Читать книгу: «Окна», страница 5

«Ого! Вот это конспирация! Родители, наверное, строгие!»

Девушка наконец закрыла окно, села за стол, зажгла настольную лампу и, вытащив из выдвижного ящика потрепанную разрисованную тетрадку, стала листать ее, отыскивая чистые страницы. Все остальные, как увидел Иван, заглядывая через плечо, были коряво исписаны простым карандашом. Похоже, это были стихи.

«Они тут еще и стихи сочиняют? – поразился Ваня, внезапно вспомнив, что все люди здесь – всего лишь персонажи игры. Ладно, можно было понять, что сюда напихали и известные книги, которые он читал, и даже те, о которых не слышал. Кстати, не мешало бы проверить, существуют ли они на самом деле. Но, выходит, персонажи и сами творят? – Это же кем надо быть, чтобы создать такую игру? Наверное, разработчиков была целая толпа!»

Так думал Иван, а сам тем временем пытался прочесть неразборчиво написанное стихотворение, которое девушка уже аккуратным почерком и ручкой принялась переносить в другую тетрадь.

Пять месяцев прошло. Как время прет, как быстро

Прошло почти полгода, и начался февраль!

Ничто уж не вернуть. Мгновенно, словно выстрел,

Летят такие дни! Как прошлого мне жаль…

Жалею обо всем, а мне всего шестнадцать,

Но эти годы тоже протрутся, словно нить.

Ах, если б было можно мне маленькой остаться,

Ай, если б было можно мне детство сохранить!

Но как жестоко время! Оно не ждет нисколько,

Стремится лишь вперед – к былому хода нет.

Ну хоть бы остановку оно дало мне, только

Немножко насладиться позволило бы мне.

Но нет. Оно, как птица, летит, расправив крылья.

Лишь можно оглянуться, о прошлом пожалеть.

А прошлое покрыто какой-то серой пылью,

И сквозь нее так трудно мне что-то разглядеть.

И кто-то забывает прошедшее беспечно,

А я, однако, старые листаю дневники.

А может даже лучше про все забыть навечно,

Но только от исписанной не скрыться мне строки.

И годы пролетят. Все с большим сожаленьем

Глядеть сквозь слезы буду на пройденный мной путь.

Нет счастья, и единственное вижу избавленье

В том, чтобы поскорее и навсегда заснуть.

– Ничего себе, – протянул Иван, дочитав до конца и поймав себя на мысли, что ему очень хочется знать, что же там случилось почти полгода назад. С какого значимого для девчонки момента прошли эти пять месяцев, что она до сих пор не может забыть? – Подростковая депрессия, кризис. Как там у Лидки было в учебнике?

Как-то сестра, вдохновившись очередной лекцией в институте, пыталась растолковать Ване, что подобные кризисы в подростковом возрасте нельзя воспринимать однозначно. Они заключают в себе не только негативный опыт, но и пользу, и в определенном смысле в этих переживаниях даже есть необходимость. Лида, как умела, объяснила брату, для чего это нужно. Если этот этап проходит спокойно, без страданий и потрясений, то человек всю жизнь потом может смотреть на мир сквозь розовые очки и не будет готов к серьезным жизненным испытаниям.

Если же на его пути выпадет много подростковых переживаний и трудностей, но при этом они будут преодолены, то психика окрепнет, закалится, и человек будет лучше подготовлен ко многим тяготам жизни в дальнейшем и, скорее всего, сможет с ними разобраться. Хотя бывает, что подросток оказывается не в состоянии спокойно пережить этот период и самостоятельно справиться с ломкой характера. Тогда он либо попадет в плохую компанию, либо будет искать утешения в наркотиках и алкоголе, или то и другое вместе. В общем, его жизнь может покатиться по наклонной, если, в худшем случае, он не покончит с собой. Кажется, именно эта тема и проскользнула в стихотворении девочки за окном.

– Надо завтра сестрицу расспросить подробнее, – пробормотал Иван. Он застыл перед монитором, глядя сквозь него, и разговаривал сам с собой. – Эх, жалость какая, не могу ей это продемонстрировать!

Мысли Ивана перешли на другое, он обозначил окно депрессивной девочки, чтобы еще раз туда вернуться, и принялся блуждать дальше, попутно раздумывая, синтезированы ли эти стихи или это заготовка разработчиков и нельзя ли найти в какой-нибудь виртуальной квартире нечто действительно стоящее, что могло бы его прославить, если выдать находку за свои собственные труды.

– Как там мои алкаши поживают? – вспомнил он семейку, к которой вторгся буквально на днях. – Еще не порезали друг друга?

Он переключился на их квартиру. Окно светилось только на кухне, куда он сразу же и направился. Парочка сидела за облезлым кухонным столом, на котором царила бутылка дешевой водки. Рядом стояли два щербатых порыжевших граненых стакана и вскрытая банка с килькой в томате. Женщина неопределенного возраста с заплывшими глазами на синюшном лице кивнула своему собутыльнику:

– Открывай давай уже! Чего сидишь-то, глазами хлопаешь?

Сухонький мужичонка с воспаленными веками, сальными редкими волосами и трясущимися жилистыми руками потянулся к бутылке.

«А, все то же самое», – с отвращением скривился Иван. Ему вдруг сразу стало противно наблюдать за ними, и он покинул пьяную кухню. В прошлый раз он смотрел дольше. Началось все с таких же посиделок, потом переросло во взаимные упреки, и собутыльники принялись орать друг на друга. Ване даже показалось, что он слышит стук по батарее от их соседей, но было не ясно, сверху или снизу. Не обращая внимания на стук, женщина, которая была довольно мощной на вид, вышвыривала своего хилого супруга – или сожителя – за дверь. Он вопил на весь подъезд, кроя ее и всю совместно прожитую с ней жизнь трехэтажным матом. Ваня не видел его за пределами квартиры, но слышно было отменно.

«Зря, наверное, я это окно пометил, – подумал сейчас Иван. – Такого дерьма и в жизни предостаточно можно насмотреться, и это вовсе не та история, за которой стоит подглядывать», – решил он и на этот раз отметил окно как пройденное и больше не интересное.

* * *

В квартире обеспеченной семьи Ивану поначалу просто нравилось наблюдать за размеренной жизнью супругов. Муж с утра уезжал на работу, и Ване было очень любопытно, на какой машине, поэтому однажды он, подловив момент, когда хозяин выйдет из квартиры, попробовал выглянуть из окна и проследить, но за стеклами была только полупрозрачная муть. Он уже и раньше делал такие попытки, еще в самом начале этапа, пустившего его внутрь, но каждый раз безрезультатно. Ваня окончательно убедился, что как бы ни был безупречно прописан виртуальный мир, ему демонстрировали его лишь в пределах квартир. Что, впрочем, было ожидаемо: недаром игра называлась «Окна». Однако он был уверен, что и вне видимой зоны жизнь персонажей идет полным ходом. С ними постоянно что-то происходит, события развиваются, непредсказуемо меняются судьбы.

Вернувшись домой, жители Заоконья, как иногда стал называть этот мир Ваня, не начинали свои действия с того же самого момента, как он потерял их из виду. Сразу было понятно, что за время их отсутствия с ними что-то случилось. У них были встречи, они узнавали новости. Персонажи могли вернуться совсем в другом настроении, отличном от утреннего. Особенно хорошо это было заметно по поведению смуглой девушки, что так приглянулась Ивану. Что-то ее очень беспокоило, и явно не происходящее дома.

Посетовав в очередной раз, что из окна он не может видеть происходящее на улице, и так и не получив ответа на свой вопрос, что же у хозяина за машина, Иван принялся бродить по виртуальной квартире богатой семьи. Обычно женщина долго спала после ухода мужа, потом неторопливо вставала, накидывала нежно-розовый шелковый пеньюар и шла в ванную: очень просторную светлую комнату с окнами. Прямо под ними стояла ванна-джакузи, рядом лежал белоснежный коврик. Все в этой комнате словно искрилось чистотой и белизной, как и светлая кожа этой женщины, которая медленно стягивала с себя кружевную одежду, любуясь своим отражением в зеркальной стене, потом опускалась в воду, полностью покрытую пышной пеной, и около часа нежилась в ней. Постепенно крошечные мыльные пузырьки растворялись в воде, и невидимому взору Ивана представало ее обнаженное тело во всей красе. Женщина обычно читала какой-нибудь любовный роман с красивой парой на обложке. Она проглатывала каждый раз по такой книге за час отдыха в ванной.

Затем, обмотав пышным белым полотенцем длинные волосы и закутавшись в махровый халат, она проходила на кухню, где тихая горничная подавала ей легкий завтрак. Потом шла в комнату к дочери, с которой все это время сидела няня. Вскоре няня с девочкой куда-то уходили, и женщина валялась на необъятных размеров диване, уткнувшись в мобильный, или читала женские журналы, или смотрела телевизор. Через какое-то время отправлялась в комнату с тренажерами и около часа занималась. Далее следовал душ, обед, снова отдых, потом длительная процедура ухода за собой и нанесение макияжа к приходу мужа. Ивану было не совсем понятно такое времяпровождение, но женщина, на первый взгляд, была своей жизнью довольна. Ее супруга и дочку дома он видел очень редко. Разговоры этой пары, когда вечером они собирались за ужином, касались в основном бизнеса мужа и каких-то неопределенных планов на будущее.

Поначалу его еще цепляли моменты, когда он мог видеть женщину обнаженной, и Иван все надеялся наконец последить за какой-нибудь из бурных ночей в брачной постели, но за все время наблюдений этого не случилось ни разу. Мужчина приходил усталый и после довольно позднего ужина почти сразу заваливался спать. Ване иногда казалось, что во взгляде молодой женщины в эти моменты он видит невыносимую тоску и грусть, а потом она брала в руки очередной дамский роман с огненными объятиями на обложке и при боковом свете с упоением читала его под негромкий храп мужа. Так неизменно заканчивался их день, и эта квартира Ване тоже довольно скоро наскучила.

* * *

На молодую женщину лет двадцати четырех, живущую в одиночестве, он обратил внимание случайно, ткнув мышкой наугад в первое попавшееся окно. Дело было в ночь с субботы на воскресенье, и в маленькой однокомнатной квартирке собралась небольшая, но очень шумная компания: хозяйка квартиры, ее подруга такого же возраста и молодой человек подруги, постарше лет на пять-семь. Их было всего трое, но Ване пришлось даже убавить в наушниках звук, потому что из музыкального центра, несмотря на поздний час, буквально ревела тяжелая музыка. Парень сидел на старом диванчике и пил апельсиновый сок, а подруги пили пиво, скакали по комнате и распевали песни.

«Такого я еще не видел! – обрадовался Ваня. – У нас так никогда не отрывались. И вроде уже не дети».

Девчонки накрасили парня своей косметикой, напялили на него короткую шубку одной из подруг и стали фотографировать. Затем хозяйка, посмотрев на градусник за окном, закричала, что погода плюсовая и надо срочно бежать лепить крепость. Троица спешно сорвалась с места, оделась и скрылась за дверью, оставив музыку орать. Эта квартирка Ивана взбудоражила и заинтересовала, и он поставил яркую метку.

В последующие дни он частенько туда заглядывал, но девица появлялась только под вечер и одна. Приходила, раскидывала как попало вещи, вываливала на диван какие-то тетради из сумки. Затем она брела на кухню и готовила себе ужин, правда, часто с изысками, что-нибудь очень аппетитное на вид. С наслаждением все это поглощала в одну шею, курила прямо на кухне, читала за столом, затем скачивала какие-то фильмы и смотрела. И сколько бы раз Иван ни наблюдал за просмотром, это неизменно были фильмы ужасов: от старенького японского «Звонка» до незнакомых Ване сериалов в жанре хоррор, явно современных, с яркими спецэффектами. Он так и не понял, являются ли они известными в обычном мире или принадлежат исключительно Заоконью, но иногда увлекался, и тогда ему казалось, что он смотрит кино вместе со странной девушкой.

Внешне она была очень даже ничего: голубоглазая, с волнистыми русыми волосами до плеч, но со смуглянкой, конечно, нечего было и сравнивать. Да и жили они, и вели себя совершенно по-разному. С этой можно было попрыгать, повеселиться, провести время, а со смуглой хотелось просто молча сидеть рядом, смотреть на нее, наблюдать за грациозными движениями ее словно выточенной фигурки.

За одиночеством же этой женщины подглядывать было не особо заманчиво. Иван систематически заходил в ее окно, чтобы наконец снова застать какое-нибудь шумное и безумное действо. Но пока веселые гости к ней больше не приходили, даже в выходные, и оба свободных дня она провела отчасти за телевизором, отчасти тщательно наводя порядок в квартире и, кроме того, за тетрадкой. Тоже что-то писала. Иван, конечно, не преминул заглянуть впоследствии в оставленную на столе большую общую тетрадь, открытую прямо на начатом рассказе. Назывался он непонятно и описывал тоже не слишком ясную ситуацию, Ивану эта писанина показалась бредом, к тому же неоконченным.

– Мда, – протянул Иван, когда полубессвязный рассказ внезапно оборвался. – Вот что, оказывается, можно здесь найти. Интересно, когда разработчики создавали «Окна», что подвигло их на включение сюда подобных рассказиков? Они вообще предполагали, что игрок полезет в эти записи и примется их читать? И знают ли они, что персонажи их невероятной игры вообще что-то пишут?

Ваня стал задумываться, догадываются ли те, кто создал эту игру, обо всех ее возможностях. Вдруг они только запустили некий процесс, который дальше пошел развиваться сам, по определенным жизненным и общественным канонам. Тогда, получается, программист, который написал «Окна», фактически демиург?

Над своими мыслями Иван тут же снисходительно посмеялся. Эти предположения были, конечно, нелепыми и фантастическими, но очень уж заманчивыми. Но нет, это нереально, хотя почти так же невозможно вообразить, как могла группа людей, пусть даже очень большая и профессиональная, вот так досконально проработать и прописать огромную заоконную вселенную. Однако, если люди действительно специалисты своего дела, значит, для них это вполне осуществимо. Просто вещи, от которых ты далек и в которых не разбираешься, могут показаться чем-то особенным, а ведь кто-то занимается этим повседневно, и ему не кажется это чем-то из ряда вон выходящим.

Тряхнув головой, чтобы разлетелись скучные путаные мысли, Иван вернулся к прочитанному рассказу графоманки. Стихи несчастного подростка с депрессией и сложными отношениями с предками ему нравились больше. Вспомнив про девочку, Иван ближе к ночи переключился на ее квартиру. Там он застал встревоженных родителей. Их дочери, несмотря на поздний час, еще не было дома.

– Она пьяная, – твердила мать. – У нее был пьяный голос! Я не знаю, когда она теперь доедет до дома, на дворе скоро ночь!

Иван заключил, что девушка недавно звонила родителям.

– Надо что-то с ней делать! – мрачно гудел отец. – Необходим серьезный разговор. Только сейчас это будет бесполезно, как всегда примется утверждать, что она «нормальная»!

Ваня некоторое время наблюдал за причитаниями родителей, затем прошел в комнату девушки, где на столе в тетради обнаружил карандашные каракули. С трудом разбирая буквы, молодой человек прочел новое стихотворение.

Я хочу смертельно заболеть,

Доказать бессмысленность леченья,

А потом взять в руку пистолет

И закончить все мои мученья.

Если буду знать, что я больна,

Жизнь продлить врачам я не позволю:

Не хочу при смерти я стонать,

И дрожать, и корчиться от боли.

Я мечтаю сделать этот шаг,

Я устала боль терпеть и горе.

Не смогу уйти я просто так,

А болезнь мне смерть мою ускорит.

– Жуть какая, – прошептал Иван, дочитав последнее четверостишие. – Интересно, было ли у меня подобное настроение в таком возрасте? Не помню, хоть режь. Ну уж через розовые очки я на жизнь не смотрю. Только… я смотрю на нее через «Окна»!

Его словно ударило изнутри этой мыслью, этим открытием. Почему же он отстранился от своей нормальной, реальной жизни и уткнулся в чужую, искусственную? А что будет, когда закончится игра? Правда, это казалось маловероятным. Там бесчисленное множество окон, и за ними не единственный сюжет, а совершенно разные судьбы. За ними можно наблюдать бесконечно, и своей жизни вряд ли хватит, чтобы охватить взглядом те, что протекают за окнами.

У Вани заболела голова, он сдавил пальцами виски и приказал себе не думать об этом. Пусть это всего лишь чужие жизни, зато для него они стали смыслом существования, и есть ли разница, какой ценой это достигнуто?! Главное, чтобы работал компьютер.

Из мысленного напряжения Ивана выдернул звонок в дверь. После некоторой паузы он сообразил, что это звонят не к нему, а в квартиру за окнами. Наконец явилась дочка: лохматая, с черными разводами туши на лице и мутными глазами.

– Ты где шлялась, дрянь?! – не выдержала мать. – Опять ты пьяная!

– Я нормальная! – заплетающимся языком ответила дочь. – Пропусти.

Она сделала попытку пройти в свою комнату. Отец вдруг размахнулся и отвесил ей звонкую пощечину.

– Ах так? – заревела та, и снова черные слезы заструились из глаз. – Вы меня достали! Мне и без вас тошно! Я ненавижу эту жизнь и вас ненавижу! Никто не просил меня рожать!

– Ну, ничего, завтра поговорим! – в ярости крикнул отец. – Завтра мы тебе устроим.

– Поедешь в общагу жить! – вторила заплаканная мать. – У вас же в колледже есть где-то за городом замечательная общага с тараканами и плесенью? Вот и прекрасно! Завтра заберешь вещички и поедешь устраивать самостоятельную жизнь! Посмотрим, насколько тебя хватит!

– Я вообще жить не хочу, ни с вами, ни в общаге, нигде! – вопила девчонка, остановившись у двери и вцепившись побелевшими пальцами в дверной косяк.

– Завтра поговорим! Ложись спать сейчас же, смотреть на тебя противно, всю душу ты нам вымотала!

– Завтра не будет, – тихонечко себе под нос буркнула дочь, подавив рыдания, и заперлась в своей комнате. Родители не слышали, а до Ивана долетели эти слова. Девушка разобрала кровать, надела ночную рубашку и уселась за стол, тупо глядя на свои последние творения. Ее пальцы потянулись за ручкой, но остановились, девушка закрыла тетрадь и стала копаться в ящиках стола. Зажав что-то в руке, она подошла к окну и вгляделась в темное ночное небо, продолжая вздрагивать от всхлипываний. Периодически она прислушивалась, легли ли родители. Когда последние шорохи в квартире затихли, она на цыпочках вышла из комнаты и прокралась в сторону ванной комнаты.

– Ладно, хорошо, раз так. Ну и все, – приговаривала она шепотом, стягивая рубашку, пока ванная наполнялась водой. – Им станет легче, а мне и подавно.

Им станет легче без меня,

Не будет ссор, не будет споров.

Что надо сделать, знаю я.

Им станет легче очень скоро,

– на мгновение замирая, шепотом процитировала она, скорее всего, свое же творение. Затем положила на край ванны новое лезвие в нераспечатанной упаковке и потрогала воду рукой.

– Очень хорошо, сейчас все по-быстренькому сделаю, пока могу. Стоило столько лет мучиться, давно надо было так поступить, – пробурчала она и погрузилась в горячую воду. – Надо было жгуты взять, кто-то мне рассказывал, ну да ладно.

Девушка распечатала лезвие и чуть дрожащей левой рукой ухватилась за его конец. Иван, затаив дыхание, замер перед монитором. Расширившимися от ужаса глазами он наблюдал за происходящим, в его горле застрял мерзкий горький комок, а сердце стучало с перебоями, путая ритмы.

Наконец дело было сделано, и девушка бессильно вытянулась во весь рост, закрыв глаза и оставив над водой только голову.

– Теперь ждать, – шепнули ее губы.

Ивану было страшно. Он никогда не видел подобной картины: ни, разумеется, в жизни, ни в кино. Он вообще не интересовался самоубийствами и не понимал людей, которые шли на это. Он считал такой поступок слабостью, неумением справиться с житейскими трудностями, но сейчас ему показалось, что эта девушка обладает огромной силой воли, раз смогла вот так вот посчитаться с судьбой, пересилить инстинкт самосохранения, порвать ту резиновую нить, которая тянет нас обратно в жизнь, что бы с нами ни происходило. Жаль, что эту мощную силу она употребила на расставание с жизнью, а не на ее улучшение. Еще бы немного подождала, и закончился бы дурацкий подростковый период, и, может быть, перед ней открылись бы бескрайние горизонты, и все сложилось бы очень хорошо.

Иван скорее переключился посмотреть, что делают родители. Те после скандала с дочерью спали беспокойным сном. Отец храпел, мать стонала во сне. Он так хотел их разбудить, пока они еще могли спасти дочь. Он вызывал панель меню в надежде, что появились новые возможности, но их не было, и Ване оставалось только наблюдать дальше, пусть и изнутри. Вернувшись в ванную, он увидел, как девушка потянулась к крану, чтобы включить горячую воду. Наверное, она стала замерзать от потери крови, да и вода уже остывала: красная, ужасная вода. Не дотянувшись, девчонка рухнула обратно и закрыла глаза. У нее уже почти не осталось сил. Иван не стал досматривать, быстро покинул эту квартиру, вышел из игры и выключил компьютер. Он чувствовал, как колотится его сердце и к горлу подкатывает комок тошноты. Глаза жгло. Ваня потер веки и вдруг с удивлением понял, что глаза щиплет от набежавших слез.

Теперь он был уверен, что правильно сделал, отказавшись от наблюдения за квартирой двух пьяниц. Увидеть их поножовщину ему бы тоже очень не хотелось, потому что это не было сценой из кинофильма, а происходило взаправду, и смотреть, как на твоих глазах умирают люди, которых ты не можешь спасти, это не удовольствие и азарт, а кошмар. Сейчас Иван мечтал попасть лишь в одно место: в жилище одинокой смуглой девушки, но не через окно, а наяву, и не подглядывая тайком, а навсегда рядом.

* * *

Иван заставил себя дотянуть до следующих выходных и только с утра в субботу отправился через окно к смуглой девушке. Когда он загружал игру, в третий раз высветилась информационная надпись, но он в тот момент в нетерпении вертелся и не успел заметить, что наступает новый этап игры, который назывался «Вершитель судеб».

Иван застал девушку еще спящей, долго смотрел на нее и слушал дыхание. Затем он стал осматриваться в квартире, и в то же время девушка проснулась. Ваня перемещался за ней из комнаты в кухню и обратно, заходил следом в ванную, ждал, пока она наберет воды с пеной, капнет туда эфирного сандалового масла и погрузит свое стройное смуглое тело в приятно пахнущую воду. Конечно, он не мог чувствовать аромат, но он воображал его, представлял, как тот медленно распространяется по комнате и как благоухает влажная кожа девушки, касаясь воды.

Иван вспомнил, как наблюдал за похожим ритуалом в ванной богатой женщины, той самой, что выглядела одинокой, даже находясь рядом с мужем. Он получал удовольствие, глазея на нее, но те ощущения и близко нельзя было сравнить с чувствами, которые он испытывал при взгляде на смуглянку. Примерно так же можно сопоставить просмотр фильма с незнакомой красивой актрисой и присутствие рядом кого-то родного и близкого тебе.

Ваня во все глаза глядел, как смуглянка нежилась в невесомых пенных облаках, а потом стояла под теплым душем, и тонкие прозрачные струйки сбегали по ее молодому телу. Он не мог спокойно на это смотреть, но даже не пытался заставить себя выйти из ванной. И более того, он не смел признаться себе в тех чувствах, что испытывал, глядя на смуглую девушку. Она же наконец выключила воду, вытерлась пушистым полотенцем и, надев длинный мягкий махровый халат, вышла из ванной. Иван последовал за ней. Вскоре раздался звонок, смуглянка быстро поговорила по телефону и стала собираться и сушить волосы феном. Через час ее уже не было в квартире, а на экране монитора у Вани зависла коричневая дверь, до которой он смог проводить девушку. Он находился перед запертой дверью, и никакая сила не могла ему помочь ступить за ее пределы, расширив границы дозволенного. Он умел проникать через окна, но не мог следовать дальше в синтезированный мир виртуальных персонажей. Может, за порогом была лишь пустота, но Иван уже был твердо уверен, что люди вне зоны видимости продолжали существовать, у них была своя жизнь, и неизвестно, являлась ли она тоже сфабрикованной или за гранью игрового пространства развивалась и текла уже по своим законам.

* * *

Ваня сидел за компьютером, опустошенный и разбитый. Ему было больно признаться в том, что он зависит от виртуальной девушки и от всей этой игры. Хотя он уже начал сомневаться, кто же на самом деле является здесь игроком, ведь не он управлял «Окнами», это «Окна» управляли им.

На мониторе все маячила запертая дверь. Иван наконец дернул мышку в сторону и побрел в комнату девушки. В голову пришла неожиданная мысль. Он приблизился к столу и, взглянув на пачку сшитых листов офисной бумаги, лежащую там, вызвал панель меню. К его удивлению, туда добавилась новая кнопка со значком, изображавшим ладонь. «Интересно, когда это появилось? Я что-то проглядел?» – Ваня нахмурился, кликнул на значок и получил возможность водить им при помощи мыши, как указателем. Подведя ладонь к скрепленным листам, он наугад нажал левую клавишу, и над бумагой замаячили кнопки: открыть, листать, закрыть.

В пачке находились черно-белые распечатки фотографий женской руки. Иван вспомнил, что смуглянка зачем-то делала снимки своих ладоней. Он пролистнул несколько страниц и отложил, кликнув на компьютер девушки.

«Включить? Да/Нет», – выскочил вопрос.

– Конечно, да! – вслух произнес Иван и нажал на соответствующий символ. Компьютер девушки стал загружаться. – Интересно, если она вдруг вернется и увидит, что компьютер включен, что она подумает?! – с любопытством прошептал Ваня. Виртуальный экран загорелся, возникла стрелочка курсора, подчиняющаяся движениям мышки на столе у Ивана, и молодой человек, недолго думая, загрузил браузер.

На весь экран развернулось окно браузера, и сразу открылась домашняя страница. Иван увидел, что попал на одну из блоговых платформ. Этот сайт этот он видел впервые.

– Они там, в Заоконье, и до этого додумались? – прищелкнул он языком. – А я прямо отсюда, из этого окна, могу читать то, что происходит за другими окнами? Вот это да!

В который раз мысленно поблагодарив высшие силы, что именно его они подвели в нужный момент к нужному магазину с игрой, Иван принялся изучать заглавную страницу. Надписей и ссылок было множество, и Ваня, поразмыслив, ткнул на первую привлекшую внимание ссылку «Войти в свой дневник». Через несколько секунд перед его глазами появилась страница со смешной чокнутой птичкой на аватарке и названием « Дневник Sqwo ».

– Неужели это ее дневник? – прошептал Иван, еще не веря своим глазам. – И сейчас я смогу узнать то, что с ней происходит за пределами квартиры? За порогом, куда меня не пускают?

Его глаза побежали по маленьким печатным строчкам.

* * *

На улице была уже глубокая ночь, когда Иван закончил чтение дневника Скво. На размышления сейчас не было сил, но он читал очень вдумчиво, стараясь все запомнить и впитать в себя, раз не мог сохранить. Наконец он оторвался от монитора, выключил компьютер и свет и, спотыкаясь в темноте, добрел до своей кровати. Быстро скинув домашнюю одежду, Иван рывком сорвал покрывало и плюхнулся в прохладную постель.

– Скво, – одними губами проговорил Иван. – Как интересно, просто потрясающе. Как фантастический роман. Обязательно надо будет все обдумать. Скво живет какой-то жизнью за пределами игры, не может же это быть частью «Окон»! А если и может, зачем было такое создавать, ведь не так много шансов, что я натолкнусь именно на ее окно, когда их бесчисленное количество. Наверное, в Заоконье можно встретить и других персонажей с подобными фантастическими судьбами, но зачем было делать столько вариантов?

Его мысли стали сбиваться и путаться, и Ваня начал проваливаться в сон. В полудреме он видел неприветливый желтый дом и Скво, одиноко бродившую по его лестницам. И последней мыслью перед тем, как он заснул, была: «Можно ли как-то подать ей сигнал о своем существовании?»

* * *

Ранним утром Иван первым делом загрузил любимую игру и, убедившись, что Скво еще нет дома, принялся искать желтый дом. Он поставил перед собой такую цель и твердо решил попытаться, хотя и опасался, что задача практически невыполнимая. Как можно было в этом безумном количестве домов отыскать нужный, тем более что по упущению автора игры, а может быть, именно по его коварной задумке, дома не были пронумерованы, а улицы остались безымянными. Здесь пространство не ограничивалось городами или другими населенными пунктами, и не было разделения на районы. Сплошные дома, дома, дома. «Как они там, интересно, ориентируются? – размышлял Ваня. – Возможно, что для них-то все нужные обозначения есть, просто они недоступны игроку, которому остаются лишь окна и только окна».

Безрезультатно потыкавшись наугад в несколько домов, Ваня постепенно разработал некую систему поисков. Сначала он предполагал просматривать подряд все попадающиеся на глаза дома, отдельно помечая желтые и отсекая остальные, чтобы не мешали. Когда не останется ни одного неотмеченного здания, следовало сузить круг поиска и среди желтых домов выделить девятиэтажные, а уже из них вычленить те, в которых всего два подъезда. Последним этапом должен был стать поиск в готовой выборке стен со следами пожара.

Иван не мог себе ответить на вопрос, зачем так нужно найти этот дом. С одной стороны, просто было любопытно. С другой стороны, хотелось посмотреть на место, что так интересует его Скво и которое она описывает в дневнике. Увидеть воочию дом, где она проводит время. Если он его найдет, это станет неоспоримым доказательством того, что жизнь за пределами окон существует.

Поиски требовали в основном лишь механических движений, и у Ивана была возможность подумать о том, что он прочитал в дневнике. Невероятные события, происходящие со Скво, тянули его к ней как магнит. В обычном мире не находилось места призракам и волшебству, зато в Заоконье не просто протекала настоящая жизнь. Она была наполнена мистическими приключениями и тайнами, и Иван многое бы отдал, чтобы оказаться по ту сторону окон рядом со своей Скво.

* * *

Мало-помалу, но все же число неучтенных домов постепенно уменьшалось. Иван не давал себе роздыху. Он ел теперь прямо за компьютером, чем были страшно недовольны родители, и особенно огорчалась сестренка, которая не могла выкроить больше ни минутки, чтобы позаниматься. Она уже сожалела, что когда-то продала подруге старый компьютер, который хоть с грехом пополам, но работал. Приятельница давно уже выбросила этот хлам, сменив на подаренный родителями новенький ноутбук, и иногда пускала Лиду к себе, но ей и самой требовалось готовиться к семинарам и писать курсовые, поэтому помощи от нее было мало.