Читать книгу: «Гнездо неприкаянных», страница 2

– Вот оно что, – протянула Ася и для вида слегка пригубила невкусный напиток. Смерть Рудольфа ее интересовала мало – она его почти не знала. Ася хотела расспросить Эльвиру совсем о другом. Точнее, о другой. Начала издалека:

– Я ведь недавно здесь живу, и соседей еще плохо знаю. Зато ты, Эля, наверняка уже со всеми перезнакомилась.

– А то! – фыркнула Эльвира, отрезая себе еще один кусок торта. – Как облупленных знаю. Сколько лет бок о бок живем.

– Вот, к примеру, семья Неверовых с первого. Какие они? – фальшиво-равнодушный голос не сбил с толку бывалую сплетницу Эльвиру. Они прищурилась и внимательно глянула на Асю. Та с невозмутимым видом клевала торт – отщипывала по маленькому кусочку и долго мусолила во рту.

– Костя архитектором работает. Неплохо зарабатывает. Венерка раньше в той же конторе терлась, секретаршей. Но потом сбежала – видно, так себе удовольствие – под началом у муженька работать. Теперь в спортивном клубе ошивается. Дочку по-дурацки назвала – Николь! Что за имя для девки? И не татарское, и не русское. Мать с отцом то ругаются, то в постели. А девка хитрая выросла. За всеми подглядывает. Как-то у квартиры Рудольфа ее застала. В замочную скважину хотела подглядеть.

– Странно! Зачем ей это? – удивилась Ася.

– Кто знает? В такой семейке и умом тронуться недолго. Мать за молодую себя считает. Красится ярко и одевается, будто ей двадцать. А самой уже сорок – уж мне-то не знать. Я же в доме старшая. Все паспорта видела. А Костя во всем им потакает.

– А чего ты вдруг о них спрашиваешь?

Эльвира пристально уставилась на золотистое, в веснушках, Асино лицо. Смотрела – будто раздевала взглядом, желала проникнуть вглубь, туда, где роились Асины мысли и прятались самые жгучие тайны.

– Вид у нее всегда такой гордый, здоровается – едва головой кивнет, – отбрехалась Ася.

– А что ты хотела? – хмыкнула Эльвира. – Ее мать с детства растила, как принцессу. Единственная дочь. Вот и вырастила – мнит себя королевой красоты.

– Красота ничего не значит, Эля, – печально вздохнула Ася. Ее пальцы теребили потертую чашку с остатками бордового пойла из шиповника.

Эльвира доела последний кусок торта – как же он быстро закончился – и колко взглянула на Асю:

– Что бы ты понимала! Ты же красивая. Смотришь в зеркало и радуешься. Даже если больше радоваться нечему. А я каждое утро вижу в зеркале свое лицо. С крупным носом, маленькими глазками и толстыми щеками.

– Но я же не замужем, а у тебя был муж, и сын есть, – оправдалась Ася.

– Дело вовсе не в мужиках, – махнула рукой Эльвира. – Я себе не нравлюсь. Говорят, сытый голодного не понимает. Ты и Венерка никогда меня не поймете. Вот если бы ты хоть день прожила в моем теле – по-другому бы заговорила.

В открытое окно ворвался пронзительный визг колесных шин. Красная машина Венеры тронулась с места и выехала со двора.

– Куда это Венерка намылилась? На ночь глядя, – Эльвира даже приподнялась на стуле, пытаясь разглядеть, в какую сторону умчалась машина соседки.

Ася встрепенулась и вдруг засобиралась к себе. Бойко сунула худые ноги в шлепанцы и выбежала за дверь. Эльвира задумчиво посмотрела ей вслед. Странная какая эта Аська. Выспрашивала – вынюхивала про Неверовых, а потом сорвалась и убежала. Эльвира решила, что это неспроста и задалась целью разузнать об отношениях Аськи с Неверовыми как можно больше.

Глянув с тоской на пустое блюда из-под торта, она тяжело поднялась и отправилась мыть чашки. Чаю попили – можно ужин не готовить. А припасенные продукты и завтра пригодятся. Довольная очередной экономией, Эльвира пустила холодную воду – не расходовать электричество, и принялась, напевая, ополаскивать новые-старые чашки.

Глава пятая. Первихины

Григорий Палыч, депутат городской думы и по совместительству владелец торговой сети, бережно запер дверку своего холеного «БМВ» и вальяжно направился к дому. Солнце неистово грело дворовый асфальт, обволакивало плотного Григория Палыча душным жаром. Он чувствовал, как намокла тонкая рубашка, а по спине предательски заструился потный ручеек. Еще месяцок поработать – и в Турцию. Путевки уже купили, Юлька с утра до ночи шмотки примеряет. Скоро этот асфальт, и пыль, и мусор останутся позади, а перед глазами с утра до ночи будет пронзительно синее море, и запах соленых брызг и белые яхты, качающиеся на волнах. И Юлька, ласковая, податливая, горячая, неутомимая. При мысли о гладком, упругом теле жены, у Григория Палыча взыграла кровь. Молодая жена, как виагра. С ней будто десяток лет с плеч.

Григорий Палыч стукнул плотной дверью подъезда и облегченно вздохнул. Дом на Гнездовой старинный, с широкими лестницами, высокими потолками. Летом в доме прохладно, а зимой тепло. Эх, умели раньше строить, не то, что сейчас – он невольно покосился на дверь Костика Неверова – архитекторишки.

Ему долго не открывали, и Григорий Палыч уже полез в карман за ключами, как вдруг дверь распахнулась и перед ним предстала жена, завернутая в полотенце, с влажными светлыми волосами на плечах. Палыч шагнул в квартиру – хлопнул дверью и крепко обнял Юльку.

– Какая ты у меня душистая, сладкая, – шептал он, прижимаясь к жене. Одна рука разматывала полотенце, другая жадно тискала Юлькину попу.

– Гришка, не сейчас, отстань. У меня дела, – пыталась отстраниться Юлька.

– Какие дела? Муж домой пришел. Сначала секс, – он, наконец, сдернул полотенце, прижал Юльку к прохладной стене и крепко вдавил своим плотным телом.

Пока Григорий Палыч старательно пыхтел, овладевая Юлькой, ее лицо кривилось брезгливой гримасой. Секс с толстым Палычем давно потерял для Юльки всякий интерес, да и раньше-то не особо радовал. Она с ним из-за денег связалась, хотя и пыталась скрывать свою меркантильность за фальшивой страстью.

Когда Григорий Палыч отстранился, Юлька уже улыбалась.

– Заинька, тебе хорошо со мной? – его взгляд сыто обшаривал стройное Юлькино тело.

– Да, Гришенька, – Юлька быстро чмокнула мужа в щеку и бросилась в ванную.

Под душем она яростно терла разгоряченное тело скрабом и дрожала от нахлынувшего адреналина. Гришка на час раньше пришел. Еле успела от Сашки вернуться. Надо прекращать встречаться в этом долбаном доме. Не дай бог соседи заметят, как она выходит от Сашки, и донесут мужу. Эльвира только и рыщет, подглядывает в глазок. Своей-то жизни нет, вот и тешится чужими страстями.

Когда Юлька вышла из ванной, Гришка, уже переодетый в растянутые домашние треники и футболку с надписью «Депутат Григорий Первихин» тоскливо разглядывал внутренности холодильника.

– Что на ужин, зайка? – спросил он жену.

– Не успела приготовить. Давай роллы закажем, – отмахнулась Юлька. Она крутилась перед зеркалом – укладывала волосы феном.

– Чем целый день занималась? Обедаю на работе. Тебе всех дел – ужин приготовить. Трудно постараться для любимого мужа? – в голосе Григория Палыча слышался еле сдерживаемый гнев. После секса он любил хорошо поесть. А здесь на весь холодильник пара йогуртов да кусок сыра. Пельмени что ли из морозилки достать?

– Я на фитнесе была, – оправдывалась Юлька, – А потом Лильку Макову встретила – в кафе посидели. Мы два месяца не виделись. Они с мужем в Доминикане отдыхали. Ты же обещал меня туда свозить.

– На будущий год, если дела будут идти хорошо, – проворчал Григорий Палыч и достал из морозилки упаковку пельменей. – Свари-ка пельмешки, а я пока пиво открою – жарко.

Он вытащил две бутылки пива и неспешно отправился в гостиную – посмотреть футбол и скоротать время до ужина.

Юлька остервенело швырнула ледяную пачку в раковину и прикусила губу.

Григорий Палыч встретил Юльку в спортзале. Два года назад он вдруг решил сбросить вес и по совету друга отправился в самый большой и понтовый спортклуб города. В клубе долго и придирчиво выбирал тренажеры, опасаясь, что штангу не осилит, а на велотренажере будет смотреться неуклюжим кабаном. Вдруг его взгляд зацепил стройную девушку на беговой дорожке. Тонкая, юная, свежая, с торчащей под футболкой маленькой грудью. Григорий Палыч мигом забыл про тренажеры, уселся в кресло неподалеку и мысленно раздел красавицу. И остался доволен. Все части тела девушки были в самый раз для него. Грудки, чтоб умещались в ладонях, круглая попа и ноги, ровные, натянутые, как у молодой косули. Когда незнакомка закончила тренировку, он деловито подошел к ней и протянул свою визитку. Юлька окинула его равнодушным взглядом, потом глянула на визитку и тут же улыбнулась. Назавтра они вместе ужинали, а через месяц расписались в местном ЗАГСе и улетели на Мальдивы.

Поначалу Юлька не собиралась изменять Григорию Палычу. Из порядочности. Они ведь словно заключили негласный контракт: от него деньги, от нее – секс и за домом следить. Деньги муж исправно переводил Юльке на карту. В ответ она тешила самолюбие и удовлетворяла сексуальные желания Григория Палыча. Юльке только исполнилось двадцать три, до того замужем не была. Выучилась на страхового агента, но работать не собиралась. Ее вдохновлял пример старшей подруги – Лильки Маковой. Та очень выгодно устроилась с мужем из местных «олигархов». Денег немерено, покупай, что хочешь.

Григорий Палыч при своих деньгах все же был прижимист. Поначалу, еще обалдевший от Юлькиных красот, исправно подкидывал на карту пару сотен тысяч, а порой и больше – в удачный месяц. Машину купил – элегантный «мерседес». И дважды в год исправно возил на курорты. Юлька до замужества жила на скудные родительские деньги, и в браке с Григорием Палычем будто расцвела. И от денежного изобилия, и от безделья кайфовала и была счастлива. Поначалу. А потом начала изменять. Как ни посмотри – мужу сорок восемь. К тому же фигурой не вышел. А вокруг молодые, сильные тела, которые так и манят горячую Юльку.

Впервые изменила мужу в Турции, куда он повез ее справить годовщину свадьбы. Григорий Палыч так ошалел от халявного алкоголя, что в первый же вечер надрался в баре и еле добрался до широкой супружеской кровати. Юлька, раздосадованная ранним «уходом» мужа, вернулась в бар и не пожалела. Познакомилась с молодым и горячим турком и провела офигенную ночь в его тесной комнатушке под бодрый скрип узкой кровати. Наутро, помятая и насытившаяся любовью, вернулась к мужу, закинула длинную ногу на его бедро и крепко прижалась – будто всю ночь провела в супружеской постели.

Григорий Палыч даже не заподозрил. С утра привычно овладел Юлькой и ее картинные стоны принял за чистую монету. Григорий Палыч мнил себя молодцом – любовником и ни минуты не сомневался, что полностью удовлетворяет молодую жену.

С того дня Юлька исправно вечером подпаивала мужа, и все ночи проводила с безымянным любовником. Они даже не разговаривали – не до того было. К тому же Юлька говорила только на русском, который любвеобильный турок совсем не знал.

Две недели спустя молодые супруги вернулись домой, каждый довольный по-своему. Григорий Палыч хвастался друзьям-приятелям о преимуществах брака с молодой женой. Юлька же вошла во вкус и продолжала жить «на два фронта». За день успевала насытиться с любовником, а вечером терпеливо принимала неуклюжие ласки мужа.

Впрочем, был у Юльки помимо секса и другой интерес. Она жадно, с такой же неистовой страстью питалась сплетнями о чужих жизнях. Своя жизнь – что в ней интересного. Секс и шоппинг. А чужие с их страстями, разводами, трагедиями манили, завлекали Юлькину душу. Когда она знакомилась – тут же хотела узнать о человеке все. Где родился, на ком женат, сколько зарабатывает, с кем спит и где шоппится. И какие тайны за душой прячет.

В доме на Гнездовой Юлька знала все про всех. Даже грузная Эльвира не могла с ней тягаться. Где уж ей, старой ведьме? Эльвира с Юлькой сразу невзлюбили друг друга. Когда Григорий Палыч молодую жену привез, Эльвира, как привыкла, знакомиться пришла. Стаканы какие-то принесла, старые, ненужные. Григорий Палыч ей коньяка плеснул и давай нахваливать молодую жену. Юлька сидела на краю дивана и удивлялась, что это он перед бабкой заливается.

Эльвира же глаз с нее не спускала. Разглядела все: каждую родинку, шрам на руке – паром обожглась, засос на шее – след мужниной страсти, темные корни волос и прилипшую к груди блузку – Юлька терпеть не могла лифчики и упорно игнорировала этот предмет туалета. После, уже знакомые, они чинно, но холодно здоровались на лестнице, однако, не разговаривали. Да и о чем ей с этой старухой общаться? Она же в прошлом веке родилась.

А потом Юлька встретила Сашку Светова – соседа, и все закрутилось – завертелось. И тут, наконец, Эльвира вышла из тени. Вытащила наружу свою подлую, гадкую натуру. Как-то раз, уже после смерти Рудольфа – старого развратника (так и норовил притиснуться, когда встречались на лестнице) Юлька украдкой выскользнула из Сашкиной двери и в ужасе наткнулась на Эльвиру. Старуха торчала посреди лестничной площадки, руки в бока, и презрительно глядела на шкодливую Юльку. Дверь захлопнулась, и они остались один на один. Юлька попыталась отпереться:

– Ноут ему отнесла – починить.

Эльвира глядела осуждающе, как на преступницу.

– Муж-то знает про этот ремонт? – тихо, но подло спросила она пристыженную Юльку.

– Знает, конечно, – убедительно кивнула та.

– Что-то сомневаюсь, – ухмыльнулась старуха, шагнула на лестницу и скрылась с Юлькиных глаз.

С тех пор Юлька жутко боялась, как бы Эльвира не рассказала Григорию Палычу и даже какое-то время не бегала к Сашке. Надолго ее не хватило. Оба сидели дома. Сашка работал, Юлька бездельничала. И при мысли о его молодом, энергичном теле ее охватывала такая сильная дрожь, что терпеть не было сил. И Юлька изменяла, снова и снова.

Глава шестая. Саша Светов

– Антивирус обновил, печать настроил. Готово, Анастасия Николаевна, – Саша повернулся в кресле на колесиках и приветливо улыбнулся хозяйке.

– Сколько с меня? – смущенно спросила Ася. В руках у нее был кошелек.

– По-соседски бесплатно, – отмахнулся Саша, выпустил из руки мышь и резко встал. Он был на голову выше Аси и крепче в плечах. Удивительно, что зарабатывал парень настройкой и ремонтом компьютеров, из дома почти не выходил, а выглядел, как атлет.

– Не могу бесплатно, – мотнула она головой. – Может, хотя-бы кофе выпьете? Горячий, из турки.

– Кофе можно, – кивнул Саша и прошел за хозяйкой на кухню. Из жильцов дома на Гнездовой Ася въехала последней, и мебели у нее пока было не густо. В кухне вместо гарнитура лишь стол, мойка и плита. На подоконнике горбатилась микроволновка – Ася редко готовила, чаще разогревала. Зато кофе обожала. Варила его по правилам – с двумя пенками, в блестящей турке. И разливала в крошечные чашки с голубой росписью. Саша осторожно взял свою чашку двумя пальцами – фарфор казался таким хрупким, тонким – не сломать бы. За кофе разговорились.

– Вы же в музыкальной школе работаете? На чем играете? – спросил он, приглядываясь к Асе. Рыжие волосы сверкали, переливались в лучах вечернего солнца, серые глаза манили загадочной глубиной. Не старая, но и не девочка. Фигура стройная, даже чересчур.

– Фортепиано, – призналась Ася. Она тоже пристально разглядывала Сашу. Лет двадцати пяти или чуть старше, лицо свежее и кожа нежная, словно у мальчишки. Не сравнить с загорелым, твердым лицом Костика. И взгляд у Костика пристальный, тяжелый. А у Саши прозрачный и светлый. Будто, никакие горести и волнения его не касаются. Проходят мимо.

– Почему в доме нет инструмента? Обычно, когда играют, есть инструмент. У Рудольфа, например, гитара была. Семиструнная.

– Оставила у родителей, – махнула Ася. – В школе инструментов хватает, а дома я не играю. Разве что слушаю музыку.

– Да, я заметил, у вас хороший проигрыватель для винила, – кивнул Саша.

– Давай на «ты», – вдруг предложила Ася. – Ты же не собираешься ко мне в ученики?

– Ну, это вряд ли, – усмехнулся он, на щеке выдавилась милая ямочка. – Хотя, раньше мечтал освоить гитару. Даже просил Рудольфа меня научить.

– Научился?

– Не успел, – вздохнул Саша. – Убили его.

Оба резко замолчали. Саша смотрел в чашку, Ася в окно.

– Каждый раз, когда о нем говорят, мне неловко, – будто оправдывалась Ася. – Я же совсем его не знала, только имя. На лестнице здоровались, и все. А ты хорошо был знаком с Рудольфом?

– Друзьями не были. Но пару раз пиво пили на скамейке у подъезда. Да комп я ему настраивал.

– Странно как получилось, – задумчиво пробормотала Ася. – Я только в этот дом переехала, и его сразу убили. Будто специально.

– Должники его убили. Рудольф деньги одалживал под проценты. Кто-то не захотел возвращать, – предположил Саша.

– И Костя так думает, – невольно проговорилась Ася и тут же испуганно посмотрела на Сашу. – То есть, я слышала, как он кому-то об этом говорил.

Снова повисло неловкое молчание. Ася отчетливо слышала, как стучит ее сердце.

– Ну, я пойду, – сказал Саша. Она облегченно вздохнула.

Скрипнули шаги, потом дверь. И она осталась одна. Как нехорошо вышло! Вдруг, Саша заподозрит, что они с Костей? Она прижала ладони к горящим щекам. Сердце колотилось от стыда и страха.

Несколько дней Ася смущалась, встречая Сашу на лестнице. Ей казалось, он смотрит на нее с упреком, словно на преступницу – связалась с женатым Костей. От того Ася старалась при виде Саши пробегать как можно скорее. И прятала взгляд.

Сашка быстро забыл о сказанном Асей – сплетни его не интересовали. Ему было глубоко наплевать, кто с кем спит. Он ведь и сам не безгрешен – связался с замужней Юлькой. Как-то раз столкнулись в подъезде, взглянули в глаза друг другу – и понеслось. Юлька приходила после обеда и оставалась до вечера. Сашка не возражал. Он терпеть не мог наглого депутата – Юлькиного мужа, и даже слегка злорадствовал, когда спал с его женой. Первихин как-то отдал Сашке в ремонт ноутбук, а когда дело коснулось оплаты – долго ерепенился, что дорого. Не хотя расплатился, да потом долго не упускал случая пожаловаться соседям на Сашкину «жадность» и непомерные цены. Даже не поленился отыскать Сашкину рекламу в сети и написать гадкий отзыв.

Однажды после встречи с Юлькой Сашка отправился в магазин. И на лестнице встретил Первихина. Тот нагло растопырился посередине лестницы, Сашке пришлось вжаться в стену, чтобы не столкнуться с этим уродом. Первихин, проходя мимо, вдруг подозрительно втянул ноздрями, будто принюхиваясь. Уже на улице Сашка смекнул, что от футболки попахивало сладкими Юлькиными духами, и широко, мстительно улыбнулся.

– Бросай Первихина, живи со мной, – уговаривал он Юльку.

– У тебя денег не хватит, – фыркала та в ответ. – Мне придется работать. А работать, милый, я не хочу. Работающая женщина быстро старится и теряет свою женскую энергию.

– Где ты этой ерунды набралась?

– В сети, где же еще?

– А жить с этим жлобом, продавать себя нормально?

– Все так живут. Женщине нужны деньги. Иначе я превращусь в такую воблу, как Аська – без маникюра и одетую не пойми во что.

– А что с Асей не так?

Как он ни пытался, не смог убедить Юльку оставить Первихина. Они продолжали видеться тайком и чем дальше, тем гаже Сашка ощущал себя. Не из-за Первихина – ему было глубоко плевать на депутата. Из-за себя. Каждый раз собирался порвать с Юлькой. А потом видел ее, смотрел в ее наглые, зовущие глаза и сдавался. И не любил ведь ее. Но отказать не мог.

Глава седьмая. Следак Юрий Горев

«Кто из жильцов последним видел его живым? Над дверью подъезда установлена камера. Никто посторонний не заходил. Значит, ударил его кто-то из соседей. Логично?»

Юрий Горев шел с работы и прогонял в голове разные версии убийства Рудольфа. Дело-то не он вел – Жеке Громову отдали. Но все же убили-то в его, Горева, подъезде. Ни свидетелей, ни орудия убийства. Даже следов в квартире не нашли. Будто убийца по воздуху передвигался. Все чисто, аккуратно. Только вот убийцу-то Рудольф знал. Чужому бы дверь не открыл. Глазок у него в двери с увеличителем. К тому же старик наличку дома хранил. Не доверял банкам. Горев не знал, сколько у него было. Деньги эксперты тоже не нашли.

Весь месяц с момента гибели Рудольфа Горев перебирал в голове соседей. Думал, кто из них мог прикончить Рудольфа. И не мог найти ответ. Раз деньги пропали, значит, убили из-за них. Но в доме на Гнездовой неимущих не было. Разве что Эльвира. Горев представил грузную Эльвиру с въедливым взглядом. Как она пыталась выведать у Горева подробности смерти Рудольфа. Напирала, давила, а, когда поняла, что толку не будет, подключила хитрость. На что ей этот Рудольф сдался?

Вдруг, Горева словно по лбу щелкнуло – деньги! Больше всего на свете Эльвира любит сына. На втором месте идут деньги. У Рудольфа пропала большая сумма денег. Горев знал, что старик давал под проценты. Взамен просил расписку. Ни денег, ни расписок не нашли. Значит, кто-то после смерти обшарил квартиру. А что, если преступников было двое? Первый – убийца, второй – вор. Убийца скрывается с места преступления. Оставляет дверь квартиры открытой. Странно, что не закрыл – замок-то у Рудольфа был обычный, механический. Горев даже как-то подколол старика: мол, держишь в доме сокровища, а замок для любого вора – раз плюнуть. Рудольф в ответ хитро усмехнулся в седые усы. Он же всегда дома. В магазин выходит неподалеку, а больше никуда. Кто к нему влезет? К тому же на доме камера есть – записывает всех входящих-выходящих. Про камеру Горев знал. По его инициативе поставили. Записи с камеры следаки первым делом изъяли. Хранились они на компьютере Сашки, как самого в этом продвинутого. Ничего любопытного. Входят – выходят только жильцы дома. В окно не забраться – квартира Рудольфа на втором этаже. Остается дверь.

Горев вернулся к соседям, своим и Рудольфа, и плавно перешел к Сашке Светову. Двадцать восемь лет, живет один, работает дома, часто ходит в спортзал. Ездит на подержанной «мазде». Любовница Юлька Первихина бегает к нему днем, когда мужа нет. Думает, никто не знает, а уже весь подъезд в курсе. Кроме мужа. Горев, когда узнал, порывался депутату сказать про жену. Да плюнул. Гришку Первихина никто в доме не любил – заносчивый, наглый, да еще и жадный вдобавок. Когда деньги собирали – на стоянке асфальт подправить, Гришка ни копейки не дал. Хотя деньги у него есть. Владелец крупного магазина запчастей и автомойки. Машина за несколько лямов. Горев хмыкнул – самые богатые обычно самые скупые. Гришка не исключение.

Так что Юлька могла крутить с Сашкой, сколько угодно. Никто ее муженьку не скажет. Наоборот, посмеются за спиной, позлорадствуют. Так, мол, тебе и надо, жлобина.

Горев вспомнил Юльку и невольно улыбнулся. Красивая девка. Не зря депутат на нее слюну пустил и сразу женился. Она, понятное дело, на деньги клюнула. От того и с Сашкой крутит. Горев задумался о Юльке и вспомнил подслушанный обрывок телефонного разговора. Юлька стояла во дворе, пинала проколотое колесо своего «мерса» и шипела в трубку, что гадкий муж срезал ее месячное содержание. Могла ли она убить Рудольфа, чтобы заполучить деньги? Старый пень Юльке точно дверь открыл бы. Он на молодых заглядывался и порнуху в интернете смотрел. Это Горев от коллег узнал, которые компьютер жертвы забрали. Позвонила Юлька в дверь, отвлекла старика, тот повернулся спиной, она его – хвать молотком по голове. А потом деньги забрала. Вот только деньги-то в тайнике были. Не знаешь, с ходу не найдешь. У Рудольфа в гостиной громоздилась мебельная стенка. Старая, еще советского производства. Шкафы, как шкафы. Набитые массой ненужных вещей, которые покойник скопил за долгую жизнь. В одном из верхних шкафов хранились старые запчасти к радиоприемникам. Но задняя стенка открывалась, а за стенкой был маленький сейф. Вот в сейфе и замок было хороший, кодовый. Открыть непросто. Но сейф был открыт и пуст, когда следственная группа приехала. Значит, либо старик его открыл – зачем только? Либо вор, который знал код.

Юлька могла упросить старика дать ей взаймы, а когда тот открыл сейф, огреть его молотком. Значит, молоток заранее припасла. К тому же, у Юльки любовник. Может, они с Сашкой действовали сообща?

Горев добрался до дома и хмуро глянул на желтые, цыплячьи стены и красивые и узорчатые балконные решетки. Дом на Гнездовой выстроили в красивом месте – вокруг зеленые насаждения, неподалеку городской парк. Перед домом удобная автостоянка. Правда, детской площадки не было, но и детей-то малолетних в доме тоже не было. Разве что Николь, так ей уже пятнадцать. Выросла из качелей-каруселей. Дом еще хорош тем, что жильцов мало. Ребята, которые на убийство приехали, обрадовались – восемь квартир, легко допросить, мало подозреваемых. Долго радоваться не пришлось. На момент убийства алиби ни у кого из жильцов не было. Значит, хочешь – не хочешь, все они – подозреваемые.

Хлопнула старинная деревянная дверь, и на улицу вышла Анастасия Звонкина. Ася. Рыжие волосы полыхнули на солнце. Горев невольно напрягся. Когда Ася поселилась в их доме, сразу ему понравилась. Он давно в разводе, она не замужем. Вот и решил подкатить. Побрился, цветы купил и заявился к ней однажды вечером. Думал, посидят, пообщаются, глядишь, что-нибудь и сложится. Ася дверь открыла, но цветы не взяла. И ответила грубо: «Мне это неинтересно». Горев стоял на лестничной площадке с букетом в руках и чувствовал себя полным идиотом. А потом рассердился, выбросил букет в мусорку и с тех пор между ним и Асей будто черная кошка пробежала. Она, когда встретит, глядит на него с опаской, неприязненно. А он и вовсе старается на нее не смотреть. Вспоминает свое неудавшееся свидание. От обиды он даже Асю самой подозрительной считал. Все же они с Рудольфом жили стенка к стенке. Только Ася при нем всего две недели прожила. Маловато, чтобы узнать его, а потом убить.

Немного попыхтев от обиды, Горев вежливо поздоровался с Асей. Думал, она, как обычно, пробежит мимо – глаза в землю, но она, вдруг, остановилась рядом с ним и заговорила. От неожиданности он даже вздрогнул.

– Юрий Сергеевич, – голос Аси дрожал – от волнения ли? – Мне очень надо с вами поговорить. Происходит что-то странное и, если бы я верила в привидения, то решила бы, что в соседней квартире кто-то ходит.

Горев замер и пристально уставился на Асю. Она смотрела на него своими серыми, бездонными глазами. Загорелое лицо ярко усыпали золотистые веснушки. Губы нервно сжаты – боится, что он не захочет разговаривать после того, что было? Горев быстро ответил:

– Почему вы решили, что в квартире кто-то есть? – он старался говорить спокойно.

– Иногда днем я слышу звуки: хлопают дверки шкафов, скрипят половицы. Там ведь никого нет, правда?

– Никого, – кивнул Горев. – Ключи забрала следственная группа. Наследников у покойного не было. Никто там ходить не должен.

– Но ведь ходит, – будто упрекнула его Ася.

– Если вам не послышалось.

– Послышаться могло раз, от силы два. Но почти каждый день – это вряд ли. Я сейчас не работаю – у меня отпуск до конца августа – днем обычно дома. Телевизора у меня нет, а слух чуткий, музыкальный. Говорю вам, в квартиру кто-то приходит и рыщет там. Может, ищет что-то. Говорят, у покойного деньги были. Может, это вор?

– Деньги давно украли, нечего искать, – буркнул Горев. – Больше ничего ценного в квартире покойного не обнаружили. Допустим, кто-то туда ходит. Как он попадает внутрь? Где берет ключ?

– Вы же следователь, – с улыбкой упрекнула его Ася. – Расследуйте это дело и отыщите вора. Раз убийцу до сих пор не нашли, может, наш вор как-то с ним связан?

Она, вдруг, испуганно уставилась на Горева. Прижала узкую ладонь к губам.

– Что, если ходит убийца? – с ужасом прошептала Ася. – Я читала, они любят возвращаться на место преступления. Чтобы испытать те же эмоции. Получить кайф.

– В книгах про убийства ни слова правды, Анастасия Николаевна, – усмехнулся Горев. – На место убийства возвращаются маньяки. Обычный убийца, как наш, не вернется на место преступления. Зачем? Чтобы его поймали?

– Кто тогда, если не убийца и не вор? – облегченно вздохнула Ася. Видно, мысль об убийце, который бродит по соседству, не на шутку ее взволновала.

– Придется нам его выследить, – усмехнулся Горев.

– Нам? Вы имеете в виду, что мы оба будем выслеживать?

– Конечно, оба. Это же ваша квартира находится по соседству с местом преступления. Когда этот вор обычно выходит «на дело»?

– Днем, после обеда, но до того, как все жильцы возвращаются с работы.

– Я с завтрашнего дня в отпуске. Могу немного покараулить у вас. Вдруг, удастся его поймать.

Ася смутилась, веснушки на загорелом лице засияли еще ярче. Но отказать было неудобно. Сама же к нему обратилась. Горев ждал, пока она решится.

– Тогда приходите завтра в час. Я буду дома, – сказала она, отвернулась и быстро зашагала по улице. Длинная белая юбка развевалась на душном летнем ветру. Горев смотрел ей вслед, любовался рыжими волосами, собранными в длинный хвост и размышлял. Что это было? Она дала ему повод надеяться?

На другой день Горев ровно в час явился к Асе. Ее квартира располагалась на втором этаже. Заходишь в квадратную прихожую. Налево гостиная с балконом, направо спальня, дальше кухня. Посередине совмещенный санузел. Стена, которая сообщалась с Рудольфовой была как раз в спальне. Горев разглядывал обстановку Асиной квартиры пытливым взглядом опытного следака. Ремонт старый, но в квартире чисто. В прихожей темный линолеум, в спальне, куда его провела Ася, на полу ковролин, на стенах голубые обои в мелкий цветочек. Кровать застлана атласным покрывалом. Окно задернуто прозрачным тюлем. В углу небольшой столик с зеркалом. На столике флаконы, тюбики, стакан с кистями, карандашами. Все ясно: стол для наведения красоты. В ногах кровати узкий проход. Туда Ася поставила два табурета – чтобы сидеть и слушать, что творится у покойного Рудольфа.

– Может, чай или кофе? – шепотом спросила она. Будто там, за стенкой ее могли услышать.

– Нет, разве что после, – мотнул головой Горев.

Некоторое время сидели молча. Ася разглядывала что-то за окном, Горев делал вид, что смотрит на картину на стене, а сам поглядывал на Асю. Когда она его отшила, он все о ней разузнал. Сорок два. Разведена. Детей нет. После развода жила с пожилыми родителями. Потом как-то раздобыла деньги на эту квартиру. Горев знал, что работает Ася в музыкальной школе. С зарплаты на такое жилье не накопить. Пытался узнать о бывшем муже – ничего не вышло. Фамилию Ася не меняла. В родительском доме соседи про мужа ничего не знали. Горев зашел с другой стороны – через коллег по школе. Тоже неудача. Ася устроилась туда уже после развода. Будто бы раньше в областном центре работала. На областной центр у Горева выхода не было. Пришлось оставить расследование обстоятельств Асиного развода. В конце концов, разве имеет значение, почему она развелась с бывшим? Главное свободна и одинока.