Цитаты из книги «Генерал в своем лабиринте», страница 5

У него всегда были разные собаки, дабы вспоминать о каждой отдельно, об их преданных глазах и прерывистом дыхании, и чтобы после их смерти сердце болело о каждой.

- Раз уж у нас есть независимость, генерал, скажите теперь, что с ней делать?

"В порту он приветствовал представителей власти энергичным рукопожатием, в крепость которого невозможно было поверить - так он был худ и такими маленькими были его руки. Те, кто видели его, когда он предпоследний раз был в их городе, не доверяли собственной памяти. Он казался таким старым, будто это был его отец, однако той силы духа, которая в нём ещё оставалась, было достаточно, чтобы он никому не позволял повелевать собой".

Он ходил без охраны, ел и пил без всякой осторожности, что бы и откуда ему ни было предложено. И только Мануэла знала, что его безразличие - не бездумность или фатализм, а грустная уверенность в том, что он умрет в своей постели, нагой и сирый, ни от кого не слыша благодарности и утешения.

Жизнь не кончается со смертью.

Исповедь приводит сознание больного в соответствие с состоянием души, и это значительно облегчает задачу врача.

- Ничто на свете не может опорочить вашу славу, сказал он генералу. - Чтобы там ни говорили, ваше превосходительство, а вы всегда будете величайшим из колумбийцев до скончания веков.

- Не сомневаюсь, - сказал генерал, - если от одного упоминания обо мне начинает снова светить солнце.

Я отказался от ошибочно выписанного рвотного, но не собираюсь отказываться заодно и от жизни

У больного не проси

Никакой конгресс никогда не спасет республику