Читать книгу: «Дом, в котором… не гаснет свеча», страница 6

20 глава

– Да что мы всё обо мне, да обо мне.

Спустя полчаса задумчивого молчания начала новая знакомая.

– Чем ты увлекаешься? Зачем в Ленинград едешь? Неужто тоже по зову сердца юношеского решил ворваться в нашу бывалую столицу?

– Ни к кому я не еду, бабуль. Так просто. Родители уже поднадоели со своими учениями как жить, что делать.

– Молодёжь, молодёжь, не угодишь вам всё никак. Учишься ты где?

– В школе ещё.

– Поступать куда хочешь?

– Никуда. Я выбираю свободу.

– Ишь ты, свободолюбивый какой, – засмеялась та.

– Музыкант я.

– Музыкант, значит. – едва слышно проговорила, можно даже сказать, что выдохнула та. – Ну вам-то, больше нашего надо воли.

Лёша обвёл взглядом сидящих напротив его плацкарта людей, словно ища кого-то, вернее что-то. Пройдя немного дальше, взгляд его пал на мужчину с чехлом, стоявшим за спиной.

– Здравствуйте, можно взять вашу гитару?

Тот недовольно обвёл парнишку взглядом, но всё-таки протянул инструмент с тихим «берите». Парнишка тот час же вернулся к старушке и стал наигрывать незнакомые для присутствующих мелодии, сопровождая своими новыми для мира музыки текстами песен, что привлекло не мало постороннего внимания.

– Не знаю я этих ваших молодёжных песен, но звучат чудно.

– Спасибо.

– Слушай, а можешь сыграть что-нибудь этакое?

– Что именно?

– Тёмную ночь.

– Сейчас попробую.

Он провёл рукой по блестящим струнам и как только стали вырисовываться знакомые мотивы, новая знакомая запела. Голос её приятно ласкал слух и разливался по вагону.

– Верю в тебя, дорогую подругу мою. Эта вера меня, тёмной ночью хранила.

Когда уже стемнело, все разговоры путников приостановились до утра. На вагон легла сонная пелена и сквозь стук колёс слышалось сопение и лёгкое похрапывание. Лёшке не спалось, он задумчиво смотрел в окно на мелькающие тени деревьев и редких домов.

– Ну как ты?

Из темноты возник Рамзес. Его практически не было видно, а голос едва затрагивал тонкий слух юноши.

– Не плохо. Знаешь, сегодня впервые сыграл свои песни для настоящих слушателей и понял, что делаю это не зря, что кому-то обязательно таки понравится моя музыка.

– Я в тебе не сомневался, а она и подавно.

– Кто она?

– Не меня спрашивай. Задай этот вопрос лучше себе, а тут – он протянул указательный палец к сердцу парня – подскажут, правильны ли твои домыслы.

– Искра… – непроизвольно сорвалось из его губ.

– Возможно, это знать только тебе.

– Где же она теперь?

Спросил он, но, когда повернул голову никого возле него не было.

– Ушёл, значит.

Лёша тяжело выдохнул и положил голову на руки, лежащие на столе, так и уснул. Глаза расклеил уже утром, когда, звеня ложкой об стеклянные стеночки поездной кружки перемешивала сахар та самая старушка.

– Доброе утро, соня.

– Доброе утро.

Еле внятно промямлил тот, ещё не до конца проснувшись.

– Уснул поздно что-ли?

Пожилая женщина, решившая растормошить его вопросами, мило улыбнулась, запивая кусочек бублика тёплым чёрным чаем.

– Не сказал бы. Честно говоря, не помню когда и как уснул. В памяти плывут ночные деревья и дома, а дальше чернота. Вообще ничего не видно.

Та лишь тихо рассмеялась.

– Скучно. Ехать ещё день, но от скуки, кажется, сейчас на стену залезу.

– На стену лезть не надо. Есть кое-что получше.

Та повернулась к своей сумочке и стала что-то искать.

– Читать любишь?

– Не любитель, но иногда могу глазами по страницам побегать.

– Не любитель. – тихо повторила женщина. – Раньше, мы с библиотек не выходили, но тут уже новое поколение. Раз не читаете, значит не надо вам это.

Помолчав около минуты, она добавила:

– Есть у меня книга одна. Не знаю, читаете ли вы такое, или любовная тема потеснила все приключенческие романы, но может станет интересно как ты говоришь, пробежаться по книжным страницам. И время скоротаешь.

Она положила на столик книгу в жёлтой обложке, где красными буквами вырисовывалось название произведения «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Фина».

– Хорошее произведение, часто читал в детстве.

Он с сияющими глазами взял её в руки и с трепетом стал листать пожелтевшие странички, ухватываясь за кусочки текста.

– Можешь почитать пока, а так внуку везу. А то уезжали они, а про книгу позабыли вовсе.

Он принял этот временный подарок и стал погружаться в мир, где обитают герои Марка Твена. Он словно наяву слышал надоедливый голос тётушки, участвовал в задумках Тома. До вечера время прошло незаметно и до конца истории оставалось совсем немного. Под конец дня глаза уже совсем устали и он отложил её.

– Знаешь, когда ты сказал, что ты музыкант, я отнеслась, как и многие советские люди, скептически ко всему этому. В стране у нас творчество не совсем считают за достойную работу, но после вчерашнего дня, я могу твёрдо сказать: ты молодец. У тебя действительно есть талант, который нельзя распускать как какой-то клубок ниток и нельзя запереть его в чулан, уходя на работу каким-нибудь слесарем на завод. Ты сам пишешь песни?

– Можно и так сказать. У меня есть дом, в котором я пишу и есть человек, который меня очень мотивирует и смотрит со мной в одном направлении. Мне помогает в написании одна девочка.

– Уверена что она чудная.

– Так и есть от части, бабуль.

– Это замечательно. Хочу дать тебе один совет. Возможно он покажется банальным, возможно покажется в какой-то степени скучным и навязчивым, но это тебе не скажет ни один взрослый человек. Я тоже любила идти против правил, но это частенько очень злило старших и даже ровесников. В любом случае слушай своё сердце. То что оно тебе велит, то ты и должен делать. И не важно что скажут другие, не важно как посмотрят на тебя другие, главное, что ты будешь верен себе. Люди обязательно что-нибудь скажут. Кто-то в хорошем ключе, а кто-то назовёт дураком. Всем не угодишь.

Лёша задумчиво отвёл глаза на окно. За ним в свете последних солнечных лучей заката мелькали деревья, а не так далеко вырисовывались дома, что говорило о том, что до Ленинграда оставалось не так далеко, а уходить так не хотелось.

– Спасибо.

Хотя немного припозднившись с ответом, произнёс он.

– У тебя всё получится.

Именно этих слов ему бывало так не хватало и их хотелось услышать из родных и знакомых ему уст родителей, но они просто не осознавали этого. Занятые повседневной суетой, помешанные на классическом воспитании своего ребёнка, они не обращали внимания на его трудности и прихоти, не обращали внимания на его увлечения, что очень ранило его.

– Ну вот мы и приехали.

Бурчащая проводница провожала всех своим взглядом.

– Ну здравствуй, Ленинград.

Старушка шла с Лёшкой, который нёс её немногочисленный багаж. Он молча пробивался сквозь толпу, стараясь как можно лучше оглядеть вокзал.

– Красиво тут.

– С этим не поспоришь. Вот что, пошли ко мне, я тебя с внучком познакомлю, чаем угощу.

– Да неудобно как-то.

– Неудобно спать на потолке, а это просто дружеский сигнал. Идём, идём, тут не далеко.

Они действительно прошли не так уж и далеко. Всего от силы два жилых двора. С первых минут пребывания в Питере он ощутил значимую разницу между ним и Москвой. В воздухе витало вдохновение, а люди, шагающие по улицам с важными лицами, сразу выдавали дух своих бывалых столичных корней.

«А ведь это город, где творили все величайшие поэты России. Именно здесь черпали идеи, именно здесь жили и умирали легендарные творцы искусства.»

21 глава

– Мои дорогие, встречайте гостей.

Заходя к себе домой, звонко проговорила его новая знакомая.

– Нету никого что-ли? Ну ты располагайся, будь как дома.

Она прошла чуть дальше, а он оставил её багаж на стуле и стал осматриваться. Классическая квартира в хрущёвке, необычайно светлая и с приятными флюидами, витающими в воздухе.

– Видимо гуляют сейчас. К вечеру будет полным полно народу. А пока будем хозяйничать мы с тобой.

В ответ он лишь улыбнулся.

– Сейчас будем думать, что приготовить. Если ты сильно голоден, я могу предложить чай с печеньем. Не слишком шикарный перекус, но для того, чтобы хоть чем-то набить брюхо хватит.

Сказав это старушка ушла ставить чайник.

– Простите, а как я могу вас называть?

– Елена Алексеевна, но можно просто бабушка Лена. Не люблю эти формальности.

Он нерешительно стал ходить по квартире. Она была ничем не примечательна. Светлые обои, старая мебель, множество фотографий на стенах и прекрасный вид на город. Окна выходили на улицу, где одна за другой проезжали машины, изредка на остановки подъезжали троллейбусы, а на тротуарах пробивались сквозь толпу прохожие, торопящиеся кто куда. Простояв пару минут, он двинулся дальше, заострив своё внимание на расположенные в своём особом порядке фотоснимки, хранящие историю о изображённых на них людях. Но больше всего взгляд его застыл на портрете пары. Такие счастливые и молодые смотрели из-под стеклянной и временной преграды.

– Красивые, правда?

Ласковый голос Елены Алексеевны прорезался сквозь пелену сковывающих мыслей и заставил Лёшу дёрнуться от его неожиданности, но та, словно не заметив этого, продолжила:

– Это мои дедушка и бабушка. Видные были люди. Первыми красавицей и красавцем были. Любили их, всё бы ничего, но судьба выбрала им не самую счастливую концовку.

Голос старушки притих, а после и вовсе замолчал, лишь добавил:

– Чудная пара была. Умерли трагически. Он скончался от болезни, а следом за ним ушла она. Перепутала лечебный препарат. Одному Всевышнему известно специально или по отчаянной случайности. Но как бы там ни было, я надеюсь, что они там вместе и счастливы как никогда.

– Они там счастливы, даже не сомневайтесь.

Раздался бархатный мужской голос. Обернувшись, Лёшка увидел перед собой молодого мужчину не высокого роста с ничем не примечательной внешностью.

– Не смотри на меня так, мне не комфортно.

– Кто вы?

– Дух, сопровождающий этот род на протяжении многих веков его тяжёлого существования. Меня зовут Кристоф.

– Кристоф, значит.

– Будем знакомы. Если что, можешь обращаться. Ты здесь будешь частым гостем.

– С чего ты взял? И вообще, у вас всех там настолько дурацкие имена?

Как только парень задал один из многочисленных вопросов, которые зародились в нём, новый собеседник тут же испарился в пространстве.

Когда он вернулся к реальности, то старушка стояла в таком же положении, опечаленно склонив голову, но тяготящие мысли её прервались из-за свиста закипающего чайника.

– Вот и чай поспел. Сейчас чуток остынет и можно будет пить. Ты мне расскажи как ты на гитаре стал играть?

– На гитаре? Не помню, если честно, Елена… – только он хотел назвать её по имени и отчеству, как недовольный и даже раздосадованный взгляд, заставил его остановиться. – Бабушка Лена, не помню. Вроде как друг научил.

– Вот как значит. Песни сам стал писать давно?

– Давно, бабуль. Давно.

– Но у тебя просто замечательно получается. У Юрки моего есть своя семиструнная. Сам, балда окаянная, не играет, если понравится, сможешь забрать себе. Она нам ни к чему, а тебе пригодится.

– Не стоит. Инструмент денег стоит, да и искусство дело тонкое. Когда пронзит сердце человека не известно.

– Интересно ты мыслишь. Нестандартно.

– Из-за чего приходится страдать.

– Интересным людям всегда тяжелее чем кому бы там ни было, что выделяет их из толпы, из серой массы скептиков.

Он задумался и откусив печенье, стал запивать его чаем. За это время он успел остыть и как следует настояться.

Вечерело. В домах напротив стали одно за другим зажигаться окна, в которых виднелись силуэты жильцов. Звук переворачивающихся листов газеты и радио вдруг перебил звонок в дверь, после чего послышались шустрые шаги ног Елены Алексеевны.

– Здравствуйте, мои дорогие! Здравствуйте, мои хорошие!

Доносился её приятный голосок, перебить который намеревались удивлённые совсем чужие.

– А у нас гость. Лёшка.

Страх и необъяснимая неуверенность окутала его с головой, но он всё же оторвался от вечерних видов и пошёл на голоса.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, здравствуй.

Задорно проговорил рослый мужчина примерно таких же годов как и его отец.

– Та не робей ты так. Все же свои люди. Павел Николаевич.

Подошёл тот и протянул крепкую, покрытую мозолями от работы, мужественную руку, но что парень ответил тем же и тихо произнес своё имя.

В дверном проёме продолжал стоять молодой человек. На вид ему было столько же сколько и Лёше, но взгляд выдавал ещё детскую наивность и юность его души.

– Юра.

Спустя пару минут он наконец произнёс своё имя.

После ужина Лёша уже собирался уходить, как вдруг его окликнула новая знакомая:

– А ты куда?

– Спасибо за гостеприимство, но мне уже пора.

– Нет, нет. Тебе же негде ночевать. Оставайся у нас, да и я уже приготовила тебе местечко в гостиной.

– Спасибо, но мне как-то не ловко.

– А ты и не ловкач, да и мы, вроде как, не в цирке. Всё в порядке. Завтра проведём тебя по достопримечательностям города. Но это завтра, а сегодня всем спать. Юрка, оставь посуду, завтра с утра помою.

22 глава

Тишина ночи, прерываемая часами и свет, пробивающийся в окно из улицы наводили на него какую-то непонятную тревогу. Будто ожидалось что-то плохое, а подсознание его готовила к этим неприятностям заранее.

– Ну что, как невесте на новом месте?

– Не смешно, Рамз.

– Знаю, но я и не пытался шутить, с детства у меня не получается освоить искусство юмора.

– Скажи, почему я вижу их?

– Галлюцинации?

– Именно.

– Обратись к врачу, тут я бессилен.

– А если серьёзно?

Тот всё понял и замолчав, подошёл к окну. Несколько минут смотрел куда-то в даль, а потом тихо заговорил.

– Так было нужно.

Указательным пальцем он показал на сердце, а позже перевёл к голове, а потом добавил:

– Как я уже раньше говорил, здесь тебе подскажут и скажут больше чем я. Иногда я просто выступаю переводчиком.

– Опять ты загадками говоришь.

– По другому никак. Жизнь тоже своеобразная загадка. Нам задаются вопросы, на которые мы не всегда знаем ответы, но со временем находим ключи и ступаем на путь истины. Без этого скучно было бы жить. Разве я не прав?

– Сейчас это не важно. Почему я начал видеть вас, духов?

– Придёт время, и ты сам всё узнаешь, вероятнее всего даже мне не придётся ничего тебе объяснять.

Где-то в глубине комнаты послышались уставшие шаги и едва знакомый голос. Рамзес хотел что-то ещё добавить, но неожиданный визит своеобразного гостя прервал его.

– Ты сумасшедший? Сам с собой разговариваешь?

– Прости, если разбудил тебя.

Рамзес медленно стал пятиться назад и случайно задел кружку, стоящую на тумбочку около кровати. Та застучала стеклянным донышком по деревянной поверхности, после чего одним лишь щелчком пальцем превратился в растворившуюся пыльцу.

– Что это было?

– Сквозняк вероятнее всего.

«Чёртов дух, одни проблемы от тебя».

– Но окна же закрыты, откуда он взялся?

– Понятия не имею.

– А ты странный.

– Приму это за комплимент.

– Не обижайся, пожалуйста, но так и есть. Ты первый парень моего возраста, к которому бабушка относится очень хорошо, а тем более разрешила остановиться у нас дома. Она обычно говорит: «от вас, молодёжи, одни проблемы, никаких ночёвок в этом доме не будет».

Лёша лишь едва заметно поднял уголки губ, придав своему лицу выражение улыбки и увлечённости разговором, хотя мысли его были далеко отсюда.

– Идём ко мне в комнату. Эта меня пугает почему-то.

«Неудивительно, если честно, у вас воздух пропитан духами, а вы даже не догадываетесь».

Небольшой покой, увешенный многочисленными плакатами музыкальных групп. Слабый свет падал на них и среди этого месива всех цветов и форм он увидел то, что привлекло его внимание.

– Гитара. Ты играешь?

В памяти всплыли слова Елены Алексеевны, но он всё же решил спросить у владельца.

– Не совсем. Подарили мне её, а слуха нет, вот и висит без дела.

– А ну подай мне её.

– Ты гитарист?

– Нет, пианист чёртов.

– Вот чего-чего, а такого я не ожидал.

– Я настолько плохо выгляжу?

– Выглядишь ты превосходно, только я не ожидал, что играть на гитаре умеешь.

– Я много чего умею.

Улыбнувшись собеседнику и слегка издеваясь подмигнув ему глазом, он провёл рукой по новым блестящим струнам.

– Так она вообще расстроена. Моя ты хорошая.

Старательно он начал прокручивать колки, слушая звучание каждой струны. Спустя какое-то время молчание нарушило радостное «готово». Руки готовы были начать играть, как вдруг на кухне что-то со звоном упало на пол. Без слов поняв друг друга, они двинулись на нарушающий тишину звук, но там никого не было.

– Я случайно.

Донёсся до ушей виноватый шёпот Рамзеса.

– Когда-нибудь, я убью тебя.

– Не получится.

– Посмотри ещё.

– С кем ты разговариваешь?

Юра стоял позади и не понимающе смотрел на своего новоизбранного товарища.

– Не важно, идём.

– Слушай, а где ты научился игре на гитаре?

– Друг научил.

– Круто.

– Сыграть что-нибудь?

– Было бы чудно.

Без лишних слов он стал наигрывать первые пришедшие на ум аккорды, повторяя их раз за разом, заменяя одни на другие.

– Дай листок бумаги и ручку, пожалуйста.

Тот стразу же стал искать тетрадь и ручку, внимательно вслушиваясь в наигранные мелодии.

– Держи. А-а, что ты делаешь?

– Пишу.

– А.

– Так-с, ну что-то получилось.

Глазами я ищу в прохожих

Твои бездонные глаза

Что так милы и всех дороже

Мне их забыть никак нельзя.

Юра молча наблюдал за процессом создания новой песни. Впервые на его глазах происходит что-то подобное и эмоции переполняли.

– Это невероятно.

Наконец выпалил он. Глаза светили счастьем, с во взгляде читался восторг.

– Спасибо.

– У тебя очевидно талант. Тебе просто хватит на студию звукозаписи и ты станешь любимцем советских подростков!

– До звукозаписи мне ещё далеко, на ближайшие пару лет я могу об этом просто забыть.

– Кто знает. Ладно, засиделась мы с тобой. – Глядя на настенные часы, проговорил парень. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Укутавшись в своё одеяло, Лёша устало волочил его по деревянному полу.

23 глава

Он ещё долго крутился в ярком свете, пробивающемся через незавешеное окно, луны, а потом отправился к Морфею. Как долго он там пробыл неизвестно, но расклеив от сонных грёз глаза, он увидел перед собой комнату, залитую утренним солнцем, а отдалённо доносились невнятные беседы домашних. Нехотя поднявшись с прогретой за ночь кровати, он подошёл к окну и приоткрыл форточку. Прохладный свежий уличный воздух тотчас же развеял сонную пелену. Утренний Ленинград завораживает, словно вовлекая в свою обыденную рутину.

– Доброе утро.

Громкий голос неожиданно ворвался в его подсознание и нарушил череду мыслей, волнующих его.

– Доброе утро, Елена А… бабушка Лена.

– Как спалось на новом месте?

– Был бы девушкой, то вероятнее всего приснился бы жених невесте, но тут другой случай. Спалось очень даже хорошо, спасибо.

Та лишь загадочно ухмыльнулась и пошла к серванту за сервизом.

– Юрка наш в восторге от твоей игры. Когда он успел послушать тебя интересно.

Та лишь недоумевающие повела плечами, но ответа так и не услышала.

– Кстати, с тобой Паша мой поговорить хотел. Подойди-ка.

– Что-то случилось?

– Не знаю.

Улыбка не сходила с её лица пока она не удалилась из помещения, оставив его в том же одиночестве, в каком и застала ранее.

Собравшись с силами и сложив все мысли в одну огромную накладистую горку, он наконец вышел к ним.

– А вот и наш музыкант, будущая звезда советской эстрады. Доброе утро, Лёша.

– Доброе утро, Павел Николаевич. Елена Алексеевна сказала, что вы хотели меня видеть. – голос его дрожащий, нервно врывающийся в подсознание слушателей, перебил грубый мужской с лёгкой смешинкой в интонации.

– Да хотел. Дело в том, что друг мой работает на радиостудии. Если хочешь, я могу его пригласить, послушает он тебя.

Тело онемело от восторга и всю его сущность переполняли неземные эмоции. «Свершилось!» На момент коварная мысль заползла в голову, окутывая и подкушая его согласится, но что-то вдруг остановило.

– Простите, не могу. Я очень благодарен вам за такое предложение и гостеприимство, но я не хочу пользоваться этим во своё благо и ничего не давая вам взамен.

– Что ты! Глупости какие в голову забредают. На радио новых исполнителей надо. Музыка наша вообще изжила своё, а ты будешь точно глоток свежего воздуха.

«Как бы мне за этот глоток воздуха по загривку не получить потом. Да и не честно будет без Лики. Несправедливо. Совесть загрызёт лихая».

– Юра, неси гитару, будем слушать молодца.

Тот час же в блеснул инструмент своим коричневым блеском и спустя столько же времени из-под серебристых струн наконец стала выливаться всеми знакомая мелодия.

– Мне кажется, порою, что солдаты

Когда-то не пришедшие с полей

Не в землю нашу полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей…

На протяжении четырёх минут все сидели, внимая мелодии, тихо припевая знакомые слова, смахивая застывшие на глазах слёзы.

– Простите. Просто именно эта песня стала срываться со струн.

Стыдливо проговорил Лёша, пока все находились под впечатлением после проигранной мелодии.

– У тебя очевидно даже невооружённым слухом, что талант имеется и огромный. Не упускай возможности, пожалуйста.

– Мне всё же придётся отказаться. Прошу прощения.

Он виновато опустил глаза. Затаилось молчание, которое неловко прервал Павел Николаевич.

– Ну что ж. – прокашлявшись начал тот, помешивая остывший чай. – Дело твоё. А сейчас, мои хорошие, завтракаем и готовимся идти на экскурсии. День сегодня хороший, да и выходной день, а время твоего прибывания в гостях нашего города ограничено, так ведь?

Лёша кивнул головой и ушёл в ванную.

Посреди голубой стены, над раковиной висело зеркало. Оперевшись на неё одной рукой он внимательно стал всматриваться в своё отражение. Перед ним был тот же человек что и пару месяцев назад, но одновременно совершенно другой и незнакомый ему самому.

«Вроде волосы такие же, черты лица прежние, но что-то поменялось во мне. Но что?..»

– Вот, собственно говоря, тот самый известный Невский проспект, который так воспевали писатели и поэты, творчество которых является достоянием нашей огромной страны.

Беспрерывно рассказывал Павел Николаевич про каждый знаменитый уголочек культурной столицы. Казалось он знает историю чуть-ли не про все трещины в тротуарах по городу. Это выглядело прекрасно и забавно одновременно.

Юра хвостиком плёлся позади, медленно перекатываясь с одной ноги на другую, находясь где-то далеко отсюда в своих мыслях и мирах. Светло каштановые волосы переливались при дневном свете и казались золотистыми, а вечно задумчивые блестящие серые глаза придавали ему неповторимую изюминку.

– О чём думаешь?

Почти шёпотом спросит Лёша у него, чуть замедлив шаг, поровнясь с новым знакомым.

– Да так. Что-то глупые философские мысли в голову полезли, а пока не подберу у себя ключи к каждому из них, они меня просто не отпустят.

И замолчал.

– Вот смотри, у каждого из нас есть прошлое, настоящее и будущее. Так ведь? Прошлое уже ушло, оставив о себе лишь память, ну и некоторые последствия наших действий, настоящее мы пишем сейчас, а будущее не ведомо ни тебе, ни мне. И почему-то мы не зацикливаемся на настоящем, а тем более на будущем. Мы не придаём значения тому, что происходит в сию секунду. Вот ты идёшь сейчас здесь, на Невском проспекте и даже не задумываешься о том, что спустя даже пару дней будешь скучать по этой минуте, проведённой здесь и нашем разговоре. Люди разучились жить здесь и сейчас. Разучились видеть счастье в мелочах и это ужасно. Мы живём прошлым. Вот главная наша проблема.

Он, Юра, показался Лёше совершенно в другом ракурсе. Казалось, перед ним стоит вовсе не тот мальчуган, который вчера так удивлённо наблюдал за каждым его движением с гитарой. Сейчас около него шёл осознанный человек с необычайным мышлением.

– Смотри, учишься ты в классе, сидишь с одним мальчиком или девочкой 8 лет. У вас множество моментов приятных и неприятных вроде бы всё хорошо, иногда бывают ссоры, иногда раздражаете друг друга до чёртиков, но оба мечтаете только об одном: закончить эту дурацкую школу. Проходят годы, пролетают просто незаметно, вот и заканчивается 8 класс. Твой сосед по парте уходит в техникум, а ты остаёшься сам. Вроде всё то же. Те же одноклассники, учителя, но нету того Коли или Пети, с которым вы проходили всё что только возможно и невозможно и тут всплывают ваши моменты, которые уже не повторяться никогда. Вспоминаешь их с теплом и одновременно сожалением. Как говорится, находя не бережём, потеряя плачем. Вот так и здесь. Необходимо ценить каждый момент своей жизни, а не ждать подходящего момента для ощущение всех её красок и прелестей.

– Мальчишки, что вы плетётесь позади! Подтягивайтесь, а то вообще как улитки ползут, ей богу. Молодые, а такие ленивые.

Они лишь переглянулись и улыбнулись друг другу, не обращая внимания на дальнейшие возмущения Павла Николаевича.