Читать книгу: «Небеса двух миров. В поисках судьбы», страница 4

– Обалдеть! – я невольно остановилась у ворот, любуясь переливами оттенков. – Красотища какая!

– Лисса, в чем дело? – хмуро спросил маг, заметив, что я остановилась.

Ну, да, я забылась и снова перешла на родной русский, которого Брант не понимает.

– Красиво! – отозвалась я, снова переходя на катари. – Я ничего подобного не видела! У нас на Земле всякое есть, но такой красоты я ещё не встречала!

– А те дома? – маг указал на улицу с дворцами. – Они, по-твоему, не красивые?

– Нет, – я пожала плечами. – Обычные. Таких и у нас много. Даже ещё интересней. Но красоты там нет. А этот… – я умолкла, пытаясь подобрать нужные слова, взглянула на дом и улыбнулась. – Это красота! Настоящая!

– Ладно, – снисходительно кивнул маг. – Идём. Переночуешь в моей красоте, а утром решим, что с тобой делать.

Внутри оказалось не так красиво, но зато очень уютно. На первом этаже просторный холл и гостиная, большая кухня, в которой всем заправляла женщина по имени Журхала. А ещё кабинет и оружейная, где по стенам развешано самое разнообразное оружие! Я и не знала, что на свете существует столько холодного оружия! На втором этаже обнаружились три спальни, библиотека, столовая и выход на балкон, увитый растением, напоминавшим не то плющ, не то виноградную лозу. Растение так плотно переплеталось между колоннами, перилами и крышей, что создавалось ощущение, будто я в зелёной беседке! А крупные, яркие цветы всех оттенков красного и синего украшали этот живой дворец.

Все это я рассмотрела, позже, пока хозяина не было дома. Брант привёл меня на кухню, велел накормить и исчез, не сходя с места. Женщина в простом, длинном платье и переднике только покачала головой и тут же принялась меня кормить. Потом я с удовольствием помогла ей вымыть посуду. Оказалось, что Жура сирота. Родители её погибли лет двадцать назад, когда она была подростком. Дом забрали за долги какие-то люди. Хотели продать и её, но маг взял её в услужение.

– Как это, продать? – возмутилась я.

– Обыкновенно, как всех рабов продают, – вздохнула Жура. – Или, вот, таких, как я, ничейных. Но я не жалуюсь. Господин Вертес хороший хозяин. Это он на вид суровый, да строгий. Так, ведь, некромант. Ему так и положено. Как рявкнет, так кровь в жилах стынет! Я поначалу ещё как пугалась. А потом привыкла и поняла, что на самом-то деле он добрый и справедливый. Он мне и замуж выйти разрешил. Да, только я ещё не нашла человека по сердцу. Вон, нас тут двое только. Я и Роа. Да ещё брат хозяина приезжает частенько. Керт. Тоже у нас останавливается. Только, шебутной он, младшенький-то. Не сидится ему на месте. Вот, и в этот раз приехал, с неделю пожил, да снова умчался. А хозяин и в университете мажеском преподаёт, и на воротах дежурит, и опасных преступников ловит. А ещё его в Совет Магов зовут. Сам главный ихний к нам приходил и уговаривал. А Брант только отфыркивается. Я, говорит, лучше буду волколаков по лесам ловить, да погосты упокаивать, чем в вашу кодлу пойду! Прямо так и сказал! Ну, а главный-то покричал, пошумел, да и ушёл.

– И что, ничего не сделал? – не утерпев спросила я.

– А что он сделает? Брант самый сильный из магов! – усмехнулась Жура. – Даже сильнее того, главного. Наказать его не получится. Да, и за что наказывать? За правду? Потом ещё два раза приходил. Да, тоже ни с чем ушёл.

– Хорошая ты, Жура, – я догрызаю последний пирожок. Уф! Кажется, объелась! Но, пироги такие вкусные, что я не смогла остановиться, пока не съела все, до последней крошки. – И готовишь просто чудесно! А хочешь, я тебе на судьбу погадаю? Глянем, где твой суженный? Дай-ка руку.

– Ой, ты хейранэ! – обрадовалась та и протянула ладонь.

Я, в отличие от всяких хиромантов, никогда никаких линий не читала. Линии, они обманчивые. А, вот, энергетика – это совсем иное. Именно биополе может рассказать о человеке практически все. Что было, что будет, чем болен, о чем душа болит. Я сосредотачиваюсь. Теперь у меня это получается все легче и легче. А, вот и картинки. Прикрываю глаза, чтобы лучше рассмотреть видения.

– Ух ты! А твой суженный рядом совсем! Только руку протяни! Ты его уже видела. Однажды. Совсем недолго. И он тебя видел. Приметил. Скоро в гости придёт, – я открыла глаза и посмотрела на женщину. – К тебе тогда двое подойдут. Оба статны и молоды. Оба на тебя засмотрятся. Ты, Жура, сердцем выбирай, который люб тебе. Не глазами, а сердцем. Сумеешь правильно выбрать – счастливой будешь. Троих сыновей мужу родишь и дочку в придачу. Только смотри, не ошибись.

– А какой он, суженный мой? – женщина посмотрела на меня умоляющим взглядом. – Как он выглядит?

– А этого я сказать не могу, – хмыкнула я. – Это уже считается, как будто я вместо тебя решение приняла. За это судьба накажет и тебя и меня. Ты сама должна свой выбор сделать.

Мы поболтали ещё немного, потом Жура постелила мне в одной из гостевых спален. Вот, пока она стелила, я и послонялась по дому, рассматривая все вокруг.

5. Злой некромант

Наутро домой вернулся Брант, хмурый и злой, да не один. Рядом с ним шагал не менее злой Репин! Я их заметила сразу же, как только открылись ворота, так как сидела на кухне, у окна и уплетала на завтрак местный эквивалент какао и свежую булочку. Увидев Репина, я поперхнулась. Как он прошёл? Ведь, чтобы я маяком стала, у него моя вещь должна быть. И что делать?

– Где она?! – раздался с порога рык Бранта.

Ой, ну зачем так кричать-то? Эх, куда бы закопаться? Я с сожалением откладываю булочку, залпом допиваю местное какао и отступаю к раскрытому окну. На всякий случай. Брант возник на пороге кухни, увидел меня и немного успокоился. За его спиной в проёме показался и Репин. Да-а! Проигрывают наши мужики карнатским. И в физическом плане и в магическом.

– Опять сбежать хочет! – мстительно шипит Репин. По-русски.

– Не сбежит! – прищурившись, отрезал Брант. Он что, русский понимает? Некромант в упор посмотрел на меня. – Это правда? Отвечай!

– Понятия не имею, что наплёл тебе этот идиот! – пискнула я, прижавшись к спасительному подоконнику. Была бы кошкой или собакой, поджала бы хвост. Но я ведьма и чувство самосохранения у меня отсутствует. Чем больше я боюсь, тем хуже портится характер. – Он и наврать мог!

– Так, ты ещё и местный язык знаешь? – рявкнул Репин, попытавшись оттеснить Бранта. Ага. Проще скалу с места сдвинуть!

– А ты, что же, не выучил? – усмехнулась я по-русски. – Не смог, что ли? Силёнок маловато? Ты как по тропе прошёл?

Репин гаденько, так, ухмыльнулся и помахал в воздухе лоскутком от моей куртки. Вот, же я дура! Сама, ведь, ему свои вещи, порванные ликаном, оставила!

– С-с-скотина! – я срываюсь на шипение, словно дикая кошка.

– Ну! Что я говорил?! Она заражена! Вон, уже и звериные повадки проявились! – торжествующе вопит Репин, пытаясь обойти карнатского мага, но в кухню войти не смог. Брант стоял непоколебимой скалой и сверлил меня взглядом.

– Лиссеа, я жду!

– Да, придурок он! – переходя на катари, отвечаю я, с трудом успокаиваясь. – Вечно цепляется ко всем! Вот, и ко мне прицепился, как клещ! Тебя, говорит, ликан покусал! Никто меня не кусал! Напугал только и смылся, будто не при делах! А я теперь должна на карантине сидеть? Из-за псины бешеной?

– Ликан – это проклятый? – буднично уточнил Брант, но у меня от его тона морозец пробежал по спине.

– Да, не кусал он меня! – рявкнула я. – Не ку-сал! Напал, на куртке рукав порвал, а потом сбежал. Эти, вон, маги спугнули. И вообще, будь это проклятый, так он бы в горло вцепился, а не в руку.

– Значит, всё-таки был проклятый? – прищурился Брант. – Был?!

– Ну, был, – нехотя признаю я.

– Руку дай! – Брант шагнул вперёд.

Репин ужом протиснулся в образовавшийся проход и налетел на меня.

– Допрыгалась, Рыжова! Ты арестована!

Однако схватить меня он не успел. Ухватив со стола первый попавшийся предмет, я бросила его под ноги магу. Попалась кружка. То ли сработал закон подлости, то ли моё проклятье, но маг споткнулся. С его руки сорвалась какая-то туманная гадость чернильно-синего цвета. Эта пакость попала прямёхонько в печь и взорвалась с оглушительным треском, разнося вдребезги кухню. Я почувствовала, что падаю. Но почти сразу же чьи-то сильные руки меня подхватили. Мгновение полёта и я снова на твёрдой поверхности. Но теперь уже во дворе.

– Ты, пустоголовое существо, не имеющее названия! – рявкнул в ухо Брант, все ещё держа меня за шиворот. – Почему ты не сказала сразу про ликана?! Почему ты вообще ушла, хотя должна была просто немного посидеть дома?! Ты вообще думать умеешь? Раздевайся!

– Чего?! – икнула я. – А мёдом не намазаться?

– Осмотрю тебя, идиотка! – рявкнул Брант, и дёрнул за ворот, пытаясь вытряхнуть из сарафана.

– Да, щас! – разозлилась я и попыталась вывернуться.

Ткань не выдержала напора и с треском развалилась. Взвизгнув от неожиданности, я вцепилась в наглую харю некроманта, а потом рванула прочь, шепча на ходу простейшую, детскую морочку.

– Глаз не увидит, слух не услышит, всяк мимо пройдёт, меня не найдёт!

Далеко бежать не стала. Перебраться через забор я все равно не смогу, он зачарован. А, вот, спрятаться в кустах – запросто! Вот, хоть и в этих, напоминающих видом земной терновник. Просто так в них не забраться, но я слово знаю. Вежливо прошу кустик укрыть меня и заползаю внутрь. Колючки не трогают, за волосы не цепляются. Ветки слегка подвигаются, освобождая мне место, и тут же смыкаются вновь. Теперь маг меня отсюда ни за что не достанет. Разве что, весь куст выкорчует!

Я обернулась к дому и замерла. Половина красивого особняка превратилась в груду битого камня и стекла! И это все я? На остатках печи сидит, нахохлившись, маленькая, огненная ящерка. Именно огненная. Состоящая из огня! Саламандра! Напротив неё стоит Брант и что-то говорит. Саламандра упирается, хмурится, отворачивает морду, но не уходит.

– Лиссеа! Я тебя все равно найду! – рычит Брант. – Найду и выпорю! Ведьма! Дальше забора ты все равно не уйдёшь!

Ага, найди сначала! Однако, он прав, уйти у меня не получится. Да, и некуда мне идти. Я же ничего о Карнате не знаю. Пожалуй, зря я так, очертя голову бросилась на поиски родни. Надо было подготовиться. Или Керта дождаться. Уж он-то наверняка бы помог! Не то, что его братец! Сидеть в кустах, да ещё в драной одежде было не слишком удобно.

– Эх, где-то рюкзачок мой? – тихонько вздыхаю я. – В доме, наверное, остался, – и не успела я это сказать, как мне на колени мягко плюхнулся мой рюкзак! Ой, здорово! Я залезла в него, убедилась, что вещи все на месте, обняла на радостях. – Ты ж мой хороший!

В рюкзаке нашлась и сменная одежда, и еда. Я переоделась, поела, потом достала нитки и занялась плетением оберега-невидимки.

В кустах я просидела до вечера. Брант несколько раз пытался меня найти, но безуспешно. Потом плюнул и занялся восстановлением дома, для чего призвал каменного духа. Я впечатлилась. Особенно, когда элементаль на пару с саламандрой принялись за работу! Вот бы наши гастарбайтеры так строили! Ровные каменные стены появились уже через пятнадцать минут! Печь, полы, крыша… и вот уже дом такой же, как и прежде. Словно и не было взрыва. Только Репин куда-то исчез.

К вечеру я составила небольшой план побега и более-менее определилась, как преодолеть зачарованную стену. Однако воплотить свой замысел не успела. Брант неожиданно появился и встал точнехонько напротив меня, с укоризной глядя в кусты. Неужели видит? Нет, не может быть! Оберег же работает. Точно, работает. Вон, взгляд у мага бегает, не цепляясь ни за что. Некоторое время он так стоял, рассматривая кусты, потом хмыкнул и сел на траву рядом.

– Ладно, признаю, я слегка… м-м… погорячился.

Слегка? Это называется слегка? Я с трудом удерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Молчу. Вообще-то, ведьмы – народ доверчивый, но не настолько. Да, и сарафана мне жаль. Это был мой любимый.

– Лисса, давай просто поговорим! – ворчит Брант.

Молчу. Но становится любопытно. Как он меня нашёл? Ведь, не видит. Даже сейчас не видит.

– Лисса, ты, ведь, понимаешь, что я могу и силой выковырнуть тебя из этого куста? – перешёл к угрозам маг. – Я просто хочу помириться. И поговорить спокойно.

Эх, самое гадское, что он прав. В смысле, что выковырять может. Силы у него будь здоров! На десятерых Репиных хватит и ещё на группу захвата останется!

– Сарафан мой верни, для начала! – ворчу я, не спеша снимать браслетик заговорённый. И, тем более, вылезать из куста. – Вон, дом свой смог вернуть? Вот, и сарафан так же целым сделай! Что? Не можешь?

Брант только тоскливо вздохнул и нехотя признал.

– Не могу. Ваши ведьминские знаки мне не повторить и силой не наполнить. Дом я заранее зачаровывал. Керт любит экспериментировать иногда. Давай я тебе новый куплю? У местной хейранэ!

– Нет! – отрезала я и шмыгнула носом. – Это мой любимый был! Памятный! Мне его бабушка вышивала! А ты…

– Бабушка! – мрачно вздохнул Брант. – Ну, извини, что так вышло. Ну, сама посуди, что я должен был подумать, когда под утро у ворот появляется иномирный маг, злой, избитый и явно кем-то покусанный! А потом заявляет, что ищет ведьму Алису Рыжову, укушенную ликаном, и показывает твоё изображение. Вот, что я должен был подумать?

Я невольно хихикнула, вспомнив, что Репин и впрямь выглядел каким-то пожёванным и побитым. Потом не удержалась и рассмеялась.

– Ты что, подумал, будто я его покусала? – маг посмотрел на меня так, что смех застрял в горле. – Кхе! Да, не кусала я его! – я вздохнула. – Просто хамства не терплю. И принуждения. А он… ну, не сдержалась, прокляла. Нечаянно. Даже не думала, что сработает. Вас, магов, проклинать бесполезно, вы ж скорее исподнее снимете, чем свои щиты! А тут… сработало.

– И чем ты его приласкала? – хмыкнул Брант.

– Спотыкучкой, – вздохнула я и пояснила. – Ну, споткнуться пожелала просто. А потом леший, друг мой давний, обиделся, когда он ругаться начал. А ругаться он начал, когда споткнулся и на семейство ежей угодил…

– Хейранэ! – фыркнул Брант. – Опасны в своей непредсказуемости! Ну, так что? Ты вылезешь?

– Вылезу, – я шепнула слово кустику, выбралась наружу и сняла морок. – А как ты меня нашёл?

– Довольно просто, – усмехнулся маг. – За стены ты не уходила, иначе я бы знал. А внутри мой поисковик упорно облетал стороной только одно место.

Вот, значит, как? Учту на будущее. В замкнутом пространстве нужно прятаться иначе. Мы вернулись на кухню, где Жура сноровисто накрыла для нас стол с ужином. Надо отдать должное, сначала маг подождал, пока я поем и только потом приступил к допросу. Да-а! А допрашивать он явно умел. Я и сама не подозревала, что столько всего знаю! Выложила все. Даже то, что ликан-то меня и в самом деле укусил.

– Покажи руку! – хмуро потребовал он.

Ну, что ж теперь, раз сама призналась? Молча протягиваю ему конечность. Брант пристально рассматривает запястье, предплечье, потом так же досконально изучает вторую руку. Морщится, кряхтит, но признает очевидное.

– Следов нет. Ни укуса, ни заражения. Однако раз ты сама говоришь, что укус был, значит, варианта только два. Или тот маг ошибся, приняв за проклятого обычную дикую псину, или в тебе спящая кровь истинного. Сейчас мы это и проверим!

И в его руках появился чёрный кинжал с волнообразным лезвием, от которого исходила жуткая, тёмная энергия. Словно смерть в чистом виде! Я вздрогнула и с диким воплем отпрыгнула назад.

– Лисса, стой! – рявкнул Брант.

– Ага, щазз! – я запрыгнула на подоконник, от волнения снова переходя на родной русский. – Экспериментаторы! Живой не дамся!

– Лисса, я только проверю! – проворчал Брант, делая осторожный шаг вперёд. – Твою кровь. И всё!

– Даже не думай! – крикнула я, уже на катари, сообразив, что русский Брант если и понимает, то только простейшие фразы.

– Лисса, послушай, – Брант отступает назад и теперь пытается говорить со мной, словно с неразумным ребёнком. – Если ты, в самом деле, потомок истинных, то укус ликана сам по себе безвреден. Но он может пробудить спящую кровь. И первый оборот, который сам по себе опасен, потому что ты ещё не можешь себя контролировать. А учитывая, что ты ещё и хейранэ…

Коварная, воздушная петля сдавила горло, натянулась струной, заставляя хрипеть. Попалась! Ужас затопил сознание, но почти сразу же на смену ему пришла ярость. Да, как он смеет?! В моей руке оказался нож. Взмах и невидимая удавка исчезает. Почти не соображая, что делаю, я бросаюсь на Бранта. Из горла вырывается странный звук, похожий на придушенный рык. Взмах и нож едва не касается лица мага. Впрочем, тот успевает уклониться. Зато путь свободен и я мчусь по коридорам, полностью положившись на ведьминское чутье.

– Лисса, это глупо! – несётся вслед голос мага. – Ты все равно не сможешь покинуть мой двор!

Я лишь молча спрыгнула со ступенек и припустила к калитке.

– Стой! – рявкнул Брант и, выпрыгнув в окно, бросился мне наперерез.

Однако добежать он не успел. Калитка открылась, и вошёл… Керт! Я тут же бросилась к нему, юркнув за спину. В руках у Бранта по-прежнему был нож.

– Лисса? – растерялся Керт. – Брант, что тут происходит?

– Спаси! Твой брат хочет меня убить! – пискнула я.

И шмыгнула в калитку, решив не ждать, пока маги разберутся. Короткий заговор и я растворяюсь в толпе горожан.

– Ты, маленькая гадость! – доносится до меня вопль Бранта. – Что?! Да, не хотел я её убивать! Тогда не хотел…

6. Первый оборот

Вильнув ещё раз, видимо напоследок, дорога привела меня в небольшую деревеньку. Около десятка добротных домов составляли единственную улицу. Ещё с десяток домиков похлипче расположились врассыпную ближе к лесу. Здесь и остановлюсь.

С тех пор, как я сбежала от Бранта, прошло уже больше месяца. Вернее, голубой луны. Именно по ней вели календарь жители Карната. Полный её цикл это виссау – месяц, который состоял из пяти тиккут. Именно так именовались местные недели, состоящие из семи рабочих дней и одного выходного. Я была в дороге уже шесть таких недель. Возвращаться и просить помощи у Керта, после того, что я устроила, было стыдно. А потому я направилась на поиски родни сама. Шла, повинуясь чутью ведьминскому. Городов по пути я избегала, предпочитая ночевать в небольших деревушках или посёлках. Ведьма, она везде требуется. Сглаз, порчу снять, наговор нашептать, оберег смастерить, болезнь прогнать. Люди, едва услышав заветное "хейранэ" тут же привечали, кормили, поили, да спешили со своими проблемами и болячками. Один раз даже роды принимала! Ничего, справилась. Мальчонка народился крепким, да горластым.

Эта деревня ничем не отличалась от других. Народ поначалу косился настороженно, но узнав, кто я такая, мгновенно подобрел. Бабы наперебой стали зазывать в гости. Долго кочевряжиться не стала, огляделась. Ну, где моя помощь нужней? Где беда и хворь? Там, вот, в той, темной хате.

– А там кто живёт? – спрашиваю я, направляясь прямиком туда.

– А, так, полукровка безродная, – отмахивается одна из женщин. – Марькой кличут. По зиме нагуляла от кого-то пузо, да сама не знает, от кого.

На стук никто не открывает. Но потом из-за двери послышался стон, больше похожий на всхлип. Решительно толкаю дверь и вхожу. В избушке чисто, прибрано. И пахнет… кровью!

– Да, ей, небось, и заплатить нечем! – причитает позади кто-то из баб. – Чего с ней возиться? А и помрёт, никто не заплачет!

Злые слова резанули неожиданно остро. Но сейчас некогда разбираться с глупыми бабами. Я торопливо иду дальше. Там, в небольшом закутке за печкой, на куче лежалой, прошлогодней соломы стонет худенькая, почти тощая девчонка. На вид лет пятнадцать едва сровнялось. Светлые волосы слиплись от пота. В серых глазах застыли испуг и боль. Она вообще понимает, что с ней происходит? Оказалось, понимает. Взгляд ясный, чистый, цепляется за меня.

– Спаси! Ребёнка спаси! Только его!

– Мне только с дитём в дороге возиться! – ворчу я, копаясь в рюкзаке и раскладывая рядом все, что нужно. – Сама, уж, как-нибудь воспитаешь! И, для начала, полежи-ка тихо. Не шевелись. И так сил мало. Вот, выпей. Отвар сил придаст. И боль снимет.

Напоив девчонку, выхожу во двор. Окидываю взглядом гомонящих селян.

– Значит, безродная? – громко спрашиваю я. – И дитё нагуляла? И денег нет? И помогать не надо? Пусть умирает вместе с дитём? Думаете, чистенькими останетесь? Воды несите! Тряпок чистых! Да, поживей! На каждом, кто мимо прошёл, кто руки не подал, кто осудил, на каждом кровь будет!

Бабы мигом засуетились. Через полчаса у меня был и остуженный кипяток, и пелёнки, и ветошь на подстилку. Одна даже помогать вызвалась. Я возражать не стала. Через несколько часов младенец появился на свет. Запищал он не сразу. Пришлось перевернуть вверх тормашками и хорошенько шлёпнуть по попке. Ребёнок чихнул, кашлянул и завопил возмущённо. Поскорее сунула его в руки помощнице.

– Держи, обмывай, да пеленай. Звать-то тебя как?

– Юрая, – отзывается та, почему-то испуганно. И смотрит на соломенный топчан. – А… она это… того?

Роженица то ли от испуга, то ли от истощения потеряла сознание. На бледной коже проступили багровые синяки. По всей видимости, её били и не раз. Местные мужики?

– Чего того? – ворчу я, отмеряя в глиняную кружку порцию ранозаживляющего снадобья. – Не мели языком, а делай, что велено! Лучше скажи, ты знаешь, кто её бил?

– Мне-то почём знать? – хмурится та, однако глаза отводит. – Да, никто её не трогал! Сама она…

– Сама, говоришь? Ладно, – вздыхаю я. – Не хотите мирно все решить, так сполна получите! Кровь найдёт виноватых!

Крови за это время натекло много. Вон, все тряпки в ней! От её запаха меня начинает слегка мутить. Выхожу на улицу, с удовольствием вдыхаю прохладный, по-осеннему влажный воздух. Уже темнеет. На небе снова две луны. Только теперь голубой, Хейруми, почти не видно, её серпик едва только народился, зато алая, Диас, полыхает ярким, почти идеально круглым оком, заливая все вокруг кровавым светом. Люди её не любят, считая, что рэйса эйр – кровавая луна, как её частенько называют местные жители, приносит несчастья. Что ж, их можно понять. Именно эта луна влияет на нежить, придавая ей сил. В полнолуние Диас оживают самопроизвольно погосты, выходят из воды кэльпи, сбываются любые проклятья. Но страшнее всего пробуждение ликанов – проклятых оборотней, о которых я слышала уже столько жутких историй, что начала задумываться, а не сглупила ли я, удрав от Бранта?

По сути ликан – обычный человек. Ну, вот, самый обыкновенный. Он живёт самой обычной жизнью. Но на три дня, когда на небе появляется полная Диас, он превращается в зверя, одержимого ненавистью и жаждой крови. Этот зверь не знает ни жалости, ни пощады, ни боли. Он убивает всех, кто в этот момент находится рядом. А когда он уснёт, напившись крови, человек станет прежним. И он не будет помнить о том, что творил его зверь. Ликаном человек становится, если кто-то очень-очень злой и сильный, в полную кровавую луну проклянёт особым, лунным проклятьем. Ну, или если его укусил другой ликан. Или если один из родителей проклят. Тогда ребёнок уже рождается ликаном. И с этим остаётся либо смириться и жить, либо умереть.

На мой взгляд, такие ликаны не особо и опасны. Они знают о себе. Знают, на что способны. И в кровавую луну, в дни пробуждения, они уходят в безлюдные места, чтобы не причинить никому вреда. Большинство страшилок не о них, а о тех, кто пробудился дома, не ведая о проклятьи. Именно такие убивают сначала свою семью, потом соседей, друзей, родичей… вырезают целые посёлки! Пока не натыкаются на мага или ведуна. Или, даже, просто на вилы выживших и обозлённых сельчан после того, как пройдёт полнолуние.

Кровавая луна. Точнее название и не придумаешь. Но сегодня ещё не полнолуние. Я, не мигая смотрю на неё. Кажется, будто она зовёт, пульсирует, переливаясь багровым сполохами. И где-то в глубине зарождается странное желание бежать, мчаться что есть духу. Куда? Неважно. Но изо всех сил! На пределе выносливости! Наперегонки с ветром!

– Эй, ты чего это? – настороженный голос Юраи прогоняет наваждение, возвращая в реальность. Женщина смотрит испуганно. – Ты чего это? Проклясть ли надумала? Из-за этой? Всех? Да, она же…

– Что? Не человек, скажешь? – ворчу я. – Она такая же, как и ты. Или, вон, те. Она женщина. Мать, хоть и не по своей воле! А разница, Юрая, только в том, что у тебя есть семья, отец, братья. А у неё нет никого. Её некому защитить. Ее ведь так легко и просто пнуть, толкнуть, сорвать злость, обиду, отобрать еду или… – мой голос звенел, наполненный целым клубком эмоций. И в вечерней тишине он разносился далеко окрест, врывался в распахнутые окна, тревожа селян. – Или развлечься, разделив одну на десятерых. А потом ещё и похвастаться своим подвигом. И осудить всем миром, мол, какая ж она распутная! Соблазнила таких хороших парней! А потом ещё и женатых мужиков ну, прямо, силой к себе затаскивала! Удобно, да? Думать, что не муж к ней попёрся, на молодое, доступное тело, позарившись, а она, стерва, его, беззащитного, одурманила, да сманила! Не сын твой подонок, надругавшийся над девчонкой, а она тварь распутная!

Я тряхнула чёлкой, оглядевшись. Селяне столпились вокруг, недобро поглядывая на меня и вход за моей спиной. Посчитали, что она мне нажаловалась? Убьют, ведь, девку, как только я уйду. И дитя не пожалеют. Неожиданная идея пришла в голову, и мои губы сами собой растягиваются в ехидной ухмылке. Ну, попробуйте! Делаю шаг назад, становлюсь точно на порог домика-засыпушки, а потом нарочито медленно и громко, чтобы все слышали, проговариваю.

– Земля-матушка, накорми этот дом! Ветер-странник, укрой от зла! Вода-кормилица, дай силы! Огонь-сторож, охрани от беды! Призываю силы четырёх стихий! Запираю дом на замок от зла…

Я говорила сейчас на русском и смысла селяне не понимали. Но это не помешало им понять главное – это не просто слова. Я творила обряд ведьминской защиты. Нечто подобное, только уровнем куда круче, охраняло и бабушкин дом. Я пока так не умею, да и не нужно это простой селянке. Но теперь никто сюда с не добрыми помыслами не войдёт. Небольшой огородик возле домика никогда не оскудеет. Рядом из-под земли уже пробивается маленький родничок, что и водой напоит и силы придаст. В очаге, в самой серёдочке, зародилась маленькая саламандра, которая не даст огню погаснуть и согреет даже в самое холодное время. Со временем здесь поселится и домовой. А главное, рядом с юной женщиной и малышом появился маленький дух-защитник. И уж он-то никого из обидчиков безнаказанным не оставит! Я завершаю обряд, привязывая защитника к обитателям дома, и довольно улыбаюсь, окидывая взглядом притихших селян.

– Теперь этот дом под моей защитой! Кто обидит, тот наказан будет! Каждому по делам воздастся! Все поняли? Ну, а мне пора!

Рюкзачок, словно почувствовал мой призыв, появился у ног. Подхватываю его, закидываю на плечо и направляюсь прочь. Прямо сквозь толпу селян. Самая бойкая из женщин пытается меня схватить, но не успевает.

– Постой, а как же мы? А нам помочь? Безродной, значит, всё, а нам шиш?

Я поворачиваюсь, в упор смотрю на неё.

– А вам я уже помогла! Единственное, в чем вы действительно нуждаетесь, это немного совести, доброты и сострадания. Но этого я вам дать не в силах. Сами вы должны их найти. Где-то в глубине души, в пыльных закоулках они есть у каждого.

И я зашагала по дороге, больше не оборачиваясь. Меня тянуло прочь все сильнее. Тянуло в лес. Подальше от озлобленных людей. Я шла по дороге до тех пор, пока деревня не скрылась из виду. А потом свернула в лес и помчалась. Вперёд. Не разбирая дороги. Сквозь густой подлесок. Я бежала так быстро, как ещё не бегала никогда в жизни! Куда я бегу? Зачем? Не знаю. Но это так здорово, так чудесно! Я одна! Я свободна от всего! От условностей, от людской злобы, от приличий. Я могу делать все, что хочу! Я свободна!

Пришла в себя возле ручья. Я лежала у самой воды, в зарослях камыша, совершенно без сил. Все тело знобило, но не от холода. Наоборот, было жарко. Кое-как приподнявшись, я сняла рюкзачок и запустила руку внутрь в поисках средства от простуды.

– Добегалась! Только заболеть мне не хватало! – тихо ворчу я. Наконец, в руку что-то ткнулось. Достаю баночку с пряным сиропом. – О, то, что нужно! Сейчас я наберу воды…

Но сделать ничего не успела. Жар вдруг резко усилился, охватывая всё тело. Выронив бутылочку, я свалилась на землю, свернувшись в комочек. Из меня словно выдернули все кости. Кожа горела огнём. Я только и могла, что стонать, стиснув зубы. Ой, как мне плохо! А потом ещё и боль свела судорогой все мышцы до единой. Теперь я даже дышала с огромным трудом! Лежала и боролась за каждый вдох, понимая, что не могу, просто не имею права умереть. Ведь, там, на Земле, осталась ещё моя избушка. И семья домовых. И неразгаданная тайна моего рождения. И… Керт.

Сколько я так проявлялась, сражаясь с болью не знаю. Потеряла счёт времени. Постепенно боль отпустила, жар тоже понемногу спал. Слабость ещё некоторое время не давала подняться, но потом прошла и она. А ещё ужасно хотелось пить. Я потянулась к воде, но тут же едва не заорала от ужаса, увидев перед самым носом оскаленную морду незнакомого хищника. Отпрянула назад, завертела головой, пытаясь найти укрытие. Не нашла. Вокруг только прибрежные камыши и позади кромка леса, но до деревьев далеко, не добежать. Впрочем, хищник не спешил появляться. Может, ушёл? Замираю на месте, жду, но хищник так и не появился. А пить хочется все больше. И есть тоже!

Я снова тянусь к воде, осторожно раздвигая камыши и… а-а-а! Что это?! Но вместо вопля из горла вырывается странный звук, нечто среднее между мяуканьем и рычанием. А неведомый зверь это отражение в воде! Потом взгляд натыкается на пушистые лапы. На этот раз настоящие. И сразу вспоминаются слова Бранта о спящей крови истинных. Оборотней! И о том, что укус ликана мог спровоцировать первый оборот.

– Творец Всемогущий! – раздаётся за спиной знакомый до мурашек голос. – Архра! Ну, конечно! Ты архра!

Ну, хорошо, что не крокодил. Который из Вертесов за мной увязался? Только бы не старшенький! Я оборачиваюсь. Маг смотрит на меня, задорно ухмыляясь от уха до уха. Керт. А потом перед носом шлёпнулась тушка довольно крупного зверька, похожего на кролика и козла одновременно. Ну, только представьте куцый хвостик, заячьи, длинные уши, задние лапы и короткие передние. На лапах большие когти, больше напоминающие копытца. Тело покрыто длинной, густой, темно-коричневого цвета шестью, очень плотной и жёсткой. На спине куцые крылышки, тоже покрытые шерстью, которая сплетается в некое подобие паутины. А на голове роскошные, витые рога!

Запах крови вызвал желудочный спазм и временное помутнение сознания. Потому что в здравом уме я ни за что не набросилась бы с такой жадностью на сырое мясо! Однако моё новое тело решило все за меня. Хм, а ничего, так, есть можно. Даже вкусно, кажется. Очень скоро от зверька не осталось даже шкурки и костей. Мясо придало сил и уверенности. Теперь напиться бы. Я неуверенно поднимаюсь на ноги и тут же падаю. Тьфу ты! У меня же теперь лапы! Встаю на четвереньки. А что, удобненько. Теперь вперёд. Хм, надо же! Получается. Вот, и вода! Наклоняюсь и снова замираю, рассматривая своё отражение.