Читать книгу: «Сверхчеловек», страница 8

12. Нежданный «баран»

– Ничего. Я не обижен. То, что ты сказала – логично. И правдоподобно. Но!

Про себя-то я точно уверен. Я этого не делал. А в Высший Разум я не верю. И вообще: знаешь, даже у местного, примитивного пока, человечества, есть житейская мудрость. Аналогичная нашей. Называется бритва Оккама.

– Это ещё что за штука?

– Да пословица. Типа, что если есть более простое объяснение факту или событию, не нужно выдумывать более сложного и изощрённого.

– В смысле?

– В смысле, что всё-таки всё произошедшее можно – ну, с некоторой натяжкой! – считать случайным совпадением. Чередой независимых друг от друга событий. И принять, что просто оно вот так совпало, что просто кажется кем-то спланированным.

Например, я точно знаю, что в момент, когда наши принялись убивать друг друга, на Солнце была воистину чудовищная вспышка! И восемьсот метров – не слишком-то хорошая защита, если разобраться. Вон: гхаш зарылись на полтора километра. А ведь Марс – дальше! От Солнца.

Поэтому я всё же грешу на чисто внутренние проблемы. Мы, наша смена, здесь уже девять месяцев. И за это время наверняка многие наши поднадоели друг другу. Да и прямые стычки, я помню, уже были. Юманс чуть не придушил Воллера, а Ботрак гонялся с ножом за Авексом… Я же помогал им «прийти в себя»! Причём поводы, насколько помню, имелись ничтожные! Этот у этого солонку из-под носа утащил, а тот – тому на ногу наступил. Якобы – случайно.

А нейтрино, и прочие лямбды и каппа-лучи (Срочно выуживаю эти мудрёные названия из её мозга!) реально – пробуждают то наше звериное, первобытное, что мы прячем в глубине своих душ и мозгов…

Не изжили мы ещё до конца злобную обезьяну из своего разума! И она иногда вырывается на волю! А если под руку подвернётся оружие… – тяжко вздыхаю. Чувствую себя свиньёй. Впрочем, я себя уже вполне традиционно ей чувствую. Начал даже потихоньку привыкать.

– Ну а что же – я? Почему никого не хотела убить?!

– Сердце моё. Ты же спала! Думаю, это тебя и спасло. Во сне воздействие на наши мыслительные центры минимально.

– А почему я тогда не проснулась от криков?

– А вот на это у меня ответов нет. Разве что – пенолоновая прокладка на стенах и двери твоей каюты.

– А, ну да… Чтоб не было слышно…

– Да. Того, что происходит внутри.

Она мило сереет и становится ещё, если можно так выразиться, темнее. Это друды так краснеют. Прикольно. Но тут мне становится не до «приколов».

Потому что кто-то словно кувалдой бьёт мне по голове!

И в черепе словно взрывается ослепительный фейерверк разноцветных искр!

Боль – наваливается поистине адская! Да что же это за!..

На моём лице, наверное, всё это отображается, да и стон срывается с уст, потому что вскинувшаяся Ундред вдруг суровеет:

– Что с тобой?!

– На меня… напали! – сдерживаюсь из последних сил, чтоб не орать!

– Что?! Кто?!

– Не знаю. – пытаюсь продышаться, – Но боль – жуткая! Мозги, кажется, сейчас взорвутся! Погоди! Я же могу… Поставить блок!

До меня действительно вдруг доходит – вернее, это оно доходит до моего напарника! – что мы можем поставить энергетический блок! Ведь даже мысль – всего лишь излучение! И более сильным мысленным излучением мы можем… Ну вот. Порядок.

Нужно было просто сообразить это.

Но уж больно неожиданной была атака!

Смотрю на Ундред. И – в её разум. Она и правда – боится и нервничает!

Нет, ну правильно: а вдруг меня – убьют? Тогда она останется абсолютно одна, на растерзание пятидесяти голодным до женщин мужикам… Впрочем, пугает её как раз не это. А моя жизнь. Спешу поэтому её успокоить:

– Порядок, дорогая. Я отключился.

– Но – кто это сделал?!

– Ещё не знаю. Но, похоже, я зря брякнул, что не верю в Высший Разум. И вот нате вам: он напал и на меня! О! Кстати! – делаю вид, что только сейчас до меня дошло, – Ты-то – как?! Боли не ощущаешь?

Она хмурит свой серенький лобик. Думает. Смотрит – словно внутрь себя. Прислушивается к ощущениям:

– Н-нет… Ничего. Всё как обычно!

– Тогда знаешь – что? Я всё-таки пока прикрою на всякий случай и тебя. И попробую разобраться, что происходит. И кто это… Напал на меня.

– А ты – сможешь?!

– Надеюсь. – через якобы силу улыбаюсь ей.

– Думаешь… Это – тот же гад, что заставил наших – поубивать друг друга? И заставил гхаш – напасть на наш линкор?

– Такую вероятность, как говаривал доктор Пурессокн, исключать нельзя. Но…

Слезь-ка. – сдвигаю её тельце, забравшееся, вероятно, инстинктивно, мне на грудь.

Пытаюсь встать. Голову ведёт. Приходится подняться вначале на колени.

Э-э, чего я парюсь! Мне же удобней всё делать – как раз лёжа! Тем более, я уже обнаружил направление, откуда на меня остронаправленным лучом ведётся атака.

Вот и ложусь снова на наш матрац. Говорю:

– Любимая. Я буду очень благодарен, если ты в ближайшие полчаса помолчишь. Просто лежи рядом – твоё присутствие придаёт мне сил!

Это – правда.

Осознание того, что на мне теперь и её маленькая жизнь, как и жизни восьми миллиардов моих сопланетников, как-то… Бодрит. Нет, не так: пугает! И действительно заставляет сконцентрироваться: если не я – то кто?!

Ундред кивает. Ротик сжат в тонкую полоску: волнуется. Но – молчит! Молодец. А вот наши стали бы наезжать и выспрашивать: кто, да как, да что ты теперь будешь делать?

Нет, не зря я в неё!..

Закрываю глаза.

Вот он: луч с концентрированной энергией. Остронаправленный: вот оттуда! Несёт приказ лежать неподвижно и не сопротивляться воздействию. А в отдалённой перспективе – оказаться полностью парализованным.

И понимаю я, что этот кто-то, посылающий этот луч, вовсе не хочет меня вот так, сходу, убить! Не-ет, тут штука похитрее.

Он хочет захватить меня в плен. И выяснить, как это мне достались в распоряжение такие чудовищные способности и возможности, которые у этого атакующего, и его расы, возникли лишь на тысяча пятисотом тысячелетии становления «цивилизованности».

Пытаюсь исподволь, потихоньку, проникнуть в его сознание. И подсознание.

Сил не хватает.

Что делать?!

О!

Беру Ундред за руку. Мысленно прошу её разум – помочь мне. И пусть она – её сознание! – пока не знает, как, но я-то – вернее, мы с напарником! – знаем!

Тут нужно как раз – её подсознание. Инстинкты.

Вот. Подключились. Теперь главное – не насиловать её слабенькое «суперэго». А брать от него понемногу – только чтоб поддерживать своё существование. И работать.

И вот, видим мы – теперь уж втроём.

Живут на Юпитере, прямо на самом газовом гиганте, этакие… Монстры.

По-другому и не назовёшь! Реально: чудовищные монстры!

Плавают они там в его атмосфере, и напоминают колоссальных размеров медуз!

Питаются… Чем-то съедобным: там, в атмосфере газового гиганта водится и нечто вроде планктона. Неразумное. А они поглощают его – почти как наши киты. (И тут же у меня возникает подозрение: не с них ли мои греи скопировали чудовищных акул. Что живуь в подлёдном озере-море!) Только вот заплыть в сеть своих чудовищных щупалец-мантии заставляют мысленными приказами!

Да что ж это такое!

Не успел, понимаешь, обзавестись новыми способностями, как – нате! Выясняется, что вокруг полно телепатов! И все – злобные твари! Плотоядные. Хищники!

Прямо почти как я.

А сейчас на меня напал самый крупный и самый злобный медуз.

В-смысле – он самец. А остальных самцов он попросту съел. А самок в его распоряжении сейчас… Три тысячи восемьсот девятнадцать. Ну, у него-то с их оплодотворением проблем нет – он просто выпускает в атмосферу Юпитера облако спермы. Хотя кайфует при этом не хуже меня! Или любого другого хищного самца. Проще говоря – возбуждается он, разглядывая «достоинства» членов своего гарема! Словно падишах какой. Хм-м…

Нет, километровые в «холке» желеобразные твари с огромным куполообразным оголовком сверху, и маревом из щупалец-бахромы-ложноножек внизу – не в моём вкусе!

Хотя телепатические наклонности и способности у самок тоже, разумеется, есть, но ни в какое сравнение с его чудовищной мощью они не идут. А этот гад на полном серьёзе считает меня – конкурентом. И объяснить его тупой башке, что его «любимые» мне на …рен не нужны – не представляется возможным. Поскольку он на самом деле – обладает интеллектом… Барана! Нисколько не разумней! Одни инстинкты! Первичные.

Только – жрать и трахаться!..

Что же до его так называемой «цивилизованности» и разумности…

Тут – туго.

Ну и правильно: вокруг – нет ничего материального. А у него нет рук. А рука, как известно – учитель и слуга мозга. То есть, строить жилища, или изготовлять орудия для выживания ему совершенно не из чего. И незачем. То есть – «пещерный» век. Навеки.

Но что же мне с ним делать?!

Ведь не отстанет, пока не разделается, как разделался с остальными самцами!

Да, он «мысленно» подавил их, и убил. Лишив возможности добывать пищу. Вот почему его приказ лежать и не двигаться я воспринял столь… Неоднозначно. И вовсе он не желает меня «исследовать» Я, в силу своего неизживного антропоцентризма, неправильно понял. Хочет он на самом деле меня просто подавить. И сожрать. Как сожрал остальных. И своим изощрённым мозгом с «мыслительным радаром» он меня – видит!

И не понимает, идиот хренов, что я – на другой планете! А преодолеть космическое пространство ему не на чем!

А вот мне – есть на чём.

Вызываю снова Ханса: пришлось беднягу разбудить. И возникает у меня попутно мысль, а не поселить ли мне и его тут же, на «Эндрюсе». И тарелочку любимую забазировать где-нибудь между бараками Базы. Впрочем, эту мысль я гоню. Тарелка сильных морозов боится.

Да и Ханс – примерный семьянин. У него и жена, и трое подрастающих лапочек-малышек. Девочки: Хелен, Маргарет и Фрея. И он их боготворит.

Хм-м… Ну вот и пусть защищает!

Долетели за пять часов. Юпитер, к счастью, сейчас к нам ближе даже, чем Марс.

Всё это время мне приходилось сдерживать атаки и непрекращающиеся волны ненависти со стороны моего медуза. А настырный он, гад. И сильный. Всё верно: поэтому и передаст (Вернее – уже передал!) свои гены дальше. А из народившихся медузят уж кто-нибудь, да займёт его место. Лет этак через восемьсот. Потому что рассусоливать я не собираюсь. А собираюсь просто вредного и злобного самца-барана убить!

И вот я – в ста милях от него. Благо, тарелка – это вам не космическая станция. Ни давления, ни едучей атмосферы из метана не боится. И я даже могу этого поганца увидеть. В телескоп, который Ханс любезно захватил по моей мысленной просьбе.

Ну что могу сказать. Медуза – она медуза и есть.

Только вот вряд ли какой из земных аппаратов её с орбиты разглядит: они, почти как наши, земные – в океане: практически сливаются со средой. И по цвету, и по форме… Поскольку движутся – ну очень неторопливо. Да и правильно: зачем?! Ведь пища буквально сама заплывает в пасть! Нужно только пожелать… И приказать.

Ладно, нужно перестать пялиться на его еле видимый сквозь облака двухкилометровый в поперечнике «купол», и прикончить «барана».

Мудрить много не собираюсь: отлавливаю поблизости камешек побольше – благо, пояс астероидов тут рядом! – и направляю мысленно к его глупой башке. Энергию приходится брать от Солнца – иначе у нас в тарелке температура упала бы до минус семидесяти пяти тысяч восемьсот градусов. Если бы только такое было бы возможно.

Гад, …опой почуявший жаренное, пытается скрыться. Плюнув на атаку на меня. И переведя все силы на двигательные приспособления. И развивая при этом целых сто пятьдесят метров в час. И это – при ветре в пятьсот кэмэ в час – в собственно атмосфере… Хе-хе. Баран – он баран и есть.

Камешек всего в пять метров в поперечнике влетает именно туда, куда надо: в его так называемый «мозг». А большой он у него был: в диаметре аж метр…

Ну, я подстраховался: кроме мозга пробил и печень, и семенники, и часть пищеварительной системы. Сигнал слабеет, из осознанного теперь слышу только вой и рёв… Но вот и они пропадают.

И вот уже вижу, как его самки, обнаружив, что управляющие сигналы пропали, и «хозяин» мёртв, слетаются на «последнее пиршество» – сожрут они своего босса-осеменителя, и даже угрызениями совести не заморочатся.

Нету её у них.

К Ундред вернулся ещё через пять часов. Полностью вымотанным.

Но Хансу дать обычные указания не забыл. А вдруг ещё куда отправиться придётся?! Против меня, «суперчеловека», теперь – весь свет!

Вернее – весь Космос.

Мало ли каких ещё злобных и обладающих телепатическими способностями тварей мне предстоит встретить?! Ну, или уж они сами на «новенького»…

Припрутся!

Ундред заламывает руки, встречая меня на пороге: совсем как женщина. Мне буквально колет в сердце: какая она у меня красивая! И – волнуется за меня: вижу. Блинн…

Так за меня родная мать не переживала.

Ундред, сглотнув, говорит:

– Какое счастье! Ну, главное – ты – жив! Это – главное! Я так рада!

И вижу я, что действительно – рада! И плевать ей, что если я не вернулся бы, или погиб, осталась бы она совершенно одна-одинёшенька на этой чужой для неё планете…

– Повезло мне. Но тут был совершенно особый случай!

– И кто это на нас – ну, вернее, на тебя! – нападал?!

– Баран.

– Как?

– Ну, это, конечно, метафора. Но по-сути – правильная. Мозги у него были совсем как у этого местного животного. И мыслил он ничуть не лучше. Он – самец. И он хотел… – много не мудря, просто рассказываю я то, что со мной произошло.

И как я безжалостно разделался с этим горе-самцом. Хозяином гарема.

Ундред слушает, не перебивая. Но в конце всё же спрашивает:

– Но как же получилось, что мы, пробыв в этой системе целых тридцать восемь тысяч лет, не обнаружили их цивилизации?!

– А нету, вернее, никогда и не было, у них никакой «цивилизации». А вот – что до чудовищного «мысленного» излучения – так никто из наших никогда его засечь и не пытался. Да и приборов таких, если вспомнишь, когда мы сюда добрались, у нас не было!

– Да, верно. Но почему – именно тебя он надумал – ?!

– А это очень просто. Я теперь – самый сильный телепат среди друдов. Не знаю уж как, но очень сильно я здесь, возле Земли, развил свои природные способности за эти месяцы. И он отследил меня. По моему излучению в окружающее пространство!

– Нет-нет, я не об этом! – улыбается она весьма мило. Но – не без хитринки! – Ведь ты сказал, что убил его, направив на него метеор! А из нас, друдов, никто телекинезом отродясь не обладал!

Так что колись, милый!

Кто ты?!

13. Семейные «разборки»

Ну вот мы и снова там же, где были вчера.

Только на этот раз она точно уверена – что я вовсе не тот, за кого себя выдаю.

И что теперь прикажете делать?!

Нет, ну, в-принципе можно, (Благо он сам «проявился»!) свалить вину за смерть её соплеменников – на идтота-барана. Но этим можно объяснить нематериальное, телепатическое воздействие. Передать мысль, как, вот именно, ещё один вид энергии, на расстояние – вполне возможно. Ведь с этим друды-греи сталкивались. И даже кое-что умеют.

А вот как быть с, вот именно, телекинезом?!

Придётся снова нагло врать. И чем наглее, тем лучше.

Впрочем, разве тут я буду хоть чем-то принципиально отличаться от нашего, или штатовского, Правительства? Которое, к примеру, показывает сенату, и всему миру пробирку с манной крупой, выдавая её за «споры сибирской язвы»? Вот именно.

Поэтому вздыхаю:

– Я – тот, кого ты знаешь уже девять месяцев. Краппен Свораж. Исследователь. Психолог. Биолог. Ксенобиолог. Эволюционист. Сядь-ка снова сюда, – показываю на нашу кровать, куда она сама затащила матрац, пока ждала меня, – Я всё расскажу.

Она действительно садится. На меня смотрит настороженно, и одновременно с интересом. И вижу я из её мозгов, что она вовсе не испугана. Поскольку чувствует и понимает, что люблю её. (Ох, уж эти женщины!) А, следовательно, ничего плохого ей не сделаю. Но настроена она не слишком оптимистично – ей кажется, что совру я ей!

Что ж. Основания для таких мыслей у неё есть, конечно…

Потому что на совсем уж глубинном уровне подсознания что-то от меня ей просочилось! Во время нашего «общения». Да и не могу же я контролировать – вот прямо всё!

– Подумай о чём-нибудь. О чём-нибудь таком, чего бы я о тебе ну никак не мог бы знать. Такого, скажем, что произошло в детстве. И не смущайся. Всё останется только между нами.

– А вот это – уж точно! – она криво усмехается, – Не людям же ты расскажешь?! Ну а наши… Кого я знала здесь – все мертвы. А перед теми, кто придёт потом, я откровенничать уж точно не собираюсь!

– Вот и славно. Но – вспоминай.

Пусть не мгновенно, но в её мозгу воспоминания начинают двигаться. Назад.

И вот они уже несутся, словно Ниагара! И отдаляемся мы в тот момент, когда ей пять. И её Наставница (А у друдов нет такого понятия, как мать и отец – там всех детей сразу после того, как они родились, сдают на попечение Государству. В специальные учреждения, типа круглосуточных яслей-интернатов. Где их и выращивают. Если пользоваться этим нейтральным и ничего не обозначающим словом. То есть – они чувствуют, что о них заботятся, и кормят и поят. И за ними убирают… Но это – вовсе не то, что чувствуют дети – от родителей. Подлинное тепло и любовь… А не забота от ответственных, и пусть добрых и терпеливых – но Воспитателей! А с четырёх лет у них – Наставники!) наказала её!

Собственно, у друдов, как, скажем, у наших, Земных, евреев, не принято наказывать детей! И те могут, в-принципе, делать всё, что угодно! Шалить, резвиться, визжать, драться, играть с чем угодно, и даже кататься в грязи, словно свиньи.

Но моя Ундред и здесь зашла уж слишком далеко.

Испортила она Большой Компьютер, контролирующий климат и условия жизни в здании, где всех детей её генерации содержали и воспитывали: вылив в его шкаф кастрюлю компота. Тот самый Компьютер, что полностью автономно работал, и отвечал за поддержание нормальных условий в большом Доме Первичного Воспитания.

И начальнице пришлось вызывать бригаду техников с материка. И ремонт занял целых шесть (!) часов. И в это время все воспитанницы, которых имелось аж восемьдесят, и Наставницы, коих насчитывалось тоже восемьдесят, вынуждены были мёрзнуть, закутавшись в тёплую одежду: Дом располагался на острове в арктических широтах.

Вот так у всех воспитанниц из этой партии появился уникальный опыт «выживания», и «укутывания», а у моей Ундред ещё и опыт сидения в замкнутом пространстве в полной темноте в течении этих самых шести часов. В ящике три фута на три фута на три фута. Причём – без тёплой одежды. Да и вообще – одежды!

А температура всё опускалась и опускалась, и на её призывы, крики и мольбы о помощи, и о том, что «она всё поняла, и больше так никогда делать не будет!», никто не отзывался… Ящик был звукоизолирован. И, свернувшись в маленький и беспомощный комочек, обхватив себя руками, она в конце уже только горько плакала, поскуливая, словно щеночек. Чувствуя, как замерзают, застывая на холодных щеках ледяные дорожки слёз.

И только потеря сознания спасла пятилетнюю малышку от безумия.

И пусть её и вылечили от воспаления лёгких и его последствий легко, но накрепко запомнила она «неподобающие действия» своего начальства. Которое после этого с должности, конечно, Комиссия по дисциплинарным проступкам, сняла. Но в морозильную камеру, как шалунью Ундред, конечно, не помещала…

– Я вижу всё, что ты вспомнила. Я вижу всё. До мельчайших нюансов. И то, как ты обломала три ногтя, пытаясь открыть крышку твоего «гроба», и то, как ты колотила головой о низкий потолок. Обитый мягкой пенолоновой тканью. И жалела, что не можешь разбить себе череп о него! И как холод пробирал тебя до костей твоего тоненького тельца. И как тебя трясло, и как ты ругалась, и потом уже только плакала. И подвывала. И потеряла сознание…

И ещё я вижу то, чего в нас, Друдах, возникать не должно никогда.

Ненависть. И подлинную и неукротимую ярость!

Которую, впрочем, ты позже с переменным успехом скрывала от штатных психологов и врачей твоего Дома. И Дома Предопределений. Но это тебя не спасло: они почуяли отголоски твоего состояния, твоих эмоций к Наставнице Свитур Жварсоко. Выявили твою «нестабильность», вязкость мышления, и потенциальную опасность для окружающих. То есть – никаких ответственных и, тем более, руководящих, должностей!

Но тебе повезло. Когда тебе было двенадцать, и ты уже вовсю планировала, как отомстишь твоей бывшей Наставнице, та погибла. Возможно, не только по случайности. Но и – по собственному желанию. Думаю, её всё же мучила совесть. И она сама схватилась за оголённые провода гипергенератора! Лишив тебя Мечты! И спася от физического убийства другого друда. Что у вас карается смертью.

Ты однако расстроилась. От того, что ей удалось избежать твоей мести. И почти этого не скрывала. И поэтому тебя и «отбраковали». И классифицировали только для неквалифицированных, низших, работ. И вот ты, с твоими способностями, силой воли, и незаурядным умом – девушка для удовлетворения плотских утех самцов.

Это – и наказание на всю оставшуюся жизнь, и твой, как говорят люди, крест.

Но ты – молодец. Скрыла свою обиду и даже пыталась найти удовлетворение в примитивных плотских утехах.

И даже смогла выбиться в «элитные». «Удовлетворительницы». И вот поэтому ты – здесь. На Станции. И тебя должны были после этой миссии перевести на почётный отдых. То есть – на пенсию. С полным обеспечением. И казённым жильём.

И ты жила бы до конца своих дней в гордом одиночестве, в крохотной комнатёнке в маленьком коттедже, пусть и в живописном месте, с лесом и озером, и горами поблизости. В окружении коттеджиков ещё десятка таких же, как ты, «ранних» пенсионерок. И самым значимым событием для вас всех был бы очередной прилёт раз в месяц транспортного бота с запасом продуктов и медикаментов… Хотя, как ты знаешь, постылого чувства покинутости и одиночества в таких Домах успокоения, ничто и никто не преодолеет! И многие пенсионерки так и топятся в озерах… Бросаются со скал. Уходят в тайгу. От безысходности и чувства своей невостребованности. А детей у тебя быть не может.

Поскольку после сразу принудительного Предопределения тебе хирургическим путём удалили яичники. Как удаляют их и всем представительницам твоей профессии.

И теперь ты видишь, что проникаю я туда, куда ты никого и никогда не впускала, легко. И я сейчас – самый сильный телепат. И не только телепат.

Хорошо, что она сидела, пока я всё это ей пересказывал. Чувствовал себя… Жутко. Словно гвозди в крышку её гроба загоняю: каждое слово, как удар молотка!

На добрых две (!) минуты у нас в нашей крохотной каютке воцаряется гнетущая тишина. Она молчит. Смотрит в угол. Кожа её то темнеет, то светлеет.

Наконец она вскидывает на меня свои огромные выразительные глазищи. В них – и страх, и мольба:

– Да, ты не мог всего этого знать!

Ни в каком моём досье, ни в архивах психологов про ящик с мягкими стенами нет ни слова! Как нет там ни слова про то, что я испытывала к своей Наставнице. Этой твари!

– И, тем не менее, я всё знаю. Потому что я теперь и правда, – стучу себя по виску, – самый сильный экстрасенс в мире! И могу не только проникать, как никто, глубоко в сознания, и наших, и людей, но и… двигать предметы! Усилием воли!

А вот теперь – ответ на твой вопрос.

Как я стал таким.

Это всё – мои командировки.

Во время последней я побывал возле Большого Адронного Коллайдера. Прикинулся, ну – взял образ! – одного тамошнего техника. Но во время обхода этого агрегата, когда я пытался работать, как работал он, а заодно и выяснить основные возможности людской техники, и о том, насколько люди реально близки к пониманию тайн микромира…

Случился сбой!

И меня чем-то облучило! Это было… Да – как удар!

Я помню только, что потерял сознание прямо там – на полу в тоннеле. Но позже…

Я уже пришёл в себя, когда за мной пришли врачи, и даже смог снова натянуть «личину» человека. И они отправили меня в реанимацию. И вылечили.

А вернее – я вылечился сам. Потому что после облучения понял, кто я. Кто я – теперь. Ощутил, и даже опробовал, свои новые возможности и способности.

Я – сверхчеловек.

Да, вот так буднично и банально – сверхчеловек. И эти мои способности и возможности постоянно растут! И если раньше я «видел» мысленным взором только мысли одного-двух людей, и то – только находящихся в паре метров от меня, да и те – поверхностно, только самую суть, не мысли, а, скорее, эмоции, то теперь…

Я вижу и мысли любого человека, или даже – целого подразделения, находящегося на другом конце Земли! И вижу – глубоко. До самых, как говорят люди, печёнок! Подсознательное. Комплексы. Страхи. Детские воспоминания. То, что каждый человек хотел бы забыть навсегда. Его подлинные чувства к другим людям. Словом – всю подноготную!

И понял я, что мои способности будут ещё и ещё расти, почти сразу! Как и возрастут и возможности в плане перемещать, нагревать, охлаждать, трансформировать во что-то другое, предметы и вещества, одним лишь усилием воли!

Это – дар! Что-то такое, что есть в мозгах всех друдов, и, наверное, даже людей, раз уж они – от нас, и даже гхаш. Разумны же! Но пробудить его можно, только подвергнув наши жизни опасности смерти – именно тем облучением, что вырвалось тогда случайно из БАК-а!

– И ты…

– Да. Я очень сильно… Испугался. Ощутил свою ответственность. Ведь я – хороший друд. Ну, относительно, конечно… А если такое оружие попадёт в руки неподготовленного? Человека, скажем? Существа без совести и чести?! Дикаря! Или беспринципного урода без морали и совести – как гхаш?

И как только я выбрался из больницы, и спрятался, я и взорвал этот самый БАК, чтоб больше никто не смог получить такого дара!

– Странно. Чего-то именно такого я и ожидала. Я ведь… Тоже чувствую – эмоции! Пусть и не мысли…

– Да. Я знаю. Ты – уникальна. И то, что тебе не позволили развить твои природные данные, твои реальные возможности, – аккуратно прикасаюсь указательным пальцем теперь к её головке, – преступление! И те, кто был в Комиссии по Предопределению должны были дать тебе шанс! А вместо этого направили на самую примитивную и тупую работу. Такую, куда идут лишь те, у кого индекс АйИ – ниже семидесяти! Зато очень развит инстинкт размножения и тяга к плотским утехам!

– Ты так говоришь, чтоб сделать мне приятное.

– Нет, – стараюсь, чтоб мой голос звучал как можно убедительней, – Не забывай. Я теперь – видящий. Вглубь сознаний. И ни у кого теперь нет от меня секретов! Ты – очень волевая! И куда в этом смысле сильней любой другой женщины! И очень целеустремлённая. И понимаешь, что твои способности и разум – достойны большего. Куда большего! А ещё – ты всё равно затаила обиду на Систему. Нет, не на отдельных её представителей, а на всю Систему! Нашу Систему. Обучения, воспитания, и распределения рабочих мест!

А я у тебя – суперчеловек. Любящий тебя.

Так что если бы мы с тобой решили, что хотим захватить власть над нашим Миром, чтоб переделать его, ну, или, для начала, над этой крохотной подопытной планеткой – помешать нам не смог бы никто!

Как смотришь на это? Не появилось желания стать Королевой?

И тут она меня удивляет.

Потому что начинает весело смеяться!

Срочно смотрю – отвлёкся я во время своего страстного монолога! – вглубь её сознания. Хм-м… А девушка-то… Готова! Ну и дела…

Она перестаёт смеяться внезапно. Говорит:

– Милый. Ты ведь теперь, как ты сам сказал, легко читаешь в мозгах. Ну и что ты там видишь?

– Вижу, любимая, что ты – согласна. Причём – полностью и без задних мыслей и сомнений. И теперь мы должны просто решить, какими средствами и способами мы будем решать эту задачу, и какой Порядок установим!

– Где? Здесь, на этой «Земле», или – у нас?

– Понимаешь, солнце моё, Новый Порядок – это не шуточки. И прежде, чем пробовать установить его – у нас, нужно бы на чём-то… Потренироваться! Отработать детали. Продумать нюансы. Ведь ты знаешь, что даже местные диктаторы уже экспериментировали с «Новым Порядком». И я, как профессионал, изучал все тонкости и последствия. Гитлер, Сталин, Пол Пот, Мао, Тито, Чаушеску, Ким Чен Ир…

Такие и им подобные вечно сталкивались при воплощении своих идей – с проблемами. И «рубили лес». Так, что летели оппозиционные щепки. А точнее – головы с плеч недовольных.  Да иначе и быть не могло! Потому что «всеобщее благо» – слишком абстрактное понятие. И тут я надеюсь только на тебя! Ведь ты – женщина! И, следовательно, подойдёшь к проблеме установления Рая на Земле – практично.

А уж я – помогу воплотить!

– И ты надеешься, что наши нам позволят это сделать?

– Я уверен, что они, даже если и захотят нам помешать – не смогут. Им сейчас точно не до нас! Ведь они теперь – воюют с гхаш! И растянется эта война, как вижу, на годы, и десятилетия.

Ну что? Попробуем стать Земными и Звёздными Императором и Императрицей?

– Когда ты так спрашиваешь, да ещё так серьёзно, у меня прямо мурашки идут по коже! Ведь ты – не шутишь! Я это тоже – вижу! Чую.

– Не шучу. И возможности у нас теперь – есть.

– В таком случае… А что мне терять?!

Я согласна!