Куклы зазеркалья

Пока они не вернулись, бестолково слонялась по квартире, понимая, что беспокоиться и выдумывать всякие ужасы еще рано. Надо успокоиться. Идти искать их тоже не вариант, парк большой, могу просто разойтись с ними. Или просто встретили знакомого, разговорились. Куча вариантов.

Но противный тоненький голосок внутри пищал, даже не пищал, а вопил: «Это он! Это он!». Я пошла, умылась холодной водой. Посоветовав себе прекратить истерику, пока еще ничего не произошло. Если через час не вернутся, то пойду искать сама. Если не найду сама, то что же делать, придется потревожить людей в их первый день супружеской жизни и позвонить Глебу. Больше не знала, что придумать.

С нетерпением следила за стрелкой на часах и уже вскочила, чтобы нестись к парку на всех парах, как заскрипела входная дверь.

Уф. Выдохнула.

– Что же вы так долго…

Слова замерли в горле. Егор нес Дрейка на руках, лицо серое, волосы взъерошены, в глазах боль, потрясение, и чувство вины. Пес был частично забинтован, нос разбит.

Устало уложив его на диван, он сам сел на пол рядом. Я подошла и погладила осторожно короткую шерстку между ушей. Карие глаза печально поглядели не меня.

– Что случилось?

– Я так и не понял, – широкие ладони закрыли лицо, он долго не продолжал, справляясь с собой, – отпустил его побегать, как обычно. Сам побежал круг, но когда дошел до середины, услышал собачье поскуливание, переходящее в визг…. Побежал на этот звук. Дрейк лежал в кустах из бока кровища льет. А того козла я не догнал. Только видел, как кусты за ним шевелились в стороне… Черт!

Он еще помолчал.

– Я бы его убил. Но не до этого было. Возле парка такси стояло, мужик хороший попался, довез нас быстро до ближайшей ветеринарной клиники. Не побрезговал, что машину испачкает. Короче повезло. И все не так серьезно оказалось. Ранение поверхностное, только крови много. А так, пару дней полежит и опять в строй. Да, Дрейк?

Пес тихонько проскулил что-то.

– Это он от лекарств вялый. Я одно не могу понять. Зачем? Ведь он добрый такой, дружелюбный. Зачем?

– Я не знаю. О, Господи!

Из глаз полились слезы.

Он обнял меня и погладил по голове.

– Все обошлось, все хорошо…

Но поганое ощущение, что это не конец, а только начало цепочки событий, усиливалось и вскипало внутри.

Весь день был посвящен уходу за нашим мохнатым другом. Даже боязно, как бы он совсем не разнежился в такой атмосфере. Мобильник оживился в десять вечера. Номер был незнакомый, но занятая другими мыслями не придала этому значения и рассеяно нажала на кнопку, удивляясь тому, кому и что понадобилось в такой час.

– Алло. Слушаю вас?

– Привет, милая.

И голос такой спокойный, ласковый, певучий, как будто мы расстались только вчера, после кино или кафе. Никакой тебе зловещей трескотни из трубки или шорохов, ни скрипучего голоса, как в кино.

Все обычно и просто и от этого еще страшнее.

– Привет.

Егор издалека посмотрел на меня и вопросительно качнул головой. Наверное, лицо у меня в этот момент было как минимум испуганным.

Я махнула рукой, показывая, что звонок неважный, и направилась в сторону ванной. Внутри с грохотом сошла горная лавина и завалила все оборонительные сооружения, выстроенные мною, оставив только лед и холод.

– Не молчи, милая. Это так скучно. Мы давно не виделись, неужели тебе совершенно нечего мне сказать?

– Нечего.

Дверь я захлопнула и теперь смотрела в зеркало, как лицо становится замерзшей маской, а глаза двумя стекляшками без эмоций.

– Жаль, очень жаль. А я ждал, хотя бы банальных слов. Типа, прости, что продырявила тебе башку ведром и оставила помирать в огне пожара. Этого было бы достаточно.

– Достаточно того, что я не рассказала о тебе. По-моему этого вполне достаточно.

– Хм…. А ты стала прагматична. То высокие чувства тебя волновали, а сейчас…. Ладно, я не о том. Я наблюдал за тобой…

– Я поняла уже.

– Твои прогулки по парку с самого утра наводят на мысли о бессоннице. Я прав?

– Ты же следил за мной. Зачем тебе тогда что-то объяснять?

– Не кусайся. Держу в руках фотографии. Ты такая загадочно-грустная и притягательная.

– Зачем ты звонишь?

«Не понимаю, зачем разводить эту дребедень про загадочную грусть? Ты, дорогая, похоже, забыла, с кем говоришь. Это ведь его любимая игра загонять мышку в угол, потом опять выпустить, а потом снова в угол. Весь смысл в этой игре».

– Зачем? Я уже сказал, давно мы не виделись и не разговаривали. Я соскучился.

– Неужели? Не нашел пока другую игрушку?

Послышался тяжкий вздох.

– Ты никогда не была для меня игрушкой. Я много раз об этом твердил.

– Позволь мне не поверить.

– Не верь. Ты никогда мне не доверяла. Это очень обидно, – я фыркнула в трубку, так, что он услышал. – Да, обидно.

– Какая глупость. Тебе обидно…

– Потому что, хоть и не сразу, но я открыл тебе почти все свои секреты. Душу, можно сказать выворотил наизнанку, – «это точно, наизнанку мою и свою», я сглотнула, но это движение далось с трудом. – Я был предельно откровенен. И что? И, кстати. Не припомню, чтобы ты была сильно против.

– У меня не было выбора.

Смех был очень громким, таким, что пришлось отнести трубку подальше от уха, когда он прекратился, поднесла обратно.

– Выбора…. Ох, ну и насмешила ты меня. Выбор есть всегда, моя милая. У тебя он был. Но ты проявляла отменное усердие при наших встречах, – смешок, тихий, говорящий сам за себя. Я вдавила ногти в ладонь. – И была очень довольна. А что, не так? Можешь все отрицать. Но я помню все детали. Твои стоны, поскуливания даже иногда, как ты прикусывала мою губу до крови, как твои ногти…

– Замолчи!

– Хорошо, замолкаю. Но вспомни, разве все не так было?

Я молчала задавленная своими воспоминаниями и ужасом и стыдом, от того, что не могла объяснить своего поведения. Что могло быть общего у меня с той девушкой, в которую я превращалась рядом с ним. Только общее тело. Разум голосил, орал, что на самом деле все не так.

Другой голосок тихий, вкрадчивый говорил: «С ним ты настоящая. Такая, какая есть. Необтесанная обществом и моральными устоями, правилами этикета и еще бог знает чем. Да, все так. И ты боишься себе в этом признаться. Боишься до ужаса, что кто-то узнает об этом. И самое главное, что он это понимает. Он все про тебя знает. Все твои потаенные желания, страсти скрытые под слоем цивилизованности и воспитанности. Этой маской, которую ты носишь каждый день и к которой привыкла как к своей собственной коже».

Или не так.

Он просто использовал мое влечение и страсть по-своему. Придал им совсем другую форму, подстроил под себя, как музыкант инструмент.

Свое наваждение им я никак не могла отрицать. Это было. Вопрос только в том есть ли помимо этого еще что-то.

– Милая? Ты там уснула?

– Нет. Я не уснула. И все еще не понимаю причину, по которой ты мне звонишь. Прошел почти год, а ты связался со мной только сейчас. Что тебе нужно?

– А ты скучала по мне?

– Нет. Не очень.

– Я заметил, что не очень. Ты в ванной? Я просто слышал, как захлопнулась дверь и эхо небольшое.

– Да.

– Что ж прячешься от любимого? Или он так временное увлечение?

– А это не твое дело!

– Почему же, мое. Помнишь, я тебе кое-что обещал? Что никто и ничто не помешает нам быть вместе. Помнишь?

– Помню. Но ты как-то странно исполняешь свои обещания, учитывая, что все это время от тебя не было, ни слуху, ни духу. И удар ведром по твоей голове выразил мое отношение к твоему предложению.

– Это было не предложение. И от тебя я такого, конечно, не ожидал. Но мое решение остается неизменным. А на счет молчания, тут все просто. Потребовалось продолжительное время на реабилитацию.

– Все же я не могу понять. Что же ты хочешь от меня? Объясни или я ложу трубку.

– Не ложи трубку, а то хуже будет.

– Не надо угрожать. Мне все равно и ты это прекрасно знаешь.

– Я не угрожаю. Я предлагаю: найди меня. Это в твоих интересах.

Внутри все замерло.

– Что за ерунда? Это розыгрыш такой?

– Нет, это не розыгрыш. У меня неплохое чувство юмора, но не в этот раз, милая.

– Перестань меня так называть и объясни толком или отвали. Я обращусь в милицию, что мне звонит какой-то псих и угрожает.

– Можешь и так поступить. Твое право. Но хотел узнать. Как себя чувствует Дрейк?

Я присела на ванну.

Вот дерьмо!

– Неплохо, сейчас.

– Это хорошо. Не очень люблю театральные эффекты, но тут я подумал, что понадобится маленькая демонстрация. Это не розыгрыш, как ты могла сама убедиться.

– Да.

– Вот и чудненько. Теперь слушай меня внимательно… – его прервал стук в дверь.

– Лера! Лера, ты долго еще будешь разговаривать по телефону, прячась за унитазом?

В трубке хмыкнули.

– О, у него даже чувство юмора есть. Он просто находка, милая.

– Заткнись, – это я прошипела в трубку. А потом громче, чтобы было слышно за дверью. – Я скоро. Это Марина звонит.

– Марина позвонила сейчас на домашний и пожаловалась, что не может до тебя дозвониться.

– Я скоро.

– Хорошо.

Выдохнула и вернулась опять на бортик ванной.

– М-да. Могу только сказать – роль Штирлица не удалась. Или нет, радистки Кэт.

– Заткнись.

– Ты сегодня как то совсем не оригинальна. Даже вон соврать толком не можешь. Без огонька, без выдумки. Короче, мне тоже это все надоело, – он приостановился, голос потерял свою тягучесть и напевность, видимо эта игра ему надоела. – Найди меня, а то следующим будет твой любовник. И далее по списку: тетка, Марина…

– Ты бредишь.

– Нет. Я не брежу и вполне в своем уме. И уже напомнил тебе, что не забываю своих обещаний и всегда держу слово. И ты моя.

– В чем проблема? Приезжай.

– Нет. Я злюсь и хочу, чтобы ты немного постаралась. Помучалась. Игра по моим правилам.

– Ты больной.

– Говори, что угодно. Но все останется в силе, пока ты не вернешься ко мне. Добровольно.

– Добровольно? Ты что-то путаешь. Шантаж не подразумевает добровольности.

– Это опять твой выбор. Только твой. Можешь ведь обратиться в милицию. Но сама понимаешь дело закрыто. Ничего на меня, как участника тех событий не указывает. Вообще ничто не указывает на пару в этом деле. Я постарался, поверь мне. И тебе решать, что делать. Давай, милая, действуй. А то в последнее время ты больше напоминаешь овощ.

– Не без твоей помощи.

– То, что ты не можешь принять себя настоящую, это не моя проблема, а твоя. Я лишь помогаю тебе. Совсем чуть-чуть направляю в нужную сторону.

– Чуть-чуть…

– Да. Решай. Все в твоих руках. Иначе с продырявленным боком будет ходить твой юморист, если будет ходить, конечно. Кстати, он мне нравится, отличный выбор. Но ты моя. Не забывай об этом. До встречи.

И отключился.

До встречи! Самоуверенный засранец!

Я включила холодную воду и немного поплескала в лицо. Вроде помогло. Хотя, в голове, как был некий туман, так и остался.

Что делать?

Хороший вопрос. Можно, конечно, поступить, как здравомыслящий гражданин и отправиться в милицию. Но с чем? Как объяснить кто он? Да, черт с ним придумаю историю. Можно и не выдумывать лишнего. Познакомились у тетки, погуляли, он уехал, а я нашла другого. Вот звонит, беситься, угрожает.

И что?

А ничего, пока кто-нибудь реально не пострадает. Все ты прекрасно понимаешь. Милая. Усмехнулась и еще зачерпнула холодной воды и вылила обратно. Опять тот же вопрос. Что делать?

Неужели пойти на поводу у этого психа? Ты знаешь. Что он псих. Это знаешь, к сожалению только ты. Никакой справочки у него по этому поводу не имеется из соответствующего учреждения. Для остальных это обычный средний бизнесмен. Немного закрытый и резкий. Но это и понятно, по-другому бизнес и не построишь.

И все же?

Не знаю.

Вышла из ванной. Егор отвернувшись, что-то строгал на деревянной доске. Похоже, назревает скандал. Ничего необычного. Мне бы тоже было неприятно и непонятно, почему он болтает по телефону в ванной, закрывшись. В голову сразу полезли бы ненужные мысли. И вообще, а как же пресловутое доверие?

Подошла, обняла сзади. Очень нужно было почувствовать его силу и спокойствие, этого как раз и не хватало сейчас. Мышцы под моей ладонью напряглись. Пришлось ему сдаться и оставить свой оскорбленный вид.

– Что случилось? Ты можешь мне объяснить?

Вдохнув его запах, потерлась о мягкую ткань футболки и отпустила. Надо на что-то решаться.

– Мне придется на какое-то время уехать.

– В смысле? Еще раз спрашиваю, что случилось?

– Я и объясняю. Мне придется уехать. Не хочу врать, придумывая причины.

– Спасибо и на том.

Кинул нож на стол и повернулся так, чтобы видеть мое лицо и глаза.

– Скажи просто, что случилось. Любую проблему можно решить. Тем более вместе. Я же все вижу и понимаю, что что-то изменилось за эти два месяца. Ты опять ушла глубоко в себя.

– Ты говоришь прямо, как мой психолог.

– Причем здесь это? Я не твой психолог. Мне важно знать, что происходит. Иначе я не смогу тебе помочь.

«Мне никто не сможет помочь».

– Я вижу все отчаянные мысли, они написаны у тебя на лице. Просто доверься мне, наконец. Доверяй мне.

– Я доверяю.

– В какой-то мере да. Но иногда у меня такое ощущение, что я живу только с частью тебя, а остальное скрыто.

– Ты уверен, что хочешь узнать эту часть меня? Она может оказаться совсем не такой, как ты себе представляешь. И вполне возможно, совсем непригодной для общения.

Видно было, что он взбешен.

– Это уже мне решать. Я думал, просто подожду. И все само встанет на круги своя, если не пытаться вытряхивать из тебя твои мысли и чувства.

– Не надо, не вытряхивай. Все равно ничего не добьешься. Я расскажу. Когда смогу. Сейчас это невозможно.

– Почему?

– Просто невозможно. Есть вещи, которые касаются только меня и моей прошлой жизни. И не ты и никто другой не поможет мне разобраться со всем этим.

– Откуда ты знаешь? Попробуй.

– Нет.

– Это гордыня. И еще раз повторюсь, ты мне не доверяешь.

– Доверяю. Ты мой самый близкий человек.

– Неужели… Лера. Я хочу тебя защитить. Даже, если придется защищать от самой себя. Готов помочь тебе в любой ситуации. Черт! А ты закрылась, и я не могу достучаться до тебя.

– Прости. Но не нужно. Сейчас мне нужно уехать.

– Куда?

– Я пока не знаю. Сначала к себе на квартиру. Вызову такси.

Егор сел на диван. Дрейк мирно похрапывал на своей половине. Посмотрев на его перевязанный бок, сглотнула комок в горле, обошла их на ватных ногах, присела на корточки, рядом с его коленями и положила ладони на большие руки – аккуратные ногти, вздутые вены, как же я их люблю.

– Егор, я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Но, ту часть меня, не знаю, как объяснить. Нужно отрубить. Иначе она отравит жизнь дальше и тебе и мне, а я не хочу этого.

– Невозможно взять и вырвать что-то из своей жизни, как лист из тетради. И раз уж мы вместе, придется уживаться, как с плохим, так и с хорошим.

– Я понимаю, просто дай мне это время. Я прощу тебя только об этом.

– Я хочу знать.

– Нет.

Он медленно снял мои руки и встал, походил.

– Я ничего не могу обещать, если ты уходишь не объяснившись.

– Я не могу.

– Все ты можешь! Я сейчас немного не в себе, потому что совершенно не знаю, что и думать. Не знаю. Извини, но ничего не могу обещать. Ты уходишь, значит уходишь.

Я поднялась, прошлась по квартире, собирая вещи, на которые наткнулась. Половину оставила. Мне было все равно.

И теперь стою на вокзале в чужом городе, такое ощущение, что посреди пустыни – некуда возвращаться, никто не ждет.

С одной стороны легче. С другой – он прав. Я так и не смогла заново научиться доверять людям. И мне жаль, что мы так расстались бестолково и глупо.

На вокзале было довольно много народу в этот утренний час. Кто-то выглядел на удивление бодро, но в основном все пялили бессмысленные глаза и пытались понять, куда же им нестись со своими сумками и чемоданами.

Следуя указателям, поднялась наверх по переходу, напоминавшему подземный ход гномов. Выбралась и огляделась по сторонам. Люди спешно разъезжались кто на такси, кто на своих машинах.

Рядом с вокзалом работало круглосуточное кафе, я направилась туда заправиться кофе, чтобы не заснуть. И подумать над планом действий, выработанным мною и Глебом.

Да, хоть это и кажется странным.

Встречалась я с Мариной, дабы объясниться, почему не отвечала, но они пришли вместе. Наплела, что мы с Егором поссорилась и теперь подумываю уехать ненадолго, сменить обстановку. И вроде все складно, про причину естественно замалчивала.

– Ничего не понимаю. Это ерунда какая-то. На свадьбе вы были просто два голубка. Пара дней не может все так круто изменить.

Пожала плечами. Настаивать она не стала, знала, что давить бесполезно.

– Ладно, ладно. Но хоть куда ты поедешь? Ты с теткой советовалась?

Нет, вот с кем с кем, а с ней я этот вопрос в последнюю очередь обсуждать буду.

Мы пообщались еще немного. Глеб почти все время молчал, только иногда поглядывал на меня испытующе. Позвонил вечером и назначил встречу на завтра. Ничего не понимая пошла, просто не знала, что делать. Искать кого-то задача не из простых. Единственное, что я для этого сделала. Это увиделась с Вероникой и, проведя час три в разговорах, подвела ее к теме нужной мне. Мол потеряла из виду того мужчину – ну, как разве ты не помнишь, зам какого-то там. Она махнула ручкой и объявила, что он не зам, а один из соучредителей фирмы. Жаль, очень жаль, человек состоятельный, интересный. Чем она может помочь?

А мне хотелось узнать все реквизиты фирмы, в которой он был соучредителем. И получила данные, плюсом даже копии некоторых договоров. Это было очень кстати.

Я смотрела на эти бумаги и не очень представляла, а что дальше? Залезу в интернет, почитаю, если там есть какая-нибудь информация о них. Но специфика у них такая узкая. Черт!

На соседний стул кто-то тяжело и я вздрогнула. Глеб покосился на листки, буркнул что-то официантке и замер, вглядываясь в меня.

– Привет.

– Привет, Глеб.

– Что изучаешь?

– Так бумажки с работы.

– Серьезно? Ты же вроде уволилась?

– Да, вроде…

– Я давно хотел с тобой поговорить, но раньше все никак случая подходящего не было. И не хотелось напоминать. Тем более что у тебя процесс восстановления пошел тяжелее, чем у Марины.

– Я понимаю. Но о чем ты хотел поговорить? Не понимаю.

– Дело, конечно, закрыто. Но в нем некоторые детали не сходятся, – я покрылась липким потом.

– И какие же?

Он покрутил ключи в руках.

– Характер некоторых повреждений у вас с Мариной немного разный. Мелочь, но мне бросилось в глаза.

– Это важно? Может ему нравилось разнообразие.

– Может. Я не специалист. Но последние события подтверждают мои сомнения.

– Какие события?

Глеб посмотрел на меня тяжело, показывая, что играть с ним в дурочку не нужно.

– Лер, я знаю содержание записки. Соседка, что вышла на твой вой, заглянула в нее и запомнила. Там всего два слова: «Привет, милая». Не хочешь рассказать, в чем дело?

Я посмотрела в окно. С одной стороны не хотелось никого вмешивать. С другой, одной мне не справиться. И, если предупредить, он всегда будет на чеку и на душе будет спокойнее.

– Если ты не расскажешь, то моя фантазия дорисует черт знает что.

– Это точно, – вздохнула и закрыла глаза.

– Чей труп мы нашли?

– Маньяка.

– А кто тогда тебе пишет? Их двое было?

– Да их двое. Один местный. Второй из другого города. Они познакомились на сайте в интернете, долго общались и через некоторое время встретились.

– Прямо история любви.

– Смешно. Но мне не очень. У этого очкарика была одна маленькая проблема, которую они решили вместе, – Глеб приподнял брови вопросительно, – он мучил, но убивать не хватало духу. Поэтому убивал второй.

– Ясно, очень интересно. И получается что?

– Получается, что теперь он неизвестно где. И я была с ним знакома и встречалась до того, как меня этот Дима похитил.

– Офигеть.

– Я тоже офигела и это еще слабо сказано, когда увидела его в обнимку с нашим тюремщиком…

И дальше все полилось, как огромный поток. Перед глазами пелена и ощущение такое, что мы одни в кафе никого нет. Я закрыла глаза и обхватила ладонями кружку. Нет, никаких пикантных подробностей не прозвучало. Только факты, которые могли бы помочь найти его и вообще о роли Андрея во всем этом.

– Глеб, не знаю, что делать? С чего начать?

– Ты уверена, что Дрейк его работа?

– Даже, если и не уверена, проверять не хочется. Я знаю, на что он способен.

– Понятно. Это, конечно, крутой поворот. Одно дело просто подозревать. Поймать его можно будет уже на новом эпизоде.

– Черт! Мне не интересно на чем ты хочешь его подловить. Что мне делать?

– Не знаю. Он от тебя не отстанет. Вот и предлагаю тебе выйти на него и попробуем выловить его на новом деле… Или, что ты хотела сделать?

И встревожено посмотрел на меня.

– Не сходи с ума, Лера.

– Я не схожу с ума.

– Понятно, что ты чувствуешь себя загнанной в угол. Но не делай резких движений. Мы все разрешим. Хотя он гад осторожный.

– Это точно. Глеб, я боюсь. Или не совсем так… Я чувствую, что все закончилось. Не знаю, как объяснить.

– Не надо. Успокойся. Я попробую выяснить что-нибудь. Это копии документов?

– Да. Это договоры с фирмой моей тетки. Андрей является одним из соучредителей.

– Это хорошо. Я возьму их?

– Да бери.

– Пожалуйста. Пока ничего не предпринимай. Хорошо?

– Хорошо.

В парке уже пожелтела листва на деревьях. Солнце светило уже не по-летнему ярко – весело и беспощадно. А уже чуть лениво. Его лучи, как тягучая карамель, протягивались сквозь листву.

Я кинула взгляд вдоль аллеи. По ней спокойно прогуливались мамочки с колясками и пожилые пары. Щемило в груди, когда я смотрела на них. Вот осторожно поправляют одеяло на кульке внутри коляски, а вот его уже не слишком твердый локоть поддерживает ее худенькую ручку с прожилками синих вен.

Усмехнулась. Еще заплачь.

Потом отвернулась и закрыла глаза. Не самое лучшее время для психоза.

«А у тебя на это никогда не было времени. Ты себе сама не даешь немного расслабиться». Это верно. От того, что я изъем себя изнутри сомнениями и разными тяжелыми думами, ничего не поменяется. Просто отпусти, как будет, так и будет.

– Привет.

– О, Черт!

Опять не заметила, как Глеб подкрался ко мне сзади.

– Извини.

– Ничего. Привет.

– И так… Что я вам могу рассказать интересного. Собственно, почти ничего. Пять лет назад Горелов Сергей Витальевич и наш общий товарищ организовали фирму, которая достаточно быстро раскрутилась. Стройматериалы. Теперь у них филиалы в нескольких городах. В том числе и в нашем. Открыли года полтора назад. Но…

– Но?

– Полгода назад Андрей продал свою долю третьему лицу и вышел из дела. И, похоже, переехал в другую местность. Никаких связей не поддерживает, только с партнером.

Я сидела, сжавшись на своей стороне лавочки.

– Содержательно.

– Чем могу.

– То есть никаких направлений поисков ты мне не дашь.

– Почему же. Через партнера попробуй.

– Оно да.

– Лер, я не могу сделать это за тебя. Хотя очень бы хотел. Если он следит за тобой, то знает обо всех твоих передвижениях. Это для него игра и по его правилам. Сама понимаешь.

– Понимаю.

– Еще что. В этом городе у меня знакомый есть. Если будут сложности, обратись к нему, – протянул мне бумажку с именем и номером. – И еще, хорошо бы поддерживать связь. Но так, чтобы он о ней не знал. На днях попробуй это организовать.

– Хорошо.

– Лер… Обязательно звони мне. Хорошо.

– Хорошо.

– О, Черт…

На дне чашки осталась мутноватая жидкость от кофе. Он давно остыл и покрылся пленкой. Никто не обращал на меня внимание, здесь давно привыкли к полусонным, изможденным, издерганным посетителям.

Никакого плана на самом деле мы не придумали. Точнее мне дали направление и все. Надо было вставать, доставать из кармана рюкзака блокнот, где у меня записаны все данные, на всякий случай, куда-то идти.

Я ничего не хочу.

Хотя нет, хочу. Поехать обратно, зайти в парк, сесть на скамейку и ждать Дрейка. Когда он подбежит и положит морду мне на колени.

Вдох-выдох. И так. Зашелестела листками, некоторые загибались и переворачивались с трудом. Адрес юридический их фирмы есть, осталось только доехать туда.

Ага, и Горелов Сергей Витальевич возьмет и как на духу выложит мне всю информацию. Мол, так и так, живет там-то, занимается тем то.

Сомнительно. Можно сочинить историю. Опять же неизвестно насколько близко они общаются. И если он хорошо знает Андрея, то может ответить, что раз телефончик не оставил, значит были причины. Ладно, на месте разберемся. Крайний вариант – обратимся к другу Глеба.

Когда такси остановилось перед двенадцатиэтажным зданием сплошь стекло и металл, солидная табличка, мраморные – или из чего они там – ступеньки, то я немного струхнула. Заплатила водителю, вытащила свой потрепанный рюкзак, сглотнула. К офису потихонечку подтягивались работники, было где-то восемь тридцать утра. Охранник у дверей косо посмотрел на меня, а может просто рвение в работе проявляет. Надо решаться. Зашла внутрь. Итак, нужное мне ОАО занимает верхние четыре этажа, неплохо.

Девушка на ресепшене остановила меня. На работника офиса я совсем не похожа: в джинсах, кроссовках, ветровке, высокий хвост.

– Доброе утро. Девушка куда вы направляетесь?

– На 12 этаж, мне нужно…

Она не дала мне договорить, кивнула. Люблю таких исполнительных, настолько погруженных в процесс, что не дают тебе и слова сказать.

– Вы от фирмы? Уборщица?

Кивнула. Собственно мне все равно.

– Третий день уже жду. Наконец-то. Вам на второй этаж, по коридору налево, 203 кабинет, табличка «администратор». Поняли?

– Да. Спасибо.

И отправилась на второй этаж. Видно судьба или провидение мне помогает. Даже выдумывать ничего не пришлось и выслеживать этого Горелова после работы или забираться, как показывают боевиках, по стене в его офис. Просто уборщица, замечательно.

Администратор, Людмила Сергеевна Шевелько, внимательно изучила мой паспорт, трудовую книжку. Поподнимала брови. Спросила, почему уборщицей. В ответ, я промямлила, что новый город, новое место, ни знакомых, ни родственников, надо же с чего-то начинать. Она покивала в ответ и отправила в отдел кадров, заключать трудовой договор. Потом меня передали на поруки еще одной женщине – заведующей хозяйственным отделом. Варвара Николаевна была строгой, сухощавой, в отглаженном халате и со строгим пучком на голове. Мне показали раздевалку с душевой, комнату, где хранится рабочий инвентарь. Также объяснила, когда и где убираться и что убирать.

– Ты прибираешь часть двенадцатого этажа: зал заседаний, кабинеты заместителей, главного бухгалтера, также комнаты, где сидят секретари, основной коридор.

И так далее.

Вышла наружу уже ближе к вечеру с квадратной головой. Приступать надо было завтра. Узнав, что жить мне негде Варвара Николаевна снабдила меня адресом подруги, которая сдавала свою трехкомнатную квартиру иногородним студентам в основном.

Когда я через час добралась до нужного мне дома, квартирная хозяйка ждала около подъезда с мопсом на поводке. Тот вполне равнодушно обнюхал меня и отвернулся к кустам.

Дальше опять информация: где, что, когда, сколько, на сколько. Голова как будто еще немного распухла.

Немного повалявшись после ее ухода на продавленном диване, встала, свалив свои нехитрые пожитки, уместившиеся на одной полке, в шифоньер, послала сообщение Глебу.

То как мне передали этот второй телефон целая история про шпионов. Он назначил встречу в парке, а сам не пришел. Помню, что была очень зла, бурчала «будто мне заняться нечем, как ходить туда-сюда». Из-за поворота аллеи вышла компания парнишек тел пятнадцати-шестнадцати они веселились, толкали друг друга, орали и один из них налетел на меня, пребольно стукнув в плечо.

– Извините.

И двинули дальше. Я еще раз посетовала, что бездарно потратила время и уже ближе к дому обнаружила в кармане ветровки телефон. Небольшой, старый, кнопочный. В контактах забит только один телефон. Все ясно.

Схватив ключи, спустившись вниз и перейдя через дорогу, направилась к небольшому магазинчику хозяйственных товаров. Комплект постельного белья, кружку, тарелку и ложку мне выдали. А вот рыльно-мыльные – это сама покупай. Глянула в кошелек – не густо, после оплаты аренды за квартиру. Понуро погуляв по магазину, вернулась обратно.

Моя соседка не ночевала дома. Поэтому, пожевав бутерброд, рано легла спать.

Пылесос мерно гудел, пока я возила им туда-сюда, туда-сюда по ковролину в зале заседаний.

Прошло полторы недели и единственное, что было хорошего в моем здесь пребывании это то, что еще через недели полторы или неделю получу деньги. Макароны с бутербродами уже надоели.

За окном лил дождь, и настроение было очень схожим с погодой. Если вначале еще был какой-то запал, интерес теперь все это сошло на нет. Ощущала я себя довольно глупо. Шпионки из меня не получилось.

Было раннее утро, офис еще спал, и предстояло убрать у секретарей и главный коридор.

Я наладила отношения с одним из охранников в возрасте. Мы вместе иногда пили кофе по утрам, после того как уберусь, конечно. Сначала разговаривали так на общие темы: о семье, учебе, о его детях, внуках. А потом я уже начала невзначай как бы, иногда в шуточной форме, задавать интересующие меня вопросы.

– Ох, Иван Давыдович, вот интересно, а кто убирается в кабинете главного?

– Сама Варвара Николаевна и убирается. Никому это дело не доверяет.

– А у вас, что тут секретное военное производство? За что так переживать?

– Не знаю. Директор сам так установил. У него там еще комната отдыха есть маленькая кухня. Короче, почти квартира.

– Понятно. Но есть ведь камеры наблюдения. Если он переживает, что уборщицы сопрут у него что-нибудь ценное. Например, мраморную пепельницу.

– Нет там мраморных пепельниц и камер тоже нет. Они только в коридоре. Зачем они в каждой-то комнате? Только трата денег.

– Ага, – поддакнула я.

Только эти знания мне совсем не пригодились. Горелова Сергея Витальевича встретила только всего пару раз во время вечерней уборки. Мужчина за сорок коротким ежиком темных волос, невысокий, худой, но с небольшим пивным брюшком, лицо замученное. Поговаривали, что жена у него порядочная язва. Проводил он почти все время в кабинете.

Что бы такое сделать? Подкараулить в коридоре и разлить перед ним воду, пока барахтается на полу, свистнуть телефон? Нет, глупость.

Автоматически перетащила пылесос в секретарскую комнату. Начала вытирать пыль, полила засыхающий, до моего появления здесь, цветочек в кадке. И уже хотела нажать кнопку на моем звере, как дверь распахнулась, и Сергей Витальевич влетел в комнату, запнулся за провод, матюгнулся.

– Доброе утро.

Он хотел ответить, похоже, в той же нецензурной форме, но в кармане пиджака завозился телефон и отвлек:

– Да! Здорово, Андрюха! Чего в такую рань звонишь… Да, ты прав в другое время мне некогда. А чего ты ожидал? Ушел, теперь я в постоянной запарке… Да, все нормально… – и прошел в кабинет, чуть прикрыв дверь, разговор был все равно слышен. Взяв тряпку, я по второму разу начала протирать этажерку у двери, прислушиваясь.