Читать книгу: «Бёрк. Оборотни сторожевых крепостей», страница 6

Татмир считал Бёрк не то чтобы тупой, но какой-то особенной дурочкой. Хитрой, изворотливой, но прозорливой. А для учебы нужна усидчивость. Разве можно найти усидчивость в крученом дитенке, не сидящем на стуле и минуты, постоянно вертящимся, словно уж на сковороде?

– Нет. Иди ты со своей дочкой… – Гном хотел указать ему на тропинку, которая уходила к глухой топи. – А иди ты к Гурту! – в последний момент исправился харчевник.

– Который Адуляр? – нахмурился орк.

Дряхлый гном недавно поселился на окраине хутора.

– Тот самый! – радостно кивнул Татим.

Орк порой был довольно настойчивым, и отделаться от него было проблематично. А теперь гном как бы спихнул проблему с себя на вышедшего на пенсию учителя.

– Что живет в доме под дубом?

– Он! Он! Кто лучше выучит ребенка, чем учитель? Я договорюсь! – Татим выгреб из широкой ладони орка мелочь и сунул себе в карман.

Так Бёрк стала ученицей господина Адуляра. Старику было скучно, и он согласился познакомить ее с буквами. Денег, конечно, он потребовал больше, но их не было. Разницу договорились компенсировать работой. Сфеносу пришлось колоть дрова для старика, переделать ему крыльцо и починить забор. Пока орк стучал молотком на улице, учитель вдалбливал в голову Бёрк науку.

Гурт был приверженцем старой школы и частенько пускал в ход палку, прививая девочке усидчивость. С каждым днем это случалось все реже, потому что Бёрк оказалась умным ребенком и схватывала все на лету. К его удивлению, азбуку она усвоила за три дня, на пятый уже прекрасно складывала слоги, а к концу второй недели прочитала три сказки.

Забор был еще не закончен, и Адуляр усадил ее за арифметику. И тут его ждал сюрприз. Если складывать кур и собак ей было неинтересно, то стоило попросить сосчитать деньги, как она делала это мгновенно. Десятки, сотни, а потом и тысячи медяков, серебряных и золотых Бёрк соединяла в уме быстрей, чем старик складывал на костяных счетах. С проснувшимся азартом Гурт стал объяснять ей азы геометрии, географии и биологии. Потом познакомил с астрономическими картами, созвездиями и устройством телескопа. Три недели оплаченного обучения растянулись на месяцы. Теперь гном караулил девчонку у харчевни и, как только она освобождалась от работы, усаживал ее за книги. Считалось, что учит он ее за деньги, но в долг. О том, когда долг будет отдан, они с орком не говорили.

Бёрк была не очень рада такому рвению Адуляра, все, чего она хотела, – читать книгу с картинками. В ней были сотни сказок про гномов, эльфов и оборотней. Легенды народов Широких земель буквально поглотили ее. Страницы, пропитанные волшебством, шептали про подвиги ушедших героев и красоту их дев. Особенно Бёрк приглянулась сказка про оборотня и луну: в ней волк спас от гибели богиню луны, и она в благодарность подарила ему второе тело.

Если эльфы и гномы были привычны Бёрк, потому что частенько останавливались в гостинице, то двуликие оставались загадкой. Никогда они не появлялись на хуторе, про них мало кто вспоминал и вообще считалось, что их вид почти вымер.

– Эх, – думала маленькая Бёрк, – вот бы хоть разок увидеть, как он перевертывается…

Как это, когда из тела вырастает шерсть? А уши? Куда деваются зубы, когда вырастают волчьи клыки? И что случается с хвостом, когда волк возвращается в двуногое тело? Отваливается? Это что ж, весь лес, где живут оборотни, засыпан отпавшими хвостами? От этой мысли Бёрк начинала смеяться, представляя, как на кустах и ветках деревьев висят волчьи хвостики.

А вот теперь оборотни тут… Редкостная редкость. Диковинка. Почти мифические существа. И можно своими глазами увидеть воскресшую легенду.

В груди сладко заныло, и девушка жадно всмотрелась в сидящего на полу двуликого, даже не понимая, какую на самом деле опасность он для нее таил.

***

Кто она есть на самом деле, Сфенос девочке так и не рассказал. Орк поддерживал легенду о том, что Бёрк – чистокровный орк. Когда она подросла, Сфен понял, что приемная дочь ничего не помнит о своей прошлой жизни. К тому времени он сильно привык к ней и побоялся рассказывать правду – вдруг она захочет найти своих родичей? На ее расспросы о матери Сфен отвечал, что плохо ее знал, дескать, до ее рождения они мало общались, а после не общались вообще… поскольку при родах она умерла.

Услышав о приезде двуликих, он пришел в ужас. Что, если они учуют в ней человека? Говорят, у оборотней нюх не хуже собачьего. По запаху двуликие могли определять возраст, пол и даже настроение. Как хорошо, что Татимир отпустил Бёрк с работы, да еще болезнь вылезла как нельзя вовремя, а пока невидимая рана заживет, волки уже уедут. От этой мысли Сфенос немного успокоился, но на всякий случай всю ночь вещи Бёрк – штаны, рубаху, курточку и даже шапку – держал за пазухой. Поутру от всей ее одежды за метр разило немытым орочьим телом. Не то что волк, но и гном ускорит шаг, проходя мимо девчонки. Даже если дочь по дурости выйдет во двор, оборотни не учуют в ней человека. В лес Сфенос уезжал со спокойной душой.

***

Запах. Густой запах орочьих портков потянулся из-за перил. Хлипкие деревяшки веранды были густо обвиты виноградными лозами, и сначала оборотень никого за ними не заметил. Но то, что воняло, шелохнулось и сунуло морду ближе. Голова пришлого прижалось к перилам, и среди пожухлых листьев Гелиодор увидел невероятно синие глаза, круглые, как столовые плошки, и удивленно выпученные.

Сначала ему показалось, что они смотрят на него прямо с веток. Это что получается, его рассматривает виноград? На минуту усомнившись в здравии своего рассудка, оборотень перестал жевать, но, моргнув, понял, что так кажется из-за цвета кожи вонючки. А чего еще он ожидал, почувствовав тяжелый запах? Обоняние оборотней улавливало даже мельчайшие оттенки ароматов, и мозг словно рисовал трёхмерную проекцию. Сейчас нос четко изобразил огромного старого орка, а орки зеленые, и потому кожа пришлого слилась с зеленью.

Создание сдвинулось к ступенькам и стало полностью видимым. Странно, запах принадлежал взрослому орку, а перед ним стоял мелкий орчонок. Гелиодор принюхался, разбивая запах по оттенкам. Ну вот и ответ: запах старого орка был мертвым, он не принадлежал детенышу, а просто въелся в его одежду и перебил собственный дух этого существа. Несмотря на теплую погоду, оно было укутано, как зимой, в толстые штаны, отвратительную меховую куртку – черную с большими белыми пятнами. Куртку и шапку, которую орченок натянул по самые глаза, сшили из козла не так давно – запах плохо выдубленной шкуры примешивался к вони орка и делал его еще гаже. В какой-то момент ноздри так сильно защекотало, что Гел чуть не чихнул. Пришлось потереть нос рукавом. Оборотень раздражённо оскалился, но пришелец воспринял это как улыбку, и сквозь ветки к нему потянулась тонкая и хрупкая, как паутинка, зеленая ручка.

«Чего ему нужно?» – удивился Гел.

Словно отвечая на вопрос, зеленый пальчик ткнул в сторону мешочка с орехами. Ладошка в просительном жесте раскрылась. Огромные синие глаза, полные надежды, вымаливая угощение, уставились оборотню в самое сердце.

Гелиодору было скучно. Очень-очень скучно. Так не упускать же такую возможность развлечься? Потерев друг о друга большим, указательным и средним пальцами, он изобразил перед носом орчонка знак денег. Потом, повторив его жест, раскрыл ладонь и, вздернув бровь, стал ждать.

Во взгляде недоростка скользнуло возмущение. Что, впервые потребовали плату за еду? Неужели раньше она просто падала тебе в руки с неба? Гелиодор продолжал выжидающе смотреть.

Зеленая лапка убралась в заросли, пошуршала там и высунулась уже с медной монеткой. Орчонок хотел положить ее в ладонь оборотня, но тот отодвинул руку, покачал головой и показал мелкому два пальца. Возмущение в синих глазах взметнулось, словно пламя в костре от пролитого масла. Казалось, сейчас орк крепко ругнется или отступит, но вспышка быстро потухла, а вместе с ней во взгляде зеленого умерла надежда на халяву. Вот так – без слов, но совершенно правильно – они поняли друг друга.

От вероломства незнакомца Бёрк чуть не закричала, но быстро остыла, прикинув в уме цену целого мешочка таких орехов. Там, под тканью, виднелись десятка два крупных бугорков – за такое богатство не жалко и двух медяков. Пусть ей пришлось перестирать пять корзин грязного белья, чтобы их заработать. Пусть. Зато вот сейчас она наконец-то узнает, какие они на вкус – эти орехи водяного мака, покрытые медовой глазурью. Ее мечта наконец сбудется!

Достав из штанов вторую монетку, она положила обе денежки на мозолистую ладонь оборотня.

Тот широко улыбнулся, показав крупные белоснежные зубы, и встал. Поднял с пола куртку, надел и спрятал медяки в левый карман. Взял мешочек с орехами и пересыпал их в правый карман. Пустой мешочек он ловко отшвырнул покупателю, и ткань раненой птицей опустилась к ногам растерянной Бёрк. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, оборотень пошел к харчевне, в его кармане весело звякнула медь, предвещая хорошую выпивку. Плохое настроение испарилось, и Гелиодор стал насвистывать модную мелодию.

9. Поцелуй

Оборотень спокойно шел к дверям кормильни и всем видом выражал довольство. Конечно! Обманул глупую девушку, можно теперь геройствовать. А она, дура, повелась! Разинула рот на дармовщинку. Наивно было думать, что тебе отдадут целый мешок орехов по цене одного.

Но Бёрк растерялась только на мгновение. От наглости оборотня ее глаза налились кровью, а в груди распустился клубок злости. Если бы кто-то сейчас мог почувствовать ее эмоции, ни на минуту бы не усомнился в принадлежности Бёрк к оркам. Только они могли так всецело отдаваться злобе. Не задумываясь о последствиях, девушка схватила с земли большущий камень и со всей дури запустила его в обманщика. И ровно через секунду Бёрк уже катилась по земле.

Оборотни обладали чутьем и скоростью, невозможной для человека. Камень еще не ударил, а Гелиодор уже ощутил его приближение. Но все равно заряд добрался до него и попал точно в цель, громко щелкнув о затылок. В мгновение Гел развернулся, оттолкнулся ногами и, одним махом перелетев перила, свалился на орчанку. Та не выдержала удара и опрокинулась на спину.

Гелиодор растерялся – он впервые не рассчитал силу прыжка. Орченок оказался таким легким, что сразу свалился на спину. Вдвоем они прокувыркались несколько метров, и оборотень по инерции ткнулся носом в зеленую шею. Из-за пазухи Бёрк, словно прорвавшись сквозь зеленое марево орочей вони, выскользнул золотой стебель ее истинного аромата. Пытаясь подняться, Гел полной грудью вдохнул этот запах, и в этот момент мозг оборотня словно отключился. Гелиодор перестал двигаться и только тяжело дышал. Его ноздри трепетали, жадно ловя раскрывшееся благоухание орчанки.

При падении из легких Бёрк выбило дух, а на глаза сразу навернулись слезы. От сильного удара она чуть не потеряла сознание. С головы слетела шапка, и волосы, скрученные узлом, растрепались и смешались с мелким сором. Орчанка попыталась пошевелиться и хватала ртом воздух. Из-за навалившейся сверху туши не получалось сделать даже глоток воздуха. Пальцами скребла по земле и не находила опоры, возилась, пытаясь выбраться, и из последних сил толкнула тяжёлую тушу.

Оборотень сдвинулся чуть-чуть и повернул к ней лицо. Его глаза, до этого темно-карие, теперь стали желтыми и словно светились изнутри. Черный зрачок сузился и вытянулся вертикально, отчего стал походить на драконий. Ноздри жадно раздувались – оборотень обнюхивал девушку, как голодный зверь. Из горла двуликого вырвался низкий рык.

«Сейчас обернется зверем и сожрет меня», – подумала Бёрк и от страха жалобно запищала. Снова попыталась освободиться. Тщетно.

Гел схватил Бёрк за грудки и, встав, одним плавным движением поднял и ее. Развернулся, прошел обратно к веранде, волоча за собой испуганного «врага». Без слов толкнул девушку спиной к перилам и вплотную прижался к ней всем телом. Словно припечатал.

Тщетно пытаясь вырваться, Бёрк снова затрепыхалась в его руках, словно маленькая взъерошенная птичка, попавшая в силки. Это сильно нервировало оборотня, который просто хотел наслаждаться восхитительным ароматом, взявшим его волю в плен. Раз за разом он жадно вдыхал чудесный запах непонятного существа, точно не орка. Одно стало ясно: это самка. Гел хотел узнать больше и попытался прижаться носом к ее шее, но Бёрк от страха сильно дергалась и пищала. Чтоб успокоить пленницу, оборотень вытащил из кармана орех и сунул в ее раскрытый рот. Незнакомка опешила и замолчала. Почмокав губами, она наконец расслабилась. Маленькие челюсть заработали, и оборотень услышал, как, довольно мыча, она разгрызает орешек.

Страх Бёрк отступил, как только по языку растеклись первые нотки сладости. Она замерла, в полной мере осознавая всю важность момента – впервые ведь ест орех водяного мака! Мечта сбывается прямо здесь и сейчас. От наслаждения Бёрк зажмурилась и не спеша перекатила во рту неровный шарик. Ей вдруг стало все равно, что собирается делать оборотень, в голову пришла мысль: «Если двуликий сейчас станет зверем и убьет меня, то я умру абсолютно счастливой».

Теперь Гел мог спокойно обнюхать находку. Аромат говорил… нет, он рисовал её… Самка. Взрослая, еще молодая, но к какому народу принадлежит, он, хоть убей, понять не мог. Таким привлекательным запахом ни одна встреченная им раньше особь не обладала. Неясно… Ничего даже близко похожего Гелиодор раньше не чуял.

Всеядная… Относительно здоровая, но не сильно…

Чистая. Кислоты старого пота не было, на коже остался только легкий оттенок мыла.

Свежесть… Созревшая для постели и размножения самка…

Сладость…

Новый незнакомый запах затягивал. Гелиодор, разжимая кулаки, словно отпускал себя, отдаваясь инстинктам. Жадно припал к шее девушки. Теперь доступ был свободней. Жадно вдохнув, прислонился лбом, потерся носом. Кожа Бёрк показалась ему прохладной и чуть влажной. От страха орчанка покрылась испариной, и это усилило ее аромат. Гелиодор намотал на руку длинные растрепанные волосы и потянул, заставив ее откинуть голову назад. Из косматого воротника показалась тонкая зеленая шея. Она манила оборотня пульсирующей жилкой. В этот момент Гел не задумывался о своих действиях, находясь во власти инстинктов. Лизнул… Шероховатым языком чувствительно прошелся по нежной коже.

Бёрк стало щекотно, она глупо хихикнула и дернулась в сторону. Оборотень, удерживая, сжал волосы девушки сильней и прижался к ней ртом. Бёрк замерла и нервно проглотила остатки прожёванного ореха. «Неужели все же съест?» —мелькнула мысль.

Но волк не пустил в ход зубы, он работал губами. Медленно, словно смакуя, втянул в рот немного кожи и начал посасывать. Орчанка от удивления задержала дыхание. По шее рассыпалось острое покалывание, словно на кожу падали искры от костра, жаля, но не обжигая. По всему телу расползлась сладкая истома, как перед сном. Руки сами вцепились в рубашку оборотня и наткнулись на твердые мышцы живота. «Да он как железный!» – удивилась Бёрк и заинтересованно стала щупать кубики пресса.

Гелиодора прижался сильнее и, хрипло застонав, немного прикусил ее. Бёрк встрепенулась и ойкнула.

«Все-таки сожрет!» – И сердце от страха ударилось о ребра.

Гелиодор почувствовал ее испуг и неохотно разжал зубы. Поднял голову и открыл зажмуренные глаза. Взгляды оборотня и девушки встретились. В желтых светилось неприкрытое желание, синие затопило любопытством. Не разрывая зрительного контакта, оборотень немного наклонив голову вбок и боясь спугнуть свою жертву, стал склоняться к ней. Их дыхание смешалось.

Бёрк почувствовала, как от оборотня повеяло обволакивающей свежестью леса. Запах мужской, крепкий и чувственный. А его губы становились все ближе и ближе… Коснулись ее щеки совсем рядом с губами – там, где прилипла крупинка карамели. Легкое, чуть ощутимое прикосновение… и влажный язык щекотнул, слизывая песчинку.

Двуликий жадно сглотнул. Он почувствовал мед с орешка и, тяжело вздохнув, прижался к девушке сильнее. Орчанка не двигалась, заворожено ожидая, что будет дальше. Дышала, казалось, через раз…

Незаметное движение в сторону – и он тронул ее губы. Осторожно. Медленно. Сначала легким прикосновением, еще раз… Лизнул. Да, на губах тоже остались крупицы карамели. Одна, две… Закончились. Осталась только ее собственная сладость. Дурманящая, полностью сносящая разум. Прижался смелее. Почувствовал отклик. Дыхание девушки участилось, губы приоткрылись. Славно… Наглея, толкнулся в ее рот языком.

Тонкая нотка страха, горчинкой портившая ее запах, отступила. Обоняние волка поймало первые вспышки возбуждения. В трехмерной проекции ароматов кожа девушки словно блеснула вспышками алого. Звериная сущность Гелиодора встала на задние лапы и победно завыла.

«Теперь ты моя», – колыхнулось в сознании.

Буря чувств накрыла с головой, и у Бёрк подкосились ноги. Не привыкшая к прикосновениям и ласкам, не знавшая до этого поцелуев, она словно потерялась в пространстве. Хорошо, что оборотень крепко прижимал ее к перилам, а то бы непременно упала. Её руки сами собой взметнулись и обхватили мощную шею мужчины. Он отпустил ее волосы и, поддерживая, обнял за талию. Поцелуй стал смелее. Глубже. Ярче. Полностью отдавшись инстинктам, Бёрк просто повторяла движения оборотня. Смущения не было совсем, только удовольствие от вкуса незнакомца. И наслаждение…

Их языки соприкоснулись и, порхая, сплетались друг с другом. Изучая, блаженствуя, жаля. Мир вокруг перестал существовать.

Все народы знают, что оборотни очень любвеобильные, и Гелиодор не был исключением. Сколько и кого побывало в его постели, он давно перестал считать. В юности он не особо заморачивался с ухаживаниями и чаще бывал с продажными девками. Все с ними происходило быстро и взаимовыгодно. С возрастом Гел нашел прелесть в соблазнении. Охотничий инстинкт заставлял его выбирать цели посерьезней и преследовать, добиваясь победы. Насытившись, он шел дальше. Самки расстраивались, но понимали, что семью с оборотнем не создать, потомства от них не бывает, а Последние годятся только для хорошей драки и жаркой ночи.

В общем, опыта в поцелуях – а он любил целоваться – у него было много. Губами Гелиодор мог легко довести самку до блаженства.

А эта… Тут он был первым, это точно. Неумелый ответ расстроил – девушки, знающие, что делать в постели, нравились Гелу больше. Потом забавно хватающий его губы ротик развеселил. Целуя, она словно пыталась его съесть. Но мокрые и старательные ласки самочки так разожгли кровь, что стало не до смеха. Хотелось в койку. Немедленно. Сейчас! Вклинившись между ее ног, оборотень настойчиво потерся пахом, прикидывая: взять ее прямо тут или оттащить в ближайший сарай? Судя по стонам и выгнутой спине, девчонка согласна на любой вариант.

Полностью отдавшись ощущениям, они не заметили появления другого оборотня. Зеленоглазый здоровяк тихо вышел из кормильни и растерянно огляделся в поисках вожака. Это был Тумит. Сердце его не вынесло переживаний, и он решил составить компанию проигравшемуся в хлам альфе. Денег он ему обещал не занимать, но угостить кружечкой хмельного напитка велели сами небеса.

Ветер сразу растрепал его волосы, и рыжая волна закрыла весь обзор. В руках оборотень держал две огромные кружки, наполненные медовухой, поэтому не смог сразу убрать волосы с глаз. Пришлось осторожно взять выпивку в одну руку. Широкой пятерней зачесав пряди за ухо, Тумит моргнул и осмотрелся, прошел вдоль стены и удивленно хмыкнул, принюхиваясь. Обоняние выдало присутствие Гелиодора совсем рядом. Но где?

До слуха донеслась тихая возня. Что это? Крысы?

Тумит прошел к краю террасы и, перегнувшись через дряхлые перила, посмотрел вниз. На минуту от увиденного он застыл, словно превратился в каменный столб. Лицо полузверя вытянулось в растерянной гримасе отвращения и удивления. Он попытался что-то сказать, но только смешно засипел. Потом поперхнулся, прокашлялся и наконец возмущенно заорал:

– Гелиодор! Брат! Что ты творишь?

От крика постороннего крепко сплетенная парочка замерла, но не разорвала объятий. Медленно, нехотя, Гелиодор оторвался от орчанки. К нарушителю покоя они повернулись одновременно: Гел обескуражено, а Бёрк недовольно.

– Тумит? – отозвался Гелиодор.

Вид у оборотня был растерянный, словно ему не дали отоспаться после славной пьянки.

– Гелиодор! Что. Ты. Творишь? – переспросил Тум.

– Эээ… – протянул Гел и вопросительно посмотрел на Бёрк, как бы прося помощи с ответом.

Та сама не разобралась в происходящем и потому лишь пожала плечами.

– Ты… Ты! Целовал орчонка?! – Рыжий быстро сбежал по ступеням и рывком оттащил альфу от зеленого чуда. На лице Тумита было написано отвращение вперемешку с непониманием. – Детеныша?!

Гелиодор сначала немного заартачился и даже рыкнул на наглого оборотня, но, поняв ошибку брата, сразу подобрел.

– А-а-а, это, – пьяно усмехнулся Гел и махнул рукой. – Да она взрослая.

Тумит недоверчиво осмотрел Бёрк с ног до головы, а потом прошелся по ней взглядом еще раз в обратном направлении. Гелиодор тоже осмотрел девушку, будто только что увидел ее первый раз. Дурманящий запах Бёрк растворился в вони старого орка и перестал очаровывать. Пелена наваждения ослабла, и альфа начал здраво оценивать «красоту» случайной избранницы.

– Взрослая? – не поверил Тум. – А почему такая маленькая? – он стоял слишком далеко чтоб уловить ее истинный аромат.

– Я болела! – быстро ответила Бёрк.

Она говорила чистую правду, ведь ее рост остановился после нападения Фуча. С тех пор, как с нее начала выходить кровь, все силы тела шли на восстановление – так считала Бёрк. В отличие от оборотня, который, кажется, начал раскаиваться в содеянном, она ни о чем не жалела и была не прочь продолжить. Целоваться ей очень понравилось. Хотелось еще…

– Она болела, – неуверенно подтвердил Гелиодор.

– Ты целовал больного орчонка! – ужаснулся рыжий.

Если бы в этот момент его руки не были заняты выпивкой, он наверняка схватился бы за голову, а так просто покачал ею и стал пятится, поднимаясь по ступенькам террасы.

– Да говорю тебе, она взрослая, – продолжил оправдаться Гелиодор и шел за ним как на поводке.

На верхней ступеньке он обернулся к оставшейся внизу Бёрк, в его взгляде было удивление и вопрос. Словно он спрашивал себя: как так?

– Конечно-конечно, – ехидно кивнул брат. – Взрослая больная орчиха ростом с наперсток. Как хорошо все у тебя сложилось. Только вот до этого дня, альфа, я ни разу не слыхал, чтоб орки болели карликовостью. – Аргумент был железный. – Это ты, Гел, просто от скуки сходишь с ума, и вот что получается. Поймал что попало и… – Тумит вспомнил, как жадно облизывал альфа зеленую мелочь, и сплюнул. – Но хорошая еда и выпивка за мой счет вернет разум в твою голову.

Он еще что-то бубнил, но, сунув кружки Гелиодору в руки, распахнул дверь харчевни и мощным хлопком по спине втолкнул его внутрь.

– Тум, убирайся! – долетело до орчанки перед тем, как дверь захлопнулась.

***

У Бёрк было ощущение, словно ее вырвали из невероятного сна. Такого прекрасного, восхитительного, что хотелось нырнуть в него обратно и продолжить нежиться в нем бесконечно долго.

Она стояла и с надеждой пялилась на закрытую дверь. Может, оборотень бросит своего друга и вернется? Выберет между компанией себе подобных и поцелуями? Ему ведь тоже понравилось. Не могло не понравится… Она ведь чувствовала… Ну это самое… возбуждение… Ответ его тела. Он хотел большего. Щеки девушки покраснели от этой мысли, и она приложила к ним холодные ладони. Что происходит между разнополыми особями, Бёрк знала – Полли объяснила ей на примере животных. И этот оборотень хотел от неё именно этого. Большего. Спаривания. А она? Была не против. И даже очень за! Хотя не сегодня… Неизвестно когда… Но точно не против!

Бёрк не двигалась с места и продолжала прожигать взглядом дверь, но та не двигалась. «Нет, он не выйдет». Словно подтверждая ее мысль, в харчевне раздался дружный взрыв мужского хохота. Там было весело. Веселее, чем тут. Веселее, чем ей. Может, пойти посмотреть, что так развеселило оборотней?

Девушка даже сделала шаг вперед. Нет! Там Татимир, а он запретил ей приходить. Если сделать наперекор, с него станется выволочь ее из кормильни за ухо. А потом еще наябедничать отцу.

– Да, наверняка наябедничает, – вздохнула Бёрк. – Тут лучше пока не показываться. – Нехотя развернулась и вяло поплелась домой. Давно пора. Если отец вернется раньше и не застанет ее в кровати, то отстегает прутом, а седалище еще чесалось после вчерашнего. – Упертый Татимир!

Бёрк оглянулась на харчевню. На втором этажа в свободных номерах шторки были отдернуты, и окна темнели голой пустотой. Точно так, как она оставила их вчера после уборки. Это значит, оборотни не поселились в их гостинице. Точно! Что там говорили Ретик? «Становятся лагерем у нас на опушке», – услужливо подсказала память.

На опушке. Далеко от посторонних глаз. Там, где не видит Татимир и отец.

– Ведь оборотня можно встретить не только в харчевне. – Бёрк ускорила шаг. – Они бывают и в других местах. – Почти побежала, окрыленная новой мыслью. – На речке, в лесу. Им ведь нужна вода. И хворост для костра! – весело пропела. – И им наверняка понадобятся услуги прачки и швеи!

Девушка уже не шла – бежала вприпрыжку, как развеселая коза. Душа наполнилась сладкой истомой, словно в преддверии большого праздника. Она с оборотнем еще встретится! Непременно встретится! И они обязательно будут целоваться… Сердце сладко замирало в груди от этой мысли.

Бёрк была не особо искусна в общении. Да и с кем тут общаться? Одни старики да одинокие гномы. Но девушка не была ни глупой, ни наивной и трезво оценивала свою внешность. Немного поразмыслив, она поняла, почему оборотень накинулся на неё. Запах! Ему понравился ее запах! Одурманил оборотня. Вспомнились его глаза, наполненные желанием… Он так жадно обнюхивал ее кожу! И это несмотря на то, что вся ее одежда пахнет орком – Бёрк и сама чувствовала этот запах. Интересно, что будет, если его на ней совсем не останется? Интуиция подсказывала, что двуликому это будет по душе.

– Завтра вымоюсь и переоденусь во все чистое, а потом пойду в их лагерь, – решила Бёрк. – А что такого? Я всегда хожу к постояльцам, предлагаю стирку и штопку. А потом мы встретимся и… он не отойдет от меня ни на шаг.

В ней довольно встрепенулось женское начало. Бёрк была уверена, что никто из женщин не волновал оборотня так, как она. Это было понятно по его растерянной и удивленной морде. Только вот что надеть? Эту меховую куртку она носила половину года – все время, пока было холодно. Ничего другого из верхней одежды просто не было.

Входя в свой дом, Бёрк мучилась извечным женским вопросом, никогда не тревожившим ее раньше:

– Что надеть?

Сфеноса еще не было. Бёрк сняла меховою куртку, повесила на деревянную вешалку, прибитую отцом у входа. Он с любовью выстругивал каждый крючок из березовых колышков, пытаясь придать им форму животных. На жильцов ветхой хибарки должны были смотреть медведь, волк, лиса и заяц. Но большие руки орка были больше привычны к топору, чем к резцу, и вышло так, как вышло. Неуклюжие, разного размера, только отдаленно похожие на зверей, но от этого еще более любимые морды надежно держали и козью шубейку Бёрк, и отцовскую овечью дубленку.

Девушка ласково пригладила встопорщенный черно-белый мех своей шубки. Настоящее богатство, доставшееся ей почти даром. Она бы до сих пор одевалась в старую тесную курточку из облезших зайцев, но вмешалась удача. Вернее, для неё удача, а для козлика…

Наглая животина, забодавшая весь хутор и погрызшая капусту не на одной грядке, долго пользовалась добртой своего хозяина. Никто не решался как следует отмутузить козлину из-за страха перед Татимиром. Но всему приходит конец, и однажды удача отвернулась от разжиревшего козла. В позапрошлом году он вконец обленился и перестал обгуливаться свое блеющее семейство. Возмутительно! Ведь для того его и держали! В итоге мясо наглеца хозяин пустил на еду для постояльцев. А что делать со шкурой? Ну не выбрасывать же? Рядом крутилась Бёрк, а стены в гостинице совсем посерели от времени и отирающихся о нее квартирантов.

– Ты посмотри, какая вещь! – расстелив на скамье выделанную шкуру, Татимир предложил Бёрк сделку, выгодную со всех сторон. – Всего и нужно что побелить стены. Даю целую неделю на работу. И подгонять не буду.

Ох и напрыгалась она тогда на стремянке вверх и вниз, пока белила комнаты и коридоры! А как болела спина после тяжелых ведер. Еще известью кожу на руках разъело до самого мяса, и язвочки долго не заживали. Но здоровенной шкуры козла хватило и на шубу, и на головной убор.

Бёрк сшила их сама, изрядно исколов пальцы о толстую кожу. Очень боялась испортить. Долго вымеряла и высчитывала, потом сшила по меркам сначала подкладку из мешковины и только потом решилась раскроить шкуру. Теперь ей не был страшен ни снег, ни ветер, ни дождь. Вода стекала по длинной шерсти и не давала девушке промокнуть. Красота!

Бёрк наклонилась и понюхала – не остался ли на шубе запах оборотня? Непонятно. Кажется, нет. Пахло козликом и Сфеносом. Свежего запаха леса, которым веяло от красавца-оборотня, не ощущалось. С обонянием у Бёрк было не очень, но отец ненамного лучше неё чуял запахи. Так что он не узнает.

Бёрк растопила печь и поставила на огонь кастрюлю с замоченной со вчерашнего дня чечевицей. На обед собиралась сварить похлебку из вяленой рыбы и зелени. Пожелтевший укроп, петрушка и базилик дожидались своей очереди на выскобленном до белизны столе. Это были остатки урожая, еще не прибитые морозом. Рыба висела связками в холодной кладовой. Они заготавливали ее с отцом сами, благо речка текла бесплатно.

Девушка двигалась быстро. Следовало поторопиться с едой, если она хотела успеть к приходу отца. Кожа и крупные рыбьи кости полетели в огонь, обрезанные корешки и сухие веточки следом. А пока похлебка кипела, насыщаясь наваром, можно было заняться нарядом на завтра.

Старая заячья куртка лежала в плетеном сундуке. Бёрк заглядывала в него редко, обычно перед праздниками или когда шила себе новую одежду. Тут были и отданные доброй Полли обноски, и лоскуты из старой уже негодной одежды. Вещей было мало. «Так-так, что тут у нас? Куртка». Бёрк встряхнула ее и придирчиво повертела в руках. Серая и почти лысая кожа сильно полопалась. На сгибах появились дыры, через которые виднелась подкладка. Даже легкий ветерок продует, но ведь сейчас не зима. Ну улице приятно, а в солнечный день даже тепло.

– Ну, попробую…

Бёрк стянула с себя толстый свитер и осталась в одной сорочке. Надела куртку. За годы вещь слежалась и загрубела, но в целом…