Читать книгу: «Кофе с молоком. Том 1 (полная версия)», страница 3

Окончив свой монолог, Таня пристально взглянула на меня и с вызовом спросила:

– Ревнуешь?

– Кто? Я? Нет.

– Совсем?

– А должен? Мы же друзья, а не…

Она не дала договорить:

– Забавно. Посмотрим, что будет дальше.

В её взгляде читалось уязвленное самолюбие и интерес, с которым обычно рассматривают человека при первой встрече, когда пытаются составить о нём мнение, или когда старый знакомый неожиданно предстаёт в новом свете.

В разговор вмешалась Вероника:

– Современные мужчины совсем испортились. Нет уже рыцарей и джентльменов. Дают обещания, а потом, не выполнив, сбегают. Твой Игорь так же поступил. Это бич наших дней – женщины становятся сильнее мужчин.

Таня усмехнулась:

– Не смеши меня, дорогая. Они никогда не были лучше, просто большую часть времени существования человечества мы были неравны в правах и зависели от них. Вся человеческая цивилизация – это цивилизация мужчин. Начиная с момента первичной специализации труда в первобытном обществе, они заняли главенствующее положение и на протяжении многих веков имели практически неограниченную власть над нами. К слову, в Средние века христианская церковь отрицала наличие души у женщины. Рыцарское отношение к дамам в те времена – выдумки романистов. Женщина была существом материально абсолютно зависимым: в детстве и юности от отца, а в последующем от мужа. Альтернатива выходу замуж – монастырь или в лучшем случае участь старой девы, при условии, что родитель желал и мог содержать непутевую дочь. Деваться было некуда и приходилось терпеть выходки своих супругов: попойки, посещения интимных номеров кабаре, борделей, многочисленные измены и даже рукоприкладство. От этой безысходности и появились женские идеалы всепрощения, смиренности и самопожертвования. Только в XX веке произошли изменения. Начались они в России. Великая Октябрьская революция освободила женщин от многовекового гнёта и уравняла их с противоположным полом, предоставив экономическую свободу. В наше время ещё продолжает действовать историческая и культурная инерция: мужчины сохраняют свою господствующую роль, а большинство женщин живет по прежним устоям. Но постепенно появляется новый тип независимых дам. Свобода выбора профессии дала нам возможность самим обеспечивать себя, а, значит, создавать семью по полной взаимности, не повинуясь слепо судьбе. Мужчины не стали хуже, они просто потеряли своё преимущество.

Не имея глубоких познаний в этом вопросе, я завороженно слушал и полностью соглашался с Таней, так как её речь была крайне логична и убедительна. С годами осознал, что она была абсолютно права.

– Ты хочешь сказать, что среди них и раньше было столько ненадежных? – спросила Вероника.

– Да. Так было, есть и будет. Не каждый способен реализовать свою биологическую роль и быть доминантным. Парадокс брачного института заключается в том, что сильная женщина никогда не сможет построить гармоничные и равноправные отношения со слабым мужчиной. Она готова подчиняться только тому, кто сильнее её и не будет вести себя мелочно, пользуясь своей властью излишне. К моей ситуации это не относится: он ничего не обещал, я сама заигралась и обожглась.

– Наверное, – согласилась Вероника.

– Tempora mutantur et nos mutamur in illis, – медленно, растягивая слова по буквам, произнесла Таня

– Что? – спросил я.

– Латынь. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, – объяснила Вероника.

– Диме проблемы отношений пока не грозят. Ему рано жениться. Верно? – Таня скорее констатировала, чем спросила.

– Главное найти подходящую девушку, а там видно будет.

– Какая же она, твоя избранница? Как ты себе её представляешь?

– Красивая, добрая, умная, и обязательно невинная, – уверенно ответил я.

Таня с удивлением посмотрела на меня:

– Брать в жены девственницу? Ох, боже мой, Дима. Мы живём в стране побеждающего социализма, а в вас, молодой человек, ещё говорят старорежимные предрассудки. Последствия влияния христианской культуры, которая провозглашала культ непорочности, рассматривая женщину, как сосуд греха и причину изгнания людей из рая.

– Для меня важна нравственная и физическая чистота! – отрезал я.

– Чистота?! То есть все остальные – грязные? Мы с Вероникой тоже?

– Нет…

– Ты что биологию в школе не изучал? Девушка от женщины отличается лишь одной анатомической особенностью. Процесс размножения и продолжения рода через половой акт заложен в нас самой природой. Что естественно, то не безобразно, – говорили древние римляне⁹, и были абсолютно правы. Люди могут придумывать любые концепции относительно окружающего мира и его явлений, но если они противоречат законам природы, то никакой пользы от них нет. История развития других цивилизаций показывает, что были прямо противоположные подходы к указанному вопросу. Например, обычай первой ночи в Тибете. Невестой могла стать только опытная женщина. Марко Поло¹⁰ писал об этой традиции. Молодые девушки до свадьбы должны были вступить в связь с несколькими десятками мужчин, чтобы приобрести необходимый опыт. Похожий ритуал существовал и в Индии, где девственности невесту лишал специально приглашенный житель соседней деревни. В Африке во многих племенах эту обязанность выполняет вождь или жрец. Таких примеров много. Я не вывожу их как правильные, только констатирую множество взглядов. Надо искать середину, а не бросаться в крайности. Большинство мужчин, кричащих о необходимости добрачной невинности, вряд ли бы смогли дать исчерпывающую аргументацию своей позиции, кроме общих слов о чистоте души и тела. Ими движет не добродетель, а обычный страх конкурентного сравнения с прошлыми спутниками. Среди таких благочестивцев немало настоящих подлецов: неопытной девушке проще пустить пыль в глаза и воспользоваться её наивностью, в то время, как уже познавшую силу мужских обещаний и поступков, обвести вокруг пальца намного сложнее. Касательно твоего мнения – просто ты юн и повторяешь принятые в обществе стереотипные постулаты, не думая головой. Хранить девственность до брака или нет – сугубо личное дело.

– Свежесть бывает только одна – первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это значит, что она тухлая, – процитировал я Булгакова.

– Кто это умничает? – усмехнулась Таня. – Мы говорим с тобой на разных языках… но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются.

– Это тоже из Булгакова, – с улыбкой ответил я.

– Ты не единственный, кто читал «Мастер и Маргарита». На каждую цитату можно найти другую. Мысль хороша, когда она уместна. Раз уж речь зашла о женитьбе, то могу дать тебе несколько советов на этот счет, если интересно.

– С удовольствием послушаю.

– Создание семьи – вопрос сложный и требующий готовности. Первое, что необходимо – это физиологическая зрелость, то есть достижение брачного возраста. Второе – чёткое понимание сущности института семьи и наличие реальной осмысленной потребности в её создании. Осознание, что это не только блага, но и ответственность. Но и этого мало. Прежде чем жениться, следует сначала позаботиться о собственном жилье и заработке, а не откладывать этот вопрос на потом. Мужчина должен быть способен обеспечивать свою семью. Например, в Судане у народности нубийцев молодой человек не может жениться, пока не построит для будущей супруги дом. Подобные традиции в той или иной форме присутствуют у самых различных народов мира. В дикой природе между видами животных, детеныши которых нуждаются в длительной заботе, образуются пары. Этот закон распространяется и на людей. Брак сформировался как социальный институт естественным путем в ходе развития человечества и имеет такое же биологическое обоснование – необходимость воспроизводить, содержать и воспитывать потомство. Обычаи и религия лишь зафиксировали, а не создали его.

– Налью тебе ещё вина, – прервал я Таню, откупорив новую бутылку.

– Спасибо, – подставила бокал.

Наполнил до краев.

– Хватит. Куда столько? Хочешь меня споить? – она немного отпила и продолжила. – Молодым людям в этом вопросе лучший совет – не спешить вступать в брак, а набираться опыта в любовных утехах и понимании женской природы, заниматься саморазвитием и создавать материальную основу…

Время пролетело незаметно. Была уже глубокая ночь. Костёр прогорел, вино закончилось, мы порядком опьянели и устали. Решили ложиться спать. В двухместную палатку я не поместился, поэтому отправился ночевать в машину.

– Спокойной ночи, милый, – Таня поцеловала меня в щеку. – Возьми плед, укутайся, чтобы не замерзнуть.

Я чуть не подпрыгнул от такой неожиданной нежности. По телу побежали мурашки. Разложил сиденья и лёг, закутавшись в плед. Не мог уснуть, ворочался. В голове звучал её голос: «Милый! Милый!». Прокручивал эту сцену и думал: «Почему она так сказала? Я ей нравлюсь? Может, влюбилась?».

Стук в окно – Таня. Впустил. Легла рядом, прижалась и поцеловала в шею:

– Можно с тобой посплю? Я соскучилась.

– Конечно.

Взяла за руку и крепко сжала. Шептала что-то нежно, я не разбирал слов, но это было неважно. Тембр её голоса пьянил и завораживал. Она была совсем не такой, как раньше. Взгляд, прикосновения – всё было пропитано лаской и нежностью. Сначала мы просто целовались, возбуждая друг друга, а потом Таня повернулась спиной и как кошка начала тереться об меня. Жадно вдохнул запах её волос и притянул к себе.

Заниматься любовью в машине оказалось не так удобно, как в кровати, места мало, всё приходилось делать медленно и осторожно, чтобы ничего не сломать в салоне, но эти мелочи не портили картины, наоборот, придавали происходящему особую пикантность. Плавные и неспешные движения. Стоны. Запотевшие окна. Подобно морской стихии страсть то разбивалась о берег и превращалась в негу, разливающуюся по телу, то вскипала вновь…

Ночь. Сияние звёзд. Лёгкий свежий ветер. Тишина, нарушаемая только нашим дыханием. Мы лежим под пледом, обнявшись, голые и пьяные. В теле сладкая истома. Таня произносит:

– Праздничную полночь иногда приятно и задержать…

***

Весна 201* года. Испания, город Барселона.

В комнату заглянул кальянщик:

– Всё хорошо? Как курится?

– Поменяйте угли, – я сделал затяжку и передал ему трубку.

Он продул чашу, сменил угли и раскурил кальян, после чего удалился.

– Дима, ты тоже считаешь, что мужчины не изменились? – спросила Вика. – Я вот не согласна. Если сравнить тех, что были во времена моей юности лет пятнадцать–двадцать назад, и сейчас – разница налицо.

– Мир изменился. На протяжении большей части существования цивилизации основной задачей людей было выживание. Только в последние сто – сто пятьдесят лет этот вопрос перестал быть актуальным. Жизнь стала более безопасной и комфортной. Качества, которые требовались для выживания в опасном мире, уже не так востребованы. Люди, в том числе и мужчины, в целом стали мягче. Но надо понимать, что их отношение к женщинам в общей массе раньше не было лучше, чем теперь, скорее, наоборот. Женщины действительно были ущемлены в правах и в силу своего приниженного положения воспринимали мужчин, как существ более высокого порядка, чем они сами, во многом идеализируя их образ. Среди представителей мужского пола всегда есть слабые и сильные, умные и глупые, просто в новых реалиях это заметнее…

– Всё ещё хочешь невесту-девственницу? – перебила меня Вероника.

– Нет.

– Правильно. Эти разговоры о невинности до брака – полная глупость и дикость. Отговорки старых дев, которые не пользуются популярностью. А если она до пенсии мужа не найдет, что же лишать себя удовольствия?

– Не согласна. Я, например, первый раз попробовала только в двадцать пять лет со своим мужем и не жалею об этом. Выходит, я тоже старая дева? – спросила Вика.

– Ого, а я и не знала. Ну, ты даешь. Подружка, старушка! – засмеялась Вероника.

– Дима, а что ты скажешь? – с обидой в голосе спросила Вика.

– Вы обе правы. Не спорьте. Важно понимать причины любого явления. До XX века мужчина в системе экономических отношений был ключевым игроком – он добывал материальные ценности. Женщины, в силу своего ущемленного положения, получали доступ к ресурсам опосредованно – через мужа. Соответственно, главная задача любой семьи, в которой воспитывались дочки, заключалась в том, чтобы удачно выдать их замуж и тем самым переложить бремя содержания на жениха. В прошлом любой половой акт нёс существенный риск беременности или заражения венерическими заболевания, и ставил под угрозу вопрос замужества. Именно по этой сугубо экономической причине, сформулированной с помощью религии и морали, сохранение девственности до брака было актуальным. Это первичная причина. Морально-психологические причины вторичны, но в силу особенностей психологии воспринимаются людьми как основные. При современном уровне медицины вопрос безопасного секса уже не стоит так же остро. Кроме того, женщины получили равные права с мужчинами и возможность обеспечивать себя самим. Устаревшая моральная норма продолжает применяться лишь в силу инерции. Девственность подобна созреванию плода: если сорвать рано, он недозревший, если поздно – перезревший. Раннее вступление в половую жизнь, когда девушка физически и духовно не готова к этому, может негативно сказаться на её развитии. С другой стороны, отсутствие сексуального опыта в зрелом возрасте несёт риски для физиологического и психологического здоровья – способствует развитию различных заболеваний и формированию заниженной самооценки. Я считаю, что каждая девушка должна сама решать, когда ей становиться женщиной и делать это, исходя из личных потребностей, а не устаревших представлений общества.

– Почему тогда многие мечтают о невесте-девственнице, и как же чистота души? – спросила Вика, явно разочарованная моим ответом.

– Историческая инерция, к этому можно добавить обычное желание быть первым и не иметь конкурентов. Девственность никак не связана с высокими моральными качествами девушки и не гарантирует верности супругу. Это просто отсутствие опыта в сексе. Существует немало примеров, когда недавняя девственница, вкусившая сладость плотских утех, с головой бросается в омут разврата.

Закончив говорить, я сделал пару глотков холодного лимонада и попросил у Вероники трубку. Закурил.

– Что было дальше? – спросила она.

– События развивались стремительно.

Глава 3 «Летние прогулки»

На следующий день, собрав вещи, я по предложению Тани переехал жить к девушкам. Между собой они решили, что я поочередно буду проводить ночи с каждой из них (спали в разных комнатах). После событий на Ай-Петри это было несколько неожиданно, так как я полагал, что Таня влюблена и не захочет делить меня с подругой, но она вела себя так, словно между нами ничего не произошло.

По утрам мы завтракали, потом загорали на пляже и купались. Днём путешествовали на автомобиле по южному берегу Крыма, любуясь достопримечательностями. Вечера коротали в разговорах за кофе и кальяном. Ночами сгорали от страсти. Чем больше занимались любовью, тем больше хотелось. Если в квартире можно было не бояться выражать свои эмоции, то на публике приходилось вести себя скромно, но постепенно влечение одержало над нами верх.

Всё случилось на экскурсии по знаменитому Ласточкину гнезду. Был полдень. Стояла невероятная жара. Мы медленно прогуливались внутри этого изумительного особняка, напоминающего своим видом средневековый рыцарский замок. Экскурсовод монотонно рассказывала:

– В 1927 году Ласточкино гнездо пострадало от сильного землетрясения. Кусок опорной скалы и сад обрушились в море. Возникла угроза обрушения всего здания. Только в 1968 году рабочие «Ялтаспецстроя» выполнили его реконструкцию, и оно снова открылось для туристов.

На обзорной площадке Таня взяла меня за руку и остановила. Подождала, когда экскурсионная группа пройдёт вперёд, и внезапно поцеловала, коротко, но страстно. Я опешил и с изумлением уставился на неё. Вероника, шедшая позади, подбежала и с неудовольствием высказала:

– Вы, что творите?! Таня! Не на людях же.

Таня смущенно улыбнулась и прошептала:

– Дима, вытри помаду с губ.

Сейчас поцелуи в публичных местах уже не являются чем-то из ряда вон выходящим, но тогда дело обстояло совсем иначе. Мораль была намного строже. Добавьте к этому значительную разницу в возрасте и поймете, что могла выйти неприятная история. Однако нас было уже не удержать.

После обеда поехали в винкомбинат Массандры. Прогулялись по каменным галереям и погребам, вырубленным прямо в толще гор, а потом отправились в дегустационный зал. Я к вину почти не прикасался, а мои подруги с удовольствием пробовали разнообразные сорта, от лёгких до крепленных, преимущественно сладкие и полусладкие. Вскоре они порядком опьянели и начали вести себя довольно развязно. Шутили и так громко смеялись, что им даже сделали замечание, но это лишь распалило их весёлость. Девушки отвели меня в дальний тёмный угол и, обступив с обеих сторон, целовали в щёки, трепали за волосы, прижимались вплотную. Остальные посетители дегустировали вина и не обращали на нас внимания. В какой-то момент Таня так увлеклась, что взяла меня за подбородок и поцеловала взасос. Не успел опомниться, как то же самое повторила Вероника. Обе дружно рассмеялись, а я к своему ужасу заметил, что за нами наблюдает один из посетителей – усатый армянин. Он весело подмигнул мне и принялся эмоционально жестикулировать, делая неприличные намеки моим спутницам, но подойти не решался, так как был с женой (грузной низкорослой женщиной). Таня, провоцируя его, снова поцеловала меня. Вдруг вся экскурсионная группа развернулась, и направилась прямо к нам. Она отпрянула в последнюю секунду. Сердце бешено застучало, отдавая в виски, спина покрылась испариной: «Увидели? Нет! Идут к выходу». Облегченно выдохнул: «Чуть не попались!». Мы смешались с толпой и поспешили ретироваться, оставив горячего кавказца позади…

С этого дня разовые шуточные выходки превратились в пикантную игру. Правила были просты: мы по очереди обнимались и целовались в общественных местах. Сначала я смущался и робел, но быстро вошёл во вкус. Мы ходили по самому краю, удачно выбирая моменты, чтобы не попасться на глаза окружающим. Пьянящая смесь возбуждения и страха быть застигнутыми сводила с ума, вызывала привыкание и заставляла постоянно повышать градус, чтобы не терять остроту ощущений. Наши забавы становились всё опаснее. Во время каждой прогулки мы с нетерпением ждали возвращения домой, чтобы накинуться друг на друга. Иногда даже не успевали добраться до спальни и начинали прямо в прихожей.

Чтобы интимная близость не приедалась, необходимо периодически сдерживать себя – давать волне желания набрать полную силу, и только тогда бросаться ей на встречу. Разумные ограничения в сексуальной жизни обостряют ощущения, а томление в предвкушении наслаждения порой бывает слаще самого наслаждения.

***

В один из вечеров Таня пригласила меня на прогулку по Массандровскому парку. Уже смеркалось. Дневную жару сменила приятная прохлада. Около Воронцовского дворца мы купили у мороженщицы два эскимо и отправились гулять по дорожкам, утопающим в море зелени. Парк представлял собой невиданную коллекцию экзотических деревьев и кустарников: крымская сосна, земляничное дерево, гималайский кедр, бамбук. Воздух благоухал дурманящей смесью ароматов миндаля, можжевельника, хвои и кипариса. Она с упоением рассказывала о том, как в далёком 1823 году владелец этих земель граф Воронцов решил разбить на них парк-питомник и нанял знаменитого немецкого садовода Карла Кебаха, который постепенно засадил всю территорию причудливыми заморскими растениями.

Уже совсем стемнело. Мы к этому времени дошли до Нижней части парка, спускавшейся в сторону моря. Безлюдная кипарисовая аллея. Где-то рядом звонко журчали горные ручейки. Свернули с освещённой дорожки. В нескольких метрах за кустами спряталась скамейка. Таня присела:

– Как тебе парк?

– Необычный. Никогда не видел такого разнообразия деревьев.

– Говорят, что раньше он был ещё красивее, но во время оккупации Крыма фашистами сильно пострадал. Я люблю здесь бывать. Дима, можно я доем твоё мороженое?

– Да, разумеется, – протянул эскимо.

– Знаешь, как мне нравится сидеть? – спросила она.

– Как?

Таня развернулась поперёк лавочки, перекинув ногу через неё:

– Сделай так же.

Я сел напротив. Она придвинулась вплотную, и, обхватив рукой за шею, запрыгнула мне на колени:

– Так удобней. Правда?

Я кивнул в ответ.

– Возбуждаешься…

– Да.

– Это был не вопрос. Я сама чувствую, – почти шепотом произнесла она.

– Ты хочешь прямо здесь? А если нас увидят? Могут быть неприятности, – с опаской спросил я.

– Неприятности? На дворе ночь! Здесь никого нет! Или, может быть, ты боишься? – она улыбнулась. – Помнишь, как я тёрлась об тебя на пляже?

– Да.

– Хочешь так?

– Да.

– Нравится, как я ем эскимо? – она обхватила губами мороженое и медленно посасывала.

– Дразнишь! – обнял её за талию.

– Нет. Пока не разрешу, нельзя.

Я недовольно убрал руки.

– Чем дразню, я же ничего не делаю? – засмеялась она.

– Ешь мороженое, так, словно…

– Словно, что? Скажи!

– Ты меня специально дразнишь и уже не первый раз.

– Дразню, но тебе это нравится. Прелюдия – это не только прикосновения, это нечто большее: игра, провокация, слова, вопросы. Хочешь оказаться на месте этого мороженого?

– Да.

Она бросила палочку от эскимо в урну и приказала:

– Закрой глаза.

Я зажмурился. Приблизилась. Кожей чувствовал её дыхание. Немного выждала. Наверное, рассматривала меня. Потом холодный обжигающий поцелуй с ледяным языком. Сладкий вкус мороженого на губах. Я не выдержал и открыл глаза. Поцеловал в ответ. Мял грудь через платье. Лифчика на ней не было. Мы ласкали друг друга, всё сильнее распаляясь. Неожиданно она ловко расстегнула ширинку моих брюк, запустила в неё руку. Обдало жаром.

– Схвати за задницу и насади, – потребовала Таня.

– Может, ограничимся ласками?

Приподнялась и села сверху, не снимая с себя трусики, лишь сдвинула их. Застонала:

– Чего расселся? Сожми ягодицы. Действуй!

Стоило мне только немного осмелеть, как вдруг с аллеи послышались голоса. Буквально в нескольких метрах от нас на освещенном участке показался наряд милиции. Я замер. Между нами лишь небольшой кустарник. Один из милиционеров остановился и спросил у своего напарника:

– Ты ничего не слышал?

– Нет.

– Стон или окрик, вроде бы женский, – задумчиво произнес он, разглядывая кусты.

Возбуждение в раз исчезло. Задыхаясь в приступе паники, я попытался встать, но Таня не дала – вцепилась руками. Её трясло от желания. Она продолжала медленно двигаться. Тяжёлое дыхание. Бешеный стук моего сердца. Волна страха поднялась к самому горлу, готовая в любой момент вырваться наружу криком. Таня закрыла мне рот ладонью. Наши прошлые шалости теперь казались невинными: за них могли сделать замечание, провести воспитательную беседу или максимум оштрафовать, но секс в общественном месте – это уже серьёзно, пятнадцать суток ареста и телеграмма в университет. Прощай тогда учёба и мечта о карьере следователя. В голове судорожно пульсировали мысли: «Доигрались! Всё? Попались?».

– Тебе показалось. Море шумит, может, птицы. Если мы на каждый звук будем останавливаться, до утра обход не закончим, – второй милиционер взял его за рукав и потянул за собой.

Первый ещё раз окинул взглядом кусты и крикнул в темноту:

– Здесь кто-то есть?

– Никого нет. Пойдём.

Патруль пошел дальше по тропинке и вскоре удалился из виду. Страх сменился невероятным ощущением наслаждения. Таким сильным, что казалось, будто земля уходит из-под ног. Тело стало лёгким и невесомым. Таня двигалась всё быстрее, буквально прыгала на мне:

– Трогай грудь. Ну же! Схвати за соски! Сжимай!

Стянула с меня футболку. Целовала и кусала плечи. Какое-то время я пребывал в прострации, а потом на смену легкости и расслабленности пришла дикая первобытная сила. Я превратился в зверя. Голое животное желание. Вместо слов рычание. Со мной так иногда бывает в минуты невероятного возбуждения, но тогда это случилось первый раз.

Повалил её на скамейку. Ногтями расцарапала спину в кровь, но я не останавливался. Силой грубо перевернул на живот. Разорвал трусики и швырнул в сторону. Она что-то вскрикнула, но я не слушал. Прижал всем телом. Двигался глубокими резкими толчками.

– Укуси. Укуси за шею! Внизу. Кусай. Сильней! Д-а-а-а… – задыхаясь, простонала Таня и обмякла.

Мне было мало. Снова перевернул на спину. Управлял её телом, заставляя менять позы. Схватив за волосы, отвел к огромному кедру. Заставил упереться руками в ствол дерева и прогнуться…

Эта ночь стала кульминацией наших пикантных игр на публике. Невозможно описать словами наслаждение, которое я тогда испытал. Адреналин – сильнейший катализатор любовной страсти, который увеличивает удовольствие до предела и вызывает настоящую зависимость. Попробовав раз, больше не можешь жить без этого. Хочется испытывать эти ощущения снова и снова и каждый раз поднимать планку допустимого. С тех пор сексуальные игры в необычных местах с риском быть застигнутыми – один из моих любимых фетишей.

Спустя полчаса мы уставшие и вспотевшие сидим на скамейке. Дыхание тяжёлое. Щёки красные. Вдали шумит море. Вокруг поют цикады. Таня закурила и тихо произнесла:

– Как красиво стрекочут.

– Да, – согласился я.

– Существует легенда, что древнегреческая богиня зари Эос влюбилась в прекрасного юношу Титона. Она похитила молодого человека и сделала своим мужем. Долгие годы жила с ним в счастье и удовольствии, но когда тот постарел – превратила его в цикаду.

***

Рано утром выехали из Ялты. Дача Вероники располагалась в Симеизе. Это небольшой курортный посёлок у подножия горы Кошка на южном берегу Крыма. Мы вернулись домой перед рассветом и сразу отправились в дорогу. Выспаться не удалось, потому теперь я дремал на заднем сиденье, сквозь сон слушая разговор девушек. Расцарапанная спина саднила и ныла, напоминая о ночном приключении. Таня рассказывала о нашей прогулке и периодически хвалила меня. Вдруг она повернулась и спросила:

– Дима, спишь?

– Нет, просто лежу.

– Вчера я не стала говорить, чтобы не испортить момент, но сейчас самое время. Несносный мальчишка, зачем ты разорвал мои трусики? Можно же было просто стянуть их силой. Другая бы закатила тебе истерику. Рвать одежду в минуты страсти – это, конечно, возбуждает и красиво выглядит в фильмах, но не забывай, что гардероб женщины – её сокровище. Чтобы произвести впечатление на свидании и чувствовать себя неотразимыми, мы всегда надеваем самое дорогое белье. Прежде чем рвать его, сначала сам подари, и лучше два экземпляра: один для выхода, другой для игр. Иначе возбуждение сменится горечью. Вам мужчинам сложно понять наше отношение к своим вещам, да этого и не нужно, просто помни о том, что я сказала.

– Я смотрю, вы хорошо пошалили, – усмехнулась Вероника.

– Извини, Таня. Куплю новые, честно.

– Не смеши, мне их из Парижа привозили! Денег не хватит! Подаришь, когда начнешь зарабатывать. Считай это уроком.

Дача оказалась огромной двухэтажной дореволюционной виллой с мезонином, открытой верандой с колоннадой и террасой на втором этаже. Построенная в 1908 году по проекту итальянских архитекторов для барона фон Гегельта, она использовалась как летняя резиденция. После революции барон бежал в Париж, а виллу национализировало советское правительство. Позже по распределению её получил отец Вероники, который в годы Великой Отечественной возглавлял партизанский отряд, действовавший в Крыму, а затем стал высокопоставленным сотрудником МИДа. Большую часть времени он находился в рабочих загранпоездках и почти не появлялся здесь, фактически отдав дачу в пользование дочке.

К дому примыкали гостевой флигель, баня и участок с плодовыми деревьями. Вокруг высокий каменный забор с металлическими воротами. Мы выгрузили из машины сумки с вещами и занесли в дом. На первом этаже располагались круглый гостиный зал с камином, использовавшийся как столовая, кухня, ванная комната и уборная. На втором – три спальни и выход на террасу. Выше – жилой мезонин. Внутреннее убранство поражало своей роскошью. Мне даже на мгновение показалось, что мы перенеслись в прошлый век, и сейчас нас встретит прежний хозяин со слугами.

– Дима, ложись, поспи. Мы пока съездим на рынок за продуктами, – сказала Таня.

Девушки уехали, а я принял душ и лег в кровать. Долго не мог уснуть, вспоминая события ночи. Они будоражили моё сознание. Возбуждение накатывало волнами, сводя с ума.

В полдень меня разбудила Таня:

– Вставайте, граф, нас ждут великие дела!

– Уже вернулись?

– Как видишь. Это спальня Вероники. Будешь ночевать в соседней комнате со мной. Перенеси свои вещи и спускайся. Мы готовим обед.

– Зачем? Всё равно завтра переходить к ней.

– Нет. Теперь ты спишь только со мной! – ответила она и вышла.

Я довольно улыбнулся: «Значит, всё-таки влюбилась! Не вытерпела, больше не может делить меня с подругой». Приятно, когда такая зрелая и опытная женщина влюблена в тебя. Как ни крути, но самооценку повышает.

Спустился в гостиную.

– Мы купили несколько бутылок молодого белого вина на местном винзаводе. Хочешь попробовать? – спросила Вероника.

– Подожди! Он ещё не ел, опьянеет сразу. Сначала покушай, – вмешалась Таня.

Сели обедать. На первое лёгкий овощной салат и окрошка на квасе. На второе говядина, тушенная с овощами, и ледяное вино. На десерт фрукты. Стол был сервирован, как в ресторане, но я уже не тушевался.

– Уроки этикета пошли на пользу, – похвалила Вероника и добавила. – Кстати, забыла сказать, завтра пойдём на «Камни».

– Куда? – спросил я.

– На «дикий» пляж, – загадочно ответила она.

– Дикий?

– Нудистский, – объяснила Таня.

– Разве это не запрещено? – удивился я.

– Вообще не приветствуется, но местная власть смотрит сквозь пальцы. Здесь собираются нудисты со всего Союза.

– Я думал, такое только за границей есть. Мы тоже будем раздеваться?

– Тебя это смущает?

– Не знаю даже.

– Боишься? – с вызовом спросила Таня.

– Нет, но…

– Струсил!

Я покраснел и начал с горячностью доказывать, что не боюсь и с легкостью пойду с ними. Она выслушала, не перебивая, а потом назидательно произнесла:

– Я же тебя дразню. Не поддавайся так легко на провокации. Если захочешь – разденешься, а если будет некомфортно, то никто заставлять не станет.

– Можно вопрос?

– Задавай.

– Почему такое название – «Камни»?

– Завтра узнаешь.

После обеда поднялись на террасу. Отсюда открывался чудесный вид на окрестности и бухту со скалами. На море стоял полный штиль. Вдали кричали чайки. Солнце спряталось за облаками. Было пасмурно и прохладно. Укрывшись пледами, мы расположились в креслах: пили вино и курили кальян.