиком.

Я погружаюсь в работу, и в этот момент открывается дверь кабинета, и знакомый нахальный голос заставляет вздрогнуть.

– Эй, злючка, привет!

Глава 5

Так, ну это наглость, конечно, несусветная, вот что я вам скажу!

Нахально клеиться к моей племяшке, потом ко мне, потом идти на свидание с ней, названивать мне, обнадежить ее следующим свиданием с возможными последствиями и… И явиться сюда!

Прямо в школу!

В храм, мать его, знаний!

Ну вот как тут остаться равнодушной и цивилизованной?

Как тут не вспылить?

Как не вспомнить русскую обсценную лексику?

Я крепче сжимаю в пальцах красную ручку, показательно спокойно поднимаю взгляд.

– Здравствуйте. Слушаю вас?

Его немного стопорит, и выражение лица уже не такое наглое и до безобразия довольное.

И от этого мне становится лучше. Иррационально. Неправильно.

Ты должна быть спокойна, Вера.

Ты – профессионал. Педагог. Невозмутимость и спокойствие – твои лучшие качества.

– Эээ…

Он, едва заметно помедлив, все же проходит и садится прямо передо мной за парту.

С любопытством оглядывается.

– Веришь, никогда на первой парте не сидел, все время на камчатке…

– Верю, – сухо перебиваю его, – но все еще не понимаю, чем обязана?

– Ну, трубки ты не берешь, на смс не отвечаешь, вот я и зашел проверить, все ли у тебя хорошо? – он улыбается настолько непрошибаемо и дружелюбно, что невольно тянет улыбнуться в ответ. Клянусь, губы сами разъезжаются!

И из-за такой глупой реакции я злюсь еще сильнее. На него, конечно же. Потому что, ну как можно быть настолько неуязвимым? Настолько бессовестным? Настолько…

– У меня все хорошо, спасибо, – терплю я, призвав всю свою учительскую выдержку, – просто занята.

– Вот как… – он наклоняется вперед, кладет локти на парту. Я смотрю, как кожаная куртка обрисовывает мощные мускулы, как тяжело и спокойно бьется жилка на шее, как лучатся морщинки в уголках глаз. Как язык быстро скользит по нижней губе…

Черт! Вера!

– А когда освободишься?

Его голос становится чуть ниже. Вроде совсем немного, но это ощущается уже чем-то интимным.

Проклятый бабник!

И мне нужен секс. Определенно. Ужасная реакция на совершенно неподходящего мужчину!

– Не скоро.

И тут он усмехается. Совершенно по-дьявольски. Порочно и жестко даже. Меня словно в живот бьет теплой волной, разливается по телу-предателю, заставляя дышать тяжелее.

И я решаю прекращать это все. Окончательно и бесповоротно.

– Послушайте, я сразу говорила, что мне неинтересно ваше… Предложение. И озвучивала причины, в этом самом кабинете, если помните. Ничего не изменилось с тех пор.

– Да? – он продолжает улыбаться, только взгляд тяжелеет, – а мне казалось, вчера ты была не против.

– Это была ошибка. Я не собираюсь с вами встречаться. Не собираюсь тратить время на такого…

– Какого?

– Самоуверенного, нахального бабника! Уверена, что вчера у вас было, с кем провести вечер. И уверена, что сегодня вы тоже не останетесь без компании.

Он молчит, продолжая усмехаться.

Разглядывает меня, прищурившись, как диковинку какую-то.

– То есть, нет?

– Нет.

– Потому что бабник? Или потому что жених?

– И то, и другое.

– Вчера тебе это не мешало.

– Мешало.

– Слушай, – он неожиданно встает из-за парты, обходит стол и поднимает меня за плечи со стула. Это происходит настолько неожиданно, что я только ахнуть успеваю. Стул позади со стуком заваливается на спинку, но я этого даже не слышу.

Ощущаю его горячие ладони сквозь ткань блузки, смотрю, запрокинув голову, в его очень даже серьезные глаза, в которых сейчас и тени обычного шутовского наплыва нет, и не знаю, как среагировать. Цепенею просто.

А он, помедлив полсекунды, продолжает:

– Ну, может, хватит? Ты же понимаешь, что понравилась мне? И я тебе понравился, я не дурак, вижу. Чего ломаться?

«Вы – привлекательны, я – чертовски привлекателен… Так чего нам время терять? Интересно, а с Натиком он так же?..»

Эти мысли проносятся в моей голове, пробиваются сквозь морок и сразу наводят ясность на небосклоне.

– Отпустите немедленно!

Я шиплю сквозь зубы, не пробуя вырваться. Потому что бессмысленно. Он в любом случае сильнее, начать сейчас сопротивляться – спровоцировать его… Бог знает, на что.

Не сказать, что я прямо опасаюсь его противоправных действий. Нет. Я, скорее, себя опасаюсь.

Что дрогну.

А он почувствует. И среагирует, так, как мне бы хоте… То есть, НЕ хотелось!

Он держит. Смотрит на меня с недоверием и тяжестью. Так, словно ему никогда женщины не отказывали!

Ну, может и не отказывали.

Все бывает впервые, не так ли?

– Отпустите! – я говорю твердо, смотрю яростно и зло.

И он подчиняется.

Убирает руки, отходит в сторону.

– Я никогда в жизни не буду встречаться с таким, как вы! Запомните это. И прекратите мне звонить. И писать.

Он явно хочет что-то ответить… И совсем не доброе. Взгляд его острый об этом говорит.

Но берет себя в руки и меняется буквально с одну секунду, опять превращаясь в шута и балагура.

– Ну ладно-ладно… Нет, так нет. Не кипятись, злючка.

Разворачивается и выходит из кабинета.

А я, на автомате нашариваю упавший стул, поднимаю и без сил валюсь на него. Унимаю бешено бьющееся сердце. Мне кажется, что он меня чуть было не поцеловал… Интересно, как он целуется? Грубо? Нежно? По-собственнически? Или…

Вера! Не о том думаешь! Не о том! Тетради, Вера. Тетради.