Читать книгу: «В сознание…», страница 3

– Это всего лишь бурная фантазия уставшего мозга, вот увидите, завтра вы проснётесь и поймёте, что всё это вам привиделось.

Да откуда она может знать, что ему привиделось, а что было реально? Глупая девчонка. Ладно. Виктор не стал с ней спорить и что-то доказывать. Возможно, она и не выходит никуда дальше своего медпункта. Но комендант должен знать, что происходит на этой чёртовой планете. Неужели за столько лет колонизации новых планет люди впервые столкнулись с внеземным разумом? Это существо, или растение, или пыльца, чем бы оно ни было, явно пыталось его убить. И оно не могло быть неразумным. То, как оно потянулось к нему для изучения, не могло быть случайностью. Да, однозначно внеземной разум. Дальше Виктор думать уже не может. Мозг отключается под действием обезболивающего. А возможно, эта милашка всё-таки вколола ему снотворного втихаря. Ну ничего, завтра он покажет, кто здесь главный.

Ночью Виктора мучают кошмары. Если их вообще можно назвать кошмарами, ведь он ничего не видит, только ощущает. Он снова обездвижен светящейся пыльцой. Пыльца сочится внутрь, как густой туман, заполняя пространство вокруг него. Она плотным коконом обволакивает его тело, лишая возможности пошевелиться. На этот раз он чувствует, как та проникает внутрь палаты через маленькое окошко. Уверен: медсестра перед уходом специально оставила окно приоткрытым. Просто знает, как это бывает в снах, когда знание приходит без образа.

Снова это уже знакомое удушье. Виктор чувствует, как пыльца медленно затягивает его, проникая в легкие. Ощущение вязкости сменяется болью в горле, будто кто-то пытается засунуть огромную руку прямо в его глотку, достать там до внутренностей и вырвать их через рот. Он пытается сопротивляться, но не может – его тело неподвижно, как окаменелое.

И вдруг боль отступает, сменяясь ледяным ужасом. Виктор снова чувствует себя в открытом космосе, окружённым бесконечностью и темнотой. Только на этот раз без скафандра. И без корабля. Только темнота, бесконечность и он, затерянный посреди этого кошмара. Дыхание учащается, как у загнанного в угол животного. Он говорит себе, что это всего лишь сон, но это не помогает. Кажется, что он тонет в этой бесконечной черноте, исчезает без следа, как падающая звезда, сгорающая в ночи.

Потом он просыпается. Просыпается весь в поту, в тёмной комнате, совершенно один. Маленькое окно напротив его кровати и вправду оказывается открытым, наверно, он увидел это перед тем, как уснуть, и мозг воспроизвёл всё в дурацком сне. Пить. Ужасно хочется пить. Он до сих пор чувствует пряный привкус пыльцы во рту. Хочется смыть его многими литрами воды. Глаза наконец привыкают к темноте, и он оглядывается вокруг.

Ничего… Ничего напоминающего графин или бутылку с водой. Подходит к двери. Дёргает ручку. Заперто. Ну конечно, зачем оставлять дверь пациента открытой? Он ведь не консул РККП, по уставу, между прочим, самый старший чин в колонии, а какой-то преступник, который может сбежать куда-нибудь на неизвестной ему планете. Что за бред.

– Эй! Есть тут кто? – не выдерживает Виктор и стучит ногой по двери. – Бред! Это какой-то бред! – заключает он, но выбора нет, придётся снова залезть в постель и попытаться уснуть.

Он подходит к открытому маленькому прямоугольному окошку, которое находится на уровне его макушки, так что заглянуть в него без стула невозможно. Но и не особо сейчас хочется. Виктор глубоко вдыхает свежий прохладный воздух и закрывает окно. Так будет спокойнее спать. Часов в комнате нет, поэтому сколько ещё осталось до утра он не знает, но надеется, что недолго. Так как чувствует, что уснуть больше не получится, и придётся всё оставшееся время пялиться в потолок. Но он ошибается, только его голова касается подушки, как его снова вырубает. На этот раз он оказывается на земле, с друзьями празднует окончание Академии и поступление на службу в республиканский флот. Были ещё какие-то сны, но ничего примечательного.

Когда Виктор снова открывает глаза, яркий солнечный свет уже заливает всё вокруг. В комнате неподвижно стоит женщина в белом халате с планшетом в руках. Виктору кажется, что ей около сорока, но сказать точно невозможно: лицо лишено возраста, взгляд слишком спокойный, почти отстранённый. В нём нет ни любопытства, ни усталости, ни тепла. Лицо одновременно зрелое и юное. Что-то в её взгляде, осанке, странной неподвижности настораживает, будто она не совсем настоящая. Увидев, что он проснулся, женщина оживает, подходит ближе и наклоняется. Движения слишком выверены, словно она играет заранее отрепетированную роль, не вполне понимая её смысл.

– Как вы себя чувствуете, мистер Малышев? – спрашивает она, глядя на него и делая пометки в планшете. – Как спалось?

– Отлично, спасибо. – Он и правда чувствует себя очень хорошо. Отчего и настроение позитивное.

– Ну вот, консул, я же говорила, что вам необходимо отдохнуть, и всё как рукой снимет. – Она снова что-то помечает в планшете и достаёт из кармана электронный градусник. – Пожалуйста, откройте рот.

– Вы говорили? Кому говорили? Я вас впервые вижу, мисс?..

Виктор настораживается и смотрит на женщину. Та же удивлённо поднимает бровь. Слишком резко, слишком демонстративно, словно хочет, чтобы Малышев это заметил. Затем оборачивается к столу у противоположной стены, над которым висит большое зеркало в обычной пластиковой оправе, вглядывается в своё отражение и, поправив выбившиеся из аккуратного пучка чёрные волосы, говорит:

– Миссис Кордон. Меня зовут Мария Кордон, я главный врач нашей больницы. Вчера, к сожалению, не смогла приехать сама, поэтому консультировала по телефону мою помощницу Элен. Но будьте уверены: если бы я знала, что вы такой интересный молодой человек…

Она снова поворачивается к нему, смотрит прямо в глаза, подходит ближе и подмигивает. Жест выходит чертовски искусственным, как будто она исполняет заранее отрепетированную роль, не вполне понимая её смысл.

Виктор не двигается. Он чувствует, как внутри поднимается лёгкая волна недоверия. Всё в этой женщине кажется слишком чётким, слишком выстроенным. Он наблюдал такое у людей, которые привыкли жить под наблюдением, или у тех, кто давно заменил искренность на протокол. И всё же он кивает, стараясь не выдать напряжения.

– Миссис Кордон, может быть, вы мне расскажете, что это за поля с любопытными растениями мы вчера проезжали с Тедом? И, кстати, где он? Мне сказали, он встретит меня и отведёт к коменданту. Думаю, он должен ждать с нетерпением.

– Конечно, мистер Малышев. Тед приедет чуть позже, вы как раз успеете отведать наш больничный завтрак. – Доктор нежно улыбается и всем видом показывает своё расположение. – Насчёт полей, это местная культура, которая, можно сказать, не дала нам умереть, – она запинается, но поспешно добавляет: – с голоду. Она очень питательная, и большинство наших блюд содержат её в своём составе. На завтрак вы сами в этом убедитесь.

Виктор замечает, что её речь звучит не правильно. Слова, конечно же верные, только разве так говорят? Её речь режет слух. Словно она выучила язык по учебнику, и никогда не говорила на нём с живыми людьми. Но консул останавливает себя: за двести лет изоляции Синтак – официальный язык Галактической Республики, мог сильно измениться, особенно на отдалённой колонии, где нет связи с остальным миром. Возможно, это просто местная норма.

– А что насчёт светящейся пыльцы? – Виктор не может успокоиться. Он ясно понимает, что всё произошедшее вчера ему не привиделось. Особенно щупальца, пытающиеся забраться в его горло.

– Не понимаю, о чём вы, мистер Малышев, – совершенно без эмоций произносит Мария.

– Вчера вечером, проезжая это огромное поле, я заметил облако пыльцы, и оно светилось и переливалось, как пайетки на дешёвом вечернем платье, – выкладывает все карты Виктор.

– И всё же, мне нечего вам ответить на это, мистер Малышев. Возможно, закатный свет местного солнца, кстати, мы по привычке зовём эту звезду Солнце, знаете, так далеко от дома, брошенные на произвол судьбы… – Она смотрит в окно и замолкает, словно теряет суть разговора.

Тишину нарушает стук в дверь. Она тут же отворяется, и в комнату входит молодой человек с тележкой, на которой сервирован завтрак. Большая тарелка с яичницей из четырёх яиц, с краю лежит что-то, напоминающее котлету. На другой тарелке нарезаны овощи: обычные земные помидоры и болгарский перец. На отдельной тарелке лежат тосты. И большой стакан с жидкостью, напоминающей морс.

Доктор Кордон мило предлагает отведать завтрак, обещает связаться с Тедом и попросить его приехать, после чего откланивается.

Виктор садится поудобнее на кровати и придвигает к себе столик на колёсиках. Завтрак выглядит вполне земным. Яичница из обычных куриных яиц, без сюрпризов. А вот котлета вызывает интерес: похоже, куриный фарш смешан с каким-то местным растением, напоминающим шпинат, но с более плотными волокнами и ярким, ни на что не похожим вкусом. Наверное, это та самая капуста, которую они выращивают на полях. Всё съедобно, даже сытно, но вкус вызывает у Виктора лёгкое недоверие, как будто еда слишком идеальна для колониальной больницы.

А вот жидкость, по цвету напоминающая морс, оказывается самым противным, что он когда-либо пил. Очень кислая, почти как уксус, разведённый водой. Виктор делает один глоток и этого ему вполне достаточно. Остальное остаётся нетронутым.

Как только консул заканчивает с завтраком, в дверь снова стучат. На этот раз входит Тед. Он здоровается вежливо, сдержанно, но в голосе слышится нечто похожее на искреннюю заботу.

–Как вы себя чувствуете, мистер Малышев?

Виктор кивает, наблюдая за ним. Кажется, в Теде есть что-то более живое, чем в Марии. Его движения сегодня не такие выверенные, интонация правда, остаётся ровной, но уже знакомой. Очень хочется завалить его вопросами о вчерашней поездке, но Виктор сдерживается. Он почти уверен: Тед ничего не скажет. Или не сможет. Или не имеет права.

– Вчера вы знатно переволновались, консул, – неожиданно начинает Тед. – Я было подумал, у вас эпилептический припадок или что-то вроде того. Я не очень разбираюсь в… земных болезнях.

– А что ты вчера видел? – как можно аккуратнее спрашивает Виктор. – И где тебя так долго носило? Я думал, ты вообще больше не вернёшься! – Эмоции становится трудно скрывать.

– Но меня не было пару минут, я буквально туда и обратно. А когда вернулся, вы уже лежали на земле…

– Ясно, значит, ты ничего не видел.

– Не-а, не видел, а что должен был увидеть?

– Забей, Тед, – спорить и что-то доказывать нет смысла. Пора собираться на встречу с комендантом. – Дай мне пару минут, я переоденусь, и поедем в офис к коменданту.

– Да, конечно. Я подожду снаружи, у машины.

3.

Выйдя из больничного бокса, Виктор оказывается на небольшой пыльной площади. Яркий солнечный свет бьёт в глаза, и ему приходится прищуриться, почти полностью закрыв веки. Глазам нужно время, чтобы привыкнуть к дневному свету. Слишком резкому и слишком прямому. Но несмотря на резь в глазах, он тут же осматривается. Площадь окружена старыми зданиями из потёртых пластиковых боксов. Стандартные временные постройки, напечатанные на принтере ещё на заводах Республики, специально для колонистов. Их легко собирать по прибытии на новое место, и обычно они нужны только на первое время. Уже через пару лет, когда инфраструктура и производство на осваиваемой планете налаживаются, такие здания заменяют на новые капитальные строения, более уютные для проживания колонистов.

Но здесь ничего не заменили.

Виктору становится не по себе. Он не видит ни следов стройки, ни признаков обновления. Всё вокруг выглядит так, будто время давно остановилось. Здания кажутся безжизненными и пустыми. Некогда светло-розовые пластиковые панели выцвели, став безлико серыми, а в некоторых окнах выбиты стёкла, и ветер гоняет пыль по пустой площади. Возможно, это окраина поселения, сейчас заброшенная, но почему тогда медицинский блок находится так далеко от центра города? Справа площадь огорожена каким-то забором, высотой с человеческий рост, на котором виднеется затёртая временем надпись:

«БИРАЙТИСЬ ПРОЧЬ ТВА».

Красная краска местами облупилась и почти полностью выцвела, но на белом когда-то заборе слова остаются читаемыми. Написано с ошибкой, но Виктора настораживает не это. Стали бы писать такое дети колонистов? Общество в колониях обычно не склонно к вандализму, скорее наоборот, сплочённое население всегда старается поддерживать порядок и чистоту в новом доме. Да и кому это послание адресовано?

Тед стоит около внедорожника, того самого, что и вчера. Виктор, подходя, приветственно машет ему рукой, а затем кивает в сторону забора. Тед, не поняв, что от него хотят, или сделав вид, что не понял, молча открывает дверь с пассажирской стороны, берёт сумку Виктора и бросает на заднее сиденье, так же молча обходит старенький пикап и усаживается за руль.

«Вот это гостеприимство…» – думает Виктор и садится в машину.

Тед же, по обыкновению, безучастно заводит двигатель, и они медленно едут сквозь пустынные улицы, куда-то в глубь поселения. За весь недолгий путь они так и не встречают ни одного человека, город будто вымер, возможно, это связано с тем, что большинство жителей сейчас на работе. В колониях это не редкость. Трудовая дисциплина, чёткий распорядок. Но где они работают? Ни фабрик, ни полей, никакого движения. Виктор чувствует, как внутри накапливается напряжение. Слишком много несостыковок. Много вопросов. Ну ничего, ещё немного и Виктор получит ответы.

– Ну вот и приехали, – произносит сухо Тед, остановив автомобиль у ничем не приметного пластикового бокса.

– Хм, отлично. Пора познакомиться с вашим комендантом, – словно строгий учитель говорит Виктор и выходит из машины.

Их никто не встречает, и Виктор чувствует себя очень неловко. Он встаёт у двери пикапа, ожидая, что Тед тоже выйдет и проводит его, но тот даже не шевелится, продолжает сидеть за рулём. Вдруг дверь отворяется, и к Виктору выходит другой молодой человек, приветствующий его и предлагающий проследовать за ним. Виктор так и делает.

Они проходят по длинному коридору, освещенному стандартными светодиодными лампами. Запах пыли и сырости назойливо преследует Виктора весь путь до кабинета коменданта, находящегося в самом конце коридора. Это небольшая комната со столом посередине и маленьким окошком на дальней стене, как в больничной палате. Стены свежевыкрашены, даже запах ещё не выветрился, так что, возможно, кабинет приводили в порядок сегодня ночью. И всё же сложно представить, что здесь кто-то может долгое время находиться, а тем более работать. Комната слишком пуста. Ни рабочего терминала, ни личных вещей, ни признаков жизни. Пространство кажется неуютным: слишком тесно, чтобы чувствовать себя свободно, и одновременно слишком голо, чтобы быть функциональным. Окно маленькое, солнечного света почти нет, а лампы на потолке дают холодное, мёртвое освещение. Всё выглядит так, будто помещение подготовили не для работы, а для демонстрации. Всего лишь муляж. Декорация.

Высокий худощавый мужчина стоит за столом, спиной к Виктору, глядя на дальнюю стену. Когда он медленно, без лишних движений поворачивается, Виктор обращает внимание на его лицо: моложавое, без единой морщинки, будто отполированное. Что резко контрастирует с седыми волосами и щетиной того же цвета. Виктор не может определить возраст этого человека. Костюм на нём помят, сидит небрежно, словно надет в спешке. Кажется даже, вовсе ему не по размеру. Чёрные же ботинки покрыты тонким слоем пыли. Мужчина наконец делает пару шагов навстречу.

– Мистер Малышев, консул РККП, какая неожиданность. Очень рад приветствовать вас в этом скромном уголке галактики на нашей забытой всеми планете. Как же мы долго ждали этого момента. Вы даже не представляете. – Мужчина протягивает руку.

Он смотрит Виктору прямо в глаза. Улыбка застывает на лице, не меняясь ни на долю секунды. Как у человека на рекламном щите марсианского космопорта, гласящем огромными буквами:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА МАРС, БЛИЖАЙШУЮ ПЛАНЕТУ К ОТДЫХАЮЩЕЙ ЗЕМЛЕ».

– Меня зовут Александр Ким, можно просто Алекс. Не люблю все эти условности.

– Если честно, я действительно не представляю и пока мало понимаю, что у вас тут происходит. – Виктор протягивает руку в ответ.

Он сжимает ладонь коменданта и не спешит отпускать. Ким остаётся неподвижным, будто это его не смущает вовсе. Он замирает в этой позе, как живая статуя, в ожидании продолжения. Его рука оказывается на удивление гладкой и приятной на ощупь.

– Итак, консул, мы обязаны соблюсти формальности, – наконец оживает комендант. – Предъявите, пожалуйста, ваши полномочия?

Мужчина открывает выдвижной ящик стола и достаёт ручной терминал. Не говоря ни слова, он протягивает свободную руку Виктору. Тот сразу понимает, чего от него ждут, и тянется к кармашку своей сумки. Через секунду в его руке оказывается небольшая пластиковая карточка. Белая, гладкая, с голографическим отливом. Он передаёт её мистеру Киму. Тот берёт карту и вставляет её в разъём терминала. Устройство коротко пищит, экран вспыхивает, и на нём начинают появляться строки данных.

Комендант бегло просматривает информацию на терминале, не вникая в детали. Его лицо остаётся спокойным, почти равнодушным. Всем своим видом он показывает, что это чистая формальность, и он полностью доверяет прибывшему на планету человеку, несмотря на то что видит его впервые.

Виктор замечает, как взгляд Кима скользит по экрану, не задерживаясь ни на одном пункте. Ни удивления, ни интереса, будто он заранее знает, что всё в порядке. Или ему всё равно.

Снова повисает пауза. Виктор кивает, наблюдая за реакцией коменданта. Ким так и не задаёт вопросов.

– Итак, я – Виктор Малышев, консул Республиканского Консульства Колониальных Поселений. Я прибыл на спасательной капсуле с корабля «ГЕРОЙ-25». Как выяснилось, он кружил на орбите вашей планеты около двухсот лет. Наша инспекция стартовала всего через шесть лет после отправления «АТЛАНТА-13», с целью колонизации, но по какой-то причине моя миссия так и не была выполнена. Собственно, как и ваша…

Он произносит последнюю фразу чуть тише, почти на грани иронии. Но это не обвинение, скорее приглашение к откровенности. Или проверка.

– Вам известно, что именно случилось?

– Нет, – машет головой Виктор.

Затем вкратце рассказывает всё, что произошло на борту «ГЕРОЯ-25» с момента его пробуждения. Комендант слушает внимательно, не перебивая. Его лицо остаётся неподвижным, взгляд сосредоточен, будто он не просто воспринимает информацию, а фиксирует её. Ни удивления, ни попытки уточнить. Только ровное, почти изучающее внимание.

– Мистер Ким, послушайте, – продолжает Виктор, – я понимаю, что может казаться будто Республика вас бросила в далёком космосе без родительского плеча. И уверен, у РККП и правительства Республики есть рациональное объяснение, почему они до сих пор не прислали никого для коммуникаций с вашей колонией. Но в моём положении я обязан продолжить миссию, надеясь, что она всё ещё имеет смысл. Вы должны помнить девиз Республики: Ordo ex Ruina. Порядок из Руин. И даже если вы откажетесь сотрудничать, я не стану вас за это осуждать… Поэтому я хочу спросить: остаётесь ли вы верны Республике и принимаете ли мои полномочия?

– Я предвидел ваш вопрос, консул Малышев. Виктор, если позволите. – Лицо коменданта искажает неестественная улыбка, Виктор кивает. – Конечно, мы помним этот девиз, и чтим память о жертвах Третьей Семидневной Мировой Войны. В свою очередь хочу подтвердить нашу преданность Республике и действующему правительству Международного Космического Альянса, выражаю наше согласие на любые дальнейшие коммуникации с РККП и центром, в том числе и с вами. Я подтверждаю и принимаю от лица всей колонии ваши полномочия.

– Отлично, комендант Ким. Вынужден сообщить, что МКА упрощён и полномочия разделены между Сенатом Республики и РККП. Теперь Консульство полностью курирует колонии.

– Любопытно, – говорит комендант Ким, но лицо по-прежнему не выражает эмоций. – Но у нас будет время поговорить об этом. Позже…

– Что же, когда все формальности соблюдены, у меня есть ещё пара вопросов. Я хочу понять, что у вас здесь происходит. – Виктор решает перейти сразу к делу. – Как прошёл полёт корабля «АТЛАНТ-13», что пошло не по плану и почему основная миссия до сих пор не реализована? И кто те люди, что напали на нас с Тедом вчера? Вы наверняка уже в курсе ситуации.

– Уверяю вас, господин консул, я и сам собирался всё рассказать. – Ким чуть склоняет голову. – Учитывая, что вы здесь, скорее всего, надолго, скрывать нам от вас нечего.

Его улыбка выходит слишком ровной, почти нарисованной.

– Слушаю, – коротко кивает Виктор.

– Начну с миссии наших предков. Согласно данным, которые удалось извлечь из БРТК, корабль «АТЛАНТ-13» двигался по маршруту, как и положено. Колонисты проснулись, как и вы. Компьютер разбудил основной экипаж, но те обнаружили, что все системы корабля… мертвы.

– Все? – Виктор приподнимает бровь.

– Абсолютно. Навигация тоже. – Ким кивает. – Технические специалисты пришли к выводу, что причиной стал неизвестный электромагнитный импульс. По крайней мере, капитан так записал в бортовом журнале. Данные с бортового регистратора телеметрического контроля, косвенно подтверждают это. Хотя и сам БРТК оказался частично повреждён.

– И всё же они долетели до планеты?

– Да. Прибыли к цели. Капитан решил не прерывать миссию. Корабль разделили: грузовой и системный отсеки остались на орбите, а колонисты спустились на поверхность с необходимым для первого этапа. – Ким разводит руками. – На эту планету, которая стала их домом. И нашим тоже.

– А оборудование? Передатчик? – спрашивает Виктор.

– К сожалению, большая часть осталась на орбите. В том числе материалы для постройки галактического передатчика… и большая часть сельскохозяйственных культур тоже. У них же не было корабля, чтобы добраться туда. Колония развивалась с трудом. Главной задачей стало выживание.

– А Республиканское Консульство так и не прибыло… – голос Виктора звучит сухо.

– Совершенно верно. Они ждали его годами. И мы… ждали. Потом кто-то из учёных обнаружил ваш корабль. Стало ясно: ждать помощи бессмысленно. Он делает паузу, втягивает воздух. – Два дня назад «Купол» зафиксировал неопознанный объект. Две спасательные капсулы. Пустые. Через несколько часов ещё три – с восточной стороны поселения. Там были тела пяти членов экипажа. – Ким отводит взгляд. – А спустя час приземлилась последняя капсула. На территории… беженцев, как мы их называем.

Виктор молчит.

– И вот удача, – заключает Ким, снова пытаясь улыбнуться.

Виктор начинает понимать, почему его приняли с таким скепсисом. Оказывается, никто уже и не надеялся встретить живого консула в очередной упавшей капсуле.

– Мои товарищи… капсулы с их телами, прилетевшие передо мной… – уточняет Виктор.

– Они похоронены с почестями. Не стоит волноваться.

– Да, понимаю.

Неловкая пауза затягивается. К удивлению Виктора, комендант нарушает её первым:

– Так вот, наши беженцы. Группа людей, по причинам, известным только им, решила отколоться от основной миссии и основать своё, независимое поселение. Это произошло около пятидесяти лет назад. В тот год проходило очередное заседание совета старейшин. Как обычно, раз в пятилетку они собрались, чтобы выбрать нового коменданта или подтвердить полномочия прежнего. На этот раз выбрали нового. Но прежний комендант отказался принять решение совета. Ночью он ушёл вместе с группой сторонников. Они прихватили львиную долю запасов общины: продовольствие, оборудование. Позже выяснилось, что всё было подготовлено заранее. Они направились к скалам, на край зелёной полосы, ближе к ледяной пустыне.

Виктор слушает внимательно, но внутри уже начинает складываться картина. Всё сказанное звучит правдоподобно. Даже слишком правдоподобно. Как будто Ким рассказывает не историю, а заранее подготовленную версию событий.

«Пятьдесят лет назад, раскол, уход, скалы, пустыня…» – Виктор мысленно повторяет ключевые фразы, пытаясь уловить, что именно в них не даёт покоя.

Он смотрит на Кима, и в какой-то момент ловит себя на мысли: а что, если это не просто политический конфликт? Что, если причина раскола была не во власти, а в чём-то, о чём ему здесь не говорят?

– А переговоры? Вы пытались наладить контакт? – перебивает Виктор.

– Да, конечно. Предыдущие руководители не раз пытались поговорить, вернуть их или хотя бы установить мирное сосуществование. Безуспешно. Они даже близко никого не подпускают. Мы не знаем, что у них там происходит… Они не знают ничего о нас.

– С тех пор не знаете?.. – уточняет он, стараясь говорить спокойно.

– Не знаем, – повторяет Ким. – Они не идут на контакт. Мы не приближаемся. Так безопаснее.

Виктор кивает.

Внезапно земля содрогается. После лёгкого толчка раздаётся оглушительный взрыв где-то за окном, предположительно, на окраине поселения. От вибрации пыль в комнате поднимается в воздух.

Комендант замирает на мгновение, но через секунду, очнувшись, говорит:

– Простите, я должен вас покинуть. Останьтесь здесь. Здесь безопасно.

Поспешно выходит и захлопывает дверь. Виктор слышит щелчок. Дёргает ручку. Заперто. Опасения подтверждаются.

–Ну что за… – вырывается у него.

Виктор подходит к окну и выглядывает наружу. Пытается рассмотреть хоть что-то за высокой стеной, преграждающей обзор. Ничего не видно. Окно не открывается, на раме почему-то нет ручки. Хоть разбивай и беги.

Он отходит к столу, протирает угол рукавом рубашки и садится прямо на столешницу. Пыль поднимается лёгким облаком, и в отблесках дневного света мерцает, проявляя нити солнечных лучей. Это напоминает ему вчерашний вечер. Ту странную, недоброжелательную сущность, которая, как ему показалось, пыталась его убить.

Он громко чихает и переключается на осмотр комнаты.

«Как можно работать в кабинете без стула?» – мелькает мысль.

Кажется, ещё мгновение, и он сам захочет к беженцам, просто чтобы уйти подальше от этого странного места. Лёгкий запах сырости не даёт покоя. Кажется, будто это здание пустовало и не проветривалось много лет.

Шаркающие звуки раздаются за дверью. Затем глухой удар и быстро приближающиеся шаги. Ручку кто-то дёргает, она не поддаётся. Виктор напрягается и встаёт. Ещё мгновение спустя сильный удар срывает дверь с петель, и та с грохотом падает прямо к его ногам, подняв новое облако пыли, ударившей прямо глаза и нос.

«А-а-апчхи» – Он снова смачно чихает.

На пороге стоит черноволосая девушка в странной маске, закрывающей всю нижнюю часть лица. Она направляет прямо в голову Виктора световой пистолет и спускает маску. Уголки рта дёргаются вверх в попытке изобразить улыбку на этом милом, как оказалось, личике, но тут же возвращаются на место.

– Он здесь! – кричит девушка куда-то в сторону и снова поворачивается к Виктору, не сводя с него оружие. Её карие глаза – такие яркие, живые – заворожившие на мгновение Виктора, пробегаются по пустой комнате, убеждаясь, что кроме него здесь больше никого нет. – Только попробуй шевельнуться…

– Диана, ты в порядке? – в дверном проёме появляется второй гость. Это худощавый парень в такой же маске и в кожаной чёрной куртке на голый торс. Короткие светлые волосы соломой торчат в разные стороны, отчего у него нелепый и даже глуповатый вид. С его огромными голубыми глазами он кажется ещё совсем юным. – Чего вылупился? Ты консул?

– Я. А что происходит? Вы из тех самых беженцев, что пытались вчера вечером убить меня? – Виктор слегка теряется, находясь под прицелом у незнакомки. «Неужели похищение?» – думает он.

Девушка высокомерно прищуривается, оглядывает его с головы до пят и, не сводя с прицела, направляется прямо к нему. Лёгкий запах пота, вперемешку с неизвестным цветочным ароматом, приятно врезается в нос. Виктор вдыхает всей грудью, ощущая, как ему кажется, что-то давно забытое и такое приятное. Естественный человеческий запах. Вот чего ему не хватало с тех пор, как он попал на планету.

– Беженцы? Хм. Кажется, он спятил. – Парнишка переглядывается с напарницей. – Давай, валим отсюда, кажись, он пока ещё нормальный.

– Нормальный? Что значит нормальный? – пытается уточнить Виктор, но ему затыкают рот какой-то тряпкой, и Диана, отдав оружие парню, ловко другой тряпкой перевязывает руки ему за спиной. Он не ожидает такого сильного хвата от столь привлекательной и на вид хрупкой девушки.

– Шевелись, если хочешь жить! – шепчет она ему на ухо и выталкивает из кабинета.