Читать книгу: «Отчаянный разум», страница 5

На грани

Звуки клуба гулким эхом отзывались в голове Кирилла, заставляя его вздрагивать от особенно раздражающих электронных ритмов. Он с завистью наблюдал за курильщиками, выходящими на улицу. Как же хотелось вдохнуть глоток свежего воздуха и насладиться долгожданной тишиной. Но, как всегда, ему нужно было следить за звуком.

Показатели на ноутбуке были в порядке, и Кирилл всё чаще бросал взгляды на дверь. Герман ловко управлялся с шейкерами, не отставая от толпы, жаждущей ещё больше алкоголя.

Кирилл оперся о стойку и тяжело выдохнул.

– Иди, я присмотрю, – сказал Герман. – Подыши, а то скоро закипишь.

– О нет. Если что-то пойдёт не так… Макс и так злой, как волк.

– Не драматизируй. Макс тебя загонял.

– Мне за это платят.

– Но это не значит, что у тебя нет права на отдых. Иди.

Герману пришлось подтолкнуть парня, чтобы тот вышел из-за стойки. Кирилл напоследок проверил, всё ли в порядке на экране, мельком взглянул на танцующего за пультом Макса и направился вверх по железной лестнице. Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул ночной воздух с примесью выхлопных газов машин, проезжающих мимо клуба. Голова у него закружилась, и он привалился спиной к стене. Простояв так несколько минут, Кирилл понял, что дым от сигарет курящих у боковой двери парней раздражает его куда больше, чем духота в клубе. Он прошёл вдоль стены и завернул за угол. У другого края стены его встретил тёмный переулок, слабо освещённый единственным фонарём на противоположной стороне улицы. Из клуба доносились приглушённые звуки музыки. Невольно Кирилл начал прислушиваться к её качеству, хотя с такого расстояния невозможно было заметить неполадки. В любом случае, пора возвращаться, пока мелкие перебои не привели к непоправимым последствиям. Развернувшись, чтобы уйти, Кирилл услышал за спиной шуршащий звук трения по асфальту и громкий шлепок, словно что-то тяжёлое бросили на землю. Он отступил назад и, сделав пару шагов, выглянул за угол – на задворки здания. Можно было подумать, что на земле – прямо у мусорного контейнера – лежит обычный мешок с мусором, но с каждым шагом всё яснее вырисовывались очертания раскинутых ног.

– Эй! – Кирилл несколько раз толкнул человека в плечо и огляделся по сторонам. В переулке, на противоположной улице и на парковке не было ни души. Он ещё раз похлопал мужчину по спине, но тот не реагировал, тогда Кирилл потянул его в сторону и с усилием перевернул на спину. Быстро полез в карман за телефоном, но и без фонарика уже догадался, кто перед ним. Сердце почему-то забилось быстрее. Когда свет от телефона осветил лицо бедняги, Кирилл замер, не зная, что делать дальше.

– Алекс! – Кирилл стал хлопать парня по щекам, трясти за грудки, но никакой реакции не последовало. – Очнись!

Он посветил ему прямо в лицо и снова замер от ужаса: кожа белая, как мел, синие губы, впалые глаза. Дрожащей рукой поднёс телефон ко рту и подержал несколько секунд, отчего экран немного запотел, затем Кир начал изо всех сил трясти Алекса и снова хлопать по щекам. Алекс застонал. Его рот жадно пытался втянуть воздух, но затем тело снова обмякло, а голова скатилась на бок. Кирилла сковал страх, и он стал громко звать на помощь, но вскоре понял, что из-за музыки в клубе никто его не услышит, а у входа, где курила молодежь, и вовсе закладывало уши. Кирилл попытался успокоиться. Через секунду пришло осознание: в одиночку он бессилен. В голове вспыхнули самые худшие сценарии для Алекса, поэтому Кирилл мгновенно подавил в себе сомнения и протянул руку за телефоном. Дрожащими пальцами набрал номер и сообщил адрес. Диспетчер пообещал, что скорая приедет меньше чем через пять минут, и Кирилл молча повесил трубку, приложив ухо к груди Алекса. Повезло, что в переулке было достаточно тихо, иначе он бы не услышал такое слабое сердцебиение. Теперь руки Кирилла автоматически совершали все действия. Мозг как будто застыл, оставляя движениям возможность удержать беднягу на этом свете. Он неустанно давил на грудь, выполняя массаж сердца, и поочерёдно вдувал воздух в рот Алекса. Кирилл сбился со счёта, сколько раз повторял эти движения, пока не услышал за спиной вой сирены. Лишь тогда он понял, как занемели его руки.

Дальше всё развивалось стремительно и неясно, словно во сне; двое крепких врачей отстранили его и окружили бездыханное тело. Кирилл сидел на грязной земле, часто дыша, чувствуя, как прохладный воздух обжигает лёгкие. Бригада скорой помощи начала приводить Алекса в чувство. Их движения были точными и быстрыми, как будто расписанными кем-то до секунды. Женщина-фельдшер подложила под голову Алекса резиновую подушку и приложила пальцы к пульсу, поглядывая на свои часы. Тем временем санитар закатал парню рукав, разорвал футболку и начал прикладывать к груди датчики. Женщина ловко обвила ослабленную руку тонометром. Они постоянно обменивались словами и цифрами, но Кирилл почти не слышал их, отчаянно ожидая результата. Широкоплечий мужчина с бородой ввёл шприц в руку больного, и через пару секунд Алекс тяжело и со стоном втянул воздух. Когда врач перевернул парня, того стошнило на землю. Теперь даже издалека было заметно, как плечи Алекса поднимаются от прерывистого дыхания.

Только теперь Кирилл смог отвести взгляд от происходящего. Доктор отошёл в сторону, тяжело дыша, а санитар и водитель тем временем принесли носилки. Кирилл медленно поднялся на ноги. Брюки были полностью испачканы, и он попытался очистить их руками, но лишь ухудшил ситуацию. Теперь и руки были в земле. Возвращаться в клуб сейчас ему совсем не хотелось. Он даже не заметил, как к нему подошла женщина-фельдшер.

– Ты в порядке? – Кирилл поднял голову. – Нужна помощь?

– Мне? Нет…

Женщина оглядела Кирилла с ног до головы. Мигалки скорой помощи позволили рассмотреть её чёрные волосы и опущенные губы, будто она не улыбалась уже целую вечность.

Ещё бы! С такой работой.

– Можешь поехать с нами и привести себя в порядок в больнице.

Кирилл посмотрел за её спину. Носилки с сыном губернатора уже загружали в скорую.

– Как он?

Женщина обернулась и, немного помедлив, ответила:

– На этот раз, думаю, выживет, но кто знает, сколько их ещё будет…

– Я поеду. С ним можно будет поговорить?

– Это решит дежурный врач. Его ещё нужно стабилизировать. Как раз успеешь постирать штаны.

Женщина бросила взгляд на брюки Кирилла.

Ему ничего не оставалось, как спрятать свой ужасный вид в карете скорой помощи. Он сел по правую руку от Алекса. Голова больного была отвёрнута в сторону, поэтому Кирилл не видел, улучшился ли цвет его лица, но нервы немного успокоились, когда он проследил за размеренным дыханием больного. Женщина села рядом с Кириллом. Некоторое время они ехали под звук сирен. Она нарушила тишину первой.

– Ты его знаешь?

Кирилл на мгновение замолчал, уставившись на безвольно подпрыгивающую на кочках голову.

– В детстве знал.

– Ты спас ему жизнь, – тихо сказала женщина. – Ты молодец.

Кирилл ничего не ответил. Он не был уверен, что этот поступок что-то изменит для Алекса. Возможно, он даже усугубил ситуацию. Но его подсознание, похоже, решило ввязаться в ещё большие проблемы. Он чувствовал только это.

– Он был моим другом когда-то, – сказал Кирилл, словно прощаясь с парнем, чего не смог сделать много лет назад.

Тихий коридор больницы вызывал неприятные воспоминания. Наверное, никому это место не приносит ничего хорошего. Кирилл разглядывал белые стены, увешанные изображениями человеческих органов – розовых и ровных, обескровленных – таких, какими они не могут быть на самом деле.

Кирилл ждал новостей от доктора, который прямо сейчас обследовал Алекса и назначал лечение, прекрасно осознавая, что не сможет ему помочь. Разве что поднять на ноги, и то лишь на короткое время.

Женщина-фельдшер позволила ему немного промыть брюки водой и подсушить феном в подсобке, так что теперь было не так неловко попадаться людям на глаза.

Кирилл сидел на кушетке в коридоре и размышлял о друге, которого оставил в клубе, о второй бессонной ночи, которых следовало избегать, и о том, зачем ему нужен этот проклятый наркоман, из-за которого приходится сидеть среди белых, пропахших спиртом стен. Он пытался найти объяснение всем своим недавним поступкам и ответить на вопрос, как он умудрился завести себя в такой водоворот событий. Где-то в глубине души Кирилл осознавал – он сам ведёт себя в пропасть.

Размышления Кирилла прервала хлопнувшая дверь в конце коридора. Из реанимации вышел невысокий доктор. Седовласый мужчина в очках с тёмными кругами под глазами направился к Кириллу.

– Это ты приехал с Александром Гордовым?

– Да. Как он?

– Стабилен. Ты его родственник?

– Нет. Я нашёл его у клуба…

Кирилл замолчал, не желая вдаваться в подробности, но, похоже, доктор уже всё понял, так как несколько секунд пристально смотрел на него.

– Ясно. Если бы не твои действия, парень сейчас лежал бы в морге. – Кирилл сглотнул горький комок. – Ты удерживал его достаточно долго, но чуть не сломал ребро. Оно треснуло. Лёгкие тоже пострадали. Первое время ему будет тяжело дышать, но жить будет.

– Спасибо, – машинально выпалил Кирилл.

– Это он тебе должен говорить «спасибо».

– Я…

Кирилл замялся, впервые так растерявшись от чьих-то слов. Спасителем он себя не чувствовал. Просто оказался рядом в нужное время. Обыкновенная случайность. Или он просто пытается убедить себя, что всё происходит само собой, а не он сам тянет себя в неприятности?

– Его отец приедет? – спросил доктор. Кирилл пожал плечами, чувствуя, как по телу растекается холодная дрожь. – Хоть бы не приехал сегодня. Его мне под конец смены только и не хватало, – проговорил мужчина, прикрыв от усталости глаза.

– Он в сознании? Можно его навестить?

Кирилл вошёл в небольшую палату со светло-зелеными стенами, где его встретил равномерный сигнал монитора пациента. Он понимал, что его визит здесь не будет желанным, но цель была простой – увидеть более-менее живое лицо бывшего приятеля, чтобы ночами не вспоминать предсмертное выражение из переулка.

Кир подошел к кровати. Над головой больного сияла люминесцентная лампа. Алекс мирно спал на толстой подушке, его веки подрагивали. Лицо оставалось бледным, но губы уже не выглядели синими, хотя и казались пересохшими. Кир старался запомнить это умиротворенное лицо и уже собрался уходить, когда голова Алекса медленно повернулась.

– Зачем явился? – прохрипел болезненный голос.

Блондин замер, слегка шаркнув подошвой по рыхлой плитке. Монитор продолжал монотонно пикать, действуя на нервы. Открытые мутно-серые глаза Алекса, на фоне бледного лица и пожелтевших белков, отражали всю беспомощность его существования.

– Уже ухожу, – тихо произнёс Кирилл.

– Если ждёшь… благодарности… то… не дождёшься… – Алекс говорил медленно, с хрипом, прерываясь после каждого слова.

– Не жду. Хотел увидеть твоё здоровое лицо, но, похоже, оно у тебя страшное с рождения.

– Пошёл ты…

Кирилл слабо улыбнулся. Внутри проснулось облегчение от живого и такого забытого голоса Алекса. Сын губернатора медленно вдохнул – видимо, чтобы продолжить говорить.

– Ну и зачем… ты это сделал?

– Да так… Стало скучно, решил наркоманов по подворотням пособирать.

– Может, я сдохнуть хотел… – с раздражением выдавил Алекс.

– Ты не хочешь умирать, – твёрдо заявил Кирилл.

– Сказал тот, кто… не раз пытался…

– Я – другое дело.

– А-а-а, ты у нас… особенный, да?

Алекс вложил в эту фразу всю свою злость, поэтому ему понадобилась передышка. Он прикрыл глаза, и Кирилл заметил, как его ресницы стали мокрыми.

– Ты сознательно себя убиваешь, хотя у тебя есть все возможности жить нормально.

– Замолчи… Что ты вообще обо мне знаешь?

– Ты прав… – Кирилл с грустью опустил голову, – теперь ничего. Не думал, что ты превратился в такое чудовище. Ты же сильный, и очень. Это я точно помню.

Ничего не ответив, Алекс надолго замолчал, прикрыв мокрые глаза.

– Я пойду. – Кирилла охватила ярость. Он не понимал, как его давний друг мог так пренебречь собственной жизнью, довести себя до такого тупика и утратить даже надежду на самостоятельный выбор. Поэтому он больше не хотел ничего говорить. Все слова в его голове сейчас были пропитаны жалостью и болью. – А ты… поправляйся.

– Подожди. – Алекс попытался схватить Кирилла за руку, но его пальцы скользнули мимо.

– Это всё… мой отец.

– Что с твоим отцом?

Алексу было трудно говорить. Он сжимал одеяло, стараясь выдавить слова.

– Он хочет… запереть тебя в психушке…

Кирилл нахмурился. Казалось, что Алекс всё ещё не избавился от бреда, а может, это уже новое воздействие лекарств.

– Что ты несёшь? Я лучше… позову врача.

– Заткнись… и послушай… – попытался прорычать Алекс, на этот раз ухватившись за рукав Кирилла.

– Он знает… что ты меня избил…

– Разве ему не всё равно?

– На меня… да…

Алекс медленно вздохнул, содрогаясь всем телом, и Кириллу показалось, что его присутствие только мучает беднягу.

– Он хочет… избавиться от тебя… чтобы выставить себя… святым…

– Понятно… – пробормотал Кирилл.

– Уезжай… из города.

– Ещё чего, – встрепенулся блондин, вырывая свою руку. – Не собираюсь ни от кого убегать.

– Ну и… дурак…

Несколько минут оба молчали. После передышки Алекс снова набрал в лёгкие воздух и чётко произнёс:

– Тогда помоги мне его остановить.

– Остановить твоего отца!? – переспросил Кирилл, приподняв брови. – И чем я могу тебе помочь? Кто я, а кто он. Ему плевать на нас и наши попытки ему помешать.

– Подумай… Сколько человек сейчас лежат на такой же койке. – Алекс постучал по белоснежной простыне. – И сколько… в подвале этого здания.

Кирилл отвернулся к окну. Он стал разглядывать проезжающие машины, бросающие листья на больничную аллею, и девушку, что тонкими каблуками рассекала тишину улицы. Аргументы Алекса были излишни. После того, как Кирилл увидел в переулке его почти безжизненное лицо, глаза, в которых угасала жизнь, он осознал, сколько боли скрывается в этом городе. Как много парней и девушек уже никогда не посмотрят на эту дорогу, на этот желтеющий парк за окном. И всё по воле одного человека, возомнившего себя богом.

Кирилл с детства был для Алекса примером стойкости и справедливости, человеком с непоколебимым характером, который хранил свою правоту, но, конечно, никогда об этом никому не говорил. В душе жила надежда, что в парне пересилит стремление к справедливости.

Имя отца не помешало заступиться за девчонку и разбить мне нос.

– Интересно… как там… та девушка… из клуба? – протянул Алекс, словно его мысли вырвались наружу сами собой.

Кирилл медленно повернулся к приятелю, собираясь сказать, что у Алины всё в порядке, но его губы сжались в тугую линию. Он молча смотрел на друга. Кожа парня чуть порозовела, а глаза заблестели от света лампы. Лицо из испуганного стало задумчивым, и в какой-то момент Кириллу показалось, что на лице Алекса появилась тень отвращения к самому себе, когда тот решительно сжал кулак.

Кирилл мысленно усмехнулся, заметив, что парень наконец-то смог выразить хоть немного эмоций.

– Послушай… ты же понимаешь… я не хотел причинить вреда…

Кирилл глубоко вдохнул и посмотрел в окно, чтобы скрыть бурю чувств внутри. Сейчас его разум разрывался от напряжения, осознавая, что это правда, но его чувства к Алине подсказывали: «Ты должен испытывать ненависть». В то же время в глубине души, где-то между рёбрами, тихо стучало осознание, что не всё в жизни бывает чёрным и белым, и даже в самый чистый ручей может попасть крохотная капля грязи.

Алекс поднял голову, щурясь от боли, когда молчание затянулось. Теперь даже боль приносила некое удовлетворение. Она говорила: «Ты всё ещё здесь», «Ты дышишь», «Ты жив». Тем более, что прямо перед ним стояла надежда на крошечный смысл в его существовании.

– И как ты собираешься ему помешать? – спросил Кирилл.

– Где-то должны быть… документы… Для начала нужно добраться до его сейфа. Кто-то мог видеть его в клубе. Или кто-нибудь из его подопечных полицейских его сдаст. Я пока не знаю… Но должен быть способ. Этот ублюдок тоже может ошибаться.

– И что ты будешь делать с этими бумажками? У него ведь весь город под рукой. Он мог всех купить.

– Я знаю… многих его друзей… Могу поговорить с ними. Постепенно выяснить, кто из них в курсе… Я умею с ними общаться.

Алекс медленно вдохнул и выдохнул. Кирилл машинально похлопал его по плечу.

– Ты… мог бы разузнать что-нибудь в клубе… – осторожно произнес Алекс. – Это всё, о чем я прошу.

Кирилл напрягся. Он вспомнил о брошенном Максе – вероятно, злом, как собака, – который сейчас, скорее всего, разрывает его разрядившийся телефон.

– Хорошо, – наконец сказал Кирилл, отчего Алекс уставился на него с широко раскрытыми глазами. – Но у меня тоже есть просьба: я хочу узнать всё о гибели моей семьи.

Мысли в голове закрутились, как вихрь опавших листьев. Кирилл подумал, что это настоящий шанс выяснить правду. Благодаря отцовским связям Алекс может легко разузнать о событиях того вечера, собрать воедино все тщательно скрываемые подробности. На мгновение он даже поверил в судьбу.

– Договорились, – ответил Алекс и прикрыл глаза.

Спустя некоторое время, наблюдая за его прерывистым дыханием, Кирилл хлопнул Алекса по плечу и, осторожно закрыв за собой дверь палаты, отправился домой.

Утро встретило Кирилла громким карканьем ворон и мощным ветром, срывающим ветки с деревьев. Кроссовки глухо стучали по тротуару, разбрасывая шуршащие листья, а в голове крутился разговор с Алексом, которого «любящий» отец накануне забрал из больницы, и от которого не пришло даже короткого сообщения. Кирилл не принадлежал к тем, кто умеет спокойно ждать, пока где-то решаются важнейшие для него вопросы. Но, с другой стороны, здесь требуется терпение.

Сегодня Кирилл с лёгкостью преодолел четыре квартала менее чем за час. Он отметил, как привычным стал обыкновенный шорох листьев под ногами и шум одинокой машины, мчащейся через спящий город. Тёмно-синее небо напоминало мирный сон, а зажжённые фонари и яркие вывески магазинов наполняли душу необыкновенной глубиной. Хотелось нестись по этим мокрым дорогам, вдыхая свежий аромат листвы и увядающей свежести. Всё это помогало реже вспоминать о том, что он не такой, как все. Он почувствовал горечь на языке. Под утренним прохладным ветром как никогда раньше захотелось ощутить тепло родных материнских рук, которые он помнил до сих пор. Мягкие, немного шершавые с тыльной стороны ладони, пахнущие ромашковым кремом. Глаза защипало, и, тяжело дыша, Кирилл остановился, угодив кроссовкой прямо в лужу. Он глубоко вдохнул, смахнув с глаз подступившие слёзы. Пытаясь отогнать опасные мысли, как делал последние десять лет, он сосредоточился на единственном твёрдом решении:

Я должен добраться до правды. А всё остальное не имеет значения.

Кирилл вбежал в квартиру, где уже витал аромат жареных яиц. От удивления он тихо закрыл дверь и принюхался, на мгновение подумав, что у него начались галлюцинации. Не может быть, чтобы Макс встал так рано – за окном ещё даже не рассеялась утренняя синева.

Блондин снял толстовку, быстро сбросил обувь и направился в ванную. Открыв дверь, он наткнулся на тяжёлый взгляд. Замер на мгновение, подавляя улыбку, которая в последнее время возникала в самые неподходящие моменты – как сейчас, когда всё ещё сердитый друг ожидал от него объяснений.

После той злополучной ночи, когда пришлось оставить диджея и исчезнуть, Макс так и не смог застать его дома. Вечером он уезжал в клуб, а утром Кирилл старался побыстрее уйти, так как пока не был готов сообщить Максу своё важное решение.

– Тебе смешно? – произнёс диджей охрипшим ото сна голосом, отчего губы Кирилла растянулись ещё шире. Он потёр переносицу, пытаясь стереть назойливую усмешку, которая вовсе не касалась Макса. На самом деле Кирилл понимал, насколько всё серьёзно, но ничего не мог с собой поделать.

– Нет, – ответил он, скрутив губы трубочкой, чтобы подавить веселье. – Можно хотя бы помыться?

Вместо ответа Макс молча сел на стул, не сводя с блондина пронзительного взгляда. Кирилл тихонько вдохнул и, подчиняясь укоризненному ожиданию «воспитателя», уселся перед ним.

– Ну? – раздался дрожащий, словно чужой голос Макса. – Рассказывай…

Кирилл поднял глаза. Смех вмиг испарился. Комната наполнилась вязким напряжением.

– С чего начать…

– С того, какого черта ты оставил меня за пультом, пока я тонул в чертовой толпе?

– Человеку нужна была помощь… – развёл руками Кирилл. Его наивный взгляд мгновенно вызвал у Макса ярость, которая тут же сменилась волной дружеской привязанности, настолько сильной, какой он никогда прежде не ощущал.

– Не устал ещё всех вокруг спасать? – спросил Макс. Кирилл шумно выдохнул, думая только о том, как бы помягче преподнести их план с сыном губернатора. От напряжения он даже закусил губу. – А если бы он погиб в той подворотне, и его нашли с твоими отпечатками? А потом какой-нибудь умный мент понял, что пару недель назад именно ты избил этого придурка?

Кирилл молча смотрел на друга. Сейчас Макс казался каким-то необычно черствым сухарём. Он всегда выглядел непробиваемым, но сейчас это была не просто видимость.

– Ты изменился… – тихо констатировал Кирилл.

– Я?

– Раньше ты многое делал для людей. Сопереживал… Даже… Забинтовывал раны…

– Заткнись сейчас же! – пытался закричать Макс, но голос его звучал хрипло, словно он вот-вот разрыдается. – Не смей сравнивать! Этот отморозок… Может, и лучше было бы земле без него.

Кирилл от удивления отвёл взгляд, не представляя, как он мог бы вплести в этот разговор свою новость без тяжёлых для себя последствий.

– Может, было бы лучше и без меня тоже… Но даже не зная, кто я такой, ты сделал… то, что сделал. – Макс молча встал и резким движением налил кипяток в чашку, расплескав воду по столу. Кирилл подумал, что, если бы он сейчас рассказал всю правду, этот кипяток легко мог бы оказаться у него на лице. – Даже будь в переулке его отец, я бы, наверное, поступил так же. – Макс только болезненно фыркнул. – Жизнь человека бесценна.

– Да… Только ты сам об этом не забывай. – сказал Макс, обратив взгляд на запястье Кирилла. Тот взглянул на свою руку и задумчиво потёр татуировку.

– Не волнуйся. Я в полном порядке.

– Я в курсе, что у тебя всё замечательно! Именно поэтому ты лезешь туда, куда не просят? Сначала девушка, потом этот несчастный наркоман. Ты что, Иисуса в себе увидел? Нормальные люди не связываются с такими, как он, не понимаешь?

– Пожалуйста, только Бога не обижай. Я не нормальный. Это давно известно. С этим ты ничего не поделаешь.

– Так сходи уже к врачу! – вырвалось у Макса. Кирилл прикрыл рот, затем присел за стол, уставившись в деревянную лакированную поверхность.

– Я всего лишь спас человека от смерти, а ты ведёшь себя как бесчувственный мудак, которому на всех наплевать.

– Потому что так и есть! – зарычал Макс. Блондин поднял на него взгляд.

Да, он прав. Ему безразличны окружающие. Он вырос среди настоящих ужасов. Интернат стал для него пристанищем, убежищем от жестокого мира, который никогда не был к нему милосерден. Здесь он воздвиг свою маленькую, но прочную стену жёсткости, чтобы защищаться от вселенной. Самым безрассудным было позволить мне проникнуть в это убежище. Ведь со мной любая стена и любая твердая поверхность могут стать зыбкими, как песок, и рухнуть в бездну.

Выложить всю правду сейчас означало бы пошатнуть эту твердость и стереть уверенность в его силе и значимости, словно слой краски. Кирилл не стал сразу решать, узнает ли друг о его затее вообще, но где-то внутри зарождалось предчувствие, что на этот раз он сможет справиться сам.

– Я знаю, что ты волнуешься за меня. Хотя, если честно, не понимаю, чем заслужил такое внимание. Я давно не ребёнок. Всё понимаю. Ты боишься остаться один. – Макс, с почти слезящимися глазами, хотел что-то сказать, но блондин остановил его поднятой ладонью. – Ты знаешь, чего боюсь я… – Макс жалостливо смотрел на его лицо, от чего блондин отвернулся и продолжил говорить, уже не глядя в глаза. – Я обещал тебе, что всё со мной будет хорошо. Много раз. И могу пообещать снова. Я буду держаться сколько смогу. Надеюсь только, что ты будешь готов.

– Конечно, – слабо ответил Макс.

– Тогда оставь меня в покое, – отозвался Кирилл, вставая со стула и направляясь к двери ванной.

– Кир! – позвал Макс, и Кирилл вынужденно обернулся. – Мне не всё равно, что происходит с тобой, понял? И никогда не будет.

– Я знаю. Поэтому и доверяю.