Читать книгу: «Спешащие во тьму. Урд и другие безлюдья», страница 4

– Это что, какая-то редкая порода?

– Вы понятия не имеете, насколько она ценная.

– А разве клетки у вас нет?

Джон проигнорировал вопрос.

На улице, после изрядной суеты, клиент втиснулся с корзиной на заднее сиденье и пристегнулся. Салон заполнился запахом стариковского пота.

Рэй забрался на водительское и приоткрыл окно.

– Пожалуйста, закройте, иначе она… на улице холодно, понимаете, – сказал Джон.

Рэй вздохнул и завел двигатель.

– Куда?

– У меня есть первый адрес.

– Называйте.

Первые три цифры почтового индекса, Б20, указывали на Рукворт Вуд, преимущественно богатый сикхский район. И спутниковый навигатор быстро обнаружил Сомерсет-роуд – место, с которым Рэй был знаком. Длинную, тихую дорогу, окруженную большими викторианскими домами.

– К ветеринару, верно? Или вы занимаетесь разведением? – спросил Рэй, поглядывая на дешевую желтую корзину в зеркало заднего вида. – У вас действительно нет специальной сумки для переноски? Животному может быть не очень удобно. Собака, верно?

Старик придвинулся к корзине и положил на нее одну руку, словно хотел защитить груз, если машина вдруг резко остановится. Он ничего не сказал и, казалось, довольно ухмылялся в зеркало заднего вида, отчего Рэю стало неуютно.

– Что это? – повторил он.

Лицо мужчины растянулось в ухмылке.

– Водитель, может, вы лучше продолжите играть назначенную вам роль?

Слово «водитель» прозвучало как-то формально, старомодно, с оттенком снисходительности.

– Хорошие манеры никто не отменял.

– Мы не хотим опоздать.

Рэй опустил окно еще ниже и отъехал от тротуара.

* * *

Он помог Джону донести бельевую корзину до двери первого пункта назначения. Затем вернулся к машине и прождал, согласно инструкциям, добрые десять минут, когда появится новый пассажир, которого, по словам заказчика, нужно было забрать по этому адресу. Странное требование, но за это предполагалась дополнительная плата. Счетчик тикал.

Опустив в машине стекла, чтобы рассеять смрад стариковского пота, Рэй почувствовал запах дыма.

Выглянув в пассажирское окно, он заметил черный шлейф. Тот вился над крышей дома, возле которого он припарковался, и поднимался все выше в небо. Наверное, на заднем дворе развели костер. Рэй был уверен, что сквозь шум радио услышал пронзительный человеческий крик, донесшийся оттуда. Но его сразу же заглушил хохот большой группы людей. Они, похоже, находились в саду.

– Погодка не для барбекю, – сказал он, пытаясь пошутить и хоть как-то привлечь внимание новой пассажирки после того, как та добрела до машины и разместилась на заднем сиденье. – Там много дыма. Что там, костер? Типа праздник?

Древняя индианка ничего не ответила. Едва разместившись на заднем сиденье со своим чемоданом, она просто протянула водителю клочок бумаги. Рэй узнал напечатанный заглавными буквами адрес. Это было в Хандсворте, рядом с парком. Спутниковый навигатор ему не потребуется.

Отъезжая, он бросил взгляд сквозь пассажирское окно. Между домом и таким же обширным соседским участком было пространство. К хохоту на заднем дворе теперь добавились аплодисменты. Рэй предположил, что крик был частью какого-то азиатского праздника или традиции. Люди, которые собрались возле входной двери, чтобы поприветствовать Джона с его корзиной, были зажиточными сикхами, как и думал Рэй. Но он не ожидал, что они станут так тепло и радостно приветствовать маленького неопрятного человечка с домашним животным в бельевой корзине.

Во время поездки в парк Хандсворт пожилая азиатка ни разу не оторвала глаз от своих высохших рук. Она держала их сложенными на коленях. Дым от костра застрял в складках ее сари. Рэй подозревал, что он ей не нравится.

Он припарковался перед большим викторианским домом, через дорогу от парка – по адресу, указанному пассажиркой. Прежде чем Рэй затормозил, в дверном проеме появилась белая пара средних лет. Они вышли на улицу, чтобы помочь старухе выбраться из машины.

Хозяева выглядела нетрадиционно и все же модно. Рэй знал этот типаж. Они мигрировали в азиатские и западноиндийские районы, потому что там большие дома с длинными садами стоили вдвое дешевле, чем в Мосли и Кинг Хит. Двое детей, длинноволосых мальчиков, сновали вокруг чемодана индианки, будто к ним приехал Рождественский Дед с подарками.

Мать держала на руках малыша. Она подошла к машине. Не глядя Рэю в глаза, сказала:

– Нам нужно, чтобы вы взяли еще одного пассажира. Она скоро выйдет.

Женщина протянула в окно двадцатифунтовую банкноту.

Когда Рэй сунул руку в карман куртки, чтобы найти сдачу, она сказала:

– Нет, нет, оставьте себе.

– Уверены? – спросил Рэй. – Эта поездка стоила всего пятерку.

– Нам нужно, чтобы вы подождали несколько минут. А счетчик пусть тикает.

Рэй пожал плечами.

– Без проблем. Помочь вам с чемоданом?

Но женщина уже отвернулась, и Рэй увидел, как ее супруг с помощью старшего сына заносит чемодан через порог. Мужчина тоже ни разу не посмотрел на водителя. Старуха уже исчезла в доме, спешно покинув улицу.

Рэй никогда не ощущал себя более озадаченным. Он прождал еще десять минут, когда из дома появится следующий пассажир. И пока сидел так, услышал еще один отчаянный вопль, который принял за человеческий. Крик прервался грохотом, воем и треском фейерверка, который рассыпался искрами над его машиной.

Рэй вышел на улицу и посмотрел на небо. Последние блестки фейерверка растворились в холодном черном воздухе. Он почувствовал запах дыма. Древесного дыма и жарящегося мяса.

Дверь дома открылась, и быстро захлопнулась за еще одной пожилой женщиной. Она катила клетчатую хозяйственную сумку на колесиках. С виду у нее было так же мало общего с жившей здесь семьей, как и у престарелой азиатки, которую он высадил по адресу. Возможно, новая пассажирка была уборщицей и семья хотела, чтобы Рэй отвез ее домой теперь, когда вечеринка началась, а она закончила свою работу.

Из-за дома снова донесся хохот, аплодисменты и возбужденные детские визги. Кто-то закричал:

– Поверить не могу!

Вышедшая из дома женщина встала у порога и указала на хозяйственную сумку:

– Водитель, помогите нам, пожалуйста.

Рэй взял у нее сумку. Ее верх был надежно закреплен эластичными шнурами, обычно используемыми для крепления предметов к багажникам на крыше. Багаж оказался тяжелым. Пока он нес его от крыльца до тротуара, он чувствовал внутри какие-то толчки. Будто что-то в сумке лягалось.

– У них вечеринка, да? – спросил он новую пассажирку.

– Раз в году вы получаете шанс. В этом мне выпал мой, – сказала она, не вдаваясь в подробности. Появившееся из-за дома облако черного дыма поднялось над красной крышей, а затем рассеялось в темноте, окутавшей парк.

– Здесь еще одно животное? – спросил Рэй, кивая на сумку, пока катил ее через тротуар к машине. – Уверены, что законно так его перевозить? Ему там есть чем дышать?

– У меня есть лишь эта сумка, и она не возражает, – ответила женщина.

Он высадил ее по адресу в Сандуэлл-вэлли. Большой частный дом с высокими стенами примыкал к крупной ферме, открытой для посетителей. Как и престарелая азиатка, эта пассажирка не проронила за всю поездку ни слова.

– Вот, вот он. Этот, наверное, – сказала она, когда Рэй притормозил возле дома. – Мне не терпится ее увидеть.

– Кого?

Судя по радостному выражению, женщина была слишком взволнована, чтобы ответить. Постанывая, она выбралась из автомобиля и с полным безразличием отнеслась к человеку, который вел машину, человеку, ответственному за ее безопасность и являвшемуся важнейшим компонентом ее таинственного плана. «Привычное явление».

Рэй подкатил клетчатую сумку к белому дому. Та колотилась об ногу, и ему казалось, он слышит царапанье когтей о тканевую стенку. От сумки тоже несло дымом. Рэй оставил ее возле входной двери и вернулся к машине.

Череда вечерних странностей продолжалась. Он заработал уже сорок фунтов и был доволен, но любопытство начинало пересиливать восторг от богатого улова. Поэтому со следующим пассажиром, пожилым чернокожим мужчиной, он решил быть настойчивее.

Рэй помог ему разместить большой вещевой мешок на заднем сиденье. Бегунок на молнии был зафиксирован латунным замком. В машине вновь запахло холодным воздухом и древесным дымом.

Рэй приоткрыл окно еще шире.

– Куда?

– Он сказал, что будет здесь.

Между сидений просунулся кусок бумаги.

Рэй нахмурился. Это был первый адрес, на краю Хокли, где он подобрал того чудака Джона, с бельевой корзиной.

Он стал рассматривать в зеркало заднего вида сидящего сзади мужчину. Пассажир встретился с ним глазами не мигая, но с бесстрастным, недружелюбным и несколько надменным выражением.

Рэй бросил взгляд на багаж, лежащий рядом с пассажиром. Это была холщовая спортивная сумка, которую любят носить подростки. На боку у нее был бейдж «Вест Бромвич Альбион»⁷.

– Вы фанат футбола? – спросил Рэй, чтобы разрядить непонятное напряжение.

– Сын, – ответил мужчина, и посмотрел в окно.

Рэй ехал молча, изо всех сил стараясь сосредоточиться на дороге. К счастью, ориентировался он очень хорошо.

– Не хочу показаться чересчур любопытным, но не возражаете, если я задам вам вопрос?

Пассажир не пошевелил головой, будто не слышал Рэя.

– Но я забирал вашего приятеля по адресу, куда мы сейчас направляемся. И он садился в машину со своим животным в корзине. Затем мы ехали в другой дом, а потом в следующий, и каждый раз было одно и то же. И везде я забирал пассажира, у которого, как мне кажется, было животное в сумке. Поэтому полагаю, у вас там тоже животное, да? Зачем все это, а? А то я понять ничего не могу.

Какое-то время мужчина молчал. Он просто смотрел на здания, мимо которых они проезжали, приближаясь к центру города. По многочисленным взглядам в зеркало заднего вида Рэю было трудно понять настроение клиента, хотя, всякий раз, когда фары проезжающего мимо автомобиля освещали салон, он замечал в его глазах тяжелое горе.

– Жизнь полна повторений, – наконец произнес мужчина. – Постоянно происходят одни и те же плохие вещи.

Это озадачило Рэя. Он не знал, как реагировать на такую информацию.

– Вы в порядке? – Ничего лучше ему в голову не пришло. – Не мое дело, конечно, но мне просто интересно, что вы все делаете. Типа любопытно.

– Вы же понимаете, что дело не только в вас. Есть и другие, которые прошли через то же самое.

– Через что именно? Вы говорите о Джоне, той индианке и старушке с хозяйственной сумкой?

Мужчина поднял глаза, словно очнувшись от своих тягостных мыслей, но не произнес ни слова.

Рэй проявил настойчивость:

– Я о других. С сумками. Которых я забирал тут, там и повсюду.

– Тут, там и повсюду, – произнес мужчина и вздохнул. – Я их не знаю. Только однажды встречался с Джоном. – Он ущипнул себя за переносицу, будто пытаясь сдержать слезы.

Когда любопытство сменилось ощущением дискомфорта, Рэй посмотрел вперед и замолчал. Заговорил он, лишь когда остановился возле дома в Хокли.

– Пятнадцать фунтов.

Когда мужчина протянул ему деньги, рука у него тряслась то ли от нервов, то ли от паралича.

– Помогите мне донести сумку, пожалуйста.

– Без проблем.

Взявшись за разные лямки, мужчины понесли сумку, с предположительно послушной собакой внутри, к входной двери Джона. Пассажир нажал на звонок.

Хотя звона Рэй не услышал, старик почти сразу открыл дверь.

– Вы как раз вовремя, – сказал он, будто это пассажир был за рулем машины. – Она пробыла там достаточно долго. Вносите ее.

На Рэя он не обратил никакого внимания.

Держа между собой сумку, Рэй и его пассажир протиснулись в проход. Сейчас в доме горели дополнительные лампы, хотя было по-прежнему сумрачно, будто тени не позволяли распространяться свету. Когда они проходили по комнате, заставленной коробками с одеждой, пассажир остановился и спросил:

– Это все они?

Джон бросил через плечо:

– И с каждым годом их все больше. В основном, дети. Стараемся находить в возрасте от девяти до десяти. Теперь на кухню, пожалуйста. Я покажу, где вы можете ее поставить.

Рэй с трудом пробрался с сумкой на кухню. Существо внутри принялось нюхать сквозь тряпичную стенку его штанину.

Кухня, в отличие от остальной части дома, оказалась на удивление аккуратной. В одном углу помещения стоял маленький столик с цветочным орнаментом на поверхности, два стула были выдвинуты, будто поджидали кого-то.

– Он придет сюда, Гленрой, – сказал Джон пассажиру, как только все они вошли.

– Сюда? Вы уверены? – спросил тот.

От недоумения и любопытства Рэй решил задержаться. Ему хотелось увидеть, что находится в сумке.

– Всегда получалось, – сказал он таким мягким голосом, что для Рэя это стало неожиданностью. – Это был любимый дом Уэнди. И я всегда использую его для тех, кто не может пригласить их к себе. Раз это сумка вашего сына, то не будет никаких проблем, уверяю вас.

Гленрой кивнул и затем посмотрел на заднюю дверь. Та открылась в холодную тьму, в которой мерцал свет от огня.

– Сюда?

– Мы закончили? А то мне нужно ехать, – сказал Рэй мужчинам. Казалось, никто его не слышал или они просто игнорировали его. – Послушайте…

– Поставьте сумку на террасу, – коротко сказал Джон и вышел наружу.

– Давайте же, нам нужно сделать это, – добавил Гленрой.

– Что? – спросил Рэй.

– Вы только поможете мне на улице, и все, – сказал чернокожий мужчина.

Рэй вынес сумку с кухни. Он оказался в мощеном дворике, ютившемся под аркой виадука. Но его внимание привлек размер незажженного костра, возведенного у дальней стены. Рядом с кучей папоротника и деревянных поддонов стояла бочка, извергавшая черный дым.

На вершине костра стояло старое виниловое автокресло. У подножия возвышалась небольшая лестница, ведущая к нему. Такие еще часто встречались на складах или в крупных библиотеках.

– Боже милостивый, – пробормотал Гленрой.

– Эта часть – всегда трудная, – сказал Джон, чтобы успокоить нервы старика.

– Что это? – спросил Рэй, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

Те как будто не обратили на него внимания.

Джон коснулся локтя пассажира.

– Гленрой, поверьте мне, вам будет все равно, едва вы увидите вашего сына. Просто идите и садитесь за стол, я скоро приду. Предлагаю сесть спиной к саду, чтобы не отвлекаться и не тратить драгоценное время. Наверняка вы услышите здесь некоторый шум, а затем ваш сын появится и обнимет вас. Вам нет необходимости видеть эту часть процесса, хотя некоторые клиенты предпочитают делать из подношения радостное событие.

Гленрой кивнул и направился на кухню.

Тайная связь между костром и содержимым мешков вызвала у Рэя острое желание вернуться в машину. Все становилось слишком странным, и возможные зловещие последствия предстоящего мероприятия не давали ему покоя. Он подумал о черных клубах дыма, которые видел сегодня вечером возле каждого дома, где побывал. Также вспомнил изображение дыма на стене столовой и, особенно, далекие крики по каждому адресу, по которому ездил. Рэй повернулся, чтобы выйти со двора вслед за последним пассажиром.

– Водитель, а вы останьтесь, – произнес Джон таким тоном, что Рэй напрягся. В холодном воздухе бетонного двора раздался звук быстро расстегиваемой молнии. – Мы с вами еще не закончили.

Рэй наслушался уже достаточно.

– Что вы задумали, а? Я возил… – сказал он, поворачиваясь лицом к мужчине, стоявшему у него за спиной.

Но тут Рэй резко потерял дар речи. При виде того, что вылезло из спортивной сумки и встало прямо, ноги у Рэя подкосились. И оно ездило весь вечер в его машине. Это была не собака, не кошка и не какое-либо другое домашнее животное.

– Итак. – Джон поднял вверх руки и сделал серию быстрых жестов, будто заговорил на языке знаков. – Либо вы сядете на свое кресло самостоятельно… – Джон кивнул на вершину незажженного костра, – либо она заставит вас сделать это.

Задняя дверь закрылась. Рэй услышал, как в замке повернулся ключ. Он повернулся и увидел, что Гленрой сел за кухонный стол.

– К счастью, продолжительность мероприятия невелика, – сказал Джон. – Чуть больше, чем вам потребовалось, чтобы сбить сына Гленроя с велосипеда на Роки-лейн.

– Я… Я… Я…

– Да, да, все так. Но каждое действие имеет последствия. Становится уже поздно, а вы – последний в этом году, и нет времени на всякую ерунду. Так что, пожалуйста, сядьте в кресло.

– Что…

В мерцающем свете огня было видно, что из сумки выбралась не обезьяна, хотя ростом и волосатым телом стоящая на террасе тварь походила на шимпанзе. Но Рэй понял, что перед ним не примат, поскольку ее короткие задние лапы заканчивались свиными копытцами. И хотя рыло твари до жути напоминало свиное, это была не свинья, поскольку она стояла прямо, как ребенок. Маленькая фигурка подрагивала от ночной прохлады.

Когда она ухмыльнулась Рэю, он захныкал и сделал шаг к садовой ограде.

Резкий окрик Джона вырвал его из состояния шока.

– Водитель, вы будете чувствовать огонь всего три секунды. Больше от вас ничего не потребуется. Затем она обескровит вас. Поэтому я всегда предлагаю поднять подбородок, иначе во время ритуала вы будете гореть дольше, чем необходимо. А теперь, водитель, сядьте, пожалуйста, в кресло.

Рэй повернулся и упал на ограду. Та была старая и гнилая. Он мог бы сломать ее ногой и убежать.

– Водитель, как только я опущу руки, ее ничто уже не будет сдерживать. Могу вас заверить, что вы не убежите дальше моего двора.

– Что…

– Вы сбили человека и скрылись, – произнес Джон напыщенным, начальственным тоном. Свет огня из бочки мерцал в линзах его очков, и Рэй уже не видел глаз старика. – Она шла на запах вашего бессердечия. Мы поставили ей эту задачу. Споры вины, стыда и даже гордости пускают глубокие корни. Сегодня у нее было трое таких, как вы, и она воссоединила трех матерей с их детьми, пусть и на ничтожно короткий срок.

– Что… это?

С нетерпением и раздражением, характерными для Джона, неопрятный старик оборвал его на полуслове.

– Она стала хорошим другом моей жены. После того как Уэнди погибла на пешеходном переходе, недалеко отсюда, в 1994 году. И ее убийца сидел на кресле гораздо дольше, чем будете сидеть сегодня вы, водитель. Поэтому будьте благодарны, что время смягчило меня. Говорят, что время лечит. И ты даже начинаешь забывать. Но я помню. Ну что, начнем?

Рэй ухватился за верх деревянной ограды.

– Пошел на хрен!

Джон опустил обе руки, хлопнув себя ладонями по бедрам.

* * *

Рэй начал кричать еще до того, как сел в автокресло на вершине костра.

Джон сунул в основание груды папоротника пылающий газетный рулон. Материал для растопки был пропитан бензином. Лицо Рэя стал обволакивать дым. Он обратил взгляд на кухню, чтобы призвать к милосердию.

Сквозь стеклянную панель кухонной двери Рэй увидел последнего пассажира, Гленроя. Перегнувшись через кухонный стол, тот обнимал другую, более темную и расплывчатую фигуру. Она спрятала от Рэя лицо, уткнувшись головой в отцовское плечо.

Рэй снова закричал, когда жар от огня взмыл вверх и опалил волосы на его обнаженных лодыжках. Он запрокинул голову назад, подставляя твари горло.

– Давай же!

Эвмениды
(Благосклонные)

Единственное, что увлекло Джейсона в первый рабочий день, это Электра и ее ноги. За последующие два месяца в логистическом офисе распределительного центра «Агри-Тек» его восхищение превратилось в настоящую манию.

Всякий раз, когда Электра отходила от его стола, Джейсон погружался в транс. Когда его взгляд невольно опускался на ее ноги, она, казалось, бесконечно отдалялась, дразня его, чем доставляла скорее муки, чем удовольствие.

Электра была единственным лучом света во мраке трудовой жизни, единственным отвлечением, которому он был рад. И хотя работа в распределительном центре, казалось, должна была стереть остатки его индивидуальности и надежды на что-то лучшее в жизни, Джейсон тайно трепетал в предвкушении каждого нового дня, поскольку тот всегда сулил встречу с ней, благоухающей, со вкусом накрашенной, тихой, практически немой, с шелковистым шуршанием перемещавшейся между столами и серыми металлическими полками. Электра была сиреной на высоких каблуках, создававших собственную странную музыку, когда она расхаживала по бетонному полу проходов или отстукивала стаккато по обширным асфальтированным площадям, предназначенным для легковых автомобилей и грузовиков доставки, под вечно серым небом, поглотившим «Агри-Тек».

Офис Джейсона был частью огромного, но скудно укомплектованного логистического центра запчастей для сельхозмашин, в месте, не имевшем значения. Город Саллет-апон-Трент, где располагался «Агри-Тек», являлся частью Северного Мидлендса. В нем чувствовалось немного Черной Страны⁸ и немного Стаффордшира, хотя ни к тому ни к другому он не относился. Саллет-апон-Трент, или «Салли», не имел ни географического, ни культурного, ни политического значения. В нем отсутствовала какая-либо общественная жизнь или достопримечательности. Район представлял собой своего рода антиматерию, застрявшую на пересечении новых скоростных дорог, по которым мимо него проносились люди.

Пять лет назад, стремясь попасть после университета в мир лондонских СМИ, Джейсон уже побывал в другом мертвом пространстве, сразу за трассой M25, вроде бы относящемся к графству Бакингемшир. За неделю после поспешного отъезда оттуда он еще больше разочаровался в Саллет-апон-Тренте. Теперь ему казалось, что его жизни суждено угаснуть среди дорог с двусторонним движением, металлических заборов, устрашающе тихих промышленных зон, белых фургонов, новых домов, построенных на железнодорожных насыпях, похожих на склады торговых центров с магазинами зоотоваров и супермаркетами бытовой техники размером с футбольный стадион.

Джейсон понял, что жизнь в Саллет-апон-Тренте и ему подобных городах – это полная противоположность той, которая может интересовать, манить или как-то вдохновлять. В таких местах ты просто существовал и не имел возможности достичь хоть чего-то, полного смысла. Они были совершенно лишены жизненной силы. Он также обнаружил, что рабочие места в них обычно создавались и занимались людьми, обделенными воображением.

Салли наполнял Джейсона апатией и инертностью, присущими таким зонам. Они вызывали у него вялость, а иногда желание кричать, истерически смеяться или крушить все вокруг. Чем дольше Джейсон жил в этом городе, тем больше представлял себя как обезьяну в клетке, примата, одетого в дешевый костюм и брошенного в узкий, захламленный цементный вольер, навсегда лишенный посетителей; как забытое, ничем не примечательное существо, беспрестанно хлопающее себя по лицу грубой ручищей.

Джейсон поддерживал жизнь рассудка лишь тем, что заказывал книги в Интернете и терпеливо читал их в своей комнате. Стремился познать себя, а также искал ответы, как лучше справиться со своей участью, пока ему не удалось сбежать из Саллет-апон-Трента. Чтение также было попыткой защитить то маленькое яркое пламя, зажегшееся за три года учебы в университете. Джейсон боялся того, кем может стать, если этот крошечный огонек погаснет; возможно, человеком, забывшим, кем он когда-то был.

Здесь, как и на последней работе, его коллегами были в основном мужчины. До боли обычные, но отчасти циничные, чьи интересы ограничивались футболом, автомобилями, ай-ти, компьютерными играми, выпивкой и гаджетами. Даже от самой короткой офисной беседы сердце Джейсона тлело отчаянием, порожденным смертной скукой.

Сайты онлайн-знакомств выдавали профили лишь восьми одиноких женщин в пределах его географической доступности, и все они не вызывали доверия. Романтические возможности облегчить его деморализующее одиночество были скудными. Жительницы Салли, которые не покидали этот район, по-видимому, рано выходили замуж и еще раньше становились матерями. Только Электра казалась другой. Кто она и что здесь делает? Скорее всего, недавно получила дополнительное образование и у нее уже есть бойфренд.

Всякий раз, когда он встречал ее во время обеденного перерыва, она сидела на одной из уединенных скамеек, расставленных на окружающих склады лужайках. Эти травянистые участки пересекались неасфальтированными дорожками. Джейсон старался избегать тем, которые могли бы вызвать какое-либо упоминание о мужчине в ее жизни. Он знал: если она когда-нибудь признается в этом, его реакция будет настолько эмоциональной, что он не сможет скрыть своего колоссального разочарования. До тех пор, пока она не раскроет свою вторую половинку – Газа, База, Найджела, Антона, Леона, Джея или Стива, – он сможет без помех жить самообманом. Когда один из его коллег вставал перед ее столом и задавал невинный вопрос, связанный с акциями, в Джейсоне вскипала такая ревность, что у него кружилась голова.

Возможно, Электра была религиозной и берегла себя. В конце концов, она не носила никаких украшений, кроме распятия из белого золота. Джейсон был готов обратиться в любую веру, лишь бы остаться с ней.

Когда он подсаживался к Электре во время обеденного перерыва, она оставалась пассивной и немногословной, лишь едва заметно улыбалась. Но ему часто казалось, что она обсуждает его с коллегами, что такое внимание тяготит ее. И что Электра просто подыгрывает ему.

В тех случаях, когда Джейсон садился рядом с ней, голова у него гудела от прилива крови, а рот исторгал глупости и замечания, настолько безжизненные и лишенные очарования, что ему хотелось покалечить себя за них. Электра накручивала на палец пряди своих доходящих до плеч волос и разглядывала их своими зелеными глазами. Не нервничала, но и раскованной ее назвать было нельзя. Ноги у нее всегда были скрещены, одно колено выглядывало из-под юбки, а ступня покачивалась, удерживая носком туфлю на высоком каблуке.

Его одержимость оказалась настолько велика, что в последний день испытательного срока Джейсон набрался смелости, чтобы пригласить ее на свидание. Когда Электра готовила чай для всего офиса, он проследовал за ней на кухню, открыл дверцу холодильника и ни с того ни с сего вдруг спросил:

– Может, сходим куда-нибудь?

В следующую секунду в помещении сгустилась тишина, будто сам воздух превратился в желе. В голове у Джейсона поднялся рев, как в подземном туннеле, заполненном грузовыми поездами. Пока мысли окончательно не разбежались, он поспешил вспомнить заранее отрепетированную оговорку.

О чем он думает? Как минимум на десять лет старше ее, а ведет себя как приставала. Прозвучавшее в голове коварное слово напоминало шипение змеи в сухой траве. Как же сильно он опустился в таком-то возрасте! Ему захотелось разорвать рубашку на дряблой веснушчатой груди и издать вой поверженного зверя. Джейсон окончательно утратил рассудок, а с ним и репутацию приятного в общении человека.

– Хорошо. Куда бы вы хотели пойти? – произнесла Электра, не глядя на него. Ее равнодушие, как ему показалось, объяснялось скукой.

Она скучала. Скучала от всего, связанного с ним. В ней не было загадочности, таинственности, кокетства или застенчивости, ничего из того, что он себе представлял. Просто молодая скучающая женщина. Он понял это, когда строгие стены помещения содрогнулись и вернулись к своим прежним размерам.

Джейсон был так уверен в неудаче и отказе, что даже не подумал о том, куда бы они могли пойти.

– А куда здесь… можно пойти?

Электра нахмурилась:

– Никуда особенно. Разве что в зоопарк.

* * *

Джейсон снимал комнату в большом викторианском доме на самой старой улице Саллет-апон-Трента, в районе, неудачно отделенном от изначального места основания города после того, как в шестидесятые границы графства подверглись изменению. Сперва Джейсон надеялся приобрести там собственное жилье, но даже в такой удаленности от Лондона его долги по кредитной карте поглощали большую часть доходов, и ему пришлось жить с соседями.

В доме жили одни мужчины, все старше Джейсона, и они казались еще более усталыми и разочарованными, чем он сам. Он понял, что если не сможет вырваться из замкнутого круга с бесперспективной низкооплачиваемой работой в жалких городках, расположенных вдоль автомагистралей, то его ждет такое же будущее, как у новых соседей.

Лишь один жилец, Джеральд, разговаривал с ним, хотя Джейсону хотелось, чтобы тот оставался таким же скрытным, угрюмым и замкнутым, как и другие серые фигуры, прозябающие в своих комнатах перед бормочущими телевизорами. Но Джеральд был одним из тех несчастных, которые ненавидели одиночество, но при этом не отличались особым этикетом и эмоциональным интеллектом. Он также считал себя знатоком в области муниципальной политики, разглагольствования о которой перемежал фактами из политической истории, как старой, так и современной, и всегда говорил с хитрой полуулыбкой, ироничным тоном, из-за которого Джейсон быстро понял, почему соседи часто убивают друг друга.

Но Джеральд любил аудиторию и выбрал Джейсона, когда тот, стараясь быть общительным новичком, вносил в дом свои скудные пожитки. Теперь за свое добродушие он дорого платил всякий раз, когда пользовался кухней.

Эта часть здания превратилась в своего рода ловушку, расставленную иссохшим Джеральдом, похожим на паука. Дверь его комнаты на втором этаже открывалась всякий раз, когда кто-нибудь входил на кухню, чтобы вскипятить чайник или приготовить еду. Затем насекомья фигура бесшумно спускалась и зависала возле прохода, словно плетя невидимую паутину, которую его жертвы не смогли бы прорвать, даже если бы предпочли, не без обоснований, голод и жажду компании Джеральда.

Но вечером накануне «свидания» с Электрой Джейсон узрел редкую возможность использовать познания Джеральда о городе с некоторой пользой для себя. Возможность, которую никогда раньше не видел в их одностороннем общении.

Он отнес готовую еду вниз на кухню и жестом волшебника нажал кнопку открытия дверцы на микроволновке. Та громко зазвенела, и через три секунды дверь комнаты Джеральда со щелчком открылась.

– Добрый вечер, – сказал с порога сосед и добавил свою привычную присказку: – Как жизнь в яме? – После чего хихикнул в бороду, безмерно радуясь собственной шутке.

Джейсон прервал эти прелюдии. Сегодня он решил поговорить с Джеральдом.

– Не знал, что в Саллете есть зоопарк.

Тот перестал улыбаться и нахмурился:

– Здесь нет зоопарка. По крайней мере, сколько я здесь живу. И я бы знал. Можете мне поверить.

Джейсон настолько доверял познаниям Джеральда о городе, что эта новость наполнила его замешательством, перешедшим в страх. Значит, Электра выставила его дураком? Если Джеральд сказал, что в Саллете нет зоопарка, значит, так оно и есть. И разве зоопарк не место, куда пожилые мужчины, вроде отцов и дядей, раньше традиционно водили молоденьких девочек, вроде дочерей и племянниц? Предложение Электры встретиться с ним на следующее утро, в субботу, у ворот зоопарка, скорее всего, было лицемерным, насмешливым отказом, которого он не понял в силу своей глупости.