Читать книгу: «Обратная сторона солнца», страница 5

– Паутина и метлы! Что все это значит? – яростно закричала она.

Трое из них обернулись и крайне нервно уставились на нее, потому что, в конце концов, ведьма есть ведьма, и они достаточно быстро поняли, что она может превратить их в любую форму, какую ей заблагорассудится. Однако принцесса Джентианелла, казалось, не нервничала.

– Да ведь вы та милая пожилая леди, которую я встретила в поле, – воскликнула она.

– Я думаю, что да, – сказала ведьма, которую никогда в жизни раньше не называли милой старой леди, и она была не совсем уверена, как это воспринять.

– Видите ли, я нашла своего принца, – продолжала маленькая принцесса, улыбаясь как можно счастливее.

– Похоже на то, – сказала ведьма. Она боялась сказать больше, чем это, на случай, если принцесса узнает, кто она такая, и она подумала, что сначала хотела бы еще немного побыть милой старой леди.

– А вы уже нашли кого-нибудь, у кого настолько храброе сердце, что чертополох не может повредить ему? – спросила принцесса Джентианелла.

– Я думаю, что да, – сказала ведьма.

– Тогда мы все нашли то, что хотели, – улыбнулась принцесса Джентианелла, – и ведьма, конечно, не может быть настолько недоброй, чтобы отказаться расколдовать королевство только потому, что ее дочь не хочет выходить замуж за моего принца! Как вы думаете?

Ведьма уронила чертополох и протянула руки к нетерпеливой принцессе.

– Моя дорогая маленькая девочка, – сказала она, – королевство было расколдовано в тот момент, когда ты вошла в него. Что касается ведьмы, то ведьмы больше нет, потому что она превратилась в милую пожилую леди всего десять минут назад. Теперь, когда вы все, кажется, разобрались в себе правильно, лучшее, что вы можете сделать, это отправиться домой так быстро, как только сможете.

Без сомнения, именно туда Анемона, должно быть, отправилась со своим принцем, потому что, когда маленькая принцесса оглянулась и обнаружила, что снова стоит в своем собственном саду, с ней не было никого, кроме принца Амариллиса.

– Теперь можно мне прийти и поиграть в вашем саду? – мягко спросила принцесса Джентианелла.

Принц все еще качал головой.

– У меня есть идея получше, – сказал он. – Мы снесем стену и превратим все это в один сад.

Слезы принцессы Прунеллы

Нет сомнений, что принцесса Прунелла была бы самой очаровательной маленькой девочкой по обе стороны солнца, если бы она не была такой чрезвычайно сердитой и недовольной. Она была такой хорошенькой, какой только можно быть, и такой совершенной, какой могли сделать ее все дары Волшебной страны. И у нее было все счастье, которое могли дать ей любовь ее родителей и остроумие ее феи-крестной. И все же она ворчала, и ворчала, и ворчала!

– Неужели ты не можешь попытаться быть счастливой хотя бы пять минут? – в отчаянии спросила королева.

– Как ты можешь ожидать, что я буду счастлива, даже в течение пяти минут, когда каждые пять минут точно такие же, как следующие пять минут? – вздохнула маленькая принцесса.

– Время чаепития, ваше высочество, – сказала старшая нянька вкрадчиво, – и к чаю есть пирожные с розовым сахаром!

– Вчера были пирожные с розовым сахаром, – надулась принцесса. – Всегда есть розовые сахарные пирожные, если только нет белых сахарных пирожных, и я одинаково устала от них обоих. Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь новенькое?

– Пусть она останется без чая, – сказал король, которому порядком надоело иметь такую раздражительную маленькую дочь. Но королева только улыбнулась.

– Ребенок хочет перемен, – заметила она. – Должно быть, очень скучно играть в одиночку весь день.

– Скучно! – воскликнул король. – Почему это должно быть скучно? Разве ее крестная не подарила ей такие замечательные игрушки, чтобы с ними можно было играть так же хорошо, как и с ней самой?

Это было совершенной правдой, потому что тот самый мяч, который принцесса бросила в другой конец детской, мог поймать себя и броситься обратно к ней, и не каждый мяч может это сделать.

– Чего еще может хотеть ребенок – сердито потребовал король.

Королева, однако, подумала, что может быть что-то большее.

– Мы должны найти ей товарища по играм, – мудро сказала она.

– Чушь и вздор! – запротестовал король. – Почему мы должны приводить во дворец еще каких-то плачущих детей? Однако, я полагаю, вы должны поступать так, как вам нравится.

Король всегда говорил королеве делать то, что ей нравится, когда ему надоедал разговор, поэтому королева снова улыбнулась и сразу же составила объявление, чтобы сообщить всему миру, что принцесса Прунелла хочет с кем-нибудь поиграть и будет готова выбрать товарища для игр в тот же день через неделю, в двенадцать часов утра. Нечасто выпадает шанс поиграть с дочерью короля, поэтому неудивительно, что, когда принцесса последовала за своими царственными родителями в большой зал в назначенный час, она обнаружила, что он заполнен от края до края всеми маленькими принцами и принцессами, графами и графинями, герцогами и герцогинями, которые жили в соседних королевствах.

– У меня никогда не было более превосходной идеи, – сказала королева, усаживаясь на трон и глядя сверху вниз на толпу детей. – Прунелла целую неделю ни о чем другом не говорила, и никто ни разу не слышал, чтобы она ворчала.

– Все это очень хорошо, – заметил король с некоторым беспокойством, – но совершенно ясно, что она не может играть со всеми, и кто знает, не приведет ли такое большое разочарование к войне?

Королева не ответила, но повернулась к своей маленькой дочери, которая стояла рядом с ней.

– Не торопись, – сказала она ей. – Так много лиц поначалу сбивают с толку, и ты можешь потом пожалеть об этом, если допустишь ошибку.

Но принцесса Прунелла не выказывала никаких признаков спешки. Она просто окинула взглядом море лиц, повернутых к ней, а затем безмолвно посмотрела на свою мать. Улыбка исчезла с ее лица, а большие голубые глаза наполнились слезами.

– Да ведь они все совершенно одинаковые! – жалобно сказала она. – Я не могу отличить одно от другого.

И, к удивлению всех в комнате, она упала на ступени трона и заплакала.

– Дорогой, дорогой! Что же нужно делать? – воскликнула королева в большой тревоге. – Будет очень плохо, если всех детей снова придется отправить домой!

– Это, безусловно, приведет к войне, – вот и все, что сказал король, а затем они оба беспомощно посмотрели на свою рыдающую маленькую дочь. Что касается всех детей, то они были так удивлены, услышав, насколько они похожи, что вообще ничего не сказали; и трудно сказать, чем бы все закончилось, если бы принцесса вдруг снова не вскочила на ноги и не указала на дверь.

– Вот принц, с которым я хотела бы поиграть, – воскликнула она. – Он не похож на других, потому что у него чудесное выражение лица.

Все оглянулись на дверной проем. Там стоял мальчик, которого никто раньше не замечал.

– Подойди сюда, принц, – приказала принцесса, надменно повышая голос. – Ты можешь поцеловать мою руку, если хочешь.

Но мальчик отстранился с озадаченным видом и покачал головой. Принцесса Прунелла сердито топнула ногой.

– Как ты смеешь колебаться, когда я говорю тебе прийти сюда? – крикнула она. Однако при этих словах странный мальчик повернулся и поспешил прочь из комнаты, а среди детей поднялся громкий ропот изумления.

Дочери короля еще никогда в жизни не оказывали неповиновения, и на мгновение она была слишком поражена, чтобы говорить.

– Кто он такой? Как его зовут? – спросила она, наконец.

Последовала пауза, вскоре нарушенная пронзительным голосом одного из пажей.

– Ваше высочество, это всего лишь глухой Роберт, сын менестреля, – сказал он.

– Глухой! – повторила принцесса. – Это как? – спросила она.

– Это значит, что он ничего не слышит, доченька, – объяснила королева. – Так что, видишь ли, он совсем не годится в товарищи по играм. Кроме того, он даже не принц. Разве ты не можешь выбрать вместо него кого-нибудь из других детей?

Принцесса, однако, ничего подобного сделать не могла.

– Все они похожи, – снова сказала она, – но у сына менестреля чудесное выражение лица, и я не хочу, чтобы кто-то другой был моим товарищем по играм!

Итак, все дети печально разошлись по домам и удивлялись, почему они так похожи, и весь двор снова почувствовал себя неловко из-за угрюмости принцессы Прунеллы.

– Лучшая восковая кукла вашего высочества не выходила целых два дня, – предложила старшая нянька.

Принцесса выхватила куклу у нее из рук и бросила на пол.

– Если вы не позволяете мне играть с глухим мальчиком, как вы можете ожидать, что я буду играть с куклой? – спросила она; и хотя, без сомнения, в том, что она сказала, было много правды, вряд ли так следовало разговаривать со старшей нянькой. Действительно, уже в следующую минуту в королевской детской произошел бы серьезный переполох, если бы кремовый пони принцессы внезапно сам по себе не выбежал из конюшни и не вздумал отправиться на прогулку верхом.

Так вот, пони принцессы был, конечно, сказочным пони, поэтому, когда он убежал с ней в лес в тот день, нельзя было предполагать, что он убежит с ней просто так. На самом деле он взял ее с собой на настоящую сказочную прогулку по сказочному лесу, который начинался с того, что был совсем маленьким лесом, а затем рос и рос, чем глубже она в него углублялась, пока не превратился в совсем взрослый лес. И пони не переставал бежать, пока не добрался до милого маленького серого домика, который стоял в самом ярком из цветочных садов, прямо посреди леса.

Принцесса соскользнула с его спины, толкнула маленькую калитку и вошла в цветочный сад. Любой другой, возможно, удивился бы, обнаружив глухого Роберта сидящим там, посреди аккуратной зеленой лужайки, но после сказочной прогулки уже ничему не удивляешься, поэтому сердце принцессы просто подпрыгнуло от радости, и она подбежала прямо к нему и взяла его за руку.

– Бедный глухой мальчик! Бедный глухой мальчик! – тихо сказала она. Конечно, она вела себя не как дочь короля, потому что ей следовало бы очень рассердиться на него за то, что он ослушался ее утром, вместо этого она говорила с ним так нежно, как могла бы сделать любая обычная маленькая девочка. Но тогда, поскольку он не мог слышать, что она ему говорила, какой смысл говорить как принцесса?

– Бедный глухой мальчик! – повторяла она, наклоняясь над ним, – неудивительно, что ты выглядишь таким унылым и несчастным!

Это был первый раз в ее жизни, когда она забыла, что она принцесса, и она была очень удивлена мягкостью своего собственного голоса. Она была еще больше удивлена, когда глухой мальчик поднялся на ноги, очень низко поклонился и ответил ей.

– Я был несчастен только потому, принцесса, что не мог слышать, что вы сказали мне сегодня утром, – объяснил он.

– О! – воскликнула принцесса. – Теперь ты меня слышишь!

– Ах, да, – сказал глухой Роберт. – Теперь я вас слышу, потому что вы говорите так ласково. Только когда люди злятся и говорят грубо, я не могу их слышать. Вот почему они говорят, что я глухой.

– Ты всегда был глухим? – удивленно спросила принцесса.

– С тех пор, как вимпы пришли на мои крестины, – ответил сын менестреля. – Так как, когда они спросили моего отца, какой подарок он выбрал бы для меня, он выбрал, чтобы я был глух ко всем звукам, которые не были прекрасны.

– Так вот почему у тебя такое чудесное выражение лица, – сказала принцесса Прунелла. – Я бы хотела, чтобы вимпы пошли на крестины ко всем!

Глухой Роберт покачал головой.

– Если бы они не пришли ко мне, – заметил он, – я мог бы услышать, что вы сказали мне сегодня утром.

– Неважно! – сказала принцесса. – Возвращайся сейчас со мной во дворец, я больше никогда не буду говорить с тобой сердито, и тогда ты всегда сможешь услышать, что я говорю.

– Нет, нет, – ответил Роберт, отпрянув назад. – Я не могу поехать в город; там так тихо, что это пугает меня.

– Тихо? – эхом повторила принцесса. – Это в лесу тихо!

– О, нет, – сказал сын менестреля, улыбаясь. – Лес полон звуков. Разве вы не слышите, как они все разговаривают – пчелы, цветы и огромные сосны?

Принцесса Прунелла прислушалась.

– Нет, – сказала она, качая головой, – я ничего не слышу.

Затем она взяла глухого мальчика за руки и потащила его к воротам.

– Возвращайся со мной в город, – нетерпеливо сказала она. – Это правда, что ты не можешь слышать голоса других людей, но ты всегда сможешь услышать меня, и это гораздо важнее!

Итак, сын менестреля вернулся во дворец с принцессой Прунеллой. И когда король и королева увидели, как наконец-то счастлива их маленькая дочь, они больше ничего не говорили о том, что глухой Роберт не принц, но преодолели трудности, сразу же сделав его маркизом и назначив на должность главного товарища по играм ее Королевского высочества. В честь этого важного события был устроен великолепный банкет, на котором король произнес несколько речей, а оркестр сыграл несколько мелодий, но поскольку речи были чрезвычайно напыщенными, а мелодии – чрезвычайно шумными, новый маркиз, для которого они предназначались, не услышал ни того, ни другого. Однако он слышал каждое слово, которое маленькая принцесса шептала ему на ухо, и, возможно, это было все, что он хотел услышать.

Никогда еще жизнь во дворце не протекала так мирно, как в последующие дни. Никто никогда не слышал, чтобы принцесса произнесла сердитое слово, и она ходила с довольным выражением лица, которое радовало сердца всех, кто ее знал. Это было действительно счастливое время для двора, когда сын менестреля пришел поиграть с дочерью короля, и все радовались, что король и королева были достаточно мудры, чтобы позволить их маленькой дочери поступать по-своему. Но все это время никто не думал о сыне менестреля.

Теперь любой мог бы предположить, что сын менестреля, который внезапно оказался маркизом и главным приятелем принцессы, был самым счастливым мальчиком в мире. И все же, хотя он с каждым днем все больше привязывался к своему маленькому товарищу по играм, глухой Роберт был самым печальным человеком во всем дворе. С течением дней он становился все более и более молчаливым, пока, наконец, даже принцесса не заметила, что он изменился.

– Чудесное выражение исчезло с твоего лица, – сказала она ему. – Может быть, ты не чувствуешь себя счастливым при дворе?

Тогда мальчик-маркиз сказал ей правду.

– Я несчастлив, потому что не слышу звуков города, – сказал он. – Не уедет ли твой отец для разнообразия пожить в лесу, чтобы мы могли играть там вместе, а не в этом ужасном, безмолвном месте?

– Но я не хочу идти играть в лес, – возразила принцесса. – В лесу нет людей; и я бы забыла, что я человек, если бы мне не с кем было поговорить, кроме цветов и деревьев.

Впервые с тех пор, как они играли вместе, глухой Роберт вспомнил, что он почти на два года старше маленькой принцессы, и он высокомерно улыбнулся.

– Это только потому, что ты слышишь все не то, – сказал он. – Если бы ты могла хоть раз услышать звуки леса, ты бы никогда не захотела возвращаться в город.

Принцесса покраснела от гнева и открыла рот, чтобы хорошенько отчитать сына менестреля, что, несомненно, удивило бы его, если бы он мог это услышать. Но она вовремя вспомнила, что он не сможет этого услышать, поэтому нетерпеливо вздохнула и ответила ему так тихо, как только могла.

– Ты совершенно ошибаешься, – сказала она, вздернув подбородок. – Если бы ты был настоящим мальчиком, ты бы понял.

И с этими словами она повернулась и ушла от него. Конечно, раздражало, что она не может выходить из себя всякий раз, когда ей хочется, но ничто не мешало ей помнить, что она принцесса.

В тот день принцесса уколола палец, и сын менестреля узнал, что то, что она сказала, было чистой правдой, и он вовсе не был настоящим мальчиком. Ибо, конечно, принцесса сделала то, что сделала бы любая другая двенадцатилетняя девочка – она разрыдалась, в то время как сын менестреля, который совершенно не мог слышать ее рыданий, только серьезно смотрел на нее и удивлялся, почему ее хорошенькое круглое личико вдруг исказилось таким странным выражением.

– Что ты делаешь, Прунелла? – серьезно спросил он ее.

– Делаю! – заплакала принцесса. – Ну, конечно, я плачу! Это то, что бы ты делал, если бы уколол палец так же сильно, как я.

Говоря это, она протянула свой маленький белый пальчик, но сын менестреля только смотрел на нее так же серьезно, как и раньше.

– Плачешь? Что это? – спросил он. – И почему ты должна делать что-то настолько бесполезное? Конечно, было бы лучше позвать врача или взять кусок лейкопластыря.

Терпению принцессы Прунеллы пришел конец. Было достаточно трудно жить целых шесть недель, ни разу не выйдя из себя, но теперь, когда она обнаружила, что не может даже плакать, она почувствовала, что это больше, чем может вынести любая маленькая двенадцатилетняя девочка.

– Мне нужен не пластырь, – сказала она несчастным голосом. – Когда люди плачут, они, конечно, хотят, чтобы их утешили.

– Неужели? – спросил глухой Роберт, выглядя озадаченным. – Но если я не могу слышать, как ты плачешь, как я могу утешить тебя?

Принцесса была слишком сердита, чтобы быть разумной, хотя ей удалось вспомнить, что не было смысла позволять раздражению проявляться в ее голосе.

– В том-то и дело! – всхлипнула она. – Ты должен был слышать, как я плачу, и тогда ты был бы настоящим мальчиком!

И принцесса так жалела себя за то, что вынуждена играть с кем-то ненастоящим, что закрыла лицо руками и заплакала сильнее, чем когда-либо. Даже тогда она наполовину надеялась, что глухой Роберт подойдет, поцелует ее и снова подружится, как это сделал бы любой хороший мальчик, но глухой Роберт ничего подобного не сделал, и когда она, наконец, отняла руки от глаз, ее товарищ по играм исчез.

Поистине, лес никогда не выглядел таким прекрасным, как в тот день, когда сын менестреля поспешил через него к своему старому дому. Цветы выглядели лучше всего, и птицы пели веселее всего, и деревья склоняли свои самые зеленые ветви, чтобы приветствовать его, но мальчик с чудесным выражением лица, который так долго жил среди них, не остановился, чтобы взглянуть на них, и у них было время только заметить, когда он проходил мимо них, что чудесного взгляда больше не было. Он торопился, пока не подошел к маленькому серому домику, стоящему в саду с яркими цветами. Он толкнул калитку и вошел, точно так же, как это сделала его принцесса шесть недель назад.

На этот раз менестрель был дома и сидел на пороге, греясь на солнышке. Он только что сочинил новую песню, и это всегда делало его чрезвычайно счастливым, но он слегка вздохнул, когда увидел, что его сын входит в ворота, потому что ему тоже не составило труда заметить, что чудесное выражение исчезло с лица мальчика.

– В чем дело, сын мой? – с тревогой спросил он.

Глухой Роберт, не теряя времени, поприветствовал его.

– Отец, – воскликнул он, – почему ты пригласил вимпов на мои крестины?

– На это легко ответить, – успокаивающе сказал менестрель. – Потому, что я хотел, чтобы ты всю свою жизнь не слышал ничего, кроме прекрасных звуков.

– Но какие звуки ты называешь прекрасными? – спросил сын.

Менестрель улыбнулся.

– Разве ты не слышишь мою музыку? – спросил он.

– Да, да, – сказал глухой Роберт, – но что еще?

Менестрелю никогда не приходило в голову, что нужно что-то еще, и он немного поколебался.

– Ну, – сказал он, наконец, – разве ты не слышишь звуки леса?

Глухой Роберт посмотрел на сосны над головой и вниз, на цветы у своих ног.

– Раньше я мог, – печально сказал он, – но теперь даже лес притих.

Затем он сжал кулаки и умоляюще посмотрел на своего отца.

– Неужели я должен дожить до конца своих дней, не услышав ничего из того, что слышат другие мальчики? – заплакал он.

– Ты немного неразумен, сын мой, – сказал менестрель. – Разве тебе недостаточно прекрасных звуков жизни?

– Достаточно? – сказал глухой Роберт. – Я хочу гораздо, гораздо большего, отец. Я хочу услышать, как принцесса плачет!

– Это чушь! – воскликнул менестрель. – Слезы издают очень неприятный звук, и ты был бы крайне разочарован, если бы услышал, как принцесса плачет.

Сын менестреля гордо выпрямился.

– Ты не понимаешь, ты тоже ненастоящий, – сказал он. – Слезы моей принцессы издают самый сладкий звук в мире, и я не успокоюсь, пока не научусь его слышать.

Затем он повернулся и снова вышел через ворота в лес.

Менестрель посмотрел ему вслед и вздохнул.

– Это был лучший подарок, который я мог придумать, – пробормотал он. – Это был тот, который я выбрал бы для себя. Это правда, – задумчиво добавил он, – что я никогда не хотел играть с дочерью короля.

Сын менестреля бесцельно бродил по лесу – лесу, который когда-то так нравился ему, потому что он принадлежал только ему, и который теперь нравился ему только потому, что он нашел в нем свою маленькую принцессу; и он мог бы бродить там до сих пор, если бы внезапно не встретил вимпа. В этом не было ничего удивительного в том конкретном лесу, потому что это был именно тот лес, в котором любой четырнадцатилетний мальчик мог в любую минуту встретить вимпа, но, несмотря на все это, глухой Роберт был просто немного поражен, когда вимп внезапно упал на его пути с дерева наверху и кивнул ему.

– Привет! – сказал вимп. – Что с тобой такое?

– Я очень несчастен, потому что я не настоящий мальчик, – объяснил глухой Роберт.

– Боже мой! Как это? – спросил вимп, притворяясь удивленным.

– Ну, ты должен знать, – ответил глухой Роберт. – Это все потому, что вимпы пришли на мои крестины.

– Ничего подобного! – возмущенно воскликнул вимп. – Это все потому, что твой отец настаивал на том, что он все знает лучше нас, и мы позволили ему поступать по-своему. Если бы вимпы не были на твоих крестинах, ты бы даже не захотел быть настоящим мальчиком. Значит, ты не слышишь, как плачет принцесса, да? Это хорошая вимпская шутка, вот что!

А вимп стоял на голове и давился от смеха.

– Тебе очень хорошо смеяться, – пожаловался сын менестреля. – Ты не знаешь, как неприятно быть мальчиком, не будучи настоящим мальчиком.

Вимп снова приподнялся на цыпочки и перестал смеяться.

– Тогда почему бы тебе не пойти и не научиться быть настоящим мальчиком? – удивленно спросил он.

– Как я могу узнать дорогу? – спросил глухой Роберт.

– Ты смешной мальчишка! – воскликнул вимп. – Да ведь первый же человек, которого ты встретишь, сможет сказать тебе!

У глухого Роберта не было времени поблагодарить его за информацию, потому что вимп начал делать сальто в тот момент, когда он закончил говорить, и он продолжал поворачиваться, пока совсем не превратился в ничто, и вимпа больше не было видно. Тогда сын менестреля пошел дальше по лесу; и три дня и три ночи он вообще никого не встречал, но утром четвертого дня он пришел на самую опушку леса и там увидел старую женщину, сидящую рядом с кустом ежевики.

– Ура! – закричал глухой Роберт, размахивая фуражкой. – Ты знаешь, что ты первый человек, которого я встретил, и ты расскажешь мне, как стать настоящим мальчиком?

– Я скажу тебе сразу, – сказала старуха, улыбаясь, – потому что ты переходишь прямо к делу и не ходишь вокруг да около. Тогда вот что ты должен сделать: что-нибудь храброе, и что-нибудь доброе, и что-нибудь глупое, и что-нибудь мудрое. Если после этого ты не будешь настоящим мальчиком, это будет твоя собственная вина!

Затем она обошла ежевичный куст и исчезла. И хотя глухой Роберт забыл, что она только что сказала о нем, и принялся всерьез ходить вокруг этого куста, он больше никогда ее не видел.

Тогда сын менестреля пошел прямо вперед в поисках храброго поступка, который можно было бы совершить, и это не заняло у него много времени, потому что всегда есть много храбрых поступков, ожидающих, чтобы их совершил кто-нибудь. Итак, задолго до того, как солнце взошло над его головой в тот день, он пришел в замок, где прекрасную принцессу держал в плену жестокий старый великан, – и все потому, что он был жесток, и ни по какой другой причине вообще. И когда глухой Роберт увидел принцессу, плачущую за решеткой ее тюремного окна, ему вспомнилась его собственная маленькая принцесса, которую он оставил рыдающей на полу детской, и это заставило его немедленно призвать великана выйти и быть убитым. Великан громко рассмеялся и вышел во двор, но не для того, чтобы быть убитым, а чтобы вместо этого убить сына менестреля, но прежде чем он успел это сделать, сын менестреля сумел убить его, и жестокому старому великану пришел конец.

– Это самый храбрый поступок, который я когда-либо видела! – воскликнула принцесса, когда он вытащил ее из темницы.

– Значит, смелые поступки совершаются легко, – сказал глухой Роберт, но все равно он был рад услышать, что выполнил первую часть своей задачи. Следующее, что он сделал, – это отвез прекрасную принцессу обратно в ее родную страну; и это показалось ему большой тратой времени, потому что он, конечно, не мог совершить свой добрый поступок, пока принцесса была у него на руках. Но когда они добрались до ее страны и принцесса рассказала своему отцу, как глухой Роберт старался изо всех сил, чтобы вернуть ее домой, старый король был доволен и спросил его, какую награду он хотел бы получить за свои хлопоты.

– Ибо, – сказал он, – вы совершили самый добрый поступок, о котором только можно было подумать.

– Никакой награды для меня! – засмеялся глухой Роберт. – Так как мое доброе дело свершилось без моего ведома!

И он снова отправился в свои странствия.

После этого сын менестреля бродил много дней, так как не мог придумать ни мудрого, ни глупого поступка. Когда он думал, что поступил мудро, люди говорили ему, что он жесток, и изгоняли его из своей страны, а иногда, когда он был уверен, что поступил глупо, они только хвалили его за доброту. Он устал, ноги у него натерлись, одежда стала старой и рваной, и он почти забыл, что когда-то был маркизом и главным приятелем принцессы. Но он никогда не забывал, как выглядела маленькая принцесса Прунелла, когда она сидела на полу в детской и рыдала, а он не мог ее слышать. Так прошло два года, а он все еще не научился быть настоящим мальчиком.

Однажды, прогуливаясь по проселочной дороге, он наткнулся на девушку, которая гнала коров.

– Почему ты выглядишь таким грустным? – спросила она его.

– Потому что я оставил мою принцессу плачущей в ее детской два года назад, и с тех пор я был далеко от нее, – просто ответил мальчик.

Девушка расхохоталась.

– Ну, – воскликнула она, – это был глупый поступок!

– Глупый? – крикнул глухой Роберт. – Ты сказала "глупый"?

– Да, я так сказала, – засмеялась девушка. – Может ли быть что-нибудь глупее, чем держаться подальше от того, с кем ты хочешь быть?

– Тогда я вернусь к ней сию же минуту, – заявил сын менестреля.

– И это было бы самым мудрым, что ты мог бы сделать, – ответила девушка.

И она тут же исчезла вместе с коровами и со всем остальным, что просто показывает, что она, должно быть, была вимпом.

– Ну что ж, – сказал глухой Роберт, – вот мои мудрые и мои глупые поступки совершены вместе, и теперь я настоящий мальчик!

Затем он отправился домой так быстро, как только мог. И хотя ему потребовалось два года, чтобы уехать из дома, ему потребовалось всего два часа, чтобы вернуться обратно, так что ясно, что вимпы, должно быть, тоже приложили к этому руку. И как раз во время чаепития он стоял за дверью детской во дворце своей маленькой принцессы.

Хорошо бы помнить, что вимпы пришли на крестины сына менестреля, иначе могло бы показаться немного удивительным, что принцесса Прунелла снова уколола палец в тот самый день, когда к ней вернулся ее главный товарищ по играм. Так или иначе, это то, что произошло, и когда сын менестреля стоял за дверью и прислушивался, он услышал самый мягкий, самый сладкий и самый красивый звук, который он когда-либо слышал в своей жизни.

– Ура! – закричал он. – Наконец-то я слышу, как плачет принцесса!

И он распахнул дверь и вбежал в комнату, весь в своих лохмотьях, и опустился на колени, чтобы утешить принцессу.

– Только посмотри на мой палец, – плакала принцесса Прунелла, показывая ему свою маленькую ручку. Действительно, невозможно было сказать, какой из ее маленьких белых пальчиков принцесса уколола, но поскольку сын менестреля поцеловал каждый из них по очереди, ясно, что он, должно быть, исцелил правильный, и это, конечно, было причиной того, что принцесса сразу перестала плакать.

Затем она посмотрела на своего старого товарища по играм и засмеялась от радости, что снова видит его там.

– Чудесное выражение вернулось на твое лицо, – сказала она, – но оно намного чудеснее, чем раньше!

– Дорогой маленький товарищ по играм, – прошептал сын менестреля, – я снова слышу звуки леса, но ты все время была права, и звуки города гораздо очаровательнее звуков леса.

– О, нет, – заявила принцесса. – Вот тут ты сильно ошибаешься, потому что звуки леса намного красивее.

И это факт, что с тех пор они оспаривают этот пункт.