Читать книгу: «Исторія Россіи. 862—1917», страница 3

4. Отсутствіе жреческаго класса

Жрецовъ не было въ языческой Руси; были одни только волхвы или кудесники.

Различіе между волхвомъ и жрецомъ. Волхвъ – это мудрецъ, знающій будущее, гадатель, знахарь, ближе смертнаго стоящій къ таинственнымъ силамъ природы – къ божеству, какъ выразился бы вѣрующій язычникъ; жрецъ – избранникъ Бога, представитель на землѣ его интересовъ; знаніе и могущество жреца исходятъ непосредственно отъ Бога. Волхвъ ещё не жрецъ, но всякій жрецъ можетъ быть и волхвомъ. Волхвомъ можетъ назвать себя каждый и поддерживать въ другихъ это убѣжденіе соотвѣтственными дѣйствіями; жрецомъ же можетъ стать только тотъ, кого изберутъ и признаютъ въ этомъ званіи особые люди, имѣющіе на то право; а гдѣ есть такіе люди, тамъ они не только поддерживаютъ религію, но также и разъясняютъ её, даютъ болѣе отчётливое представленіе о сложившихся образахъ, стараются вкоренить убѣжденіе въ ихъ справедливость и возвышенность, – иными словами, развиваютъ и укрѣпляютъ въ обществѣ религіозныя вѣрованія. Потому-то тамъ, гдѣ нѣтъ жрецовъ, а одни волхвы, религіозныя понятія и представленія туманны и непрочны.

III. Варяги

1. Кто такіе были варяги

Варяги – это тѣ же норманны, что совершали, начиная съ IX вѣка, набѣги на Британію, Францію, Сицилію, Южную Италію, гонимые туда изъ скудно одарённой родины (Скандинавія, Ютландія) матеріальной нуждой, влекомые жаждою подвиговъ, удальствомъ и мыслью о лёгкой наживѣ. Они покидали свою родину отдѣльными, сравнительно небольшими дружинами или отрядами и, вернувшись домой, могли быть увѣрены, что найдутъ на мѣстѣ и домъ свой, и сородичей. Въ этомъ ихъ отличіе отъ франковъ, вандаловъ, вест- или остготовъ: тѣ, снимаясь со стараго селища, переселялись на новыя мѣста всѣмъ племенемъ, съ жёнами, дѣтьми, съ домашнимъ скарбомъ, со всѣми стадами скота и табунами лощадей; послѣ ихъ ухода оставалось пустое мѣсто, которое могли занять другія племена. Одни норманны шли на Западъ и извѣстны тамъ подъ этимъ именемъ (Nordmänner – сѣверные люди: таковыми были они для жителей Средней и Южной Европы), другіе выбирали Востокъ – этихъ обыкновенно звали (въ Византіи) Βάϱαγγοι – наёмники, наёмные солдаты.

2. Въ чёмъ ихъ отличіе отъ норманновъ

Но различіе между норманнами и варягами не въ одномъ названіи: норманны – преимущественно берсеркеры, удальцы, захватчики, морскіе пираты. Недаромъ появленіе ихъ въ Зап. Европѣ вызывало въ населеніи паническій страхъ; недаромъ тамъ сложилась молитва: «De furore Normannorum libera nos, Domine» («Отъ ярости норманнской избави насъ, Господи»). Свободное для всѣхъ море позволяло норманнамъ проникать всюду и безнаказанно. Варягамъ же, наоборотъ, путь въ Царьградъ лежалъ добрую половину по сушѣ, и, будь они исключительно шайкой грабителей и пиратовъ, прокладывай себѣ дорогу исключительно однимъ оружіемъ, имъ бы не добраться до Царьграда, а если и дойти, то значительно ослабленными въ силѣ и количествѣ. Между тѣмъ проѣздъ черезъ Русскую землю доставался имъ сравнительно легко – это потому, что изъ берсеркеровъ варяги превратились здѣсь въ дружинниковъ-торговцевъ: хотя и вооружённые съ головы до ногъ, они всё же прокладывали себѣ путь не столько насиліемъ, сколько соглашеніемъ, связавъ свой личный интересъ съ интересомъ мѣстнаго населенія, и въ самую Византію приходили не столько грабить, сколько торговать, или нанимались тамъ, за плату, въ военную службу.

3. Двоякое положеніе варяговъ на Руси

Не одна Византія притягивала варяговъ на Востокѣ: извлечь себѣ пользу умѣли они и въ Русской землѣ, причёмъ и здѣсь, хотя не отказывались при случаѣ прибѣгать къ силѣ, шли навстрѣчу мѣстнымъ нуждамъ. При постоянныхъ своихъ междоусобицахъ русскіе искали и находили себѣ въ варягахъ военную помощь и содѣйствіе (на этой почвѣ могла возникнуть легенда о призваніи Рюрика съ братьями); большіе города (Новгородъ, Кіевъ), гдѣ выросъ богатый торговый классъ, цѣнили варяговъ, какъ военную охрану ихъ торговыхъ каравановъ. Такимъ образомъ, роль варяговъ на Руси была двоякая: гдѣ они завоеватели (Аскольдъ и Диръ въ Кіевѣ; Рогволодъ Полоцкій), а гдѣ военная наёмная дружина. Но грубая сила въ ту пору значила много; такая дружина, естественно, пріобрѣла, въ лицѣ своего вождя, конунга, властный голосъ въ дѣлахъ общественныхъ, и въ результатѣ, наряду съ туземными племенными князьками (Малъ въ Древлянской землѣ), вскорѣ появились князья варяжскаго происхожденія (Рюрикъ, Олегъ) и взяли окончательный перевѣсъ надъ тѣми.

4. Появленіе варяговъ не было «завоеваніемъ»

По добровольному ли соглашенію или насильно осѣдали варяги въ Русской землѣ, во всякомъ случаѣ появленіе ихъ тамъ не имѣло ничего похожаго на завоеваніе Зап. Римской имперіи германскими племенами: тамъ цѣлое племя овладѣвало территоріей, захватывало власть, присвоивало себѣ земельныя богатства и, поработивъ туземное населеніе, лишивъ его правъ и свободы, становилось въ положеніе особаго привилегированнаго класса побѣдителей, причёмъ новая аристократія обыкновенно рѣзкой стѣною отграничивала себя отъ побѣждённыхъ. Въ Россіи, наоборотъ, даже въ лучшемъ случаѣ варяги являлись ничтожною горсточкой, которая постепенно таяла въ массѣ туземнаго славянскаго населенія, заранѣе обречённая на безслѣдное исчезновеніе (уже внукъ Рюрика, Святославъ, носитъ чисто славянское имя). Сравн. аналогичное явленіе въ Нормандіи: норманнскій элементъ – побѣдители распылился и тамъ; норманны приняли языкъ и культуру побѣждённыхъ французовъ, оставивъ по себѣ воспоминаніе въ одномъ только названіи завоёванной ими области – Нормандіи.

5. Варяги-Русь и Русь-Земля

Варяговъ наши предки называли Русью, Русскими (финское названіе: Руотси); названіе людей, дружинниковъ перенесено было потомъ на страну: самая земля стала тоже называться Русью, Русскою землёю. Такимъ образомъ, слѣдуетъ строго различать Русь-страну и Русь-людей: страна была славянская, люди – норманны, германскаго происхожденія. Здѣсь объясненіе, почему имена рѣкъ, горъ и урочищъ, равно и имена мѣстныхъ людей чисто славянскаго корня:

Волховъ, Ловать, Днѣпръ, Десна; Новгородъ, Смоленскъ, Черниговъ, Кіевъ, Любечъ, Переяславль; Боричевъ увозъ, Щековица, Хоривица; Кій, Щекъ, Хоривъ.

Имена же первыхъ князей и пословъ «отъ рода Рускаго», перечисленныхъ въ договорахъ Олега и Игоря съ греками, наоборотъ, чисто скандинавскаго происхожденія:

Князья: Рюрикъ – Hrörekr; Синеусъ – Signiutr; Труворъ – Thorvadr; Олегъ – Helgi; Игорь – Ingvarr; Аскольдъ – Höskuldr; Диръ – Dyri.

Послы: Карлы, Инегелдъ, Фарлоѳъ, Веремудъ, Рулавъ, Фостъ, Шихбернъ, Турбернъ, Шибридъ, Турбидъ, Фурстѣнъ и пр.

Здѣсь также объясненіе и названіямъ Днѣпровскихъ пороговъ, которыя приводитъ императоръ Константинъ Багрянородный въ своёмъ сочиненіи «Объ управленіи Византійской имперіи»: тѣ, что обозначены «по-славянски», дѣйствительно славянскаго корня:

Островунипрагъ, Неясыть, Вулнипрагъ, Веручи, Напрези; а тѣ, что обозначены «по-русски», сразу выдаютъ своё скандинавское происхожденіе:

Ульборси, Айфаръ, Варуфоросъ, Леанти, Струвунъ.

Исторія даётъ не одинъ примѣръ того, какъ чужое имя людей усваивалось страною, въ которой они появлялись: славянская Болгарія заимствовала своё имя отъ тюркскихъ болгаръ; французская Нормандія – отъ скандинавскихъ норманнъ; иберо-романская Андалузія – отъ германцевъ-вандаловъ.

IV. Дѣятельность первыхъ князей

1. Что положительнаго внесли они въ русскую жизнь

Въ русской жизни варяги сыграли роль фермента: дрожжи заквасили муку и дали взойти тѣсту. До варяговъ начатки гражданственности уже существовали: племенная жизнь съ родовыми союзами; лѣсное и земледѣльческое хозяйство; торговля; города; но отсутствовалъ ещё тотъ стержень, вокругъ котораго сгруппировалась бы работа русскихъ людей; и если общность интересовъ смутно уже сознавалась, то не проявились ещё наружу реальныя силы, способныя вызвать её къ жизни. Въ томъ и значеніе варяговъ, что это сознаніе общности своихъ интересовъ, обусловленной общею выгодой и общей опасностью, они дѣйствительно привили и воспитали въ русскихъ племенахъ, вмѣсто прежней жизни вразбродъ, указавъ общія цѣли и задачи. Этимъ заложенъ былъ первый камень въ томъ фундаментѣ, на которомъ позже сталъ строиться весь нашъ государственный порядокъ и бытъ. Какими же путями, какою работой достигли варяги этихъ результатовъ?

1) Объединеніе племёнъ

Оно совершилось одновременно насильственнымъ и мирнымъ путёмъ. Въ орбиту русской жизни введены были: новгородскіе славяне и кривичи – при Рюрикѣ; поляне, древляне, сѣверяне, радимичи – при Олегѣ; вторично древляне – при Игорѣ и Ольгѣ; вятичи – при Святославѣ; вятичи вторично и радимичи – при Владимірѣ Св. Кромѣ того, Олегъ пытался покорить тиверцевъ и уличей; Владиміръ – хорватовъ. Въ походахъ Олега принимали участіе, кромѣ покорённыхъ племёнъ, также хорваты, дулѣбы, тиверцы и финская меря и весь; въ походахъ Игоря – тиверцы…

Князья вводили въ покорённыхъ областяхъ своё управленіе, набирали тамъ себѣ войско, собирали дань, творили судъ и расправу на основѣ справедливости, порядка и законности и вообще клали начало гражданскаго правопорядка. Два столѣтія спустя послѣ Рюрика о племенахъ уже нѣтъ болѣе рѣчи: ихъ замѣнили области: Полоцкая, Смоленская, Черниговская, Кіевская, Туровская, Волынская и т. д.

2) Оборона страны отъ внѣшнихъ враговъ

Олегъ и Владиміръ строятъ города, т. е. возводятъ укрѣплённыя мѣста на границахъ со степью; съ Игоря начинается и почти безъ перерыва тянется борьба съ печенѣгами. Походы Святослава на хазаръ, ясовъ и касоговъ имѣли, несомнѣнно, ту же цѣль: обезпечить населеніе Русской земли отъ враждебныхъ дѣйствій степныхъ народцевъ.

3) Охрана матеріальнаго благосостоянія страны (торговля)

Торговля вообще и въ частности съ Византіей велась ещё до появленія первыхъ князей; теперь она стала значительно интенсивнѣй. Русскіе купцы въ Константинополѣ становятся обычнымъ явленіемъ, и князья берутъ на себя трудную задачу обезпечить имъ правильный и постоянный обмѣнъ товарами. Напрасно думать, будто походы князей на Византію были пиратскими набѣгами въ цѣляхъ лёгкой наживы: войны съ греками должны были силою оружія обезпечить русскимъ торговымъ людямъ то положеніе на византійскомъ рынкѣ, какого они тамъ домогались. Какъ логическій выводъ этихъ походовъ – договоры, заключённые съ греками (до насъ дошли лишь договоры Олега, Игоря и, неполный, Святослава). Во имя тѣхъ же цѣлей торговому каравану давалась во время пути военная охрана (особенно у Днѣпровскихъ пороговъ и близъ устьевъ Дуная – тамъ и тутъ противъ печенѣговъ).

2. Святославъ и опорные пункты на пути въ Византію

Память народная надѣлила Святослава чертами богатыря, который проводитъ свою жизнь въ вѣчныхъ войнахъ и неустанныхъ походахъ; онъ живётъ въ суровой обстановкѣ, свои походы совершаетъ налегкѣ: безъ обоза, безъ шатровъ. Конскій потникъ и сѣдло въ головахъ составляли его ложе; звѣрина или говядина, испечённая на угольяхъ, – его пищу. Стремительно, подобно барсу, кидался онъ на врага и, точно желая сознательно увеличить препятствія, заранѣе извѣщалъ о своёмъ приходѣ, посылая сказать: «иду на васъ». Въ описаніи русской лѣтописи Святославъ напоминаетъ тѣхъ норманнскихъ викинговъ, для которыхъ война, пролитая кровь, зарево пожаровъ составляли смыслъ и цѣль самой жизни. Но народное воображеніе схватило лишь внѣшнія черты; для него остался непонятнымъ скрытый смыслъ Святославовыхъ походовъ.

Крупная историческая личность можетъ всѣ силы свои отдать на достиженіе эгоистическихъ цѣлей, но она умѣетъ ихъ совмѣстить и неотдѣлимо слить съ благомъ общественнымъ, что собственно и даётъ ей право на видное мѣсто въ исторіи. Завоеванія Александра Македонскаго не только удовлетворяли личной жаждѣ подвиговъ и завоеваній, но содѣйствовали также культурному общенію азіатскаго Востока съ европейскимъ Западомъ, взаимному воздѣйствію двухъ культуръ. Юлій Цесарь, завоёвывая Галлію, готовилъ себѣ средства для предстоящей борьбы съ Помпеемъ и дѣйствительно приготовилъ ихъ: Галлія дала Цесарю возможность стать «первымъ» не только въ «деревнѣ», но и въ «городѣ». Но умеръ Цесарь, умерло его личное дѣло, а Галлія осталась, навсегда введённая въ орбиту міровой жизни.

Подобный же смыслъ, хотя и безъ такихъ же результатовъ, имѣла дѣятельность Святослава. Торговыя сношенія русскихъ купцовъ съ Византіей, вслѣдствіе ея удалённости, были сопряжены съ большою опасностью и затрудненіями; торговые караваны нуждались въ опорныхъ пунктахъ на длинномъ пути. Добыть эти опорные пункты явилось цѣлью тѣхъ войнъ, какія вели съ Византіей Святославъ и послѣ него Владиміръ (пытавшійся утвердиться въ Корсуни, на Таврическомъ полуостровѣ). Берегъ моря на пути въ Византію былъ всего необходимѣе, потому-то Святославъ такъ и старался утвердиться на нижнемъ Дунаѣ. Въ упорной борьбѣ императоръ Іоаннъ Цимисхій разрушилъ его планы; но, удайся они Святославу, путь изъ Кіева въ Византію получилъ бы прочную точку опоры, а культурному воздѣйствію Греціи на полуварварскій народъ открылся бы болѣе широкій доступъ.

Судьба отнеслась къ Святославу значительно суровѣе, чѣмъ къ Александру и Цесарю, да и самъ онъ, конечно, ни по личнымъ средствамъ, ни по тѣмъ, что находились въ его распоряженіи, не стоялъ на уровнѣ съ названными великими дѣятелями древности; но видѣть въ нёмъ простого искателя приключеній, безшабашнаго рубаку и берсеркера по норманнскому образцу значило бы несправедливо отнимать у него мѣсто въ ряду тѣхъ, кто вложилъ свою долю участія въ трудномъ дѣлѣ домостроительства Русской земли.

3. Кіевъ, а не Новгородъ центръ дѣятельности первыхъ русскихъ князей

Изъ сказаннаго выше должно быть ясно, почему центръ дѣятельности первыхъ русскихъ князей изъ Новгорода вскорѣ перенесёнъ былъ на югъ, въ Кіевъ. Кіевъ не только лежалъ на торговой столбовой дорогѣ, но почти въ центрѣ Греческаго Воднаго пути, значительно ближе къ главному Византійскому рынку, и къ тому же близъ устьевъ Десны и Припяти – двухъ рѣкъ, которыя, въ свою очередь, открывали удобные пути внутрь страны. Кіевъ всего дальше былъ выдвинутъ къ западу, въ сторону Польши и Венгріи, что облегчало ему сношенія съ этими землями. Будучи расположенъ на границѣ Лѣсной и Степной полосы, онъ являлся удобнымъ складочнымъ мѣстомъ для продуктовъ сѣвера (лѣсъ, мѣха, мёдъ, воскъ) и юга (скотъ, зерно). Всё это дѣлало Кіевъ узломъ торговыхъ сношеній. Кромѣ того, близость степи, откуда слѣдовало постоянно ожидать нападеній, дѣлала Кіевъ важнымъ военнымъ пунктомъ: изъ далёкаго Новгорода труднѣе было бы защитить Русскую землю отъ кочевниковъ.

Такимъ образомъ, «кто владѣлъ Кіевомъ, тотъ держалъ въ своихъ рукахъ ключъ отъ главныхъ воротъ русской торговли» (Ключевскій); но къ этому слѣдуетъ добавить: Кіевъ, будучи главнымъ военнымъ оплотомъ противъ неспокойнаго степного юга, тому, въ чьихъ рукахъ находился онъ, предоставлялъ наилучшія средства для обороны страны.

V. Принятіе Христіанства

Крещеніе Руси явилось актомъ политической мудрости со стороны Св. Владиміра. Человѣкъ большого ума, русскій князь понялъ, что язычество стоитъ и станетъ, можетъ быть, навсегда серьёзной помѣхою къ общенію съ культурной Европой, отгородитъ отъ нея молодую страну высокимъ заборомъ. Оставаться въ язычествѣ значило обречь себя на изолированную жизнь, отказаться навсегда отъ возможности войти въ семью европейскихъ народовъ. Такъ какъ культурная Европа олицетворялась въ ту пору для Россіи въ Греческой имперіи, то именно отсюда онъ эту религію и позаимствовалъ. Католическіе миссіонеры, добивавшіеся, чтобы русскій князь принялъ христіанство изъ рукъ римскаго первосвященника, не имѣли успѣха по той же самой причинѣ, по какой не нашла себѣ благопріятной почвы и пропаганда мусульманская и еврейская: папа ввёлъ бы Владиміра и его страну въ кругъ Зап. Европы, съ которой у него въ ту пору не было почти никакого соприкосновенія. Короче говоря, Владиміру римская вѣра въ данную минуту была безполезна, и, практическій государственный умъ, Владиміръ взялъ новую вѣру оттуда, гдѣ это оказывалось всего выгоднѣе.

VI. Вліяніе Христіанства на русскую жизнь

1. Возникаетъ новый общественный классъ – духовенство

Это особый міръ: у него своя іерархія, свои правила и законы, свой кругъ лицъ и учрежденій, которыя онъ вѣдаетъ, судитъ или защищаетъ. Вообще рядомъ съ свѣтскимъ обществомъ возникаетъ новое, церковное.

Положеніе церкви опредѣлялось церковными уставами Владиміра Св. и Ярослава Мудраго, выработанными въ духѣ Номоканона, византійскаго свода церковныхъ правилъ и законовъ о церкви, изданныхъ свѣтскою властью (русскій переводъ его извѣстенъ подъ именемъ Кормчей книги).

Вѣдѣнію (управленію) церкви подлежали:

1. Всё духовенство, бѣлое и чёрное, а также церковнослужители.

2. Такъ наз. церковные или богадѣленные люди:

1) странники, нищіе, калѣки;

2) рабы, отпущенные на волю на поминъ души или по какому иному поводу.

3. Изгои (церковный уставъ новгородскаго князя Всеволода, 1135 г.: «изгои трои: поповъ сынъ грамотѣ не умѣетъ, холопъ изъ холопства выкупится, купецъ одолжаетъ; а се и четвертое изгойство и къ себѣ приложимъ: аще князь осиротѣетъ»).

Суду церкви подлежали:

1. Вся вышеперечисленная категорія лицъ, подлежавшихъ вѣдѣнію церкви.

2. Міряне, обвиняемые въ еретичествѣ или колдовствѣ – дѣяніяхъ, противныхъ христіанскому вѣроученію; или оскорбившіе отца, мать, жену – нарушившіе чистоту семейныхъ отношеній, охрану которыхъ взяла на себя церковь.

3. Нѣкоторыя изъ преступленій уголовнаго характера: воровство, разбой. Послѣдняя категорія преступленій вѣдалась судомъ смѣшаннымъ, изъ лицъ духовныхъ и свѣтскихъ.

2. Слагается новый взглядъ на общественныя отношенія

Языческое общество опиралось на грубую силу, руководилось личнымъ интересомъ и ветхозавѣтнымъ правиломъ «око за око, зубъ за зубъ»; месть за обиду возведена была на степень нравственнаго долга: княгиня Ольга заслужила бы общее презрѣніе и навѣкъ бы себя обезчестила, не отомсти она древлянамъ за смерть своего мужа. Рабъ считался вещью; въ основѣ семейной жизни лежалъ одинъ грубый эгоизмъ (умыканье жёнъ).

Христіанство, наоборотъ, проповѣдуетъ забвеніе обидъ, заботу о слабомъ и безпомощномъ. Всѣхъ «униженныхъ и оскорблённыхъ» Русская церковь взяла подъ свою защиту: люди, выброшенные изъ общества, потерявшіе связь съ нимъ (изгои), больные, безсильные находили себѣ у нея покровительство. Отъ церкви русскій человѣкъ впервые узналъ о существованіи «ближняго»; рабъ пересталъ быть вещью – онъ такой же человѣкъ, какъ и всѣ другіе, такое же созданіе «по образу и подобію Божію». Церковь облагородила семейную жизнь, положивъ въ основу ея духовное единеніе и сознаніе взаимнаго долга, искореняя обычай умыканія и многожёнства. Вообще христіанство внесло въ общественную жизнь новые идеалы, измѣнило самыя понятія о морали, представленія о правѣ и долгѣ и грубую силу подчинило требованіямъ нравственнаго закона.

3. Наряду съ міромъ земныхъ интересовъ народился міръ интересовъ духовныхъ (монастыри)

Язычество знало одни лишь земные интересы: личное счастье, славу и власть, торжество надъ врагомъ, матеріальное довольство, богатство – христіанство, наоборотъ, презрѣвъ блага земныя, проводитъ въ жизнь новый идеалъ: блага царства небеснаго. Этихъ благъ можно достигнуть, лишь уйдя изъ міра и посвятивъ себя Богу, служа Его завѣтамъ. Нравственное самосовершенствованіе, безкорыстіе, довольство малымъ, постоянное пребываніе въ трудѣ, самоотверженная забота о ближнемъ – вотъ на чёмъ должна быть построена наша жизнь. Такъ возникли монастыри, а съ ними особый классъ людей – монашество.

Слѣдуетъ различать два типа монашества: пустынножительство и общежитіе. Пустынники самымъ реальнымъ образомъ разрывали съ міромъ и, не заботясь о нёмъ, думали лишь о спасеніи собственной души. Монастыри же общежительные «міръ» понимали какъ «суету земную» и, отрекаясь отъ послѣдней, отъ самого міра не отвёртывались, посвящали свои силы на служеніе ему, стараясь перевоспитать его въ духѣ завѣтовъ Христа. Вотъ почему монастыри этого типа явились каѳедрой христіанскаго ученія, воспитательной школою, разсадникомъ просвѣщенія, благотворительнымъ учрежденіемъ. Такая роль создала имъ чрезвычайно высокое и авторитетное положеніе въ древнерусскомъ обществѣ. Начало было положено Кіево-Печерскимъ монастырёмъ. Родоначальникъ позднѣйшихъ русскихъ монастырей, онъ далъ своихъ проповѣдниковъ и мучениковъ на далёкомъ сѣверѣ, ещё не тронутомъ свѣтомъ христіанства; ставъ средоточіемъ умственной жизни, онъ выросъ въ своего рода палладіумъ русскаго православія. Здѣсь было положено начало книжному просвѣщенію; здѣсь появились первые церковные писатели и первая исторія Россіи. Печерскій монастырь сталъ нравственной силою, и къ голосу его иноковъ прислушивались сами князья, не всегда рѣшаясь идти наперекоръ имъ.