Читать книгу: «Бёрк. Оборотни сторожевых крепостей», страница 13

*18. Приживалец

Вернувшись в лагерь, Гелиодор распряг, напоил лошадь и отпустил пастись к остальным. Стая прилежно ужинала у костра, и он подсел в кружок отдыхавших. Ближе всех к Зорану – пусть засранец чует, что у них с орчанкой все было. Это новый уровень. Теперь все серьезно. Теперь каждый, кто будет смотреть на неё дольше, чем нужно, попадет в разряд соперников. И в глаза побратиму посмотрел.

– Поздравляю, – ухмыльнулся Зоран с уважением.

Братья поняли. Закивали.

– Что, крепкий орешек попался, Гел? – Тумит не поддержал всеобщее почтение и решил поддеть по-братски. – Видно, орочьи орехи очень твердые. Хотя не орочьи, а орочье-гномьи?

Стая дружно покатилась со смеху. Да, смесок забавная. Такой еще никто из них не встречал.

– Не крепче эльфийских, – самодовольно похвастался Гелиодор. – Бабская хворь с девкой случилась, а то бы уже разложил.

Они всегда делились с братьями подробностями личной жизни. Стая – это все. А бабы? Бабы – это так, временное. Да и зачем прикипать? Путного ничего все равно не выйдет. Захочет детей и бросит – были случаи. Мучайся потом, рви сердце. Нет, так проще. Поиграл и дальше, игрушек-то много.

Сидели недолго. Потихоньку все разбрелись по палаткам и улеглись спать. Только не он. Что-то тревожило. Почему? Ведь тело наполняла удовлетворенная сытость. Но матрас казался сегодня жестким, одеяло жарким, а подушку будто набили камнями. На соседней кровати как ни в чём не бывало посапывал Тумит. Он не храпел, но тихий присвист, с которым из ноздрей соседа выходил воздух, невозможно раздражал. Спать совершенно расхотелось. Не выдержав духоты палатки и посторонних звуков, Гел оделся и вышел. Возле костра что-то строгал Вердел, сегодняшний часовой.

– Кто дежурный по кухне? – поинтересовался альфа и начал расхаживать вокруг костра, не находя себе места.

– Тсавор.

– Он охотится?

– Зачем? Мяса полно. – Верд с хитрым прищуром покосился на вожака. – Кое-кто обеспечил нас им на всю неделю.

– Так он что…

– Дрыхнет, – кивнул Вердел. – Что еще делать? А ты, альфа, что? Не спится?

– Да что-то… жарко.

Гелиодор не мог объяснить товарищу, что чувствовал. Томление? Тоску? Бред какой-то.

– У меня так тоже бывает, – сентиментально поделился Ворд. – Как попадется стоящая бабенка, так прямо тянет.

«А ведь он прав. Меня буквально тянет к ней. Я-то думал, пройдет, когда тело получит свое», – подумал Гел. Но вслух не признался, а только пожал плечами.

– Не насытился еще, – ответил, стараясь держать равнодушный вид. – Не приелась.

– Так иди, – словно разрешил часовой, – отрывайся, пока есть время. А то не сегодня-завтра подтянутся Острозубые, станет не до девочек. Мы ведь сразу снимемся?

– Да, как только подъедет вторая стая, сразу и двинем. И так засиделись в этой дыре.

– А после? Возвращаться будем этим же путем? – как бы между прочим поинтересовался Вердер.

И это было совсем не праздное любопытство. Вся стая сделала ставки. Одни полагали, что альфа приударил за смеском от тоски. Оторваться от прекрасной эльфийки Гелиодору было трудно, вот он и заменил тем, что нашел. Но некоторые оборотни утверждали, что у вожака новая страсть или даже любовь. И тут было о чем поспорить. Несмотря на жалкий вид, орочья дочь пахла заманчиво. Да что там, она пахла восхитительно! Не зря Гел бесился, ведь каждый из собратьев был не прочь потискать зеленую постирушку.

– Может, часть пожитков здесь оставим, чтобы не таскать за собой? – Верд продолжил выяснять планы начальства. – Народ тут вроде честный, все будет в сохранности. А нам на поле боя лишняя поклажа ни к чему.

– Возьмем все, – отмахнулся Гелиодор.

Он не заглядывал в будущее позже приезда Смарага. И ни разу не задумывался, что будет делать с девчонкой. У него к ней было одно дело, только сегодня начатое. Еще сам не знал, как повернется, не налопался еще вдоволь. Не распробовал. Из старых планов оставалась работа. Сделать дело, получить за это оставшиеся деньги… Элириданна. Да, еще он собирался хорошо потратиться на эльфийку.

– Значит, сюда не вернемся?

– Не знаю, – вопросы часового начинали раздражать. И то, что тянуло сейчас не к совершенному телу остроухой, а на не докрашенную зелень, тоже бесило. – Смараг обещал узнать о выгодных делах. Если узнал, поедем наниматься. Будет по пути – проедем через хутор, а если работа в другой стороне, зачем делать крюк? Возьмем все и, как раньше, будем двигаться туда, куда ведет путеводная звезда.

– Ясно, – широко улыбнулся Вердел.

Он ставил на эльфийку, и сейчас его шансы на выигрыш значительно выросли.

Гелиодор лениво потянулся и, лукаво глянув на выструганную Вардером женскую фигурку, решился.

– А послушаюсь-ка я твоего совета.

– Какого? – растерялся часовой, который уже мысленно тратил выигрыш на новые латы.

– Оторваться, пока есть время.

Гелиодор одним слитным движением метнулся из освещенного костром пятна и направился к дому орчанки.

Заглянул в окошко, но ничего не увидел – цветастые шторочки плотно задернуты, из дома не слышно ни звука. Принюхался. Запах орка тянулся из сарая. Значит, девчонка одна. Да, точно. Золотой стебелек ее аромата остался на деревянной створке и не был запачкан ничьим другим. Одна и, наверное, уже спит. Не стал стучаться и проситься, как какой-то незваный гость, решил действовать по-хозяйски. Просунул в щель кончик кинжала и бесшумно поддел крючок, на который запиралась дверь. Проскользнул в комнату и закинул крючок обратно в кольцо.

Бёрк искупалась и улеглась в постель. Свеча, стоявшая на сундуке рядом с кроватью, потрескивала, отчего свет в комнате вздрагивал и тени на беленой стене плясали какой-то свой волшебный танец. Бёрк невидящим взглядом смотрела на них и обдумывала события сегодняшнего дня. Низ живота чувствительно саднило, а помятая оборотнем грудь побаливала, будто ее хорошенько отдубасили. Но орчанка ни о чем не жалела, даже наоборот. В душе пела самодовольная эйфория, а в теле поселилось сладкое томление. Оно вспыхивало при каждой мысли об оборотне и тянуло нетерпением все ее нутро.

Он возник из тени, словно приведение. От неожиданности Бёрк испугалась и вскрикнула. Резко села на кровати и прикрылась. Она не сразу узнала пришедшего.

– Не рада?

Гелиодор, ожидавший восторженного визга и обнимающих рук на шее, обиделся и сделал шаг к двери. Дал понять, что уйдет при первом требовании.

– Рада! – Орчанка торопливо соскочила с кровати и босиком побежала навстречу. – Конечно рада! – Потянулась к нему и попала в кольцо рук. – Просто неожиданно. Испугалась…

Оборотень самодовольно ухмыльнулся и чмокнул её в щеку.

– Пол, наверное, холодный?

Подхватил на руки, вернул её в тепло одеяла и стал раздеваться. Как будто у себя дома, разложил на лавке свои вещи и залез в лохань. Вода еще не остыла, и он с удовольствием искупался. Они всей стаей каждый вечер ходили на речку, но вода была уже ледяная, и банные процедуры проходили очень быстро. А тут… Гел не спеша намочил волосы. Морщась, намылился от макушки до пяток. Запах простого домашнего мыла не понравился. В его мешке лежали несколько широких брусков дорогого эльфийского. Вот это мыло! И кожа от него мягкая, и запах приятный.

«Нужно будет принести сюда», – решил оборотень и смыл пену. Поплескался немного и нехотя встал.

– Холстина, – указала Бёрк на потертую тряпицу, висевшую у печки на гвоздике.

Оборотень неспешно промакивал стекавшие по телу капли, не подозревая, насколько привлекательно выглядел. Бёрк разглядывала его, покусывая от волнения уголок одеяла. Жадно наблюдала за совершенным красавцем. Восхитителен! Наделен какой-то дикой, животной красотой, а сотканное из мышц тело двигалось с невероятной грацией. Не оторвать глаз.

Бёрк чуть подвинулась, когда Гел устроился рядом, положил руку ей на грудь и сразу прижался бедрами, давая почувствовать эрекцию. Девушка поморщилась, в глазах появилось беспокойство.

– Болит? – правильно понял ее реакцию Гел.

– Немного.

Бёрк застеснялась. Они говорили сейчас о месте, которое вообще не принято поминать словами. Но оборотня, кажется, это совсем не смущало.

– Отложим до завтра.

Он приподнял ее личико и просто чмокнул в лоб.

Бёрк показалось, что сейчас он встанет и уйдет, а с ним исчезнет и приятное ощущение тепла и защищенности. Она судорожно прижалась к нему всем телом.

– Но если ты хочешь…

– Спи, моя сладкая.

Еще один поцелуй в нос, и он безмятежно задремал на своей стороне подушки. Большей стороне ее маленькой, предназначенной для одного, подушке.

Оказалось, что ее постель мягче, одеяло приятней. Вообще, тут спать было как-то… правильно? Это странно для него, необычно. Раньше, насытившись, он без сожаления покидал постель любовницы. Не нравилось, когда рядом копошилось чье-то, часто малознакомое, тело. Даже капризная эльфийка была недостаточно хороша, чтобы надолго удержать его под боком. Но вот с этой зеленоватой странностью… Какое бы слово для нее подобрать? Манящая? Возможно. Ведь она действительно приманила Гела своим запахом, смехом, телом. Его затянуло, как пчелу, привлеченную ароматом цветка. Орчанка поймала его и все больше влекла к себе. Он лип к ней, чувствовал себя пойманным против воли, но наслаждался и не спешил вырываться из нежного капкана. Не сейчас еще немного. И спящий оборотень крепче сжимал объятья, боясь даже во сне отпустить хрупкую ловушку.

***

Утро началось необычно. Горячо. Торопливо. Жадно. Плодотворно. От того настроение было отличным.

– Что будешь делать? – зевая, поинтересовался Гелиодор.

Спросил из вежливости, чтоб заполнить неловкую утреннюю паузу, возникшую во время одевания. Он сам не знал еще, чем займется. Вроде были какие-то планы на тренировку.

– Схожу в гостиницу. – Бёрк за последние взбалмошные дни совсем забыла, как жила до приезда оборотней. – Должны прийти рудокопы.

– Зачем? – Гелиодор замер с не застегнутым поясом в руках.

Эта новость ему не понравилась, задела собственнические инстинкты. Гномы – народ мутный, недалекий. Головы у них набиты опилками и дурными мыслями. Совсем не понимают постельных правил. Вот оборотни понимают: почуют на смеске его запах и даже смотреть в ее сторону побоятся. А гномы… И среди них тот заморыш с желтым веником.

– Что зачем? – растерялась Бёрк. – Зачем пойду в гостиницу?

– Зачем туда придут коротышки?

– Так всегда ходят, – пожала плечами Бёрк. – Обедать… Вещи приносят на стирку.

Бёрк рассказывала и привычно сновала по дому: заправила постель, взялась за корыто, чтоб слить воду в ведро.

– Дома не могут поесть?

Гелиодор перехватил тяжесть и сам освободил посудину.

– Они отдыхают по очереди, и те, кто выходной, приходит в харчевню выпить, перевести дух.

– Это обязательно? Ну, гостиница, стирка?

– Не то чтобы…

Ее никто не заставлял, но деньги с неба не падали.

– Пойдем лучше со мной, – вдруг предложил оборотень. – У нас сегодня собирается охота. – Не было никакой охоты, мясом завалены три бочки. И братья поднимут на смех, если поймут, зачем он это затевает. – На лошади покатаемся. Верхом. Любишь скакать верхом?

Вопрос задал с подтекстом. Бёрк из-за неопытности не поняла. Это раззадорило Гелиодора. Он поймал орчанку и медленно поцеловал.

– Пойдем? – прошептал на ушко, погладил спину. Знал, что она от этого не устоит, растает.

– Хорошо. – Вчера она пообещала Полли помочь с засолкой капусты. – Но я не умею этого… Верхом.

Капуста ведь никуда не денется? А деньги за стирку? Она сбегает за вещами вечером, а постирает их завтра!

– Я научу.

Бёрк как привязанная, семенила рядом, но немного позади оборотня. Она не привыкла ходить с кем-то и не знала, как приноровиться к широкому мужскому шагу. Гел двигался быстро, не замечая ее неловкости, и орчанке, чтобы успеть за ним, приходилось почти бежать. В руках она по привычке несла корзину, но не собиралась предлагать оборотням стирку – почему-то была уверена, что Гелиодору это не понравится. Тащила ее скорее для вида, вроде не просто так ошивается у двуликих, а подрабатывает.

Стая завтракала, собравшись вокруг костра. Оборотни сидели и дружно наворачивали горячую кашу.

И тут Гелиодор задумался и запнулся на ровном месте. Что делать дальше? Вести девчонку в круг или продолжать прятать за телегами? Из-за связи с орчанкой он продолжал испытывать какую-то стыдливую неловкость. Что поделаешь, в красавицы ее трудно записать. Конечно, будь на ее месте волчица, он бы с гордостью завел ее в круг у костра, представил всем как свою пару. Но это была Бёрк…

Махнув ей идти в сторону своей палатки, он отправился к костру один. Его дружно приветствовали, на лицах собратьев были легкие понимающие ухмылки.

В отсутствии идеальной пары все оборотни постоянно завязывали более или менее долгие связи. Некоторые избранницы вызывали зависть у братьев (об эльфийке Гела мечтал каждый), а некоторые откровенный ужас. Еще были средние. Например, Амичит как-то встречался с дриадой. Зеленые волосы и коричневая кожа – не самое частое сочетание в Широких землях. Дриада была довольно хороша лицом, но оборотень постоянно жаловался на свой поцарапанный член – кожа у лесных нимф была подобна древесной коре.

– Драть можно, но член в руки не давайте, – делился он опытом

Однако других желающих попробовать такую экзотику, в стае не нашлось.

Над Бёрк за спиной вожака не посмеялся только ленивый. Маленькая, зеленая и страшненькая лицом, она вызывала максимум жалость. Как у Гела встал на нее, для всех было загадкой. Еще больше удивляло, что альфа явно неравнодушен к малышке. Он ревниво поглядывал вокруг, когда она проходила по лагерю, и постоянно подкармливал ее. Он каждый день что-то таскал ей: то кашу из котла, то яблоки, то запеченное мясо. Делал вид, что будет есть сам, но из-за повозки, где они встречались, неслось аппетитное чавканье орчанки. Эти собственнические повадки альфы забавляли стаю, и, немного попривыкнув, оборотни отнесли Бёрк к средненьким странным, но сносным связям.

Сегодня Бёрк не скрывалась за телегами, а ждала на виду всей стаи. Ее новый статус и ночь, проведенная в объятьях оборотня, придавали ей уверенности. Гелиодор поздоровался, сел на свободное место и стал торопливо наполнять тарелку.

– Эй, Бёрк, – позвал громко Церус, самый старший из их стаи. – Иди сюда, – и махнул рукой, приглашая орчанку к костру.

Все замерли. Это было похоже на вызов альфе. Оборотни переглянулись: непонятно, как воспримет вожак попытку вмешаться в его отношения. Но Гел молчал, будто не расслышал слов сидящего рядом брата. Он безмятежно продолжал накладывать кашу в свою тарелку.

– Хватит скрывать ее, как будто никто ничего не знает, – уже тише и только для Гела сказал Церус.

Гелиодор кивнул и тоже махнул Бёрк. Брат прав, он выиграл свой приз, и теперь пришло время им похвастаться. Другие самцы больше не воспринимались как соперники. На ней стояла его метка, а они просто братья, как и прежде. Проигравшие в этом состязании они. А приз его. Смотрите, завидуйте. И пусть этот камешек – не бриллиант, но сжимать в ладони приятнее ее грудь, а не собственный член.

Будто по волшебству, место рядом с ним освободилось, и вся стая приветливо замахала Бёрк руками. Странную пассию альфы приняли и приглашали в семью. Не понимая всей важности момента, Бёрк несмело подошла и скромно примостилась рядом с любимым. Глазами, полными обожания и преданности, смотрела только на него. Бёрк не смущало чуть высокомерное и пренебрежительное отношение к ней Гелиодора. Он стал её божеством, её солнцем, и орчанка благодарно грелась в его сиянии, не претендуя на большее.

– Позволь представиться. Я Церус, – продолжал нарушитель спокойствия.

– Бёрк, – ответила она тихо и исподлобья глянула на улыбавшегося дядьку.

– А я Гессон, – сказал другой и протянул ей ложку.

– Привет, – махнула она в ответ рукой.

– Сфелер.

– Амичит.

– Гросул.

– Улекс.

– Тсавор.

Мужчины по очереди называли свои имена. Она в ответ каждому дарила улыбку.

– Тумит, – буркнул последний из присутствующих. Наглая зеленая девка его явно злила.

– Бёрк, – с полным ртом повторила орчанка.

– Я запомнил.

Конечно, еще бы он забыл ее имя! Из-за этой «очаровашки» Тумит лишился дорогой бутылки вина и части сбережений. Альфа буквально силой отнялу него деньги и накупил у веселых девочек кучу сладостей для этой мелкой пигалицы.

Гелиодор повернул миску к орчанке и первый зачерпнул исходящую паром кашу ложкой. Вокруг как ни в чем не бывало завязались обыденные разговоры. Предгрозовая атмосфера рассеялась и постепенно стала расслабленной. Бёрк ела с аппетитом, причмокивая от удовольствия. Не забывала разглядывать сидящих вокруг мужчин.

Они были молоды, возрастом примерно равны Гелиодору, только Церус заметно старше – не дед еще, но уже дядька. Все статные, высокие красавцы и каждый хорош по-своему. Вид залихватский, несерьезный, словно у разбойников из ее книги или пиратов. Сходство усиливала яркая одежда: штаны всех цветов, начиная от приглушенно-синего и заканчивая ярко-желтым, густо вышитые рубашки, на которых золотые узоры перемежались шелковой гладью так искусно, как Бёрк никогда не научиться. Дорого, красиво. На каждом оборотне изобилие украшений: кольца, браслеты, толстые цепочки на шеях в несколько рядов, кулоны на шнурках. А может, это обереги такие? Нужно будет расспросить Гелиодора. У нескольких еще серьги. И у всех широкие улыбки, а зубы крупные и белые. Скулы у всех острее и шире, чем на привычных Бёрк лицах. И носы – немного крупноватые и приплюснутые. Как у сыновей одного народа в них прослеживались общие черты, что-то животное чудилось в движениях и проступало в глубине глаз. Недаром их звали полузверями.

Ее тоже разглядывали, но уже без прежнего мужского интереса. Просто как диковинную зверюшку, завезенную издалека.

– Такая маленькая, а все время что-то жрет! – с восхищением заметил Тумит и подсунул Бёрк круглую печенюху.

Его тут же стали толкать в бока. Бабам не нравились такие сомнительные комплименты. Вдруг услышит и перестанет есть? Гелиодор наверняка от этого взбесится и наподдает названному брату новых оплеух.

– Убирайся, – не сказал, а заворчал и даже зарычал Гелиодор, выхватил печенье и сунул в свой карман.

– Тум, убирайся, – пробубнила сосредоточено жевавшая орчанка, не подумав, а уже по привычке, повторяя за Гелиодором.

Раздался взрыв смеха. Сфелер сочувственно похлопал Тумита по плечу.

– Держись, приятель, тебе указали на твое место!

– Бёрк, поедешь с нами на охоту? – спросил Тумит, а смотрел при этом на Гелиодора.

– Что? – растерялась орчанка, потому что не слушала, а думала о своем.

– Охота затевается. На дальней опушке видели оленя-трехлетка, может получиться славная забава, – пояснил Сфелер.

Гелиодор прожевал не спеша кусок мяса и посмотрел на орчанку.

– Поедешь, – не спрашивал, а скорее сообщал свое решение стае.

Бёрк радостно закивала. Ей очень хотелось посмотреть, как охотятся оборотни.

***

К лесу отправились на конях.

– Я думала, охотиться будете как волки, – растерялась орчанка.

Ей казалось, что, выйдя за пределы лагеря, оборотни перекинутся и побегут на четырех лапах.

– Охотится будем волками, но в зубах добычу домой нести неудобно. – Гелиодор усадил орчанку на коня впереди себя и собственнически обнял.

На широкой спине тяжеловоза двоим места хватила с лихвой, при желании Бёрк могла бы даже станцевать на нем. Но она не хотела. Придвинувшись ближе, прижалась к груди Гелиодора и обняла, будто боялась упасть.

– Держи вожжи, – повернул ее вперед и вручил уздечку.

– Зачем это? – Отпускать мужчину из объятий совсем не хотелось.

– Я же обещал научить тебя скакать верхом, – прошептал ей в самое ухо, будто на что-то намекая.

– Что-то мне страшно.

– Я рядом.

Гелиодор запустил руку под ее кофточку. Упругое полушарие приятно легло в ладонь.

– Ой! – Бёрк резко дернула вожжи и учащённо задышала.

От непонятного сигнала конь заржал и закрутился на месте.

– Аккуратней.

Гел стал покусывать ее шею, а свободной рукой придержал узду, чтобы пропустить остальных охотников вперед. Своевольной скотине это очень не понравилось, но оборотень пятками осадил норовистого коня. Свернул в гущу леса и, привязав коня к тонкому дереву, занялся обучением. Он здорово извалял Бёрк в высохшей траве, потом показал, как скакать верхом. На нем, а не на лошади.

Как выглядит обернувшийся оборотень, Бёрк в тот день так и не узнала.

19. Побег

Ночью он заставил ее встать на колени и взял по-звериному, сзади, чтобы удобно было прикусывать за холку. Тонкие руки хватались за спинку кровати, сгребали под себя простыни и подушку, а он продолжал ритмично вбиваться в нее на все длину члена, крепко придерживая руками за бедра. Бёрк глухо стонала и кусала подушку, в которую уткнулась головой. От удовольствия не было сил двигаться. И не нужно – он управлял ею, как послушной куклой. Прогнул здесь, повернул туда и брал, брал…

Гелиодор совсем сдурел. Опьянел. Он со щенячьей радостью ощущал своим обонянием, как раскрылся бутон ее аромата. Будто тысячи светящихся цветков распустились на золотых лианах, обвивавших ее тело. Запах манил и звал, требовал обладать ею снова и снова. Пот струйками стекал по напряженной спине, тело трясло. Еще толчок. Еще… Погрузившись последний раз, он выпустил в нее семя, откинул голову назад и глухо протяжно завыл. Нахлынуло ощущение победы, словно он выиграл жизненно важный приз. Чувства переполняли, хотелось делиться своей радостью, выть, кричать, тереться о маленькое податливое тело. Опрокинув Бёрк на кровать, Гелиодор долго целовал ее. По-хозяйски брал, насиловал рот языком.

На ней не осталось ни одного не обласканного им участка кожи. Вся с ног до головы была исцелована, потискана и облизана. Брал ее снова и снова, доводил до исступления. Так возбудил, что она, достигнув пика, в порыве страсти расцарапала ему спину и так громко кричала его имя, что охрипла. И последние:

– Да! Да! – уже тихо сипела ему в плечо.

Потом мгновенно уснула, словно затушенная свечка.

Гелиодор поправил подушку, устроился поудобней. Сытый и довольный собой, задремал. За несколько ночей, проведённых в маленькой орочей хибарке, оборотень привык спать вот так, со смеском под боком. Привык крепко обнимать ее. Свыкся с назойливым запахом старого Сфеноса и ежедневным купанием в убогой лохани. Смирился с грубым матрасом, набитым соломой, чадящей печью и привычкой девчонки разбрасывать вещи. Перестал замечать козлиный запашок, тянувшийся от меховой куртки. На улице заметно похолодало, и между красотой и здоровьем они выбрали здоровье. Орчанка вернулась к своему первоначальному виду зеленого гнома в косматой шапке. Это больше не злило и не казалось уродливым. Скорее забавляло, вызывая веселую ухмылку.

Бёрк тихо всхрапнула и повернулась на другой бок. Гелиодор хмыкнул и убрал локон, упавший ей на лицо. Он уговорил Бёрк не красить кожу, и ее руки и мордашка за эти дни заметно побледнели, почти отмылись. На коже остался лишь легкий зеленоватый оттенок. Теперь она старательно прятала лицо в вороте куртки, если встречала на улице кого-то, и носила рукавицы.

Гелиодор погладил узкую ладошку. Линии еще темнели на ней более отчетливой зеленью, словно молоденькие веточки дерева. Что за судьба у тебя будет, странная штучка? Какие приключения ждут тебя в жизни? От навязчивой ласки пальцы Бёрк дрогнули и сжались, словно кошачья лапка. Она потянулась во сне и поцеловала оборотня в плечо. Ласковая… Это хорошо. Но почему так тревожно на душе? Почему глаза не хотят закрываться, а сон не идет? Что не так?

Шаги услышал издалека. Выскользнул из постели плавно, словно змея – не хотел потревожить спящую орчанку. Рука гостя еще не коснулась оконного стекла, а Гелиодор уже отодвигал шторку.

Тумит.

– Есть новости, – тихо сказал побратим сквозь толстое стекло.

Звук его голоса притупился, но слух у оборотней отменный.

Гелиодор кивнул на дверь. Не стал одеваться полностью, только натянул штаны. Разговор будет коротким, ведь цель визита он уже знал. Вышел, тихо прикрыл двери и приложил палец к губам, приказывая Тумиту говорить тихо.

– Приехали? – нервно потер грудь.

– Да, час назад. – Тумит был возбужден и обрадован, его переполняло предвкушение доброй драки.

– Что говорят?

Гелиодор оперся на перила, но с порога не сошел. Он стоял босой и нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Хотелось, чтобы брат просто сказал, что это шутка, розыгрыш, и ушел.

– Все в силе, договор подписан, – разочаровал Тум. – Стая прибыла в полном составе, чистокровные Острозубы, все из одного замка. Смарог, как и прежде, альфой у них. Все слажены, проверены не одним годом в общей команде.

– Возьмут передышку перед заданием?

Если Острозубые захотят перевести дух, можно задержаться еще на пару дней.

– Нет. Сказали, что достаточно отдохнули в дороге. Да и последнее место службы оказалось не слишком напряжным.

– Понятно… – мрачно протянул Гел. – Когда выходим?

Останавливаясь в этом хуторе для ожидания второй стаи, он чуть не выл от досады. Только подумать, провести две недели в этом стоячем болоте! Это было муке подобно. А теперь… Как же быстро пролетели дни…

– Я вижу, ты новостям не рад? – веселье Тумита поутихло.

– Даже не знаю…

– Хочешь остаться? А как же контракт? Стая?

– Что? Нет! – возмущенно перебил альфа.

– Я так и знал! Она совсем задурила тебе голову! Как сопливому щенку.

– Хватит!

– А это все ее запах. Кажется, что он особенный, вот ты и вьешься. – Тумит продолжал высказывать свое негодование, не замечая, что Гел вскипает от его слов, словно чайник на печи. – А знаешь, что я тебе скажу, альфа? Никакой он не особенный! Просто в этой глуши воздух чистый и не пахнет тут больше ничем. Вот и кажется, что аромат ее лучше, чем у других самок. Только поэтому!..

С каждым словом голос Тумита становился все громче и громче. Он высказывал Гелиодору то, что накопилось у него за последние дни. Со словами выливалось его беспокойство.

– …А ты стряхни наваждение и осмотрись. Что в ней такого? На эльфийку хоть приятно было посмотреть, а эта? Ни статью не вышла, ни мордашкой.

– Хватит, – под пальцами альфы затрещали перила.

– На неё только занюханные гномы поглядывали, вот и все. Даже орки…

Напоминание о соперниках было ошибкой.

– Заткнись! – Гелиодор в один прыжок оказался возле Тумита и, схватив его за горло, прижал к стене.

– Во-о-от! – прохрипел Тум сдавленной глоткой. – И ведешь себя, как дурак…

– Я еду, – отрезал Гел и разжал пальцы.

Тряхнул головой: да что с ним такое? Действительно, как баран на привязи. Тумит прав, нужно вырваться из этого морока. Освежить голову хорошей битвой. И все пройдет…

Тумит жадно глотнул воздуха и удивленно посмотрел на друга. Он не ожидал такого быстрого отступления. Все последнее время Гелиодор словно балансировал на грани и, казалось, готов был забыть своих и остаться с девчонкой насовсем.

– Разбуди меня на рассвете. – Гел шагнул на порог. – Вещи сам соберешь?

Тумит кивнул.

– Уже сделано. Только палатки свернуть.

– На рассвете. И не шуми.

Гелиодор осторожно вернулся в постель. Его потряхивало после встречи с Тумитом, когти на пальцах до конца так и не втянулись, хотелось рычать и порвать чью-нибудь глотку. Гел заставил себя дышать медленней и жадно обнял маленькое теплое тело. Сразу нахлынуло ощущение счастья и спокойствия. Бёрк завозилась, устраиваясь на его груди поудобней. Золотистый аромат обвил оборотня, как теплое одеяло, и подарил чувство безмятежности.

Спать не хотелось. Лежа в темноте, Гелиодор рассматривал профиль девушки, сопевшей на его плече. Когда зеленая краска отмылась, стали отчетливее видны розовые пятнышки и неровности на ее коже. Очень много их было на щеках, под глазами, меньше на лбу и подбородке. Если бы она не имела родства с орками, у которых шероховатость шкуры нормальна, можно было подумать, что это шрамы от старых ранок, будто в детстве девушку посыпало болячками. Гел тронул одну, другую. Бёрк смешно наморщила нос и чмокнула губами. Кокетливо изогнутые ресницы чуть вздрагивали, словно она смотрела какой-то яркий сон.

«Да, не красавица, – согласился Гел со словами брата. – Но и не дурнушка. – Провел подушечками пальцев по губам, по спинке носа. – Забавная, – подобрал самое подходящее прозвище для смески. – Моя». Ласково провел по волосам. Распущенные прядки рассыпались по подушке светлой волной. Оборотень не удержался и осторожно намотал локон на палец. Тонкие и какие-то безжизненные, словно высушенные на солнце. Его всегда смущал их неравномерный цвет. У корней грязно-зеленый (теперь стало ясно, что от краски) постепенно светлел, и кончики становились уже серыми. Но цвет все равно был неестественный. Как объяснила Бёрк, с кожи краска быстро смывалась, а на волосах держалась намертво, и как аккуратно ни крась кожу, все равно волосы тоже пачкаются.

Гелиодор так и не смог заснуть. На сердце было тяжело и неспокойно. Одна мысль, что придется ее оставить, рвала душу. Оборотня будто выворачивало наизнанку. Не замечая, инстинктивно прижимал девушку к себе все сильней, глаза волка горели бешенным желтым огнем. Бёрк забормотала что-то во сне от слишком крепких объятий. Опомнившись, он ослабил хватку и аккуратно уложил ее на постели, накрыл одеялом и больше не прикасался.

До рассвета оставалось около часа, когда в окошко тихо постучали. Оборотень одним текучим, словно вода, движением поднялся с кровати. Лицо его окаменело, утратив всякое выражение. Нет ни улыбки, ни грустной усмешки. Глаза заледенели и наполнились отрешенностью. Сейчас, глядя на него, невозможно было догадаться о чувствах, бурлящих под кожей. Двуликий стал воплощением спокойствия и равнодушия.

Быстро оделся, натянул сапоги. Смахнул свои сохнувшие на веревке рубашки, выстиранные Бёрк, накинул куртку и собрал немногочисленные вещи, перекочевавшие сюда за последнее время из палатки. Огляделся, похлопал себя по карманам.

– Вроде всё забрал…

На девушку, сладко спавшую на постели, старался не смотреть. Слишком манящая картинка, боялся не устоять. Но не выдержал, обернулся и завис на добрых десять минут. Стук в окно повторился уже громче. Трезвея, встряхнул головой, весь подобрался, и через мгновенье за ним неслышно закрылась входная дверь.

Если бы он задержался хотя бы на час… Если бы… В лучах восходящего солнца обоняние оборотня показало бы ему настоящее чудо. Гелиодор смог бы «увидеть», как с пышных бутонов, цветущих на золотой лиане её запаха, медленно облетают лепестки. Словно искры, они вспыхивали на миг и гасли, а на их месте, как маленькие рубины, появились завязи волчьих ягод.

***

Проснувшись, Бёрк потянулась к соседней подушке, но ощутила только неприятную пустоту. След головы оборотня на подушке успел остыть. Резко открыв глаза, огляделась. Пусто. И холодно.