В ожидании полета

5. Артем (Симпозиум – акт I)^[13]

Шумящий бар в центре города. Официантки, скользящие, стелющиеся грациозно меж столиков, заняты своим делом и вызывают симпатию, особенно некоторые. Длиннопальцая пианистка Инга наигрывает игристые пассажи. Официантка А. прищелкивая пальцами выдает небольшую фиоритуру: «О дорогой, драгоценный мужчина, ты сердца коснулся моего, не зная, о в чем же причина, украл, забрал ты его». Официантка Н., словно спонтанно, ответствует ей в брассовой стилистике: «Сижу у ночи на пороге, и нами пройдены дороги, и там, у твоего крыльца, где разбиваются сердца, уж нет мне места, трата-та». У барной стойки сидит длинноволосый господин лет за пятьдесят в поношенном костюме, он щиплет белокурую официантку Софи за бок и смеется. У дальней стены расположен стол, за которым восседают пятеро, входит шестой – Николай, он направляется к компании. Константин и Павел призывно ему машут. Николай садится за стол, скромно потупившись, за столом идет шумная беседа, особенно спорят Константин, Павел, молодой человек буйной предрасположенности и Артем, сухощавый молодой господин (да, собственно, они все молоды).

Павел: Садись, Коля, удовольствие здесь высшее благо.

Официантка Р.: Ах, теперь я одна, приди со мной на встречу, и я тебе отвечу и синевласою меткою помечу, гляди! Ты ведь погиб, и мой сей перегиб…

Артем: Это важная тема, и ты, Коля, только со мной согласишься. Так ведь?

Николай: Я вообще не в теме

Артем: Ты, в теме! Тема одна – любовь. Вот и спорим.

Николай: Ну я пасс – прошмыгал.

Павел (с печальной улыбкой): Да, конечно, ты пасс.

Инга (под аккомпанемент клавиш): О, золото волос, и тихий шепот роз…

Артем: А, ты возьми и помолчи, Паша. Вопрос то серьезный – осмотрели его со всем вниманием. Исходил я много дорог с ним, а ответа так и нет. А вот вопрос, хитрый. Можно ли научиться любви?

Николай мысленно расстался с жизнью, только таких вопросов ему сейчас не доставало.

Инга: То недоступно до прозы, и куст, взрастивший розы…

Константин: научиться, конечно, можно, как известно. (подскакивает и берет за руки синеволосую официантку Р.): О, Лотта Лит…Лидируй ты в сем месте, я словно семга на нересте, бросаю взгляд на твой яркий цвет, так дай ответ.

Официантка Р.: И в темных переулках, мы тихо обжимались и мой постылый господин, которому мы не признались, думал, что лишь он один…

Артем: Я придерживаюсь иного мнения – ведь любовь – это чувство спонтанное, произрастающее в нас помимо нашего желания. А учиться ей, это уже неволя. Тут и любви не остается. Дивлюсь я тебе Костя, научиться любить – это ведь значит смириться.

Константин: Но я учился (отпускает официантку Р.). Там, где пивал я «Маргариту», была у меня такая – Рита. И я хотел понять, но срок был дан мне малый. Хорошо сказано – научиться любить, значит смириться. Но ведь в примирении к законосообразному и состоит учеба. Сначала ты этого не знал, а потом примерился той или иной меркой и вот ты уже подходишь к человеку как подходящему тебе, главное, чтобы примирение это шло с обоих сторон. О, те печальные времена…

Артем: Вот не надо снова заливать про свои несчастные похождения, уже наслушались, сам виноват, как по мне. Не сумел удержать контроль в своих руках. Вечно ты велся на глаза, что смотрели на тебя и говорили тебе, да, почему бы и нет. Но ведь любовь…это как грозовой разряд!

Константин: Аа…так все-таки контроль как что-то калькулируемое, управляемое, значит и с отношениями так же?

Паша: Ох и задрали вы, ей-богу, лучше бы как белые люди нажрались (бросает лукавый взгляд на Ингу, скрывая собственные страсти и печали, что давно в прошлое умчали).

Компания из шести человек, чокаясь выпивает по рюмке текилы.

Паша: Официантка!

Через минуту у стола появляется миловидная белокурая барышня лет двадцати с огромной косой.

Официантка: Вам повторить?

Павел: Да, и на всех…Девушка…а как вас зовут, простите за нескромность?

Официантка: Софи.

Дмитрий и Роман издают восхищенный стон.

Инга: И стук колес и звонкий мир…Мирмир и все его пороки…

Константин: ну вы мне тут не сбивайте дело, он начал поддавать. Раз контроль то, процесс рациональный, а чему рациональному нельзя научиться? Структура нашей мысли, сообразная структуре постигаемого. И разве, в конечном счете, любовь – это не тот же проект, в коем ты находишь себе прибежище, по прошествии первой вспышки…

Артем: Ну врешь, а разве каждая законосообразность рациональна? Вот стану я подбрасывать монетку и каждый раз там будет выпадать «орел» – как в пьесе, сюрреализм же чистый, но законосообразность, и о чем это говорит? Что мы или вы должны по этому поводу думать?

Роман: Ты на нас всех намекаешь что ли?

Константин: герр Уильям. И его interpretation – Розенкранц и Гильденштерн, увы, увы…

Артем: Ой, да конечно, вы и не думаете пока говорить не начинаете.

Константин: У меня странное ощущение, как будто за нами кто-то подглядывает…

Павел: Успокойся, мы не в бане и даже не в туалете.

Константин: но ощущение четкое. Может и не глупо это все, орлы решки…

Приходит официантка Р., со столиком на ножках, на нем водружено несколько небольших стаканов, точнее один побольше и две рюмки. Официантка наклоняется к Константину и целует его в ухо, шепча: «это интермедия». Потрепанный господин за барной стойкой заливается смехом. После чего всем разливается текила, а Константину вручается диковинный коктейльный набор, официантка поджигает большой стакан, а когда Константин почти допивает его через трубочку, вливает в него две оставшиеся рюмки. Официантка укатывает столик на середину зала, исполняя зажигательный танец с подрыгиванием ногами.

Константин: Вот теперь я достиг дзена. Все понятно, любви можно научиться.

Павел: Ага, это зависит от того, кто разливает.

Официантка Н.: Прошли те годы, когда мы, в ожидании Годо, но так и не случилось, я одна…теперь сама, не знаю, Боже, мой милый состоял в масонской ложе…

Константин: Любви можно научиться…ведь так же…мы привыкаем…свыкаемся…притираемся, камень к камню, ладонь к ладони, рука к руке. Мы смиряемся черт возьми, находим свою нишу, сидим там и греемся в нише, которую сами избрали. Ах, неужели все так? И в поисках свободы, мы находим лишь неволю. Но ведь имеет место должное – то, как оно должно быть!

Павел: Костя, ты гремишь латами поражения, как будто готов выкинуть белый флаг, того гляди начнешь танцевать республику Сало.

Константин: Но ведь ерунда какая-то получается, научиться любить – лишь учиться мириться с ошибками другой стороны. Я так не хочу! Любовь истинная, Любовь большая! Больше Татр и размерок наших примирений. Должно быть иначе.

Артем: В чем-то ты прав, если это правда зовется любовью, то уже в самом ее понятии акт интуитивного постижения, но ведь надо стремиться, стараться! А старание…и впрямь рационально…

Официантки устраивают пиротехническое шоу со столиком, полным всяких жидкостей.

Инга: Как рек Блез Паскаль…в Моисее и китайцах, ты заблудился среди краль…и не поймал ни одного из зайцев…

Константин: я все задумчивее и задумчивее, вот знаем ли мы что выпадет орел, даже если он выпадал уже сто девяносто девять раз. Игроки на шахматном поле, пешки судьбы и случая!

Николай: Что ты сказал, какие еще пешки?

Константин: на шахматном поле, я может и путаюсь, но значит так надо.

Артем: Нас вызвали! Сам мир вызывает нас на попытку познать его и все его пределы.

Павел: Нет, мы сами пришли нажраться в хлам. Эй официантка!

Подходит официантка Софи., вопросительно смотрит на Павла. Роман и Дмитрий вновь издают восхищенный стон. Роман крутит свое обручальное кольцо, пылает его лицо.

Павел: Вот, послушай, у нас тут выбор – можно научиться любви или нельзя? Помоги с выбором, Софи?

Официантка: Опять же – это невозможный выбор (уходит)

Павел: Вот и разбирайтесь теперь сами, хоть кино снимите…

Роман: Да ну, выйдет ерунда! Хотя некоторые жанры и с ней… (заалел пунцовым жаром и в высь излился паром)

Константин: Мне становится все смешнее и смешнее, я словно выдаю экспозицию, когда действие уже завершено. Вот я верил в то, что любви можно научиться, притереться, свыкнутся, а теперь мне кажется это абсурдным фарсом – любовь бьет любые нормы, правила и законы. Какая же тут законосообразность? Либо любовь есть, либо нет. И нечему тут учиться. Я столько раз пытался уверить сам себя…а что на деле? Нет, если уж суждено мне будет найти ту любовь, что соединяет берега, то пусть она будет сияющим, прекрасным даром, а не рациональным исчисленьем.

Артем: А, вот знаешь, что еще смешнее Костя? Это мое теперешнее мнение. Любовь есть труд и кропотливая работа двух, ну хотя сейчас модны и другие сочетания, над самими собой и над друг другом. Учиться любви не просто можно, но еще и нужно.

Официантка А. прикатывает еще один столик с коктейлем «Слезы змеи», восклицая: «Сами гоним, продаем, все под градус раздаем». Ее красная футболочка выгодно обтягивает ее фигуру. Она вопросительно смотрит на компанию, приплясывая на месте между делом.

Тема кажется исчерпанной и господин за барной стойкой пьяным голосом орет: «Антракт!»

6. Роман (Симпозиум – акт II)^[14]

Вдалеке от места происходящих событий, два пенсионера, из тех, что преклонного возраста, балуются чаем. «Иван Сергеевич, ведь прошляпили Вы мне именную табакерку», второй речет в ответ: «Нет, Антон Палыч, память ваша стала как решето, да и табак вам вреден в силу известных событий». Ну да, бог, с ним, с пенсионерами, пусть даже и преклонного возраста. Им будем верить, сполна уж воздалось. Возвернемся к нашим шестерым баранчикам и, конечно, само собой, разумеется, к красавице Софи.

В баре, казалось бы, тишь и благодать, текила покорно уплетается, в мнениях на предмет спора совершена миролюбивая рокировка.

Дмитрий: Ах, помню ту забавную девчонку, с которой пошалили под таблеточкой.

Артем: Молчи, уж, Дима.

Константин: А какой у меня романтичный момент был в ту субботу. Девочка там есть такая – Яна, коснулась моей руки.

Паша: Немного же тебе нужно.

Константин: В этом секрет счастья.

Официантка А.: Картина счастья, счастья важней, у меня был дружок, говорили, что гей…

Паша: Счастье…

Константин: Что вздыхаешь?

Паша: Я тут познакомился с девушкой одной интересной.

Дмитрий: Как звать?

Паша: Ели…

Тут вскакивает, перебивая его, Роман

Роман: слушал я вас слушал, да аж тошно стало. Это ли волнует миллионы людей? Этим ли они обуреваемы, когда подобно каплям дождя собираются в гневливые гроздья, что того гляди готовы прорваться на свободу? Можно ли научиться? Или само собой дано? Год прошел – и тьфу, от всех этих разговорчиков один пшик и остался!

Инга: Утиный плёс, там девочка живет, тот кто не знает – никогда не поймет…

За соседнем столиком, юная девушка, при пареньке нагловатого вида вдруг расхохоталась с какой-то злобой.

Юная девушка: У нас там…дурочка одна есть, наверное, принца ждет. Лера. Думает, что с таким лицом можно дождаться.

Парень: А что с ним, страшное?

Юная девушка: Да нет…просто она… (взмахнула руками)… шрамы у нее, на пол лица, обгорела когда-то.

Парень: Диана, что тебе в ней? Пусть ждет.

Диана: Она меня раздражает

Роман: Важно вот что, то есть следующее – существует ли в любви справедливость и как ее достичь? Ну отвечать будем, мужи красноярцы, или как до серьезного вопроса дело дошло то сразу в сторонку попрятались?

Софи всплеснула при его речи руками расколотив один объемистый стакан – и явно задалась вопросом насколько это справедливо. Дмитрий немужественно отполз еще больше в сторонку, солидаризуясь с последними словами Ромы. В баре воцарился смутный, непонятный гвалт, Рома осознал, что явно привлек к себе внимание лишнее и нежелательное, скажем так пере-лишнее, пусть так даже не принято выражаться в приличных и неприличных обществах.

Официантка Р.: Имею темную наклонность – разрезать, ту нежную кожу, что пониже, дружок у меня был – рыжий.

Роман: ну так ответьте мне должна ли быть справедливость, а если да, то как ее достичь?

Константин: Ты явно имеешь свое мнение по этому поводу, так чего орешь как на сцене греческого театра?

Павел: Конечно, должна быть, держи себя и ее в строгости, и не давай счастья всходов, то справедливо, от встречи и до самых родов.

Артем: Ну что за глупости?

Роман: Село вы неасфальтированное, чего я с вами только вожусь…Нет, держи…только толдычите о том можно ли научиться, а толку от вас никакого.

Константин: Ну так выкладывай, гений справедливости.

Роман: Мне и есть, что сказать, я сам уже два года женат, при опыте.

Павел: Знааааем мы твой опыт, глаза бы не видели (тихо и в сторонку)

Инга: И виноградных лоз, и счастье на дне стакана, любовь завершается мучительным стаккато.

Константин: я хоть и считал, что научиться любить можно, а теперь считаю, что нельзя, но в этом вопросе мое мнение не поменялось – нет в любви никакой справедливости. Да вы знаете все мой опыт с Леной, какая же тут справедливость, ведь извела.

(Остальные согласно кряхтят в унисон)

Официантка Н.: Ему бы все я дала, что дать положено нам миром, но ему нужна была лишь лира.

Роман: А, по-моему, справедливость более чем бывает, во-первых, и это наиглавнейшее – не гонись за красотой, не то станешь ее рабом. Так всегда бывает, что, у тебя не так было? А во-вторых, каждый должен свое дело знать, о своем заботиться. Вот у меня машина есть, разве я подпущу жену к машине? Глупость же? И не дискриминация. А честное разделение труда. А она разве подпустит меня к готовке – да я такого наварю, что все подавятся. И так во всем. Все разделили. Вот и устроен справедливый быт.

Константин: Фашист!

Артем: интересно ты, конечно, говоришь, но разве сами твои речи справедливы? Вдумайся-ка как следует! Разве сам принцип деления справедлив? Да и если уж, на то пошло – на нем ли все зиждется – разделил и гуляй свободно, так что ли? Это теория братец мой, давным-давно отмерла, да и сколько нам известно примеров универсализма. Что скажешь, нет? А вот давай-ка наконец делить – все состоит из единств и множеств – разве семья – это множество, которое можно поделить на составные части и тогда одно будет самотождественным, а другое по отношению к нему иным. Разве не справедливость рассматривать семью как некое единство и соответственно тождественность, а не-семью как нетождественное и по отношению к тождественному иное.

Паша: О боже мой, а я еще почти что трезв.

Константин: Я после слез змеи, однако, резв.

Инга (со значением, беря ля-минор): За золотом волос, Гусь, Гусь, Гусь.

Роман: Вот от тебя я такого не ожидал – это Константина словно речь, он что тебя, покусал со своей философией, что за сюрреализм?

Артем: И впрямь, словно мною что-то говорит (растерянно смотри по сторонам, официантка А. предлагает ему сигару и подкуривает. Официантка Р. высоко вскидывает ножку. А господин у барной стойки похабно смеется).

Константин: Все верно, так и есть. Ты так сказал, как и сам бы я изрек. Простите, я словно видел все со стороны, но морок пропал, и я снова здесь. Так готов ли ты с таким поспорить, Рома?

Роман: С этим спорит каждая секунда проходящей жизни.

Константин: Но секунда цепляется за секунду и поток времени структурируется общими схемами, теми что находятся в наших головах и что мы можем отыскать, как раз-таки в тех самых философских текстах!

Роман: Ты чертов зануда!

Константин: Мешок гаечного дерьма!

Роман: Пошел бы ты в жопу!

Константин: Сам иди, жопошник вяленный!

Официантка Р.: Мальчики-мальчики – успокойтесь!

Залазит на стол и начинает там извиваться, поочередно оборачиваясь, то к Константину, то к Роману – целует их. Из Кухни выходит парадная процессия официанток – А., Н. и Софи, несущих перед собой что-то диковинное. Они показывают собравшимся свою ношу: голову зажаренного порося. Официантки увлеченно напевают: «Мы несем с собой из далеких гор славную добычу, кровавую дичь».

Константин обменивается с Романом примиряющими взглядами.

Константин: мое мнение остается прежним, нет в любви справедливости

Роман: Как и мое, делай свое дело и не вторгайся в чужое, ну а также опекай жену свою – тогда гармония и справедливость воцарится в твоем доме.

Официантка Р.: Спор вышел короткий, но ведь и такие случаются? Ох, мальчики.

7. Дмитрий (Симпозиум – акт III)^[15]

Потертый господин выходит на середину бара, к нему подходит официантка Софи, они начинают танцевать. Господин напевает: «За морем, вы никогда не окажетесь за морем, за морем». Компания продолжает выпивать. Вдруг, до этого забитый в угол Дмитрий вскакивает.

Дмитрий: Много ли вы знаете? Много ли вы сумели растрезвонить в своем самодовольном пустословии?! То, что нужно в любви – это мужество. Мужество, каждый день открывать дверь, зная, что тебя ждет. Зная, что ты купил это и потому это твое, тебе никуда от этого не деться. Слышать шаги за спиной. И в жалком страхе сбегать из дому, чтобы напиться с друзьями, ведь это единственная отдушина.

Роман: Дима, ты чего, очумел, да твоя Саша самая покладистая девушка на свете, уж кому-кому грех жаловаться, так это тебе

Дмитрий: Вы все понимаете, кроме того, что не понимаете ничего – постоянство разворачивается перед вами и вам от него никуда не спрятаться, не укрыться, я был так молод и глуп и вот теперь – посмотрите, что стало со мной – столько лет и никакой перспективы, все одно и тоже, изо дня в день, каждый раз повторяется, каждый бутерброд прожевывается по десятку раз, да я бы отдал половину жизни, чтобы сбежать.

Константин: Да ты чего, нас что ли наслушался, я бы все отдал чтобы как ты жить душа в душу.

Дмитрий: Душа в душу – ничего не осталось от моей души, проклятье, я же и не пожил считай, с места в карьер уже при отношениях, сразу и навсегда. И только тогда…под таблеточкой…Хватит. Воли у меня разорвать не хватит – так хоть напьюсь – и то, пожалеет, ухаживать будет и так до конца дней.

Артем: А, ты подумай, что не до конца дней, что тебе, лучше, что ли станет?

Дмитрий: Официантка – слезы змеи мне, две, одна за другой!

Константин: Да ты одурел, в ноль же упорешься!

Официантка Софи перестает танцевать и направляется к компании. Потертый господин с пренебрежением смотрит на Дмитрия.

Официантка: Две вам? А не многовато будет?

Дмитрий: Тогда три! Я пустой человек (пианистка Инга начинает наигрывать что-то увеселительное на рояле) Никакой воли! А воля нужна! Так хоть напьюсь в дрова! Пусть пожалеет, она это умеет. Как мне надоели твои постоянные мулики-пулики-рюлики, в двадцать семь лет Лермонтов уже лежал в гробу. А я! Чего я достиг?! Бездарный! Даже с крыши не упасть, чтобы спиться! Чего я достиг?! Саша! Будь ты проклята! Где мои слезы?! Нет воли, все равно люблю! Тогда все же две! Имел бы мужество или виолончель, выпил бы три!

Все превращается в ризомную хаотическую канитель

Николай: О горе мне, что я наделал! Содеянного не вернуть и в горький путь меня ведет долина слезами устланная!

Константин: Ах Яна, как прекрасна ты в своем длинном красном платье, с этими чудными ямочками, от которых не оторвать взор и забавным носиком с ума сводящим!

Артем: Ошибку совершил, неверно я решил, в любви сей нет ученья, но что за поученье, паук, пчела, а что за третий жук, забыл…должно быть муравей, брать взятки не берись, а коли взял окстись.

Роман: Размерен ход сих шестерней и справедливости закон всего верней.

Павел: Ору, а до меня и нет череду, хоть значимей почти всего собравшегося народу. Волю к власти утверждай, на площади уж ждут – годка три, не зевай.

Официантка Софи: Что за собравшийся здесь сброд? Пусть здесь никто и не урод, но делом человек превыше красен, а здесь, увы, не вышел кто прекрасен.

Дмитрий: Да дайте же сказать хоть напрямик, в стихах я слаб, но стремлением велик.

Официантка, пританцовывая приносит сервировку для убийственного напитка. Она одаряет улыбкой каждого из шестерых, кроме Дмитрия, он-то явно после такого больше ничего не закажет. Она обхватывает его руками за шею и произносит: «Старик Риверс напевает песнь». После этого он вновь приходит в иступленное состояние. Требует подать ему напитки. Стакан с крепким пойлом поджигают, Дмитрий начинает быстро тянуть его через трубочку. Остальные пятеро стучат по столу, словно приветствуя подобный триумф воли. Официантка выливает еще две рюмки, с помощью трубочки, процедура окончена. Через минуту следует повторение. Но уже без стука по столу. Триумф должен быть всего один.

Дмитрий: Воля…ик…Саша…важнее всего воля…и Саша…отправьте меня домой, я закончен.

Официантки Р., А., и Н. начинают напевать песнь с каким-то скрытым смыслом. Господин вновь принимается танцевать с Софи. Песню регулярно прерывают восклицания компании и отдельные пассажи Инги.

Официантка Н.: Я слышала, как звякнули ключи, должно быть это пришел ты, мое сердце забилось тогда сильней, но для тебя главное – сделать все поскорей…

Константин: О, в этот год, клянусь всем до дна испитым – найду любовь и забуду обо все этом.

Инга: За сияньем роз, и песнями миссис Люс… Эта жизнь сдаст тебе тот самый туз

Официантка Р: Выпивку на кухне у меня нашли, наши мозги в дальний путь ушли, и когда в шесть утра ты смотрел в мои глаза, я знала, что на всей земле любишь ты лишь меня…

Софи (замирает, прислушивается): Две звезды…отправились в путь… значит история началась…

Артем: Между прочим, я-то свое нашел…

Паша: Да ну?

Артем: моя девушка – Маша…

Рома: Что с ней?

Артем: Жениться думаю…ну может скоро.

Рома: О, брат мой!

Инга: Всевышнему я помолюсь, и пусть, пусть, пусть

Официантка А.: Мы встретились под угасающей луной, я сразу решила, что ты мой. Мне нравилось, как смотрюсь с тобою я, для меня вся эта жизнь – фото-графи-я.

Николай: Я подавлен, я разбит.

Константин: Коля, ты должен крепиться!

Николай: Но мне тут такое написали…

Артем: Что?

Николай (краснея): Да нет…ничего.

Инга: Вы сменили столько поз, и пасли в оврагах коз…

Официантка Н.: Ездили с тобой мы отдыхать, но мне надоело тебя ждать, я хотела сына тебе родить, а ты хотел какой-то глупости – настоящим быть.

Рома: Иногда моя жена…достает.

Константин (пьяно ухмыляясь): прогнило что-то в датском королевстве?

Инга: Меня интересует слово апоптоз – ищу спасенья в выжимки из виноградных лоз…опять…

Официантка Р.: Я смотрела как по щекам твоим текли слезы, ты был первым кто подарил мне розы, но знаешь мне было все равно, ты или кто-то другой – все одно.

Дмитрий: я уронил сигарету в твый дывын..

Константин: О, боже, он упоролся и бредит.

Дмитрий: гы-гы-гы

Инга: Ах, этот запах слез, даритель роз…

Официантка А.: Я била иногда свою мать, лучше бы тебе меня не знать, но твоя доверчивость была хороша для меня, признаюсь, все что было можно использовала я.

Паша: Знаете – эта девушка…

Рома: Что за девушка:

Паша: ну Е…

Артем: ай, дайте послушать.

Инга: Богат был царь Крез, и каждый царь богат – океанами слез…

Официантка Н.: Сей театр мы покинули с тобой, я не нужна тебе – так что прошу не ной, мне нужен был какой-нибудь простак, и мне повезло – теперь у меня муж-рыбак.

Паша: вы меня не слушаете!

Константин: Никто не может слышать никого…

Дмитрий: гы-гы-бэээа.

Артем: Ох черт!!!

Инга: Понял ли ты прорицанье роз, сможешь ли ты избежать всех этих слез?

Официантка Р.: Мы расстались, и я не прошу простить, и мне все равно как ты будешь жить, но ведь и я осталась одна, ах, как же эта жизнь, увы, глупа.

Артем: Как поют – чертовки!

Константин (прихлопывая): бом-биди-биди-бом-бом-бом-биди-биди-биди-бом

Инга: У меня закладывает нос, а пробор твоей шевелюры кос…

Официантка А.: Давай попрощаемся с тобой, ты был мил, но ты не мой, и нет ничего страшного, прошу пойми, пришло время нам – в разные стороны идти.

Компания разражается аплодисментами. Официантки кланяются.