Читать книгу: «Егерь. Заповедник», страница 4

Глава 7

Туристы стоят лагерем у самой воды, на покатой травянистой поляне. Место живописное, но неудобное – в дождь вода с дороги обязательно зальет поляну и палатки. Хорошо, что сегодня ночью было ясно.

Девушки рядком сидят на длинном бревне, которое прибило к берегу водой. Конец бревна погрызен – дерево свалили бобры, оно упало в воду и долго плавало, пока кто-то не вытащил его и не приспособил для сидения.

В стороне лежит на траве наполовину сдутая резиновая лодка.

Белобрысый Дима раздувает огонь, подкладывая в него мелкие щепочки. Я вижу, что костер они развели на старом кострище и по всем правилам окопали его, чтобы огонь случайно не добрался до палаток.

Молодцы ребята.

Глеба нигде не видно.

Заметив нас, туристы встревоженно оглядываются. Еще бы – к ним идут пятеро мужчин с ружьями, один в милицейской форме.

Но вот они узнают меня и успокаиваются. А Вера смотрит на Павла, и по ее лицу пробегает быстрая улыбка.

– Доброе утро, ребята, – говорю я. – Мы ненадолго. Заглянули узнать, все ли у вас в порядке.

Дима кивает в ответ.

– Нас разбудили выстрелы. Эта пальба, она долго будет продолжаться?

– Еще часа два-три, – отвечаю я. – Потом перерыв на обед, и вечерняя охота.

– Вы были правы, Андрей, – неожиданно говорит Вера. – Лучше бы мы пошли на каньон.

Кажется, с ребятами все в порядке, не считая испорченного настроения.

Я бросаю взгляд на палатки, и сердце тревожно екает.

На скате крайней из них чернеет аккуратная круглая дырочка.

– Ребята, а где Глеб? – спрашиваю я.

Туристы, словно по команде отводят взгляд.

– Спит он, – с отвращением говорит Вера. – Напился вчера, и спит. Мерзавец!

Лена краснеет, но молчит.

– Он вас обидел? – нахмурившись, спрашивает Павел.

– Нет, – нехотя отвечает Вера. – Но вел себя отвратительно. Вот, видите!

Она кивает в сторону.

Там, возле старой березы, в высокой траве лежит сломанная гитара. Нижняя дека разбита в щепки, порванные струны торчат во все стороны, завиваясь кольцами.

– Расскажите, что случилось, – настаивает Павел.

– Мы пришли с базы сюда и стали устраивать лагерь, – говорит Вера. – А Глеб взял фотоаппарат и куда-то ушел. Вернулся поздно, выпивший и принес водку. Хвастался, что теперь он вам покажет.

Она виновато смотрит на меня.

– Стал предлагать всем выпить, но мы отказались. Тогда он надул лодку и поехал рыбачить.

Дима бросает короткий взгляд на Веру, как будто хочет ее предостеречь.

– В общем, он уплыл, а мы просто сидели и пели песни. Потом Глеб вернулся. Сказал, что мы распугали ему всю рыбу своими песнями. Выпил еще и… стал приставать.

Вера опускает голову.

– К тебе? – спрашивает Павел.

Вера кивает, не глядя на него.

– И к Лене, – тихо добавляет она. – Хорошо, что Дима за нас заступился.

– Сволочь! – коротко говорит Павел.

– Глеб разозлился, разбил гитару и ушел спать. Мы еще немного посидели и разошлись. А потом началась стрельба. Так и не поспали.

Я смотрю на Болотникова. Он растерянно озирается по сторонам, как будто не может понять – куда попал. На его небритых щеках я вижу мелкие капли пота. Под бегающими глазами набрякли синеватые мешки.

– Стыдно тебе, Иван Николаевич? – спрашиваю я.

Болотников отворачивается, а двое других охотников смотрят себе под ноги, как будто увидели там что-то очень интересное.

– В какой палатке спит Глеб? – спрашиваю я.

Вера кивает на крайнюю палатку – ту самую, в скате которой чернеет дырочка.

Я подхожу к палатке.

– Да не надо его будить… – начинает Дима и замолкает.

Я уже отстегнул деревянные пуговицы и откинул полог. Глеб лежит на боку, подложив ладонь под щеку. Темная челка упала ему на лицо. Когда в палатку проникает свет, парень что-то бурчит, не открывая глаз.

Рядом с ним валяется почти пустая бутылка – водки в ней осталось на донышке.

А в ногах Глеба мокрым комком лежит рыболовная сетка – вся в прилипших водорослях. В сетке запутались три дохлые плотвички величиной с мою ладонь.

Я забрасываю полог на скат палатки и выпрямляюсь.

– Чья сетка, ребята?

Туристы молча переглядываются.

– Глеба, – неохотно отвечает Дима. – Он ее с собой привез, мы не знали.

Болотников криво усмехается.

– Счастливый у вас сегодня день, Андрей Иванович, – говорит он.

Павел тоже подходит к палатке. Видит сетку и спрашивает меня:

– Браконьерство?

– Оно самое, – отвечаю я. – И улики налицо.

– Будем оформлять?

– Конечно.

Присев, я дергаю Глеба за ногу.

Он поджимает ногу, открывает глаза и непонимающим взглядом смотрит на меня. Потом переводит взгляд на фуражку Павла.

В его глазах появляется выражение испуга.

– Доброе утро, – сухо говорю я. – Вылезай. Будем составлять протокол.

Пока Глеб возится в палатке, я подхожу и внимательно осматриваю дырочку в скате. Оборачиваюсь на противоположный берег, прикидывая направление. Потом захожу с другой стороны палатки.

Второй дырочки нет. А пуля непременно бы ее оставила.

– Что ты там ищешь? – спрашивает меня Павел.

– Да так. Ребята, откуда в палатке дырка?

– Нам такую подсунули, – объясняет Дима. – Мы палатки в прокате взяли и не посмотрели внимательно. Как теперь возвращать?

– Можно заплатку наложить, – улыбаюсь я. – Обрезок ткани я вам дам, нитки тоже найдутся. Справитесь?

– Пусть Глеб сам штопает, – говорит Вера. – Андрей, вы покажете нам, как пройти на автобус? Не хочу больше здесь оставаться.

– Идем вместе, – киваю я. – База по дороге, я вас там накормлю. Не голодными же ехать в Ленинград.

Потом оборачиваюсь на Болотникова.

– Соображаешь, что к чему, Иван Николаевич? Если бы дырка оказалась от пули, ты бы легко не отделался. Так что это у тебя сегодня счастливый день. Радуйся.

Болотников молча отворачивается.

Я быстро составляю протокол на Глеба. Парень не отпирается – его поймали с поличным, да еще и похмелье мучает.

Когда я убираю бланк в планшетку, он несмело спрашивает:

– Может, договоримся? Это я в первый раз…

– А что ты предлагаешь? – не глядя на него, спрашиваю я.

– Сейчас.

Глеб, морщась, ныряет в палатку. Копается в своих вещах, щелкает крышкой фотоаппарата. Вылезает и протягивает мне кассету с фотопленкой.

– Вот.

Я беру кассету. Вытаскиваю пленку, держу ее на свету и возвращаю кассету Глебу.

– Отдайте протокол, – просит Глеб. – Иначе у меня в институте проблемы будут, и на работе.

Он смотрит исподлобья, ни следа упрямства не осталось в его взгляде.

– Протокол останется у меня, – говорю я. – Пускать его в ход я не стану.

– Что вам нужно? – злится Глеб.

Я пожимаю плечами.

– Мне – ничего. Я просто не хочу тебя больше видеть. И слышать про тебя тоже не хочу. А вот перед ребятами советую извиниться за свое поведение.

Туристы уже складывают палатки. Охотники помогают им. Все, кроме Болотникова. Он демонстративно стоит в стороне.

– Ну, извините меня! – говорит Глеб. – Ребята!

Ему никто не отвечает. Дима и девочки быстро собирают рюкзаки.

– Мы готовы, – говорит Дима.

– Автобус останавливается в деревне, где ты покупал водку, – говорю я Глебу. – Он довезет тебя до станции. Прощай.

– А лодка? – растерянно спрашивает Глеб. – А палатка? Как я один все потащу? Ребята!

*****

– Пропали выходные, – вздыхает Вера, когда мы подходим к повороту на базу. – Мы только завтра вечером должны были в Ленинград возвращаться.

– Ничего, – подбадриваю я. – Будут в вашей жизни еще походы. Идемте, будем картошку с мясом варить. А потом я подвезу вас на автобус.

– Спасибо, Андрей! – улыбается Вера.

Я вижу, что она рада приглашению. А еще замечаю, что Вера часто поглядывает на Павла. Бросает короткие, быстрых взгляды из-под густых ресниц.

А Павел резко остановливается и хлопает себя ладонью по лбу.

– Картошка! Федор Игнатьевич мне не простит.

– Ты сбежал с картошки? – смеюсь я.

– Почему сбежал-то? – обиженно бурчит Павел. – Я собирался к обеду вернуться. А теперь застрял тут с тобой.

– А что за картошка? – с любопытством интересуется Вера.

– Урожай у нас пропадает, – с сожалением говорю я. – Председатель извелся. Вторую неделю дожди не перестают, картошка в земле гниет. Вот, на выходные хорошую погоду обещали, так он всю деревню собрал на уборку.

– Павел, а почему вы сюда пошли? – прямо спрашивает Вера участкового.

– Ну…

Павел мнется и краснеет.

– Дела у меня тут… срочные.

Охотники сдержанно улыбаются. Анюта не выдерживает и тоненько хихикает, отвернувшись в сторону.

Все понимают, что происходит.

А Вера смотрит прямо на Павла.

Черт, Паша, ну решайся уже!

И Павел решается.

– Я вас хотел увидеть, Вера, – говорит он. – Вот и пришел.

Я вижу радостную улыбку Веры.

– И даже рискнули поссориться с грозным председателем, – говорит она. – Павел, вы тоже бесстрашный рыцарь.

– Не переживай, Паша, – смеюсь я. – Я тебя на машине подброшу. Все равно мне на укол надо. Заодно и ребят на станцию отвезу – незачем им на автобусе вместе с этим ехать.

Я киваю назад – туда, где остался Глеб.

– На укол? – спрашивает Вера. – Это из-за руки? А что с вами случилось?

Она заметила повязку под закатанным рукавом куртки

– Его лиса укусила, – вместо меня объясняет Павел.

Он радуется тому, что можно сменить тему разговора.

– Как это лиса укусила? – удивляется Анюта. – Вы ее руками ловили?

– Ну, да, – киваю я. – Лисица попала в петлю, а я ее освободил. Вот только рукавицы не захватил, она и тяпнула.

– Получилось? Отпустили лису?

– Получилось, – улыбаюсь я. – Вот только теперь картошку убирать трудно.

Провинившиеся охотники переглядываются.

– Андрей Иванович, – нерешительно говорит один. – А можно нам тоже на картошку?

– А вам зачем? – не понимаю я.

– Ну, совхозу поможем. А вы это… протокол у себя оставьте. Мы виноваты, конечно. Но дайте шанс поправить, по совести.

По совести? Ого! Не ожидал.

Я смотрю в лицо охотнику, проверяя – не отведет ли он взгляд в сторону, не хитрит ли, пытаясь взять меня на жалость.

Кажется, не хитрит. Смотрит прямо

– Что скажешь, Паша? – спрашиваю я участкового.

Павел пожимает плечами.

– Хулиганство, конечно. Взрослые люди, а по бутылкам палили. Хорошо, что никто не пострадал.

– Мы на все выходные останемся, – обещают охотники. – Будем работать, не сомневайтесь. И переночевать на поле можем.

– Разберемся, – киваю я. – Так что, Паша? Как на это смотрит милиция?

– Милиция не против, – улыбается Павел.

– Ну, тогда и я тоже. Идемте на базу. Поедим и придумаем, как доставить вас в Черемуховку. Федор Игнатьевич обрадуется.

Я оборачиваюсь к Болотникову.

– А ты что скажешь, Иван Николаевич?

– Я никуда не поеду, – резко отвечает Болотников. – И картошку убирать не стану. Нашли дурака! Подумаешь, пострелял по бутылкам! За это в тюрьму не посадят.

Он хитро и злобно щурится.

– Да и вместе мы там были, Андрей Иванович. Если их прикроете, так и обо мне промолчите. Верно я понимаю? Или врать станете?

Один из его приятелей пытается урезонить Болотникова.

– Иван!

– Что? – обрывает его Болотников. – Ты, Серега, молчи! Или тебе больше всех надо? Сказал, что не поеду на картошку, значит – не поеду. И делайте, что хотите!

– Хорошо, – киваю я. – Отдайте ему ружье.

Я возвращаю Болотникову охотничий билет и разрешение на оружие. Он берет их, торжествующе улыбаясь.

– Что, Андрей Иванович, сердце-то не каменное? Пожалели людей? А вот и я сухим из воды вышел. Хорошая штука – жалость!

Он с усмешкой обращается к приятелям.

– А вы чего стоите, дурачки? Испугались? Думаете, он делу ход даст? Как бы не так!

Павел непонимающе глядит на меня.

– Андрей, это ерунда какая-то выходит. Ты его отпустишь, что ли?

– Нет, Паша, не ерунда, – говорю я.

И возвращаю документы двум другим охотникам.

– Ружья тоже можете забирать.

– Слышали? – смеется Болотников. – Айда на станцию.

У него даже морщины на физиономии разгладились. Как же, ведь он так ловко обманул егеря!

Ну, это он себе так представляет.

Хитрый, но глупый – так говорят в народе.

И глупый поступок немедленно аукается Болотникову.

– Знаешь что, Ваня, – пристально глядя на него, говорит один из охотников. – Вали-ка ты отсюда, пока я тебе по шее не дал.

– Не дашь! – скалится Болотников. – Здесь милиция!

– Милиция и отвернуться может, – замечает Павел. – За всеми не уследишь. Так что, шлепай на автобус, Иван Николаевич.

Болотников начинает понимать, что происходит.

– Серега! – говорит он. – Ты чего? Мы же друзья!

– Таких друзей – в музей! – оглянувшись на девушек, отвечает ему Серега.

Сжав кулаки, он делает шаг к Болотникову.

– Вот как? – скалится Болотников. – Ну, егерь! Ладно!

Он резко разворачивается и идет в сторону деревни.

– Ну, а мы на базу? – улыбаюсь я. – Перекусим и двинем. Два раза скататься придется, ну, ничего.

От автора: уважаемые читатели! Спасибо за лайки и комментарии!

Глава 8

На базе вкусно пахнет утиной похлебкой – охотники уже вернулись с утренней зорьки и теперь варят обед. Заметив нас, водитель автобуса подходит и грозно глядит на охотников.

– Развлеклись? Стрелки…!

Он обрывает себя на полуслове, увидев девушек.

– Мы уже все уладили, Василий Алексеевич, – усмехаюсь я. – Как у вас дела? Как охота?

– Это сказка, Андрей Иванович! – воодушевленно говорит водитель. – Утки много, стреляй – не хочу!

– Вечером снова пойдете? – спрашиваю я.

– Не выйдет, – вздыхает водитель. – Дневную норму за утро добыли, не удержались. Сами понимаете – как остановиться, когда душа просит, утка летит!

– Понимаю, – улыбаюсь я. – Ну, впечатлений вам на неделю хватит. Теперь отдыхайте.

– Давайте и вы с нами, – предлагает водитель. – Лодки мы вернули, воды мы в баню уже натаскали – вы ведь не против, Андрей Иванович?

– Не против, – киваю я. – Парьтесь на здоровье.

– И похлебка у нас готова, – уговаривает водитель.

Он весело подмигивает туристам.

– На всех хватит. А мало будет – еще сварим. Прошу к столу!

– Спасибо, – говорю я. – Это кстати, а то мы спешим.

– Куда?

– Подброшу ребят до станции, на электричку. Потом отвезу охотников в Черемуховку. Пусть отрабатывают свой проступок, а то у нас картошка в поле гниет. Дожди две недели лили. Вся деревня сегодня на уборку вышла.

– Андрей Иванович, так может, вам помощь нужна? В смысле, совхозу?

Неожиданное предложение. Я секунду раздумываю над ним, потом соглашаюсь:

– Не стану кривить душой – нужна, Василий Алексеевич. Хотите помочь?

– Я поговорю с мужиками. Все равно до завтра делать нечего, почему не помочь?

– А баня? – с улыбкой напоминаю я.

– А баню вечером натопим. Хватит нам времени напариться. За такую охоту, Андрей Иванович, грех не помочь.

Я благодарно киваю.

– Спасибо, Василий Алексеевич. Тогда выезжаем сразу после обеда.

*****

За длинным столом места хватило не всем. Но мы решили проблему просто – притащили стол из помещения базы, а вместо скамеек положили длинные доски на деревянные чурбаки.

Охотники привезли с собой огромный алюминиевый казан, объемом с ведро, не меньше. Казан торжественно поставили на середину стола, и теперь от него идет такой восхитительный запах, что у меня нетерпеливо урчит в желудке.

В глубокой миске передо мной исходит паром утиная похлебка – густая, с блестками жира, с крупно нарезанной картошкой и морковкой, с целыми разваренными луковицами.

Их кладут в котел целиком, а когда они уже отдадут весь вкус и запах – просто выбрасывают.

Кроме похлебки на столе свежие огурцы и помидоры, хлеб, длинные темно-зеленые перья свежего лука, которые так вкусно макать в крупную соль и хрустеть ими, заедая острый луковый вкус похлебкой.

– Как вкусно! – говорит Вера, отодвигая тарелку. – Не то, что дома!

– Конечно, – улыбаюсь я. – Здесь даже воздух другой. А вечером напечем картошки в золе.

– И люди такие хорошие. Андрей, скажите, а часто к вам приезжает кто-нибудь, вроде Глеба? Или этого… я забыла фамилию.

– Болотников? – уточняю я. – Нет, Вера, нечасто. Но иногда встречаются.

– Вот бы таких людей вообще не было, правда? Устроить бы заповедник, и пускать туда только хороших людей. А всяких гадов заворачить прямо у входа!

– Заповедник для хороших людей? – улыбаюсь я. – Интересная мысль.

Вера решительно встряхивает темными кудряшками.

– Андрей, а можно нам тоже поехать с вами в Черемуховку?

– Что, соскучились по картошке? – смеюсь я. – Неужели в институте вас мало на нее возят?

– Соскучилась, – хитрит Вера, бросая многозначительный взгляд на Павла. – Это весело. А в Ленинград уедем завтра, как собирались.

– Конечно, можно, – улыбаюсь я. – Федор Игнатьевич будет в восторге.

– Это вашего грозного председателя так зовут? – с любопытством спрашивает Вера.

– Ага, – отвечаю я и тоже гляжу на Павла.

А он низко наклоняется над тарелкой, пряча довольное лицо.

*****

Через час мы выезжаем с базы. Никто не захотел оставаться – на картошку собрались весело, дружной компанией. Я еду впереди, показывая дорогу автобусу. Туристы размещаются в автобусе, вместе с охотниками.

И Павел с ними – у них с Верой явно дело идет на лад.

Бойкий и Серко, вольготно растянулись в салоне “ЛуАЗа”, радуясь простору. Я не стал оставлять собак на базе одних – мало ли, Болотникову придет в голову вернуться и подстроить какую-нибудь гадость, пока никого нет.

Когда мы проезжаем деревню, я замечаю на автобусной остановке две фигуры с рюкзаками. Глеб понуро сидит на скамейке, а Болотников с независимым видом прохаживается вдоль дороги.

Они ждут автобус до станции.

Глеб поднимает голову и провожает нас виноватым взглядом. Болотников отворачивается и делает вид, что не ничего заметил.

*****

Когда председатель сельсовета видит выпрыгивающих из автобуса охотников, он буквально столбенеет от неожиданности.

– Андрей Иванович, это что за делегация?

– Это подмога, Федор Игнатьевич, – улыбаясь, отвечаю я. – Показывай фронт работ.

– Так вот он, фронт!

Федор Игнатьевич широким жестом обводит картофельное поле на окраине Черемуховки. Картофелекопалки уже прошли, разворошили борозды и вывернули картошку из земли. Теперь по полю неторопливо ползают трактора с прицепами. Люди наполняют картошкой ведра и ссыпают их в прицепы.

– Ведра у тебя найдутся, Федор Игнатьевич? – спрашиваю я.

– Конечно, – уверяет меня председатель. – Вот радость-то!

Внезапно поворачивается к полю и кричит, приставив ладони рупором ко рту:

– Володька! Володька, живо поезжай на ферму за ведрами!

Водитель совхозного “ЗИЛа” Володя запрыгивает в свой самосвал.

– И надолго они к нам? – спрашивает Федор Игнатьевич, имея в виду охотников.

– До темноты мы в твоем полном распоряжении, – улыбаюсь я.

– Так это ж мы сегодня все поле уберем! – радуется председатель. – Спасибо, мужики!

Он жмет руку каждому из охотников. И ребят-туристов тоже не обходит вниманием.

– Андрей Иванович! Ну, и молодец же ты – сколько людей привез! Как мне тебя благодарить?

– Есть у меня к тебе дело, Федор Игнатьевич, – говорю я. – Разреши охотникам собирать мелкую и резаную картошку. Совхозу она ни к чему, а мне пригодится – кабанов зимой подкармливать.

– Да ради бога! – кивает председатель. – Я вам ведра отдельные под нее выдам, и трактор с прицепом пригоню.

– Вот и отлично.

Теперь вопрос с зимней подкормкой решится легко и просто.

Я подхожу к охотникам, которые уже приглядывают себе борозды.

– Мужики, кто хочет заодно заработать трудодни?

Хотят все. Трудодни для охотника – важный показатель. Существует норма, выполнить которую обязан каждый член охотничьего общества. Только при выполненной норме трудодней можно рассчитывать на путевки и лицензии на охоту.

Городским охотникам для выполнения нормы приходится тратить свои выходные дни, выезжая поработать в охотничьи угодья.

– А что надо делать, Андрей Иванович? – спрашивает меня водитель автобуса.

– Собирать мелкую картошку отдельно. Она пойдет на подкормку копытных зимой. Ведра для нее председатель сейчас выдаст, отдельный прицеп тоже будет.

– Это мы запросто, – радостно шумят охотники.

– А я вам трудодни засчитаю и сделаю отметки, – киваю я.

Местные черемуховские охотники, увидев коллег, тоже подтягиваются ко мне. Они успели поохотиться утром вдоль Песенки, выше по течению. Там, в заболоченных протоках и густых камышах держалось много утки.

Сразу после охоты они вышли на картошку.

– Андрей, что насчет лицензий? – спрашивает меня Валера Михайлов.

– Лицензии есть, – отвечаю я. – Десять штук. Будем распределять так, чтобы на всех хватило.

– Значит, собрание будет вечером? В клубе?

– Да прямо здесь и распределим. Вы пока договоритесь между собой, кто с кем пойдет на охоту. Одна лицензия на троих. С мелкой картошкой поможете?

Свои трудодни черемуховские охотники уже заработали. Все лето заготавливали сено для лосей. Но Валера согласно кивает.

– Поможем, Андрей. Чем больше у нас кабанов – тем нам лучше.

– Это верно, – улыбаюсь я.

Такой хозяйский подход меня радует.

Мы встаем на длинную борозду вчетвером – я с Катей и Павел с Верой. Так и идем друг напротив друга, собирая картошку. Когда ведра наполняются, мы с Павлом относим их к трактору, а девушки в это время отдыхают.

Первое время Вера с любопытством поглядывает на Катю, но заговорить не решается. Однако, через час девушки уже весело болтают, как будто дружили всю жизнь. Иногда они о чем-то перешептываются, хитро поглядывая на нас и негромко хихикая.

– Андрюха, нужна помощь, – говрит мне Павел, когда мы в очередной раз несем ведра к трактору.

– Что случилось, Паша?

Участковый смущенно отводит глаза.

– Ребята вечером обратно на озеро собираются, – говорит он, имея в виду туристов. – И Вера с ними. А я никак не могу поехать – мне завтра с утра в райотдел надо. Что бы такое придумать, чтобы они на ночь в деревне остались?

– А ты не спешишь, Паша? – удивляюсь я.

– Да я не в этом смысле, – краснеет участковый. – Просто, мы бы с Верой погуляли. Я бы ей деревню показал, речку.

– Ну, так и предложи прямо.

– А вдруг они не захотят? И ночевать им негде – не в картошке же палатки ставить.

– Ладно, попробую что-нибудь придумать, – обещаю я.

Охотники из Ленинграда идут рядом с нами по соседней борозде. Когда мы заканчиваем первую борозду, Василий Алексеевич, водитель автобуса, отзывает меня в сторону.

– Морса хочешь, Андрей Иванович? – спрашивает он, протягивая мне бутылку, заткнутую полиэтиленовой пробкой. – Клюквенный, жена варила.

– С удовольствием, – киваю я.

Вытаскиваю пробку, поддев ее лезвием перочинного ножа, и делаю несколько глотков.

Несмотря на сахар, морс пронзительно-кислый – как и положено клюквенному морсу. И отлично утоляет жажду.

Я хочу вернуть бутылку водителю, но он качает головой.

– Девушкам отнеси.

– Спасибо, Василий Алексеевич, – улыбаюсь я. – У тебя ко мне дело?

– Да, – признается водитель. – Андрей Иванович, только пойми меня правильно. Нет – значит, нет.

– Не темни, Василий Алексеевич.

– Можешь поговорить с председателем, чтобы разрешил ребятам по ведру картошки в город взять? Семьи побаловать.

Это было обычной практикой – студентам да и просто добровольцам за помощь в уборке разрешалось увозить с собой по ведру картошки.

– Конечно, – улыбаюсь я. – Уверен, Федор Игнатьевич будет не против.

– Ты только не подумай, что мы поэтому помочь решили, – смущается водитель.

– Так я и не думаю, Василий Алексеевич. Спасибо вам за помощь. А с председателем я непременно поговорю.

Высыпав в кузов трактора очередное ведро картошки, я подхожу к председателю. Он тоже работает с нами в поле – не останавливается даже для того, чтобы перекурить.

– Ну, как тебе работники, Федор Игнатьевич? – спрашиваю я.

– Золото, а не мужики, – отвечает председатель. – Как же хорошо, что ты их привез.

Он манит меня пальцем в сторону.

– Думаю, Андрей Иванович, надо бы их отблагодарить. Как ты считаешь?

– Почему бы и нет, – улыбаюсь я.

– Не обидеть бы людей, – сомневается председатель. – Они ведь не за благодарность работают, а от чистого сердца. Может, ты с ними поговоришь, Андрей Иванович? Объясни, что в деревне так принято – благодарить за помощь.

– Непременно поговорю, Федор Игнатьевич, – киваю я, едва сдерживая смех. – А как ты их отблагодарить хочешь?

– По ведру картошки пусть возьмут, это первое. А кому надо – пусть и два ведра берет. И второе – автобус им надо заправить. А то водитель бензин сжег, пока сюда ехал. А ему ведь отчитываться.

– Золотой ты человек, Федор Игнатьевич, – улыбаюсь я. – Уверен, охотники обрадуются.

Через полчаса я встречаюсь возле прицепа с директором школы Воронцовым. Он со своими учениками убирает борозды по соседству.

Глянув на безоблачное небо, я с улыбкой подхожу к Воронцову. Мне в голову пришла идея, как помочь Павлу.

– Добрый день, Алексей Дмитриевич, – говорю я. – Ваше приглашение на лекцию о Персеидах еще в силе?

– Наверное, придется ее отменить, – вздыхает Воронцов. – Школьники устали за день, им надо отдохнуть. Хорошо, хоть завтра Федор Игнатьевич обещал для них выходной. Вовремя вы с охотниками приехали на подмогу.

– Думаю, не нужно отменять лекцию, – улыбаюсь я. – Тем более, что у меня для вас найдутся еще слушатели. Со мной приехали туристы из Ленинграда. Уверен, лекция им понравится. Только представьте – ночь, костер и падающие звезды. Красота же! Разве в Ленинграде они такое увидят?

– Вы совершенно правы, Андрей Иванович! – оживляется Воронцов. – Где ваши туристы? Сейчас я их порадую.

– Единственно, хорошо бы решить вопрос с ночлегом, – останавливаю я его. – Ребята возвращаются в Ленинград только завтра.

– Так это очень легко! – заверяет меня директор. – Я просто размещу их в школе. Все равно она пока пустует – у детей каникулы. А в спортивном зале есть чудесные мягкие маты, ребята смогут отлично выспаться.

– Замечательная идея, Алексей Дмитриевич, – киваю я. – Пожалуй, мы с Катей тоже задержимся на вашу лекцию. Посмотрим на Персеиды.

– Конечно! – радостно соглашается Воронцов.

Решительно подхватив пустое ведро, он устремляется к туристам. Издалека я вижу, как он убеждает их, увлеченно размахивая руками.

Да, перед напором этого энтузиаста ребята не устоят.

*****

Картошку мы закончили убирать перед самыми сумерками. Трактора целый день сновали по деревне. Радостный Федор Игнатьевич сообщил мне, что основное хранилище заполнено доверху, и теперь за показатели совхоза можно не опасаться.

Я ставлю охотникам отметки о честно заработанных трудоднях.

– Мужики, спасибо вам за работу. От меня и отдельно – от председателя. Он хочет вас отблагодарить, так что смело грузите картошку в рюкзаки. Порадуете своих домашних.

Я отвожу в сторону водителя автобуса.

– Василий Алексеевич, у председателя есть небольшой излишек бензина. Он хочет им с тобой поделиться.

– Вот это вовремя, – обрадовался водитель. – От этого не откажусь. А куда ехать?

Я показываю ему здание совхозных мастерских и объясняю, как найти механика.

– А потом поезжайте на базу, отдыхайте. Я подъеду завтра к обеду и провожу вас в Ленинград.

– Доверяете нам самим собраться на охоту, Андрей Иванович? – улыбается водитель.

– Доверяю, – киваю я.

– Не беспокойтесь, все будет в порядке. Завтра к обеду будем вас ждать, без этого не уедем. Кстати, можем и туристов захватить с собой – зачем им с рюкзаками мотаться по электричкам?

– Думаю, ребята не откажутся, – говорю я. – Хорошей дороги, Василий Алексеевич.

Я протягиваю ему ключи от базы.

*****

Местные охотники из Черемуховки тоже не расходятся – ждут лицензии.

– Мы уже между собой распределились, Андрей, – говорит мне Валера Михайлов. – Нас двадцать четыре человека – как раз восемь лицензий, по одной на троих.

– Хорошо, – киваю я. – Тогда две оставшиеся лицензии распределим позже.

– Мы тут с мужиками порешали, – говорит Валера. – Оставь эти лицензии себе, Андрей. Тебе ведь тоже мяса надо – у тебя родители, брат с сестрой в городе. И самому нужно что-то в холодильник положить.

– Разберемся, – улыбаюсь я.

Валера упрямо качает головой.

– И разбираться тут нечего. Считай, это тебе подарок от всех черемуховских охотников. В знак уважения.

*****

Когда совсем стемнело, мы развели костер прямо на краю поля.

Жаркое пламя пляшет в темноте, бросает бронзовые отсветы на лица. И все, кто собрался вокруг огня, похожи на древних первобытных людей.

Когда костер прогорает, мы закапываем в золу крупные картофелины и терпеливо ждем, пока они испекутся.

Пахнет дымом, влажной травой и печеной картошкой.

Павел о чем-то тихо говорит с Верой. А мы с Катей сидим рядом и просто молчим, отдыхая после трудного дня. Нам хорошо.

И вот темное небо прорезает яркий росчерк первого метеорита.

– Начинается, – шепчет мне Катя. – Загадывай желание!

Алексей Дмитриевич Воронцов поднимается и несколько раз хлопает в ладоши, привлекая внимание.

– Начинается, друзья! – объявляет он. – Прошу всех посмотреть на небо!

Мы послушно задираем головы. И видим, как из черной глубины космоса прямо на нас стремительно падают яркие искры.

– Метеоритные потоки известны людям с глубокой древности, – негромко рассказывает Алексей Дмитриевич. – Упоминания о Персеидах есть в китайских и корейских хрониках. В средневековой Европе эти метеориты называли “слезами святого Лаврентия”.

– А откуда берутся метеориты? – спрашивает Вера.

– Это след кометы, – отвечает Алексей Дмитриевич. – кружа по Солнечной системе, комета постепенно разрушается. За ней тянется длинный хвост из газов и частиц пыли и льда. Когда Земля проходит сквозь этот хвост, она притягивает к себе пылевые частицы. Они падают на Землю и сгорают в атмосфере.

– А правда, что падающие звезды исполняют желания? – снова спрашивает Вера.

– Древние люди в это верили, – совершенно серьезно отвечает Алексей Дмитриевич. – Только они считали, что желание должно быть искренним и идти от самого сердца.

– Интересно, правда? – снова шепчет мне Катя.

– Правда, – улыбаюсь я.

И широко зеваю – за долгий день я порядком вымотался.

Катя смеется. Окунает палец в остывшую золу костра, и проводит им по кончику моего носа.