Читать книгу: «Предатель. Цена ошибки»

Глава 1

Лиза

– Срок пять недель. С плодом всё хорошо.

– Проверьте ещё раз, – прошу, приподнявшись на кушетке. – Серафимочка Ивановна, пожалуйста. Я точно беременна? Точно всё нормально?

– Я хоть десять раз проверю, Лиз, но ребёночек от этого не рассосётся. Сдашь ещё анализы, конечно. Но у меня глаз намётан. Ты в положении.

Я падаю обратно, бьюсь затылком о железный бортик. В голове шумит от диагноза. Я была уверена, что отравилась, а цикл сбился из-за стресса в больнице. Новогодние праздники – всегда жаркий сезон для любого врача.

Я не могу быть беременна.

Никак не могу!

Это…

Чувствую, как слёзы собираются в уголках глаз. У меня не хватает сил сдержать всхлип, прячу лицо за ладонями. Я – беременна. Беременна. Представляю, что на это скажет Демид, и слёз становится больше.

– Ты ведь замужем, деточка, – Серафима Ивановна похлопывает меня по ладошке, намеренно задевая мое обручальное колечко. – Чего так испугалась? Так, не реви, в чём проблема?

– Ни в чём. Это я от радости. Понимаете? Я беременна.

Смеюсь и плачу одновременно. У меня всё внутри наполняется лёгкостью, до небес взлетаю. Не могу поверить, что замглав не ошиблась. Мне хочется тут же броситься в офис к мужу, чтобы всё рассказать.

Демид… Господи, а Демид как рад будет! Он ведь так хотел детей, желательно троих. А лучше четверых. Мы планировали, но всё никак не получалось. Сколько нервов потратили…

А теперь я беременна.

У нас будет малыш.

– Всё, свободна, – замглав вздыхает, протягивая мне салфетки. – Дуй домой, радуй своего восточного красавца.

Я привычно смущаюсь, когда кто-то вспоминает моего мужа. Демида обожали все медсестры и врачи отделения. Шептались, мол мне повезло, что со мной носятся, как с хрустальной вазой.

Раньше муж практически всегда забирал после смен. Не важно, ехал он с работы или на неё. После его бизнес стал приносить больше денег, можно было позволить себе такси. Но даже сейчас мужчина дает мне добраться самой лишь после ссор или когда он не в городе.

А ещё Демид часто привозил с собой кофе, когда забирал меня, или сладости, вызывая всеобщую любовь. Подкупал персонал широкой улыбкой, а меня невинным поцелуем в висок.

– А вы точно всё правильно увидели?

– Знаешь, для той, кто просилась ко мне в ученицы, слишком много сомневаешься в моих знаниях. Беременна-беременна. Если через пять минут будешь здесь – оставлю на внеплановую операцию.

Других убеждений мне не нужно. Я быстро переодеваюсь, наматываю шарф на шею, едва не задушив себя. Перескакиваю ступеньки, наслаждаясь погодой. Утром мне казалось, что вокруг всё темное и серое, слякоть под ногами. Но сейчас мне кажется, что всё искрит от ярких цветов, моего счастья.

Я всегда знала, что тринадцать – моё счастливое число. Посмотрела сегодня на дату, загадала, чтобы случилось что-то хорошее. Беременность это не хорошее, это просто чудо.

Чудо после того, как я боялась, что вовсе не смогу иметь детей. Столько обследований, бесконечных попыток. Я запрещала себе реагировать на задержку, не мечтать слишком сильно. А теперь…

Пять недель.

Через восемь месяцев у меня будет дочка или сын.

Я представляю, каким безумным станет Демид. Точно превращусь в хрустальную вазу, которую никуда не отпустят. О работе можно будет забыть, но я и не хочу спорить об этом. Я сейчас всем готова пожертвовать, чтобы с малышом всё было хорошо.

Я добираюсь домой в рекордные сроки, давно не приезжала так рано. Надеюсь, что муж уже скоро появится, и мне не нужно будет хранить этот секрет слишком долго.

Пальцы сами набирают сообщение Демиду, но я его быстро стираю. Нет, надо сказать ему в лицо. Возможно, я даже успею приготовить праздничный ужин к возвращению мужа…

Не успею.

Вздыхаю, когда в прихожей вижу мужское пальто.

И женское, которое явно принадлежит не мне.

На секунду замираю в нерешительности, прислушиваюсь к тишине. В голове сразу миллион догадок, но тихий разговор в гостиной приводит меня в чувство. Знакомый женский голос заставляет меня выдохнуть и почувствовать себя глупой.

Об этом говорят, когда упоминает гормональный бум?

Что я превращусь в истеричную ревнивицу?

– Привет, – я заглядываю в комнату, приглаживая волосы. – Я раньше освободилась.

– Отлично.

Демид кивает, откидываясь на спинку дивана. Внимательно осматривает меня, а мне вдруг не по себе становится от его тяжелого взгляда. Обнимаю себя за плечи, отворачиваясь.

Он злится, я знаю. Мы очень сильно поругались недавно из-за моих смен в больнице, до сих пор не помирились нормально. Но я знаю, что в этой ситуации была права я.

Муж всегда знал обо мне всё, когда делал предложение. Понимал, насколько я люблю лечить людей, стоять в операционной. Как и я знала, что у него не простой и взрывной характер.

Но мы ведь выбрали друг друга!

А теперь я чувствую, словно что-то не так. Он отдалился, стал закрытым. И я не представляю, как это исправить. Какой-то дурак придумал, что любовь живёт три года, но это не наша история. Мы в браке четыре, знакомы почти шесть. Я уверена, что теперь всё наладится.

Но каждый раз мне так тяжело переживать наши ссоры.

– Я не знала, что ты заглянешь к нам, Мариса, – улыбаюсь подруге, стараясь взять эмоции под контроль. – Тебе сделать чай?

– Не стоит.

Мариса нервно теребит край бордовой юбки. Поднимается, но затем резко падает на диван. И вот это заставляет нервничать ещё больше. Потому что подруга всегда была уверена в себе. Тихая и скромная, но никогда не пасовала перед трудностями.

Так почему сейчас ведёт себя так странно?

Нервно усмехаюсь от мысли, что Демид специально пригласил сюда подругу, чтобы провести мне интервенцию. Хоть как-то убедить отказаться от практики в больнице.

Мариса была давним другом семьи. Демида, если откровенно, они с самого детства знакомы. А мы с ней сошлись в университете, где подруга училась на психолога. Мариса нас и свела, и помогала мне подготовиться к первой встрече с родителями Демида.

Она замечательная и бесконечно повторяла мне: «Демид как брат, знаешь», чтобы я не переживала лишний раз. Но я даже не думала об этом. Вряд ли бы Мариса давала мне советы, если бы сама любила моего мужа. И Демид не стал бы идти против семьи, чтобы жениться на мне, а после изменять.

– Я скоро уйду из больницы, – обещаю до того, как они заведут привычный разговор. – Правда.

– Это больше неважно, – Демид качает головой, его голос безэмоциональный и пустой. Боже, что уже случилось? – Я хочу тебя познакомить с Марисой.

– Милый, ты ещё не очухался после вчерашней вечеринки? – усмехаюсь, но в душе скребётся сомнение. Противное, гадкое, от которого у меня сердце замирает. – Я знаю Марису.

– Не знаешь. Позволь представить тебе – Мариса, моя жена.

Я прислоняюсь спиной к стене, чтобы не упасть.

Роняю сумочку на пол, ноги подкашиваются.

Кажется, это я не отошла от вчерашних посиделок.

Вот мне и мерещится всякое.

Не мог ведь мой муж сказать, что моя подруга – его жена.

Заторможено моргаю, всё внутри отказывается работать. Хватаю губами воздух, но в лёгкие он не попадает. Задыхаюсь, следя за тем, как Демид притягивает к себе девушку.

Смотрит на меня с вызовом.

Взглядом, острым как бритва, ведёт по моему лицу.

А у меня внутри всё разбивается.

– Жена? Я не понимаю, – бормочу, действительно ничего не понимая. – Что происходит?

– Я с тобой развожусь, – бьет словами, пока я с последних сил сдерживаю слёзы. – Мариса заслуживает лучшего, чем просто быть моей любовницей.

Любовницей.

Быть.

У них роман?

Измена между двумя самыми близкими мне людьми?

Я мотаю головой, не в силах принять эту правду.

Так больно, Господи.

За что ты так со мной, любимый?

– За что? – Демид склоняет голову на бок, а я осознаю, что задала вопрос вслух. – Ты – пустышка, которая не может родить мне ребенка. Я хочу семью, а не бегать с тобой по врачам. Мариса легко подарит мне детей.

И я.

Я ведь тоже…

Демид всегда поддерживал меня, шептал слова утешения. Убеждал, что это не страшно, что у нас обязательно будет несколько сыновей и дочка. А теперь сам тычет в открытую рану.

Боль как ядовитый плющ расползается по телу, обжигает внутренности. Меня скручивает, разрывает на кусочки от его слов.

Как можно из нежного мужа превратиться в такого жестокого изменщика?

– Демид… – зову мужа, не веря, что он поступает так со мной.

Почти говорю про то, что я тоже подарю.

Что я беременна, нужно с этим что-то делать.

Но признание, которое рвалось из меня каждую секунду, теперь наглухо запирается за всеми замками. Я не могу этого сказать. Не после того, как поступил со мной Демид.

– Уходи, Лиза, ты мне надоела, – взмахивает рукой, поворачиваясь к Марисе. – Не хочу тебя больше видеть.

– Демид, – Мариса сжимает его ладонь, словно пытаясь образумить. – Может…

– Нет. Она сегодня же съедет, и мы больше не увидимся.

В голове шумит, чужой разговор доносится сквозь толщу воды.

Вся счастливая жизнь рухнула в одночасье.

Демид относился ко мне как к хрустальной вазе.

А теперь сам разбил на миллион осколков.

И даже не заметил этого.

Он дарит Марисе влюбленный взгляд, которым раньше смотрел только на меня.

– А если бы я была беременна…

Вопрос срывается с губ быстрее, чем я успеваю обдумать его.

– Беременна? – Демид безразлично пожимает плечами, окончательно убивая меня. – Тогда пошла бы на аборт.

Глава 2

Лиза

Я жду, что это окажется жестокой шуткой.

Неудачной, чудовищной шуткой.

Демид ведь не мог так поступить со мной, с нами.

Он никогда не говорил со мной подобным тоном, всегда был нежным и любящим. А теперь я смотрю на мужа и не узнаю его, словно передо мной совсем другой человек.

– Аборт?

Переспрашиваю глухо, мир кружит перед глазами.

Так не вовремя покатывает тошнота к горлу, тело слабеет.

Я держусь из последних сил, потому что теперь не смогу произнести три заветных слова, которые так грели меня. А теперь сжигают до тла своей ненужностью.

Я тебя люблю.

Я жду ребенка.

– Да, Лиза, аборт, – его слова шипами впиваются в кожу, вырывая из меня по частичке. – Это не должно стать проблемой.

– Никаких проблем, – во рту собирается горечь, едва шевелю языком. – Проблем не будет, Демид.

У меня такое впечатление, что мой мозг умер и по ошибке передает сигналы в тело. Я продолжаю дышать, сердце громко бьется в груди. Стою, вижу моих предателей. Только осознать не получается.

Мозговая жидкость тормозит.

На дает понять, что это всё взаправду.

Происходит со мной.

Подруга, которой я доверяла как самой себе. Мариса всегда была близкой, так легко вошла в мою жизнь, щедро делилась советами и поддерживала в любой момент.

Муж, мой любимы и родной. Который при первом знакомстве показался хмурым и нелюдимым, при втором – раздражал меня до зубного скрежета, при третьем – стал необходимым как воздух.

И они сошлись за моей спиной, предали меня самым гнусным способом.

Сейчас смотрю на них и не узнаю.

Шесть лет сгорают за мгновение, оседая трухой внутри.

Мне хочется сорваться на крик, спросить почему они поступили так со мной. Почему сейчас Демид даже не смотрит на меня, хотя вчера ещё обнимал, несмотря на ссору. Так хорошо играл счастливого мужа перед друзьями?

– Лиз… – Мариса зовёт меня несмело, избегает смотреть в глаза. – Послушай, это…

– Не оправдывайся перед ней, – Демид останавливает её, поднимается с дивана. – У тебя полчаса, после этого я хочу, чтобы ты убралась из моего дома.

– Справлюсь быстрее.

Обещаю с неожиданной твердостью, которая прорезается во мне. Киваю и направляюсь в спальню. Шаги даются мне с трудом, словно это путь на эшафот, но я справляюсь. Хочу верить, что я держалась собранно, и никто не заметил как меня трясёт.

Но ощущаю себя жалкой и разбитой.

Как же так?

Как же он…

Я впиваюсь в губу зубами, вызываю пульсирующую боль. Прикладываю два пальца к шее, где находится сонная артерия, отсчитываю пульс. Стою посреди комнаты, пока сердце не успокаивается.

Мне нельзя нервничать, нельзя впадать истерику – сейчас я должна делать всё ради моего малыша. Обезопасить его и защитить, чтобы ничто не навредило.

Даже если придется у судьбы вырывать всё зубами, я это сделаю. У меня вся жизнь впереди, чтобы плакать и жалеть себя, но лишь после того, как мой ребенок будет в порядке.

– Аборт, – ответ мужа звенит в ушах.

И я тут же накрываю ладошкой живот, желая защитить малыша от этих злых слов. Плод ничего не слышит на таком сроке, но я всё равно поглаживаю место, где сейчас обитает частичка меня.

Я буду любить тебя за двоих.

Обещаю, твердо в этом уверенна.

А Демид…

Демид пусть строит свою жизнь так, как хочет.

Про нашего ребёнка ему знать необязательно.

Я до конца не могу поверить, что муж так просто открестился! Он хотел малыша не меньше меня, постоянно об этом говорил. А теперь так легко отказывается…

В другой ситуации я бы рассказала, обязательно! Люди расходятся, так бывает. И пусть я была уверенна, что Демид станет моим первым и последним мужчиной, но жизнь непредсказуема.

Я всегда твердо верила, что практически каждый заслуживает знать о таком, а после решать – хочет он ребёнка или нет. Отказаться или принять свою кровинку. Но сейчас понимаю, что ни за что не расскажу Демиду.

Он принял своё решение, пусть и не знал, что я на самом деле беременна.

Я механично собираю вещи, даже не запоминаю, что кладу в чемодан. Мы прожили здесь два года, как всё можно уместить в одну сумку? Как можно собрать жизнь за полчаса?

– Чувства, деточка, оставляй за этими стенами, – вспоминаю наставление Серафимы Ивановны.

Она тогда говорила о больнице, где всегда должна быть холодная голова. Но сейчас это помогает как никогда лучше. Чувства – они будут всегда, но поддаваться им можно после того, как выйду из квартиры.

Первый шаг – определить, что мне нужно. Когда стоишь перед операционным столом, не знаешь, как пройдёт операция, готовишься ко всему – берешь скальпель и начинаешь.

Так и сейчас я решаю, что мне нужно на самом деле. Самое важное: документы, деньги, техника. Я намеренно забираю лишь свой кошелек, в котором храню свою зарплату, не трогаю деньги Демида, что лежали в ящике для общего пользования.

Возможно, после я пожалею. Но сейчас не хочу прикасаться ни к чему, что принадлежит мужу. Словно всё вокруг испачкано грязью, а я этого не хочу. Я обманутая жена-идиотка, которая не заметила предательства, но не грязная. И возиться в этом болоте не собираюсь. Делить что-то, устраивать скандалы… Нет, не буду.

Второй шаг – найти проблему и исправить её. Я возвращаюсь в гостиную, игнорируя притихших любовников. Мне лишь нужно забрать свои вещи, больше с ними говорить не буду.

Нельзя унижаться.

Нельзя показывать свою слабость.

Наверное, именно этого они ждали, когда подобным образом рассказывали правду. Моей истерики, реакции…

Кажется совсем не в их характере, но теперь я понимаю, что совсем не знала этих людей. За секунду стали самыми чужими.

Я открываю дверцу стеклянного стеллажа, спиной ощущаю взгляды. Достаю из вазочки запасные ключи от шкафчика в больнице, бросаю в сумку фотоальбом, где снимки моей семьи.

Я забираю самое важное, что просто не могу потерять. Остальное пусть выбрасывает Мариса, раз решила стать хозяйкой в моем доме.

– Это ты оставишь, – Демид чеканит за спиной, в его голосе впервые за сегодняшний вечер проскальзывают эмоции. – Поняла меня?

– Оставлю? – разворачиваюсь к мужу, сжимая в пальцах крохотные синие пинетки. – Ни за что.

Слишком важный подарок, слишком личный и болезненный.

– Ты с ними не уйдешь, Лиза, – Демид поднимается с места, требовательно протягивает мне руку. – Не ты их покупала.

– Ты, да. Но в браке. А всё, что нажито вместе, делится пополам. Разве не так? – я вкладываю один крошечный ботиночек в ладонь мужа, второй крепко сжимаю пальцами. – Будь счастлив, Демид.

Желаю без яда в голосе, хоть муж так гнусно поступил со мной. Нет, пусть живёт себе счастливо и спокойно, главное, чтобы мы больше не пересекались. А я…

Я как-то справлюсь и тоже буду жить дальше.

– Сообщишь потом, когда и как мы будем разводиться, – отворачиваюсь, не в силах смотреть на мужа. Раньше его лицо сияло улыбкой для меня, а теперь встречает оскалом раздражения. – Надеюсь, второй брак с девушкой, которую одобрили твои родители, будет лучше.

– О, не сомневайся в этом. С Марисой всё будет идеально, – летит кинжалом мне в спину. – Она уже беременна. Скоро подарит мне ребёнка, чего не смогла сделать ты за столько лет.

Смогла.

Я смогла забеременеть, милый.

Но это больше не забота Демида.

Мы так хотели ребенка, хотели же! Оба обследовались, оба планировали будущее с детьми. И мне так больно было, когда тест из месяца в месяц показывал одну полоску.

А Мариса так легко и быстро…

Сколько это уже продолжается?

Я сильнее сжимаю пальцы вокруг ручки чемодана, продолжая двигаться вперёд. Мне нужно быстрее уйти отсюда, пока я окончательно не расклеилась. А показывать слабость перед ними – нет, не буду.

Натягиваю пальто, мысленно пытаюсь придумать хоть какую-то ядовитую фразу на прощание. Муж так больно бил словами весь этот вечер, что мне хочется задеть его в ответ.

Но я молчу, не стоит опускаться до их уровня. Хотя правда в том, что я просто никогда не была хороша в этом. Колких фразах, таких, чтобы невинные и лёгкие, а до нутра достали.

Хлопок двери, я оказываюсь в пустом коридоре.

Отрезана от мира, от прежней жизни.

Всё на каком-то автомате: в очередной раз закрыть дверь на общий балкон, чтобы тепло не выходило, вызвать лифт, кивнуть консьержке, дойти арки, где обычно жду такси.

Жадно глотаю холодный воздух, не хватает кислорода. Падаю на лавочку, ощущая сухость во рту. В сумке нахожу бутылку с водой, опустошаю до дна. И жду, когда чертово такси уже приедет.

Мне холодно, растираю ладони и постоянно смотрю в сторону подъезда. Вдруг Демид сейчас появится? Объяснит всё, заберет меня домой. Найдет оправдания своему поступку.

Муж был жестким с подчиненными, с семьей бывало – свое мнение он отстаивал в любой ситуации. Жесткий, но никогда не жестокий. Тем более со мной таким никогда не был.

Прикрываю глаза, воспоминания беспощадным ливнем обрушиваются на меня. Как Демид защищал меня перед его родителями, не одобряющими наш брак. Как успокаивал и стирал мои слёзы, когда я поцарапала его машину. И как крепко прижимал к себе, когда жизнь покрывалась трещинами.

А в итоге…

Я зло вздыхаю, пытаясь узнать через сколько будет такси. Открываю одно приложение, второе – нигде не могу найти моего заказа. Лишь спустя минуту до меня доходит, что я не вызывала машину.

У меня, оказывается, шок.

Понимаю, когда голова начинает хоть как-то работать. Просто сижу на лавочке и жду непонятно чего. Не соображаю, что творю и как поступать дальше. Куда мне вообще ехать?

К маме я не поеду, потому что не вынесу сейчас упреков, что это я не справилась с ролью жены. Мама ведь обожает Демида, а если узнает о моей беременности – ту же ему позвонит. А я не хочу узнавать, насколько муж был серьезен в своем решении об аборте.

К подруге? У меня была только одна подруга, к которой можно было приехать в любой момент без объяснения причин. И она сейчас на десятом этаже, обнимается с моим мужем.

Я понимаю, что мне просто некуда ехать сейчас. На улице темнеет, а я рискую оказаться ночью без места, где можно переночевать хотя бы сегодня, пока не разберусь с будущим.

Я открываю книгу контактов в телефоне, листаю, стараясь найти кого-то. Произнести радостное «ага» и имя того, к которому можно обратиться за помощью. Человека такого нет. А вот место… Место такое существует. Туда я и поеду, даже если меня попытаются выгнать.

Никакого другого выхода не остается.

Глава 3

Лиза

– Ну куда ты лезешь?

Водитель ругается на чью-то наглость, я же стараюсь держать свои эмоции под контролем. Рассматриваю огни в окне, пока мы медленно ползем в потоке машин.

Салон наполняет мелодия звонка, заставляя меня прикусить щеку от гнева. «Ириска» – ласковое сокращение, игра слов, которое я использовала для Марисы.

Зачем она мне звонит? Хочет извиниться, оправдаться? Или позлорадствовать и сказать, что я забыла что-то из вещей? Сбрасываю, не желая слышать от неё ни слова.

Сколько это у них продолжается? Месяц? Полгода? Или с прошлой осени, когда я заболела и не поехала к его семье на юбилей? Как долго можно предавать, не чувствуя угрызений совести?

Я приходила к ней, говорила о проблемах, делилась сокровенным… А Мариса сочувствовала, вела себя так, словно действительно переживает обо мне. Ни одним взглядом не дала понять, что претендует на моё место.

Только зачем она нас знакомила и так активно сводила, если сама хотела Демида в мужья? Они знакомы с детства, идеально ему подходила, как считали их семьи… Так зачем же меня впутали в это?

– Приехали, – басит таксист, недовольный из-за того, что мы полчаса простояли в пробке на мосту.

– Спасибо, – расплачиваюсь и забираю свой скромный багаж.

Я замираю посреди оживленного города, все куда-то спешат, а мне больше не нужно. Никто нигде не ждет…

– Хватит уже!

Мысленно возмущаюсь на себя, заставляя двигаться. Никогда не была настолько меланхоличной. Сцепила зубы и прешь танком – в медицине по-другому было нельзя. Либо сломаешься на очередном курсе, когда нужно запомнить всё и сразу, либо в больнице от долгих смен.

Не сломалась – молодец, можешь быть врачом.

Я и была! Есть. Хороший даже врач, надеюсь. А значит не должна так сильно раскисать, позволять обстоятельствам раздавить меня. Больно, но с этим можно жить.

Прохожу мимо трехэтажного здания, двигаюсь вглубь огромной территории. Ночью шлагбаум закрыт, поэтому из такси пришлось выйти далеко. Но небольшая прогулка помогает успокоиться.

Колесики чемодана бренчат по кирпичной дорожке, деревья в ночи склоняются химерными фигурами. Двигаюсь в сторону света. В прямом смысле, только в окнах одного из зданий горят лампы. Хотя…

Наверное, сейчас свет горит и в моем будущем. В жизни всегда должен быть баланс. Мой малыш стал именно таким маяком, который не позволит мне жалеть себя слишком долго.

Я только узнала о беременности, но уже люблю его.

Моё чудо, посланное в самый нужный момент.

Так бы я размякла совсем, погрязла в своих страданиях и раз за разом резалась об осколки разбитого сердце. Но теперь у меня есть цель, которая важнее всего.

– Всё будет хорошо, мы справимся, – говорю тихо, опуская ладонь на живот. – А Демид ещё пожалеет.

Не я его накажу, а жизнь. Бумеранг прилетает всем, неожиданно и без предупреждения. Сильно, неожиданно бьет под дых, сбивает с ног ударом судьбы. Карма такая карма, никого не жалеет.

Сегодня, похоже, был мой «ответ».

Ведь когда мы с Демидом впервые встретились – он уже был женат.

– Если мужчина разведён, то всегда смотри на его жену, – советовала мне мама, делясь опытом прожитых лет. – Они могут как угодно выкручиваться и рассказывать про мегеру дома, но жена всегда показатель: хороший он муж или не очень.

А я не смотрела в момент, когда мы познакомились, потому что… Ну, я не собиралась за него замуж. Скользнула лишь любопытным взглядом, когда Демид забирал Марису из кафе поздним вечером.

Он был красивым, бесспорно. И статным, уверенным, приковывая к себе внимание. Успешный, на дорогой машине, ещё и заплатил за наш заказ, не слушая возражений. И сам предложил довести меня до дому, чтобы я не добиралась через весь город на автобусе.

Что ещё нужно в девятнадцать, чтобы очароваться мужчиной? Мне хватило и меньшего. А потом мы перекинулись парой фраз, и весь мой интерес угас.

Демид был женатым и не скрывал этого. Носил кольцо на пальце, прямо вспоминал Рину – свою жену. Может, для кого-то это не было преградой – правда, Мариса? – но для меня стало ширмой. И после этого Демид превратился из красивого мужчины в практически бесполое существо.

Чужой, занятый – кому оно надо?

Я слишком любила себя, чтобы делить своего мужчину с кем-то ещё. Поэтому подпевала радио и даже не взглянула на прощание, когда меня высадили возле дома.

Демид показался мне хмурым и сдержанным, я ему – болтливой и громкой.

На том мы и разошлись, составили не лучшее мнение друг о друге и не виделись несколько месяцев. Лишь Мариса вспоминала его время от времени, но для меня Демид остался «другом Ириски».

А потом он развелся, и мы встретились снова…

Конечно, я не лезла в чью-то семью. Никогда бы не смогла! Но, может, это моя плата за то, что хотя бы на секунду увлеклась чужим мужем? Позволила себе несколько лишних взглядов уже после того, как заметила кольцо…

– Лиза, а ты чего тут? – меня окликает охранник, встречая на крыльце. – Вроде только убежала домой.

– Судьба такая, Назар Витальевич, – скупо улыбаюсь. Эмоции – за пределами больницы. – А можно у вас вещи оставить?

– Тебя прямо из отпуска вернули? Вроде не было серьезных травм… Конечно, – пожилой мужчина кивает, пропуская меня внутрь. – Я здесь до утра, но если что – заберешь у сменщика.

– Спасибо.

Мне сейчас главное не встретить Серафиму Ивановну, которая была на сутках. У остальных не должно быть вопросов почему я вдруг ночую в больнице. Говорить ни с кем не хочется, тем более посвящать в детали семейной жизни.

Я мышкой пробираюсь в одну из комнат, где есть кровати. Здесь спят врачи, если нет никаких срочных вызовов. Раньше тут была кладовая, но переделали под нужды персонала. Когда я проходила здесь практику, то было всего две кровати – мне, как новенькой, полагалось спать на кресле или искать другое тихое место.

Демид даже пару раз приезжал во время моих суточных дежурств, пока я не привыкла к такому графику. Я спала в машине, на заднем сидении, и это было волшебно в сравнении с двумя стульями.

Демид, Демид, Демид…

Что мне нужно сделать, чтобы выжечь его из памяти и прекратить вспоминать?

Двухярусная кровать встречает меня мягкими объятиями, я забираюсь наверх специально, чтобы никто лишний не увидел. Отдохну здесь до утра, потом смена, а за это время я придумаю, что мне делать.

Сон, как на зло, не идёт. Разум никак не успокоится, прокручивая десяток мыслей за секунду. Скоро зарплата – можно будет снять комнату на первое время. Ещё проверить пациента, у одного мне не нравится динамика выздоровления. А ещё…

Спи, хватит, спи.

Прошу себя, но безрезультатно. Пялюсь в темный потолок, а перед глазами Демид и Мариса. Прикрываю веки – они там же. Терзают до последнего, пока усталость не становится невыносимой.

– Подъем и в приемную, – в комнату врываются, разрушая крупицы сна. – У нас аврал, едет несколько скорых. Ну?

Приподнимаюсь, разворачиваюсь в сторону заместителя главврача. Пытаюсь придумать хоть одно оправдание, пока женщина хмурится и старается разглядеть меня в темноте. Щелкает включатель.

Попалась.

– Серафимочка Ивановна, – начинаю жалобно, кожей чувствуя её недовольный взгляд. – А я…

– Юсупова, – звучит проклятьем. – Ты как тут оказалась? Потерялась по пути домой?

– Вроде того? Я тихо, мешать не буду… Вы сами в больнице ночевали!

Я перехожу наступление, потому что женщина недобро хмурится. Мне не хочется сейчас оказаться на улице. А завглав несколько дней здесь провела, когда в её квартиры делали ремонт – она терпеть не может запах краски.

– Мне в этой больнице можно всё, остальным – ничего. Работать можешь?

– Да.

– Тогда дуй переодеваться и будешь осматривать пострадавших. А потом мы с тобой всё обсудим. Почему мой беременный хирург прячется в подсобке.

Потом – понятие растяжимое. Может, Серафима Ивановна и хотела провести мне лекцию, но у нас действительно аврал. Сегодня был футбольный матч – болельщики проигравшей команды пошли мстить выигравшей. А к ним присоединилось пару компаний, которые до сих пор праздники отмечали.

В итоге рук не хватает, слишком много народа. Хирурги с большим опытом отправляются в операционные, новенькие – обрабатывают лёгкие травмы. Мне достается проводить первичный осмотр и направлять пациентов дальше.

Наше отделение редко работает с травмами, чаще всего плановые операции и парочку экстренных, связанных с другими заболеваниями. Но соседняя больница уже и так заполнена.

Я погружаюсь в работу и немного цинично думаю про то, что не против ещё пациентов. Концерта там ни у кого не было сегодня? Потому что привычная работа здорово очищает разум. Там остаются только симптомы и диагнозы.

Коридоры пустеют, меня вызывают на подхват в операционную. Потом привозят пациента с острым перитонитом, и я на несколько часов выпадаю из реальности. Лучшее чувство в жизни.

От усталости ноет всё тело, зато в голове – блаженная пустота.

За окном начинает светать, когда я могу отдохнуть. Захожу в ординаторскую, где уже собрались другие врачи, падаю на свободный стул, прикрывая глаза.

– Кофе? – с улыбкой предлагает Левенко, один из травматологов. – Или сразу двойную порцию?

– Тройную, – слабо улыбаюсь, но качаю головой. – Нет, я лучше посплю.

– А разве твоя смена начинается не через час?

– А что, удобно, – одна из интернов смеётся. – Не нужно отчитываться, что было ночью – уже всё известно.

– Так, удобные мои, – Серафима Ивановна оказывается на пороге, заставляя всех замолчать. – Бумажную работу никто не отменял. Юсупова, в мой кабинет.

В спину летят перешептывания, но я послушно следую за женщиной. Нашкодившей школьницей сажусь в кресло, рассматриваю свои пальцы – кожа сморщилась из-за перчаток.

Так поступать нельзя – работать в ночную смену и нагружать себя, чтобы забыться. Сегодня это хорошо помогло, но я не должна рисковать здоровьем из-за того, что мой муж оказался мерзавцем.

– О твоей беременности я не знаю, – женщина начинает внезапно, все оправдания вылетают из головы. – Иначе я не имела права привлекать тебя к работе.

– Так я ещё не официально же…

– Лиза, – завглав ни на йоту не повышает голос, но спорить больше нельзя. – Сегодняшнюю ночь я оформлю тебе как суточные, пойдешь отсыпаться, завтра – на дневную смену. И со справкой, чтобы тебя правильно оформить.

Я часто киваю, ведь это именно то, о чём я хотела поговорить в первую очередь. Теперь мне нужно больше отдыхать и заботиться о себе. Привычный график смен улетает в топку.

– А теперь, деточка, расскажи мне всё. Просто так не ночуют в больнице вместо того, чтобы с мужем праздновать. Поругались?

– Расстались, – бормочу, старательно избегая прямого взгляда. – Ох, а мы можем пока не говорить про мою беременность? Я не хочу, чтобы кто-то узнал. Иначе нас просто так не разведут, а я хочу не затягивать.

– Развод? Прям сразу?

Сразу. Потому что даже если Демид решит не спешить с разводом, то я хочу получить свидетельство прямо сейчас. Такого предательства, унижения – я никогда не смогу простить.

Нет ни одного оправдания моему мужу.

Пусть мы сразу разойдёмся, и на этом всё закончится. Я хочу как можно быстрее перешагнуть через это и двигаться дальше. Душу и сердце быстро не излечить, но на жизнь можно набросать грубые швы, чтобы продержаться до восстановления.