Герой нашего времени
Ваш доход с одной покупки друга: 19 ₽
- Длительность: 6 ч. 17 мин. 49 сек.
- Жанр: русская классика, список школьной литературы 9 класс
Необычайно многомерное и разнородное произведение Лермонтова, едва ли не единственное свободное от идеологического пафоса, авторских наставлений и нравоучений, было признано самым европейским из классических русских романов.
Современные школьники основную информацию получают из интернета, просматривая телепередачи или общаясь со сверстниками. Книги, как один из информационных источников, к сожалению отходят на второй план. В результате впоследствии у детей возникает немало проблем связанных с общением, ведь, кроме всего прочего, чтение развивает беглость речи и логическое мышление, обогащает словарный запас. Стараясь идти в ногу со временем и искренне желая привить нашим детям интерес к классической литературе, мы предлагаем вашему вниманию произведения лучших русских авторов в формате аудиокниг.
Отзывы в прессе
Одно из самых значительных произведений классики русской литературы теперь в новом звуковом оформлении, на 6 дисках. Текст читает актер Максим Пинскер. Несмотря на ремарку «Библиотека школьника», аудиоиздание будет приятным приобретением для любого читателя-слушателя, независимо от возраста и пола.
Ваш досуг
©&℗ ИП Воробьев В.А.
©&℗ ИД СОЮЗ
- Возрастное ограничение: 12+
- Дата выхода на ЛитРес: 18 марта 2013
- Дата написания: 2015
- Длительность: 6 ч. 17 мин. 49 сек.
- Чтец:
Максим Пинскер - Правообладатель: СОЮЗ
- Оглавление
Сначала именно об этой аудиокниге. Конечно, у нас дома есть книга Михаила Лермонтова, в которую входит амбициозно названный автором роман «Герой нашего времени». Фрагменты всех представленных на litres аудиокниг мы вместе с сыном прослушали, и он выбрал именно этот вариант. Чтец хорош. Правильно, по моему мнению, расставлены интонации, нет жеманства и кокетства, как это иногда встречается. В общем, это самое лучшее исполнение. Слушаем держа книгу в руке. Радует, что сын анализирует поведение рокового Печорина и женщин, влюбляющихся в него.
Великое произведение, ничего не скажешь. Мне вот Печорин нравится, хотя, я сильно на него не похож. Но некоторых черт его характера, да и отношения к жизни не хватает многим из нас.
Классика, легко и быстро прослушал. Очень доволен покупкой. Правда при прослушивании понял, что читал книгу в детстве. В любом случае, приятно было вновь вернуться к Лермонтову.
Начитано очень хорошо. Приятно освежить в памяти школьную литературу, как будто вернулся в детство !
Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой.
Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой.
Из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом не признается...
Из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом не признается...
Печальное нам смешно, смешное грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя.
