– Нет. Решено окончательно и бесповоротно, Нонка, ты же знаешь, – Арина непроизвольно тряхнула копной белокурых волос. – Да и не прощаюсь же я с родным издательством, а всего лишь перехожу на полставки, – добавила она негромко.

– Ну, да. На полставки… Фриланс… Выходя на заслуженный отдых, – буркнула Нонна, – с глаз долой – из сердца вон, как говорится.

И Нонна отпила глоток шампанского.

– А чего мне тут маячить? – возразила Арина. – Не буду теперь в час пик толкаться в жутком московском метро. Умотал меня этот общественный транспорт. Мечтаю отоспаться сразу за все прошедшие годы.

– У тебя опыт. Ты – профессионал высочайшего класса, – продолжала наседать коллега-подруга.

– Ну, и что же? Всё моё останется со мной, – беззаботно сказала Арина.

Надобно заметить, что разговор этот происходил на корпоративном мероприятии в кабинете директора одного небезызвестного московского издательства.

– Вот полюбуйся на нашу Светочку: только что из института выпорхнула, а уже уселась по правую руку от самого главного нашего начальника, – ревностным шепотом заметила Нонна.– Не сомневаюсь, что она спит с Виктором Сергеевичем…

– Да хотя бы и так, нам что до этого? – усмехнулась Арина. – Мы на его внимание не претендуем. А он – на наше.

– Тебе хорошо говорить, а мне теперь одной, без тебя, все её огрехи придется исправлять. Вот уж бездарь несусветная! И обрати внимание, как смотрит в нашу сторону снисходительно! Мол, чего взять с этих тёток: одну сегодня выпроваживают, а другую – меня то есть, через три года. Мы для неё – отработанный материал.

– Да успокойся ты, наконец, подруга. Нас самих вспомни после института: нам тогда все старшие коллеги тоже тётками казались. Время так быстро летит, – вздохнула Арина. – И Светка не заметит, как в чьих-то глазах однажды тоже перейдет в разряд таких же точно тёток…

– Прошу внимания! – постучал оборотной стороной вилки о полированный стол светлого дерева мужчина лет сорока в бежевом костюме и в белоснежной сорочке с золотыми запонками.

И сразу же на лице молодой сотрудницы по имени Светлана отобразилось подобострастное внимание.

А розовощекий мужчина, хорошо пахнущий дорогим парфюмом, с гладко выбритым лицом, глядя на которого могла возникнуть только одна мысль – «жизнь удалась», продолжил свою речь.

– Прошу внимания, – повторил Сергей Викторович требовательно, обводя взглядом присутствующих за большим и хорошо сервированным столом. – Мне очень трудно подобрать нужные слова, помня о том, что здесь собралась публика, каждодневная деятельность которой связана именно с «его величеством Словом».

Мужчина самодовольно улыбнулся началу своей речи и продолжил, адресуясь к Арине.

– Давайте представим, что сегодня мы собрались, чтобы отправить нашу дорогую Ариночку Михайловну всего лишь… в месячный отпуск на какой-нибудь курорт… в Баден- Баден, например. Потому что произнести скучную и банальную фразу про «заслуженный отдых» мой язык просто не повернётся. Да и кому, глядя на эту очаровательную блондинку «без возраста», эту белокурую бестию, придёт мысль о каких-то там пенсионных летах? Я говорил не раз в личной беседе и повторю сейчас при всех: вы всегда можете вернуться на полную ставку штатного сотрудника. Но… Я не могу не уважать ваше желание. Вы знаете, как я ценю всё то, что вы, как великолепный переводчик, сделали для нашего издательства.

И тут все присутствующие захлопали в ладоши и подняли бокалы.

– А раз мы не расстаемся окончательно, значит, и грустить сегодня не будем, – весело добавил жизнерадостный Виктор Сергеевич, призывая всех собравшихся присоединиться к своему мироощущению.

Потом ещё были тосты, пожелания, подарки. Всё прошло вполне пристойно и непринужденно. Даже лучше, чем предполагала Арина.

Ну, а что до «полставки» надомницы… Не хотел, конечно, этот хитрый лис Виктор Сергеевич, действительно, терять такую сотрудницу. Даже предложил ей скрыть то обстоятельство, что она отныне будет работающим пенсионером. Чтобы, значит, из пенсии у неё ничего не вычитали. Но Арина сразу отказалась от каких-либо финансовых лазеек, сказав, что она всю жизнь была законопослушной гражданкой. И принципам своим изменять не собирается. Тем более, что сама прекрасно понимала: подобными «левыми» поблажками шеф закабалит её так, что потом мало не покажется.

А сразу с делом своей жизни расстаться она не решилась. Так просто взять – и всё обрубить? Да и стезя переводчика – не стезя шахтера в глубинных пластах под землей… Её ресурс не выработан ещё. Сиди себе дома и потихоньку трудись за станочком, именуемым компьютером. Вот и решила: пусть катится всё по прежним рельсам, только она чуток притормозит. А там – поглядим. Как карта ляжет. Да и как-то боязно после вполне приличной зарплаты штатного переводчика преуспевающего московского издательства сразу «пересесть» на пенсию. Пенсию, надо заметить, более, чем скромную.

А ещё, конечно – хотелось иметь больше свободного времени. Просто для себя: вот теперь-то точно она займется фитнесом, будет чаще ходить в бассейн, на выставки, путешествовать… И ей было куда поехать.

Так получилось, что вся её родня, кроме брата Виталия, оказалась за границей после падения железного занавеса. Сын – в Канаде, дочь – во Франции. Один племянник – в Голландии. Второй – на другом конце полушария вместе с двоюродным братом – в Аргентине. Все, конечно, бывали у неё наездами. Раньше – чаще. Теперь – реже. Оно и понятно: у всех своя жизнь.

Даже бывший супруг – тоже в Канаде. Ну, он как бы, вообще, не в счёт. Так давно всё это было. Поехал когда-то её родной муженёк, Вадик, в командировку в качестве представителя одного издательства, где тогда трудился переводчиком, на книжную ярмарку в Лейпциг. И там познакомился с некой мадам – гражданкой Канады. Так завязался роман, который однажды и закончился его переездом в другую страну. Да что вспоминать об этом теперь. Всё уже давно отлегло, отболело. Словно, было в какой-то совсем иной жизни.

Только братик Виталик из всех оказался поближе – во Владивостоке. Он, как грезил морем в детстве, так и остался верен своей мечте. В своё время, окончив ленинградское Нахимовское военно-морское училище, побороздил немало водных просторов, повидал немало стран. И в итоге осел во Владивостоке с супругой. Детей у них не было. Позванивая, он называл младшую сестричку «коллегой», подразумевая, что теперь у них одинаковый статус людей на заслуженном отдыхе.

Говорят, у кошки девять жизней. Глядя на двух очаровательных кошек сибирской породы, с которыми она теперь проживала в трёхкомнатной квартире, хозяйка сама не раз ловила себя на мысли, что за свою жизнь тоже проживала несколько жизней… Детство, школа – одна история. Потом юность, учеба в институте – другая. Замужество, рождение детей, семья – ещё очередное повествование. Развод и жизнь после него – тоже отдельное предание. И вот теперь, оказывается, у неё начинается ещё какая-то новая жизнь?

Как там сказала сотрудница, которая оформляла ей все необходимые бумаги: «В 55 лет жизнь только начинается. Наши дамочки в возрасте 55—65 лет за кордоном – самые востребованные невесты. Вы разве не знали?» – спросила бойкая симпатичная женщина лет двадцати восьми, глядя в удивлённые глаза Арины.

Женщина усмехнулась, вспомнив своё первое обращение в казенное учреждение, именуемое Пенсионным фондом.

В момент начала их общения сотрудницу раза три дергали к телефону, потом её вызвала ещё начальница. И каждый раз, возвращаясь к началу диалога, женщина трижды задавала один и тот же вопрос:

– Я никак не пойму: вы выходите на пенсию, что ли, раньше положенного срока, или по инвалидности?

– По возрасту, – тихо сказала Арина, кивнув на кипу бумаг, которые она предоставила.

– Вы хотите сказать… на пенсию… по старости? – изумилась сотрудница, пододвигая к себе документы. – Да я бы дала вам от силы всего года сорок два…

Арина пожала плечами.

– Конечно же, «по возрасту». Конечно, надо именно так и говорить, – затараторила бойкая сотрудница. – Просто термин такой существует казенный в нашей системе: «по старости». Давно бы пора заменить этот пережиток прошлого. Но, всё бюрократия, сами понимаете…

ГЛАВА 2. НОНКИНА ИСТОРИЯ

Когда Арина училась на четвертом курсе института, Нонка стала первокурсницей. Да, разница у них была три года. И в студенчестве они никогда не были приятельницами. Тогда у каждой из девушек была своя компания. Хотя друг дружке они успели примелькаться в студенческом буфете и институтской библиотеке. Зато потом, оказавшись в одном издательстве, стали очень близки.

Арина была свидетельницей на свадьбе подруги: тогда ещё со своим мужем Вадимом. А позже – стала крестной мамой её дочери Машеньки. И понятно, что они дружили семьями. И вот когда Нонке исполнилось 36 лет, с ней и произошла эта история…

Её муж – Вячеслав был старшим научным сотрудником одного из московских НИИ. Их дочери Машеньке было на тот момент десять лет.

У Вячеслава с друзьями-коллегами по пятницам, по давней устоявшейся традиции, происходил уик-энд. Компания из пяти мужичков собиралась всегда у Михаила – единственного неженатого сотрудника их отдела. Друзья играли в шахматы, смотрели видео, попивали в меру хорошее винцо, таким образом «отрываясь» от семейной жизни.

Мишу и Нонка, и Арина хорошо знали, бывали у него не раз в гостях со своими мужьями. И даже подшучивали над хозяином, обещая подыскать ему невесту или подругу.

А вышло однажды всё наоборот: неожиданно подыскалась подруга именно для Нонкиного супруга. Ею оказалась незамужняя сотрудница из соседнего отдела их же института. И понятно стало Нонке сразу, что изначально, конечно, не её супруг был ищущим. Ведь есть же пословица: от добра добра не ищут. А в своём Славочке она была уверена, потому что всё в их семье было ладно и складно уже много лет.

Обнаружилось всё случайно. Впрочем, разве супружеская неверность обнаруживается как-то иначе?

Однажды Нонка ждала Арину в кафешке, в которую они нередко наведывались. Но у Арины неожиданно поменялись планы, и она позвонила Нонке, что не сможет подъехать.

Подруга, в одиночестве допивая кофе, в большом обзорном окне вдруг увидела своего благоверного с некой дамочкой, которую он весьма доверительно держал под руку. Они, словно, проплыли у Нонки перед глазами, о чём-то увлеченно беседуя и не замечая ничего и никого вокруг…

Затаив дыхание, Нонна попыталась выследить парочку. Идти за ними по многолюдному московскому проспекту, прячась за спины прохожих, было не так уж и трудно. Она всё время держала в поле зрения силуэт мужа в элегантном импортном пальто, с перекинутым через плечо шарфом темно-синего цвета. (Кстати, это пальто они совсем недавно вместе купили в одном очень приличном магазине. И мягкий шерстяной шарф, как обязательный аксессуар, она уговорила приобрести супруга именно там же. И не далее, как сегодня утром, провожая его на службу, она сама красиво повязала ему этот шарф, сетуя, что он никак не научится делать это самостоятельно.)

И хоть была Нонка в тот момент почти в невменяемом лихорадочном состоянии, но название улицы запомнила. И номер дома. А также – подъезд.

Вот тебе и Москва – город, где можно затеряться! А выходит, всё одно – большая деревня, раз наткнулась на мужа с любовницей. Что они любовники, она даже ни на секунду не усомнилась. Этих двоих объединяла тайна, которая может связывать только мужчину и женщину. Главная тайна. И она это сразу почувствовала. Или, у неё как у любящей женщины, вдруг открылся некий «третий глаз», о существовании которого у себя она даже и не подозревала? Такой сумбур в голове и душе…

Нонка брела по проспекту, спотыкаясь на ровном асфальте. И ей казалось, что всё её тело – одна невыносимая распирающая боль…

«За что? Почему?» Эти риторические вопросы, наверняка, задавали себе и другие женщины, оказавшиеся однажды в подобной ситуации.

И первая мысль её была, когда бесцельно бродила под дождем по московским улицам: «Ну, устрою ему скандал сегодня вечером!»

(Однако женщине хватило ума не делать этого. Решила затаиться и виду не показывать. Но чего ей этого стоило!)

Сначала решила разобраться, что представляет из себя её соперница: кто она такая, откуда взялась, вообще. Короче, присмотреться. Потому что, «врага надо знать в лицо».

Очень скоро Нонка обнаружила, что интересующая её дамочка работает в том же самом институте, что и её супруг.

«Служебный роман, понятно», – горько выдохнула женщина.

Теперь ей предстояло выработать стратегию борьбы за любимого супруга и отца их единственного ребенка – Машеньки.

Она разобралась уже, что её соперница – одинокая женщина. Ухоженная, беззаботная, тщательно следящая за своими нарядами. Супруг видит эту мадам всегда подтянутой и напомаженной на работе или… в соблазнительном пеньюаре в спальне. И, конечно же, не в домашних тапочках и халате, как, допустим её, Нонку, рано утром или поздно вечером за годы из совместной жизни. А женщину (чтобы понять, что она действительно собой представляет) надо видеть именно в это время: вечером, когда косметика уже смыта, либо рано утром, когда она ещё без макияжа.

Да, и чем она лучше Нонки? Была бы она хотя бы её лет на десять моложе… Но внешне они – ровесницы. Фигура? Тоже ничего особенного. Возможно, фитнес-зал иногда посещает. Одевается, модно, со вкусом. Да, этого у неё не отнять. Ну, и что же из этого? Жену и дочку не бросают только из-за каких-то модных тряпок любовницы. И, вообще, если разобраться, по большому счёту, та женщина – «каких в Москве миллион», как выразился однажды какой-то писатель. А раз так… Нонка ещё поборется. Потому что ей есть что терять в этой жизни.

Ну, что ж, борьба – так борьба.

Однажды, придя на работу, Арина вдруг заметила перемены, произошедшие с подругой.

– Если бы я не знала, какая ты примерная жена, то подумала, что ты влюбилась, – сказала подруга. – Похудела, помолодела, блеск в глазах появился…

Прилагательное «лихорадочный» к существительному «блеск» Арина опустила сознательно. Помимо того блеска в Нонке временами проглядывала ещё не свойственная ей нервозность.

– А что – заметны положительные перемены? – попыталась отшутиться подруга.

Однако весёлость давалась ей с трудом. Арина и это подметила.

– Случилось что?

– Случилось, – ответила Нонка шепотом, судорожно заглотнув воздух, и готовая разрыдаться.

Но сдержалась. А уж вечером, после работы, когда обе заперлись в кабинете, подруга дала волю слезам.

– Чего ж ты мне раньше не рассказала? – сокрушалась Арина.

– Не могла. Понимаешь, просто не могла, язык не поворачивался, – хлюпая носом, сказала Нонка. – И потом… Что бы ты мне посоветовала? Ведь у тебя нет опыта в подобных делах.

– Что ты, что ты… Не дай бог, – испуганно замахала руками Арина. – Но две головы, всё же, лучше. И невозможно такую боль держать в себе.

(До развода в семье Арины на тот момент оставалось ещё пять лет. Целая вечность).

А Нонка продолжила свою борьбу: методом проб и ошибок, полагаясь на женскую интуицию. А что ей оставалось ещё делать, раз она избрала такую тактику? Однажды она вдруг заметила, как иной раз супруг украдкой смотрит на Машеньку. Раньше он никогда так на неё не смотрел. И во взгляде этом женщина увидела печаль и даже – боль. И с замиранием сердца поняла: от решительного шага её любимого мужчину на сегодняшний день удерживает не она, а дочь… «А раз так, – лихорадочно соображала женщина, – надо эту возможность тоже использовать». И использовала.

Как-то чуть засопливила Машуня именно в пятницу, а Нонка сразу её в школу и не пустила. Хотя, дочка была вполне здорова. (Случись такое в любой другой день недели, она бы этого даже не заметила). Ну, значит, придётся Славику отложить свой традиционный пятничный уик-энд.

Муж, само собой, возражать не стал. Но Нонка видела его глаза, когда он сказал, что прогуляется в булочную. И понимала: дело вовсе не в булочной. А в том, что муж выходил, чтобы позвонить той мадам и предупредить: сегодня он не приедет.

В какой-то другой раз на пятницу совпадало родительское собрание. Нонна, сославшись на завал работы в издательстве, попросила Славу сходить в школу. Естественно, он это поручение выполнил. Но опять она видела его тоскливые глаза. И для себя решила, что больше никогда не станет удерживать его от уик-эндов, придумывая какую-нибудь причину. Хотя прекрасно понимала, что теперь конец недели он отмечает отнюдь не у Михаила с друзьями.

«Но, боже мой, как невыносимо это терпеть», – сокрушалась Нонка, меж тем продолжая делать вид, что ей ничего не известно.

Теперь она даже перестала встречаться в любимой кафешке с подругой. Женщина торопилась домой, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое. Стремилась, чтобы в квартире было уютно и прибрано. Да и сама к себе стала более критичной, сменив привычный халат на облегающие лосины с футболкой, которые выгодно подчеркивали её постройневшую фигуру. Кое-что изменила в своём гардеробе, чтобы не сильно бросалась в глаза и не могло вызвать подозрения у супруга.

Арина смотрела на подругу с жалостью: в каком затянувшемся стрессе та пребывает.

– Понимаешь. Я живу в агонии, – признавалась Нонка. – Каждое утро, просыпаясь, я прошу у бога дать мне силы пережить новый день и ничем себя не выдать…

Эта агония продолжалась десять месяцев. Как-то однажды в день пятничного уик-энда, на который Вячеслав не пошел, вся семья в составе трёх человек сидела на диване под включенный телевизор. И тут Нонкин супруг вдруг сказал, что у него есть сюрприз для его девочек. Как оказалось, сегодня он получил премию и хотел бы с ними посоветоваться по поводу летнего отдыха. Мол, что они предпочтут: поездку в Турцию или Египет?

При этом он так хорошо и открыто посмотрел на Машуню (как всегда это делал прежде). Не было больше того взгляда украдкой, в котором отражалась печаль и боль, неизбежные при расставании родителей. К тому же, до сих пор он избегал разговора о планах семьи на лето. А Нонка тоже вынужденно прикусила язык на заданную тему по понятной причине. И вдруг он заговорил о совместном отдыхе, как это всегда бывало прежде. Сам! А это означало… Означать это могло только одно! Она победила соперницу! И Нонка ощутила вдруг невозможно радостный испуг после её каждодневного хождения по собственным нервам, скрученным в канат.

Она на секунду прикрыла глаза, чтобы из них не брызнула её нечаянная радость. Сердце так бешено подпрыгнуло, что сбилось дыхание. Немыслимый, запредельный выброс адреналина в кровь вызвал эйфорию, которая оглушила её. Оглушила звоном в голове, шумом в ушах и слабостью в ногах. Именно в эту минуту она поняла, что победила соперницу.

– Ура! Хочу на море! – радостно запрыгала по комнате дочка.

– Весьма заманчивое предложение от нашего папочки! – радостно поддержала ребенка Нонка.

И чтобы не выдать переполнявшие её чувства, предложила:

– А пойду-ка я на кухню и испеку по такому поводу ваши любимые блинчики.

– Мне, как всегда, с творогом, – живо встрепенулся Вячеслав.

– А мне с вареньем и сметаной, – попросила Маша.

– Заказ принят, – сказала Нонка, намереваясь встать с дивана.

Но женщина вдруг поняла, что почему-то не может подняться. Это было так странно. Она вдруг ощутила непонятную заторможенность во всём теле. И жутко испугалась этого непонятного оцепенения.

– Ой, Слава, чего-то не так со мной, – сказала она негромко.

– Тебе нехорошо? – мужчина ринулся к ней.

– Я почему-то не могу подняться с дивана…

– Мамочка, ты шутишь? – резво подскочила Машка и стала теребить маму за коленку.

Но видя набежавшую слезинку на испуганном и растерянном лице мамы, тут же сбавила обороты.

Перепуганный супруг вызвал «скорую».

Молодой доктор внимательно осмотрел пациентку:

– Может, у вас было случайное падение? У вас не было травмы спины за последнее время?

– Ничего подобного, – растерянно констатировала Нонна.

– А вы случайно не страдаете ревматоидным артритом?

– Впервые о таком слышу, – ещё больше растерялась женщина.

– Возможно, в вашей жизни случились какие-то неприятности, из-за которых вы пережили сильный стресс? – допытывался врач.

– Да что вы! – ответил за жену удивленный супруг. – Не было никакого такого стресса. Правда, Ноночка?

Женщина тут же утвердительно кивнула, глядя в пристально нацеленные на неё глаза недоверчивого эскулапа.

– Что ж, – вздохнул медик. – Собирайтесь. Теперь в больнице будем разбираться, что с вами произошло.

Так Нонка оказалась в неврологическом отделении. Уколы, массажи и прочие медицинские процедуры… И конечно же, внимание и забота мужа. Подруга была здорова через пару месяцев.

И в то лето, они, как и мечтали всей семьей поехали к морю. В турецкую Анталию. И она никогда в дальнейшей их совместной жизни не проговорилась Славе, что знала о существовании любовницы. Лишь Арине призналась:

– Знаешь, что было самым невыносимым для меня в том периоде моей жизни? Постель… То, что обычно доставляло радость, удовольствие, наслаждение… превратилось в наказание. Даже – пытку. Но я ничем не должна была этого обнаружить.

Да, бедная, бедная Нонка, – сочувственно сокрушалась тогда подруга.

12 След.

Переводчица

ГЛАВА 1. ДУШЕВНЫЙ КОРПОРАТИВ

ГЛАВА 2. НОНКИНА ИСТОРИЯ

С этой книгой читают