Читать книгу: «Ангельская сага. Комплект из 3 книг», страница 9

Глава VII

«Это был странный вечер», – думаю я, свернувшись калачиком на диване в своей комнате. Раньше это был мой читальный угол. Я укрываюсь шерстяным покрывалом. Мы пережили теракт и спасли жизнь ангелу. Потом мы поели суп и выпили вина, болтали и смеялись. Это напомнило мне о прошлых временах, когда к нашим родителям приходили в гости их друзья. Я всегда оставляла дверь приоткрытой, чтобы подслушивать их разговоры, и засыпала под шум тихих голосов. Сейчас все так же. Феникс и Алессио еще о чем-то разговаривают, и я засыпаю под это бормотание. Мне кажется, будто кто-то повернул время вспять. Я чувствую себя в безопасности, хотя на моей кровати лежит ангел.

Мне жарко, во рту пересохло, губы потрескались, а глаза жжет от боли. Я моргаю, но яркий свет так сильно слепит, что я не в состоянии открыть глаза. Пытаюсь прикрыть веки ладонями, но не могу почувствовать ни левой, ни правой руки. Спина прижата к холодному камню. Я плачу и плачу, пока не схожу с ума. Руки связаны за спиной. Я паникую и открываю глаза, несмотря на яркий свет. Мое сердце сжимается, когда я вижу, что происходит на моих глазах. Ангелы безжалостно вонзают друг в друга свои мечи. Воздух содрогается от их криков и рычания. Сверкающий солнечный свет заставляет воздух мерцать над белым песком пустыни. Но песок уже не белый. Он становится красным от крови ангелов. Я слышу рядом чей-то вопль и поворачиваю голову. Теперь мне становится ясно, что я привязана к колонне. На мне белое платье, как и на женщине рядом со мной. Ее руки тоже привязаны к колонне. По ее лицу текут слезы. Я пытаюсь понять, куда она смотрит, и замечаю маленького мальчика, бродящего между ангелами. Он мастерски уворачивается от ударов сражающихся. Он смеется, его светлые локоны подпрыгивают в воздухе, когда он бежит в нашу сторону.

– Нет, Самуэль! – рычит женщина рядом со мной. – Нет!

Второе «нет» замолкает в тот момент, когда стрела ангела пронзает спину мальчика. Он теряет равновесие и опускается на колени. Ребенок тянет руки к матери, а затем его хрупкое тело падает на песок, и он умирает.

⁂

Я подскакиваю с кровати, задыхаясь. В комнате темно, и только свеча слабо освещает пространство. Я уже не слышу разговоров Алессио и Феникса. Мое дыхание все еще неровное, и я смахиваю пот со лба. Что за странный сон? Что это был за бой? Моя футболка насквозь промокла. Я тихо встаю с дивана, чтобы переодеться.

– Мун? – раздается голос позади меня, и я вздрагиваю. – Я умру?

С рукой на своем громко бьющемся сердце я подхожу к кровати. Глаза Кассиэля лихорадочно блестят. Я неуверенно касаюсь его горячей щеки рукой и решаю сказать ему правду:

– Я не знаю.

– Надо было остаться на небе, – с трудом выговаривает он. – Вот как приходится расплачиваться за свою ошибку.

Я сажусь на край кровати.

– Наверное, действительно лучше было бы остаться, – говорю я. – Но я сделаю все, что смогу, чтобы ты вернулся на небо. – Не знаю, почему я вообще даю ему такие обещания. Меня не должно это волновать.

Он пытается нащупать мою руку.

– Стоит ли мне бояться смерти? – спрашивает он, колеблясь, будто не знает, что я не отвечу на его вопрос.

– А разве не все боятся смерти?

– На небесах мы не знаем ни страха, ни смерти. Там мы бессмертны, – говорит он мне. – Я не знал, как ужасно это чувствовать. Будто я тону в бесконечной пустоте.

Я сжимаю его пальцы. Раньше я ненавидела всех ангелов за то, что они сделали с нами, а сейчас передо мной Кассиэль, и он боится смерти.

– Многие люди считают, что смерть – всего лишь переход в другой мир. – Не знаю, успокоит ли такая мысль ангела.

Его губы изгибаются в улыбке:

– А ты что думаешь по этому поводу?

Я пожимаю плечами:

– Я бы с радостью в это поверила, но не могу. Что это за мир вообще?

– Спокойный мир, – нерешительно предполагает он. – Мир, в котором нет войны.

– Значит, там не должно быть ни ангелов, ни людей, – продолжаю я, и мы тихо смеемся.

– Утопичная мысль, не правда ли? – Его голос смиренен, будто у Кассиэля достаточно опыта в этом вопросе и он устал от всего этого так же, как и я.

– Весьма. Но тем не менее прекрасная.

Его большой палец поглаживает тыльную сторону моей ладони. Я хочу отдернуть руку, но он крепко держит меня.

– Ты останешься со мной? – Я совсем перестаю его понимать. – Пожалуйста.

Я сижу с ним рядом, пока не убеждаюсь, что ангел заснул. Затем возвращаюсь на диван, надеясь, что больше не увижу тех странных снов.

Когда я просыпаюсь в следующий раз, солнце уже светит в мое окно. Мне нужна пара секунд, чтобы вспомнить, почему я лежу на диване, а не в своей кровати. Я оглядываюсь и вскакиваю, когда замечаю, что Феникс наклоняется над Кассиэлем. Без задней мысли я отталкиваю его подальше. В меня брызгает вода, и стакан разбивается о деревянный пол.

– Ты с ума сошла? – рычит Феникс. – Я принес ему воды!

Я закрываю глаза:

– Почему ты это делаешь?

Он подходит ко мне совсем близко:

– Потому что я не такое чудовище, как ты думаешь, и не хотел тебя будить. – Он гневно разворачивается и выходит из комнаты. Вскоре после этого я слышу, как хлопает дверь.

Я поднимаю осколки, лежащие на полу, и подхожу к кровати. Кассиэль щурится.

– Воды, – с трудом выговаривает он. На его лбу лежит влажное полотенце, а его щеки пылают. Я тяжело сглатываю, чувствуя свою вину. Пока я спала, Феникс позаботился об ангеле. Правда, явно не из благородства, как мне кажется. Он преследует какую-то цель, которая вскоре мне откроется.

Я меняю полотенце, набираю воды из цистерны, стоящей в саду, даю Кассиэлю попить и омываю его вспотевшую грудь. Я аккуратно снимаю повязку, которую Алессио наложил на рану. Я глубоко вздыхаю, когда вижу, что она воспалилась. Края раны стали темно-красными и покрылись коркой. Выглядит не очень хорошо, да и температура его тела тоже дает понять, что дела идут не лучшим образом. У меня на лбу проступает холодный пот. Ему нельзя умирать. Ангелы призовут меня к ответу за это. Я смотрю на Кассиэля, который уже отключился, ко мне подходит Стар.

– Где Алессио? – спрашиваю я. – Нужно осмотреть его еще раз.

«Он спит».

Сестра не смотрит на меня, наверняка из-за того, что злится, ведь я прогнала Феникса. Тем не менее она отталкивает меня в сторону, тщательно промывает рану, мажет какой-то мазью ее края и кладет свои травки на его воспаленную плоть. После того как она обрабатывает рану на голове ангела, она встает и гладит меня по руке.

– Спасибо, – говорю я. – Тебе можно приближаться к нему только тогда, когда он спит или без сознания.

«Я знаю».

Конечно.

– Ты должна быть осторожной, – настойчиво говорю я.

«Ты тоже», – жестикулирует Стар, покидая комнату. В это время Кассиэль тихо стонет и мотает головой из стороны в сторону.

Я сделала огромную ошибку, притащив его сюда, но теперь я должна извлечь из этого максимум выгоды. Только если температура спадет, у Кассиэля будет шанс выжить. Если он умрет, у нас будут большие проблемы. Во сне он выглядит спокойным. Я сжимаю руки в кулаки, когда ловлю себя на желании убрать мокрую прядь с его лица.

⁂

Алессио заходит на кухню, когда я пью чай. Он не выглядит выспавшимся.

– Он в сознании?

– Нет. Сегодня ночью он ненадолго просыпался, но сейчас спит или без сознания. Я не знаю. Рана выглядит отвратительно. Стар ее промыла. Как ты думаешь, он справится?

– Если рана воспалится еще больше, то нет. Кроме того, меня беспокоит его травма головы.

– Нам нужно пойти в Дворец дожей и сообщить, что он здесь. У ангелов наверняка есть свои собственные лекарства…

– У них нет ничего такого. – Алессио кладет кусок сыра на хлеб. – Они же неуязвимы на небе. Ты разве не знала?

Я качаю головой. Это действительно стало для меня новостью. Очень практично.

– Пойдем в город, узнаем, как там людские настроения, и решим, что делать.

Он прав. После терактов, которые устраивает Братство, ангелы наносят ответный удар очень быстро. Или же Консилио придумывает какие-нибудь новые законы, чтобы еще больше нас притеснить. Собор разрушен, и самый важный источник доходов совета исчерпан. Взносы обычно в полном объеме поступают в городскую казну, то есть в карманы членов совета. После вычета расходов, конечно. Им придется придумывать что-то новое, чтобы как-то компенсировать потери.

Чувство спокойствия прошлой ночи словно куда-то испарилось. Так или иначе, это было всего лишь иллюзией. Наверняка совсем скоро снова появится Феникс, и у меня больше не будет аргументов, чтобы держать его подальше от моей семьи. Он это знает и обязательно этим воспользуется. Я не могу оставлять Тициана с Кассиэлем надолго. Даже когда от ангела не исходит опасность. Но я должна узнать, что происходит на улицах. Насколько серьезно пострадал собор и прежде всего сколько людей погибло или получили ранения. Мы идем вниз по ступенькам к Пьяцетте²¹, пересекаем площадь и пробираемся сквозь руины башни. Я бы с радостью закрыла глаза, но ничего не изменится. Все оказалось хуже, чем я представляла в своих самых страшных снах. Собор Сан-Марко и колокольня действительно канули в Лету. Здания, которые всегда являлись частью моей жизни, исчезли. Я отлично помню момент, когда отец впервые взял меня с собой в собор. Он показывал мне разные фрески со святыми, называл имена ангелов, изображенных на иконах, и повторял их так часто, пока я не запомнила наизусть. Я, удивленная, стояла рядом с урной, в которой хранились мощи Сан-Марко. Они исчезли в первые же дни после Вторжения, и я надеюсь, что кто-то все-таки спрятал их в надежном месте. Собор был главной достопримечательностью моего города, его символом, а теперь он уничтожен. Даже атриум превратился в руины. После того как я вынесла Кассиэля оттуда, пали последние стены, которые перекрыли доступ к катакомбам. С одной стороны, я рада этому, а с другой – напугана. Это был путь, через который мы могли сбежать. А теперь он завален. Затопленные катакомбы простираются дальше, чем может показаться. Я нашла этот путь после тщательных поисков и изучила его как свои пять пальцев. Даже не представляю, что ожидает меня в других тоннелях. Мне придется найти новый путь для побега, хотя даже мысль об этом причиняет мне дискомфорт. Но однажды в библиотеке станет не так безопасно.

Мы с Алессио пробираемся сквозь толпу зевак. Вместо того чтобы помочь, они только наблюдают за тем, как погибших достают из-под обломков собора. Под арками с левой стороны площади лежит множество трупов, которые, к счастью, накрыты тканью. Время от времени люди подходят к ним и заглядывают под ткань. Некоторые горожане все еще не нашли своих близких. Наверняка каждый, кто приходит сюда, надеется не увидеть своих родных среди мертвых. Я потираю ладонями кожу рук, по которой бегут мурашки. Мой отец тоже лежал под такими тряпками, когда его принесли в наш дом. Кто-то может подумать, что я и так уже видела достаточно мертвых людей, но к таким вещам нельзя привыкнуть.

Я смотрю на Нерона де Луку, стоящего на почти нетронутой лестнице, ведущей в собор, со своими стражами. На его лице красные пятна гнева, он кричит на одного из мужчин. Тот отдает честь и убегает прочь. Несмотря на безумие, происходящее вокруг, какая-то часть меня радуется. Я больше никогда не буду сражаться на этой арене.

– Мы должны пойти туда и предложить помощь, – предлагает Алессио, когда мимо нас проходит какой-то мужчина с мертвым ребенком в руках. Я следую за ним, не зная, вынесу ли такое.

В это мгновение позади нас раздается шум. Воздух наполняется звуком трепещущих крыльев, а когда я поворачиваюсь, передо мной на землю спускается рой ангелов. Мне интересно наблюдать за ними. Широкие крылья обдают нас прохладным воздухом. По площади летит легкий пух. Он такой же жемчужно-белый, как крылья Рафаэля, и тоже отливает золотом. Ангелы встали в строй, впереди них архангел. Не успели они коснуться земли ногами, как тут же прижимают свои крылья к спине. Удивительно, какими маленькими они теперь кажутся. Мы с Алессио можем остаться стоять или бежать в руины собора. Но прежде чем мы успеваем тронуться с места, к нам подходит Рафаэль. Рядом с ним шагает Люцифер. Я чувствую, как румянец сходит с моего лица. Мы решаем остаться на месте, пока наблюдатели отшатываются от ангелов. Их лица выглядят невозмутимыми, а губы поджаты. Они в бешенстве, и я надеюсь, что мародеры догадались избавиться от ангелов, которых они ощипали. Если Рафаэль или Люцифер увидят хоть одно перо, они заставят нас поплатиться за это. Почему мы с Алессио просто-напросто не остались в библиотеке? В это мгновение мне становится ясно, насколько огромная ошибка – взять с собой Кассиэля. Я даже размышляю о том, чтобы броситься в ноги Люциферу и признаться ему в том, что в моей кровати лежит смертельно больной ангел. Но Алессио хватает меня за руку, будто знает, что я задумала. Я опускаю глаза, стараясь стать незаметной. Ангелы даже не смотрят на нас и проходят мимо. Не успевают они добраться до камней входа, Нерон идет вслед за ними вместе со стражей. Через пару минут площадь Сан-Марко оказывается опустевшей. Никто не хочет чувствовать на себе гнев ангелов: наверняка я – не единственный человек, знающий об убийстве их сородичей. Рядом с мертвыми остаются еще несколько людей, а голуби порхают по камням в поисках хлебных крошек. Я слушаю, как у причала плещется вода: этот звук доходит до нас и прерывается лишь грохотанием камней, по которым идут ангелы.

– Нам надо убираться отсюда, – тихо говорю я Алессио.

– Подождем, пока они уйдут. После этого мы сможем помочь в поисках выживших. – Его взгляд блуждает между ангелами, карабкающимися на руины, и библиотекой.

– Давай вернемся сюда позже.

Когда он наконец кивает, я оборачиваюсь и иду домой. Его рука сжимает мою так сильно, что мне становится больно. Мы делаем еще один шаг и еще один. Мы проходим мимо погибших, и мне приходится сдерживать себя, чтобы не броситься бежать. Я просто хочу обратно, в безопасную библиотеку. Хочу сидеть на кухне с Тицианом, Стар и Алессио и доедать суп. Хочу, чтобы Кассиэль растворился в воздухе.

– Мун де Анджелис! – Хотя Люцифер произносит мое имя очень тихо, в моих ушах оно отзывается громом.

Алессио остается на месте, его рука тянется к ножу, который он, как и я, всегда носит с собой. Я еле заметно качаю головой, прежде чем повернуться к своему собеседнику. Все это смешно, потому что Алессио не умеет обращаться с ножом, и битва с Люцифером – последнее, что ему нужно.

Ангел подходит к нам. Тени, которые постоянно его окружают, сегодня выглядят еще более мутными, чем обычно. Тем не менее его фигуру и его гневное лицо вполне можно разглядеть. Я отшатываюсь назад, когда его взгляд останавливается на мне. Он обо всем знает, думаю я. Люцифер в курсе того, что я сделала и что видела. Ангел внимательно рассматривает меня. Нахмурившись, он обращает внимание на наши с Алессио переплетенные пальцы, останавливается перед нами и скрещивает руки на груди. Его пальцы барабанят по мускулистым плечам. Ворот кожаной рубашки расстегнут, и я замечаю черные татуировки на его груди.

– Что вы тут делаете? – спрашивает он, смотря на меня.

– Мы хотели посмотреть, не нуждается ли кто-либо в нашей помощи, – отвечает Алессио за меня, и я злюсь, потому что у меня в отличие от моей сестры есть голос.

Люцифер не смотрит на него и выжидает.

– Мы хотели выяснить, что произошло здесь вчера, – говорю я уверенным голосом. – И кто в этом виноват.

– И что, выяснили? – спрашивает он ледяным голосом. – Почему вы бродили здесь прошлой ночью?

Это обвинение вполне резонно, и я задумываюсь лишь на секунду, прежде чем собраться с мыслями.

– И ты считаешь, что это были мы? – спрашиваю я, негодуя. – Я бы никогда такого не сделала. Мы оказались тут совершенно случайно, – как и ты, кстати. Нельзя заставлять невинных людей страдать!

– Думаешь, нельзя? – Его брови так надменно поднимаются, будто он надо мной насмехается. Как бы я хотела выцарапать его серебристо-серые глаза. Он больше не прячется в своей тени. Она куда-то исчезла. Впервые я могу рассмотреть его вблизи. Его стройная фигура обтянута одеждой из черной кожи, а темные волосы спадают на плечи. Я вижу только верхнюю часть его крыльев, потому что он прижал их к спине, но можно заметить, что они черные. Только свет утреннего солнца заставляет их сиять красным. Этот ангел красив, без сомнений. Намного красивее, чем я представляла себе владыку тьмы. Это не должно меня удивлять. Он же любимый сын Господа, чья роковая красота погубила его, потому что он счел себя слишком важным.

Глупый и тщеславный ангел, думаю я. Он получил по заслугам, и его изгнание было справедливым. К сожалению, это не объясняет того, почему он явился сюда вместе со своими падшими дружками пару недель назад, а теперь пытается руководить нашим городом плечом к плечу с Рафаэлем. Они, согласно информации из старых книг, были врагами и соперничали друг с другом за благосклонность их отца.

– Мы тут ни при чем, – выдавливаю я, замирая в тот момент, когда какой-то ангел оказывается позади Люцифера. Он держит в руках тело, которое я узнаю по тому, что осталось от его крыльев. Труп изранен, а его серебристые волосы спутались и испачкались. Крылья свисают вниз, от них остались только кости. На некогда прекрасных крыльях теперь только кроваво-красный пух. Мародеры вырвали из них все перья. Лицо ангела исказилось от боли, и я замечаю кровь на его перерезанном горле. Стыд и ужас сдавливают мне грудь. Надо было помочь ему. Надо было прогнать мародеров. Почему я даже не попыталась вмешаться?

Лицо Люцифера остается совершенно невозмутимым, когда он оборачивается и аккуратно закрывает глаза ангела.

– Я выясню, кто сделал это, – тихо говорит Люцифер, и мне кажется, что он разговаривает со мной, а не с другими ангелами, которые стоят вокруг него и мертвого ангела. Я и не заметила, как они успели выбраться из собора и окружить нас.

– Я заставлю тех, кто виновен в смерти Гадреэля, ответить за содеянное.

– Тогда начни с себя! – вырывается у меня. Я понимаю, что своей фразой привлекла к себе безраздельное внимание всех ангелов. Они все смотрят на меня. Алессио тихо стонет.

– Держи язык за зубами, женщина, – шепчет Люцифер. – Ты не знаешь, о чем говоришь.

У меня пересыхает во рту.

– Если бы вы остались там, где ваше место, он был бы жив, как и все эти люди, – отвечаю я, поворачивая голову в сторону погибших, а затем хмуро смотрю на него. Чувство вины, которое я испытываю, заставляет меня упрекать Люцифера непонятно в чем. Я и пальцем не пошевелила, чтобы спасти этого ангела. И чуть не позволила Кассиэлю погибнуть точно так же.

Люцифер подходит ко мне так близко, что наши носы соприкасаются. Его запах должен был неприятно ударить мне в нос, но этого не произошло. Он пахнет совсем не дыханием ада. Он источает аромат утреннего леса. Свежей травы.

– Я, пожалуй, сделаю вид, что ты в состоянии аффекта и говоришь такое из-за того, что тебя, как обычную женщину, напугали события прошлой ночи. Но теперь исчезни и больше не попадайся мне на глаза, иначе ты ответишь за свою наглость в следующий раз! – выкрикивает он.

Я чувствую подкатывающую к моему горлу злость. Я сжимаю руку в кулак и снова ее разжимаю. Я заставляю себя сдержаться и не бить его по идеальному лицу. Он знает, что я права.

– Вы развязали эту войну, не мы. Теперь и вам придется мириться с ее жертвами, – гневно шиплю я ему в ответ. Руки Алессио обхватывают меня. Он хочет оттащить меня подальше, и я знаю, что разумнее молчать, но я не могу.

– Я больше скорблю по детям, лежащим под тканью на площади, – выкрикиваю я, – чем по твоему пернатому другу.

Алессио чуть не задыхается, слыша мои слова, и оттаскивает меня в сторону. Не знаю, что может быть хуже, чем назвать ангела «пернатым другом».

– Она не это имеет в виду, – говорит он, и я слышу, как дрожит его голос. – Она просто не оправилась от шока.

Два ангела шагают вперед, следуя за нами. Возможно, они хотят вырвать меня из рук Алессио и четвертовать. Еще некоторое время я размышляю о том, что мой час настал, но Люцифер поднимает руку и ледяным голосом говорит:

– Убери ее с глаз моих, и сделай так, чтобы я ее больше не видел. – Он забирает у ангела, держащего Гадреэля, тело, и улетает прочь. Я бы крикнула ему вслед еще что-нибудь, но даже мне ясно, что стоит замолчать. Рафаэль следует за Люцифером, не забывая одарить меня презрительным взглядом. Потом улетают и все остальные ангелы. Почему я ничего не сказала им о Кассиэле? Я могла бы избавиться от него. И как мне теперь объяснить, что он делает в нашей квартире? Люцифер не станет слушать мои объяснения. Поверил ли бы он мне вообще? Он же сам обвинял меня в том, что произошло ночью.

Алессио сердито топает к библиотеке, и я не могу винить его в этом. Не знаю, что на меня нашло. Противостоять ангелу – не смело и не разумно. Это по-идиотски. Я подвергла нас всех опасности, хотя все еще считаю, что полностью права в своих утверждениях.

После того как Алессио провожает меня до квартиры и осматривает Кассиэля, который все еще лихорадочно перекатывался с одного бока на другой, он уходит из дома и не возвращается к ужину. Наверное, решает остаться в больнице. Людям очень нужна его помощь. Мне стоило бы потренироваться, но я решаю этого не делать. Я слишком устала для этого.

Как и ожидалось, Феникс снова приходит и приносит с собой рыбу и картошку. Аромат, который чуть позже доносится из кухни, просто великолепен. Я сижу на корточках рядом с Кассиэлем и время от времени кладу ему на лоб холодное полотенце, которое ему совсем не помогает. Температура его тела только поднимается. Когда Стар зовет меня на ужин, я отказываюсь. Сегодня я натворила слишком много глупостей и не хочу поддаваться искушению продолжать вымещать свою злость теперь уже на Фениксе. Надо научиться справляться со своими приступами гнева, ведь даже моя мать когда-то перестала верить в то, что это можно как-то контролировать. Стар всегда была мягкой, в то время как я часто злилась. Интересно, почему мы такие разные? Почему наши способности и склонности разделены так несправедливо? Мы же все-таки близнецы. Пока я не начала жалеть себя, я решаю сконцентрироваться на своей главной задаче. Мне надо как-то вынести Кассиэля отсюда. Если мне удастся сделать это до того, как он придет в себя, возможно, он даже и не вспомнит, что произошло. И, что тоже важно, не увидит Стар. Это было бы лучшим решением для всех.

Я убираю с его лба полотенце, чтобы окунуть его в холодную воду, и вдруг он просыпается. Небесно-голубые глаза смотрят на меня. Может быть, я хоть как-то смогу ему помочь. Я выжимаю полотенце и протираю им горячие щеки ангела. Он внимательно рассматривает меня. Только когда я снова кладу полотенце ему на лоб, он закрывает глаза. Я поглаживаю его дрожащие веки. Нельзя жалеть о том, что я спасла его. Если бы я не сделала этого, он был бы мертв, как и Гадреэль. Как же странно, что ангелы так похожи на людей, когда им больно. Я провожу пальцами по его щекам. Они горячие и влажные от пота. В прошлом году у Тициана пару дней была такая высокая температура, что я думала, что он умрет. Я сидела у его кровати и тоже протирала его лоб влажной тканью, делала компрессы и рассказывала ему разные истории. Поила его бульоном и настойками, которые сделала Стар. Что, если ангелу ничего не поможет? Бог создал людей из земли и воды, а ангелов – из огня и света. Что, если жар нужно сбивать теплом? Если бы только я могла кого-нибудь спросить об этом. Но сейчас мне кажется, что весь мир отвернулся от меня.

Прохладная рука Стар ложится на мое плечо. Она дает понять, что хочет подменить меня, но я качаю головой. Сестра наклоняет голову и смотрит на меня. Мне всегда казалось, что она видит больше, чем обычные люди. Вместо того чтобы болтать, она внимательно наблюдает. Феникс стоит в дверях и не сводит с нее глаз. Я так устала снова и снова выгонять его из нашего дома. Если бы вокруг него не было всех этих жестоких парней, возможно, я бы никогда этого не делала.

– Я останусь с ним, – говорю я Стар. – Хотя мне кажется, что я не в силах помочь ему. Он становится все беспокойнее, и силы покидают его с каждым часом все больше. Но он не должен тебя увидеть.

– Он умирает, – говорит Феникс, будто от этого легче. – Ты не вылечишь его. Позволь мне забрать его отсюда сегодня ночью. Обещаю, никто и не узнает, что ты сделала.

И что же я такого сделала? Я хотела спасти жизнь ангела, который сделал то же самое для меня, хотя я и не знаю, почему. Но сейчас это уже не важно.

Стар передает мне миску с бульоном. Она единственный человек, который не ставит под сомнение мои действия и никогда не критикует меня. Затем она покидает комнату, без сомнения, для того, чтобы попытаться найти в книжках отца какие-то подсказки относительно того, как вылечить ангела. Феникс следует за ней. Может быть, я хочу, чтобы они держались друг от друга подальше не из-за заботы о Стар, а из-за ревности. Я не хочу отдавать свою сестру-близнеца кому-то, кто любит ее, возможно, даже больше меня и кто лучше сможет защитить ее. В этом хрупком мире она мое постоянство, моя вторая, лучшая половина. Я не могу и представить себе, как бы выглядела моя жизнь без нее.