Читать книгу: «Сгнивший остров», страница 4

Сцена 2

Очнувшись Миша видит перед глазами лишь непроглядную тьму. Голова раскалывается. Парень чувствует, как его шею, что-то сдавливает. Щупает. Похоже на цепь.

Он пытается встать, но цепи хватает только на то, чтобы подняться на колени.

– Слышу-слышу, – раздаётся басистый голос, – кажется, пёсик проснулся…

Дверь открывается. В проходе стоит Макар с дикой улыбкой на лице. В его руках две миски. Миша помнит, что из них ел и пил пёс «Джоджо», до тех пор, пока несколько лет назад не погиб в результате собачьей войны. Кроме того, парень наконец-то понимает, где находится. Это комната его родителей.

– Доброе утро, соня. Напугал ты нас, конечно. Думали, Гриша перестарался. Хорошо, что всё обошлось.

– Что происходит? – Миша снова, машинально, попытался встать. Естественно, не выодит.

За то, он, наконец-то, обращает внимание на цепь. Один её конец обвит вокруг шеи и закреплен навесным замком, другой – с таким же замком, намотан на батарею.

– Потом-потом, – говорит Макар, – всё потом. Сначала поешь.

Он ставит на пол миски. В одной из них – мутная вода. В другой – в мерзкой на вид жиже, плавают куски мяса, от которых неприятно пахнет.

– Что с сестрой и отцом?

Мужчина ухмыляется.

– Ешь. Я скоро вернусь, – говорит он, выходя из комнаты.

Сцена 3

Миша долго не решался прикоснуться к еде. Но в какой-то момент голод взял своё. Мясо показалось парню похожим на курицу и слегка пересоленным. Он не понимал сколько времени прошло. Может день. Может два. Или три. Окно, которое было позади него, оказалось плотно забито и свет через него не поступал. В комнате была кровать, однако находилась она на противоположной стороне от батареи, поэтому метровая цепь не позволяла до неё добраться, из-за чего юноше приходилось спать на полу. Но самым ужасным для Миши было то, что ему не предоставили ведро. В итоге, нужду, пока, к счастью, только малую, ему приходилось справлять прямо под себя, от чего доски были мокрыми, а в помещении сильно воняло мочой.

Время от времени парень слышал шаги в коридоре и скрип двери напротив, петли которой отец так и не смазал. Так же до его ушей доносились приглушённые голоса, однако, слов Миша разобрать не мог.

Что юноша чувствовал? Он и сам не понимал. Кажется, Миша всё ещё не мог осознать, что это не страшный сон и надеялся, что вот-вот проснётся. Но этого не происходило.

Пришёл момент, когда дверь в комнату открывается снова. Перед парнем, который отвык от света и из-за этого сильно щурится, снова стоит Макар. Он говорит:

– Ммм, поел? Молодец!

Бородач подходит ближе, нагибается и берёт с пола миски.

– Фу, ну и запашок тут…

– Где мои родные? – произносит Миша, жалобно глядя на великана и вцепившись тому в штанину.

– А ну, лапы убрал, вонючка! – кричит Макар, ударив парня коленом в голову. – Совсем что ли? Плохой! Плохой мальчик!

Парень отлетает, от чего цепь натягивается и чуть не ломает юноше шею.

– Что с моей семьей?

– Ха, ну нет… Так дело не пойдёт… Сначала извинись за своё неподобающее поведение, а потом поговорим.

– Извините, – сквозь зубы говорит Миша.

– Давай-ка поискренней.

Парень выдыхает. Затем, округлив глаза, поднимает их на Макара.

– Простите меня, пожалуйста.

Мужчина пристально смотрит на юношу, затем говорит:

– Ладно, забыли. С сестрой твоей всё в порядке. Она в комнате напротив. Наставляем её с сынишкой… на путь истинный, так сказать. Слушай, а сколько ей лет? Я так удивился, когда оказалось, что она девственница. Ну… была. Ха-ха-ха!

«Он серьезно сейчас это говорит?»

– Что… что с отцом? – голос парня начинает заметно дрожать.

– Что с отцом?.. – Макар думает, будто подбирая нужные слова. – Хм… Понимаешь, ли какая оказия приключилась… Ммм… Ну, слушай, я уже говорил твоей сестре, что я стал жертвой обстоятельств! Он меня вынудил. Ну, вот зачем?.. Зачем человеку голова, если в ней опилки? Согласен? Как он тебе, кстати?

– В смысле?

– Ну, на вкус? Было ощущение чего-то родного?

Миша смотрит на миску в руке Макара. К горлу подкатывает ком.

– Ладно, отдыхай. Завтра ещё принесу. Ха-ха-ха!

Великан уходит.

«Нет… нет… нет… Он врёт… Это… Это неправда… Это неправда… Это неправда… Это неправда… Это неправда…»

– Это неправда! – кричит он во тьму, заливаясь слезами.

Сцена 4

Как и сказал, Макар вскоре принёс Мише добавку. Но больше парень к еде не притрагивался. Лишь, пил воду понемногу. Время от времени в комнату заглядывал Гриша, видимо проверяя поел ли узник, и каждый раз, видя, что миска полная, издавал печальный вздох.

Сейчас, Миша, как и прежде, лежит на мокром холодном полу, прижав колени руками к груди.

– … да, проповедник. Надеюсь вам понравится наш подарок, – говорит Макар, судя по всему, стоя возле двери.

– Поглядим-поглядим, – отвечает незнакомый голос, – а тут у вас что?

– Тут? Тут её брат. Он у нас для других целей. Хотим его на мясо пустить.

– Брат? Хм, это звучит интереснее. Гораздо интереснее!..

– Ох, проповедник, как вам будет угодно. Но вынужден предупредить, что он… слегка грязноват.

– Что ж, я тоже… Ха-ха-ха!

– А что с девчонкой делать?

– С девчонкой? Хм… Точно! Толя…

– Ой, да как же это?.. – раздаётся ещё один голос. – Это как-то неправильно.

– Ты идёшь или нет?!

– Ох… Иду.

– Вот и порешали.

Миша слышит скрип двери напротив. Затем открывается и его дверь.

– Ох, вы поглядите, какой сладкий персик! – вскликивает тощий старик в странном одеянии, – Прям, маленький щеночек!

Миша его знает. Все в городе знают отца Филиппа.

Пацан вскакивает на колени, выставляя перед собой руки.

– Не бойся малыш, я тебя не обижу. Как тебя зовут? Не против, если я буду звать тебя Тузик?

Проповедник тянет морщинистую руку к лицу парня, но тот отпрянув, бьёт проповедника по руке.

– Не подходи!

– Ух, какой бойкий.

– Как ты смеешь?! – вопит, влетевший в помещение следом, Макар, пиная огромным сапогом юношу в лицо.

От удара контуженный Миша падает. Перед глазами всё плывёт. В ушах звенит.

Отец Филипп говорит:

– Вот, наденьте, пожалуйста, чтоб всё без казусов прошло.

Макар берёт у проповедника меховые наручники и, перевернув парня на живот, застегивает их на его запястьях, затем говорит:

– Я бы предложил снять ошейник, чтобы вы могли переместится на кровать, но сами видите… Плохо щенка дрессировали, плохо…

– Да, я вижу. Судя по душку, к лотку он тоже не приучен. Хотя, признаюсь, так даже интереснее. Ха-ха-ха!

– Ха-ха.

–А теперь, попрошу оставить нас наедине.

– Конечно, проповедник.

Макар уходит. Миша слышит какие-то хлопки, крики и стоны из соседней комнаты.

– Что ж, приступим…

Старик скидывает балахон, под которым ничего нет и подходит к Мише сзади, прижимая его голову к полу…

– Будь хорошим мальчиком и получишь косточку. Ха-ха-ха!

Сцена 5

Закончив, проповедник, кряхтя, поднимается на ноги, берёт с пола своё одеяние и, в чем мать родила, молча идёт на выход. Истерзанный, обессиленный Миша смотрит ему в след пустыми глазами.

– Толя, – говорит старик, постучав в дверь напротив, – пошли!

Проходит несколько секунд и дверь открывается. Низкорослый мужичок, тяжело дыша выходит в коридор. Качая головой, он бросает жалобный взгляд на Мишу.

– Кошмар, – говорит Толя, застёгивая окровавленными руками ширинку, – нельзя так с людьми… – и идёт следом за проповедником.

– Эх, Макар, спасибо, порадовали, – едва слышно говорит старик. – Что могу сказать?.. Место в церкви вы себе обеспечили.

– Ох, спасибо вам! – вскликивает Макар, – Благодарю от всего сердца!

Даже в таком состоянии Миша не может не заметить, как мужик стелется перед проповедником. Суровый и брутальный бородач, который смотрит на всех сверху вниз, перед стариком превращается в послушного котёнка. Если бы Филиппу понадобилось в туалет, а тот был бы занят, Макар подставил бы ему ладошки.

– Что ж… до встречи, – говорит старик. – Завтра в девять вечера проповедь. Попрошу не опаздывать.

– Конечно! Конечно! Заглядывайте ещё. Мы вам всегда рады.

– Спасибо, но вынужден отказаться. У меня принципы. Два раза в одну реку не вхожу. Ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха!

Затем всё стихает. Медленные тяжёлые шаги приближаются к двери. В проёме возникаем Макар. Он подходит к Мише и говорит:

– Ну, спасибо, пёсик, услужил. Жаль, конечно, что я сразу был не в курсе предпочтений проповедника. Хоть хвост бы тебе накладной раздобыли… Но, да ладно, и так всё неплохо прошло. Девку правда, тот заморыш слегка помял. Но ничего, до свадьбы заживёт.

Мужик снимает с пацана наручники.

– Так, это я заберу. Завтра нужно будет их вернуть.

Миша не сопротивлялся.

– Всё, не буду тебя беспокоить. Отдыхай. Ха-ха-ха! – говорит Макар, закрывая дверь.

Сцена 6

Миша лежит неподвижно, разглядывая батарею. Со стороны может показаться, что парень умер. В каком-то смысле, так оно и есть. Проповедник больше не возвращался. Во всяком случае, Миша его не слышал. Чего не скажешь о щуплом компаньоне старика, который время от времени наведывался к Лизе… Мясо в тарелке начинает вонять. В комнате слышится жужжание мух.

– Держись сынок. Держись! Это не конец. Ты справишься. Я в тебя верю.

Миша поворачивает голову. На кровати сидит, едва различимый в темноте, силуэт.

– Ты же понимаешь, что это твоя вина? – безучастно говорит парень, отворачиваясь обратно к батарее. – Понимаешь, что если бы ты не открыл дверь, ничего бы не было?

– Ты знаешь, что я не мог. Я не мог оставить в беде тех, кому была нужна моя помощь. Я не знал… Нет большего зла, чем равнодушие. Что бы мы не делали, всё возвращается. Зло порождает зло.

– Добро тоже. Зло, вообще, что попало порождает.

– Возможно. И всё же, лучше я буду знать, что сделал всё что мог, чтобы спать спокойно, чем пройду мимо и стану грызть себя, за безразличие.

– И как спится?

Отец молчит.

– Чё ты, вообще, пришёл? Я тебя не звал.

– Видимо, звал, раз пришёл.

– Зачем? От тебя живого-то толку не много было, а от мёртвого и подавно.

– Может я могу тебе чем-то помочь?

– Пододвинь кровать, а то спина болит.

– Это вряд ли.

– Кто бы сомневался…

– Может я смогу помочь тебе выбраться?

– У тебя есть ключ от замков?

– У меня нет. А вот у Гриши есть.

– У кого?

– У Гриши – сына Макара.

– Что-то я сомневаюсь. Кто бы этому дурочку ключи доверил?..

– А я уверен. Видел, у него в правом кармане джинсов бугорок? Что это может быть?

– Конфеты?

– Или ключи.

– Пусть так. Что толку то?

– С Макаром всё ясно. А вот Гриша… С этим парнишкой ещё не всё потеряно. Я уверен, что до него ещё можно достучаться. Поговори с ним. Найди нужные слова, и он тебя отпустит.

Сцена 7

Дверь в комнату открывается. Сквозь щель смотрит толстое прыщавое лицо и тяжело вздыхает. Гриша уже собирается скрыться…

– Стой! – шёпотом кричит ему Миша. – Не уходи.

– Мне… мне некогда, – неуверенно отвечает толстяк.

– Просто, задержись на минутку.

– Нельзя. Отец будет ругаться.

– Гриша, слушай, я сижу тут уже… не знаю сколько. В темноте. Без туалета. Мне пришлось съесть своего отца. А ещё меня… меня… Не уходи, пожалуйста. Мне нужно с кем-то поговорить.

Гриша смотрит по сторонам.

– Ладно, но только на минуту.

Он входит внутрь.

– Спасибо. Мне больше и не надо.

Миша приподнимается на колени.

– Как сестра? С ней всё в порядке?

– Ну… да. Наверно. Отцу она нравится.

– Да? Хорошо-хорошо… А тебе? Тебе она нравится?

– Мне… Ну… да.

– Хорошо. Я думаю ты ей тоже нравишься.

– Чего? Я? Нет… не думаю.

– Да, точно говорю. Ты как раз её типаж. Она таких любит.

– Каких таких?

– Добрых. Чутких. Романтиков. Ты ведь такой, да? Я прав?

– Ну… – Гриша чешет макушку. – Да… Наверно.

– Вот! Я же говорил.

– Ох, ну не знаю… То, что она мне тогда сказала… И вообще, почему, тогда, когда я с ней, она такая грустная? С отцом она другая.

Внутри Миши всё сжимается. Он чувствует, как каждая его клеточка наполняется гневом, но парень из последних сил старается выглядеть непринуждённо.

– Ой, да ладно. Ты же знаешь этих девчонок. Просто цену себе набивает.

– Думаешь?

– К гадалке не ходи.

– Значит, она согласится стать моей женой?

– Конечно! Даже не сомневайся.

Лицо Гриши растягивается в идиотской улыбке.

– Ммм… Слушай, Гриша, – говорит Миша, потирая шею под цепью, – можно тебя попросить кое о чём?

– Ну… да… наверно…

– Можешь немного ослабить цепь? А то…

– Нет! Нет! И не проси! – нервно отвечает толстяк.

– Гриша. Гриша! Послушай… Мне тут и так непросто, а ещё эта цепь мне в кожу впивается. Слышал, вы меня съесть хотите? Цепь уже натёрла мне шею. Нужно чтоб раны затянулись, иначе мухи отложат в них яйца. Если в мясе заводятся опарыши, то есть такое мясо нельзя. Понимаешь? Твой отец не обрадуется…

– Мне нужно спросить у него.

– Сейчас? Где он? С моей сестрой, да? Как думаешь, что будет, если ты ворвёшься к ним в такой момент?

Гриша задумчиво переминается с ноги на ногу.

– Давай, Гриша. Мы же почти родственники. Я же не прошу отпускать меня. Просто перевесь замок на пару звеньев.

– Ох… ладно…

– Спасибо.

Гриша подходит к юноше и достаёт из правого кармана ключи. Нагибается к Мише. Дрожащей рукой вставляет ключ в замок. Поворачивает. Щелчок.

«Попался…»

Миша выскальзывает из цепи. Ещё одно ловкое движение и он, вскочив на ноги, оказывается за спиной Гриши, накидывая тому на шею цепь. Толстяк пытается вырваться, но Миша, скрестив руки, всем телом наваливается на его тушу. Юноша чувствует, как его лицо наливается кровью, Глаза вот-вот вылезут из орбит от напряжения. Но это не важно. Он не отступит.

Борьба длится около минуты, прежде чем бездыханное тело толстяка обмякает, и он падает мордой прямо на обсосанные доски. Миша, обессиленный, выпускает цепь из рук и падает рядом.

«Не время отдыхать. Соберись! Вставай! Вставай!»

– Это было делать не обязательно, – раздаётся голос Олега Сергеевича, – Был другой способ.

– Заткнись, – тяжело дыша говорит парень, поднимаясь на ноги.

Осторожно, Миша выходит в коридор, освещаемый тусклым светом из зала. Первое, что он слышит это скрип кровати из соседней комнаты. Парень смотрит по сторонам. У стены, рядом с дверью в его бывшую темницу, стоит топор. Миша берёт его в руки. Затем, медленно идёт к двери напротив. Он берётся за ручку. Открывает, слегка приподнимая дверь, чтобы та не скрипела.

«Мразь…»

На кровати, расположенной у противоположной от двери стены, животом на матрасе, отвернувшись, лежит Лиза. Сверху, со спущенными штанами, навалившись на девочку всём телом, стонет Макар.

Взмах топора. Лезвие вонзается в плечо великана. Взвыв от боли, он вскакивает с кровати и набрасывается на Мишу, сбивая парня с ног.

– Ублюдок! – кричит Макар.

Миша отползает и несколько раз бьет того ногой в лицо. Мужчина отпрянул. Юноша, вываливается в коридор.

– Аааа, – слышит он отвратительный, режущий слух крик.

Перед Мишей, держа в руках ружьё, дуло которого направлено прямо на него, стоит разъярённая женщина со спутанными волосами. Жена Макара имя которой, парень давно забыл.

Выстрел.

Тут происходит два, невероятных по своей сути, совпадения. Во-первых, Макар, выползая из комнаты, хватает Мишу за ноги, резким движением стаскивая того в низ. Во-вторых, из соседней комнаты, опираясь на стену, задыхаясь, выходит оклемавшийся Гриша. Оказывается, не так-то просто задушить человека, у которого из-за жира нет шеи…

В общем, старуха спускает курок. Пуля пролетает в паре сантиметров над головой падающего Миши, попадая Грише в ухо. Голова толстяка, словно фейерверк из мозгов разлетается по коридору. С грохотом, огромная туша падает. Мать, осознавая, что сейчас произошло неистово орёт и, с лицом маори, танцующего хаку, снова направляет дуло ружья на Мишу.

Выстрел.

Парень успевает увернуться. Пуля пробивает пол, разрывая одну из досок в щепки. Макар суёт руку в карман брюк и, доставая несколько патронов, бросает их в сторону жены.

– Быстрее! – кричит он женщине.

Миша пытается выбраться из-под великана, но тот хватает его за шею, начиная душить. Морда бородача оказывается прямо перед юношей. Парень вонзает большие пальцы Макару в глаза. Мужчина издаёт полный боли рёв. Кровь из отверстий капает Мише на лицо. Великан убирает руки с его шеи и хватает за запястья. Миша, в свою очередь, бьёт Макара головой в нос. Мужчина откатывается. Женщина, успевшая перезарядить ружьё, подходит к парню. Хочет выстрелить. Миша не теряется. Он выдергивает застрявший топор из плеча Макара и вонзает его старухе в стопу, хватая ружье за дуло. Женщина с визгом падает. Юноша бьёт, державшего его Макара, прикладом в лицо. Ещё. И ещё. И ещё. До тех пор, пока великан не теряет сознание. Миша сбрасывает его с себя. Женщина, со стоном, выдергивает топор из ноги. Встаёт. Хромает к пацану и, издавая боевой клич, подняв руки над головой, замахивается. Но Миша, развернувшись, успевает направить ружьё в старуху.

Выстрел.

Пуля проходит по касательной, снося женщине лицо. Несколько секунд, она стоит с занесённым над головой топором. Делает несколько неловких шагов назад, после чего, наконец-то, падает.

«Всё? Я справился? Нет… Ещё нет. Лиза…»

Бросив ружьё, Миша вскакивает на ноги. Идет в комнату. Девушка лежит в той же позе, что и прежде, отвернувшись к стене. Из одежды на ней лишь майка.

– Лиза. Лиза, – говорит парень, прикоснувшись к плечу сестры.

Она не отвечает.

– Лиза…

Миша, присев на край кровати, осторожно переворачивает девушку. Она, пустыми глазами смотрит сквозь брата. Парень приподнимает сестру, сажая её рядом с собой. На Лизе нет живого места. Вся кожа в ссадинах и синяках. Ноги покрыты засохшей кровью. От неё дурно пахнет, но сейчас это не важно…

– Лиза, всё закончилось, – говорит Миша, поглаживая девушку по грязным растрёпанным волосам. – Ладно… Ладно, подожди… Мне… нужно кое-что сделать… Пока он не очнулся. Я быстро.

Миша встаёт и выходит в коридор, оставляя потерянную Лизу одну. Он смотрит на Макара. Мужчина дышит. Парень подходит к нему сзади и берёт за ноги. С большим трудом юноше удаётся сдвинуть огромную тушу с места. Тяжело дыша, обливаясь потом он затаскивает Макара в комнату, которая была его тюрьмой несколько последних дней. Миша слышит шлёпанье босых ног. Затем скрежет ружья, поднимаемого с пола.

Выстрел.

Время замирает. Раздаётся приглушённый стук. Будто, что-то упало. Миша хочет развернуться и выбежать из комнаты, но всё его естество противится этому. Тело обдаёт холодным потом.

«Всё…»

– Лиза…

«Всё хорошо…»

– … я скоро вернусь.

Сцена 8

Миша не знал, сколько времени у него ушло на то, чтобы совершить задуманное. Но дело было сделано. Парень выходит в коридор. Его футболка и руки измазаны кровью. Через открытую дверь, юноша видит соседнюю комнату. Кровать Лизы пуста. Он выходит в зал.

– Ну ты и чушка! – говорит сестра, сидя с книжкой в руках и ногами, закинутыми на стол.

– Иди на хрен, – отвечает Миша.

– Пап, я с ним за стол не сяду!

– Миша, ну в самом деле, – говорит отец, что-то готовя на газовой плите, – Умойся.

– Не умойся, а помойся! – кричит сестра.

– Да не хочу я!

– Сын, – говорит Олег Сергеевич, повернувшись к сыну, – ты о нас то подумай.

– Давай-давай, свинота. В ванну… С хлоркой… – командует девушка.

– Задолбала… – тяжело вздохнув отвечает юноша, глядя на Лизу, демонстративно игнорируя отца…

ГЛАВА V. ПОСЛЕДНЯЯ ПРОПОВЕДЬ

Сцена 1

Полгода назад…

Ночь.

Потап крадётся по дворам в надежде, что никто из горожан его не заметит. До ушей мужчины доносятся крики и плач жертв эпидемии, перемешанные с возгласами их мучителей. Снег и ветер больно обжигают обезкоженное лицо. Будучи одним из немногих, кого разъярённой толпе всё ещё не удалось поймать, Потап, во что бы то ни стало, пытается добраться до единственного возможного укрытия – квартиры родителей.

Почти пять месяцев прошло с тех пор, как жена выгнала мужчину из дома, не желая жить под одной крышей с уродом. Всё это время Потап ныкался по подвалам и питался отбросами из помойки с небольшой группой таких же несчастных как он. Но этой ночью, когда небеса окрасились в белый, всё закончилось. Каким-то чудом, в то время как горожане набросились на его товарищей возле одной из контейнерных площадок, мужчине удалось спрятаться в куче мусора. И сейчас, изнемогая от боли и холода, Потап идёт к тем, кто когда-то, последовав примеру жены, отказались от него, но являющихся, последними, кто мог дать шанс на спасение.

Прокравшись на третий этаж, мужчина оказывается напротив двери квартиры, в которой провёл счастливое детство. Он стучит. Слышит, приближающиеся шаркающие шаги. Звук открывающегося замка. Дверь распахивается. Через щель показывается морщинистое лицо.

– Пап, привет, – дрожащим голосом говорит Потап.

– Нет-нет-нет, уходи, – беспокойно произносит отец, – тебя здесь быть не должно. Мы же просили тебя не появляться!

– Пожалуйста, мне больше некуда идти.

– Кто там? – раздаётся ещё один голос. На этот раз женский.

– Никто, Лида, иди спи.

– Потап? – снова говорит женщина, выглядывая в щель.

– Мам, впусти, пожалуйста.

– Не могу, сынок, ты же знаешь…

– Мне просто нужно переждать, пока всё не уляжется.

– Тебе же русским языком сказали! – кричит отец.

Потап встаёт на колени.

– Что ты творишь?.. – произносит старик, отводя глаза в потолок.

– Умоляю. Помогите, – говорит мужчина, унижаясь перед родителями, – Клянусь, вы меня больше не увидите.

Они переглядываются.

– Юр, впусти его, – говорит мать.

– Нельзя. Это опасно!

– Он – наш сын!

Старик с грустью выдыхает.

– Ладно… – произносит тот, открывая дверь полностью.

– Спасибо, – вставая с колен, говорит Потап.

Мужчина входит внутрь. Смотрит на отца, но тот сразу отворачивается, запирая дверь.

– Ох, сынок, – произносит мать, разглядывая сына, – тебе нужно привести себя в порядок. Проходи пока в ванную, а я принесу бинты и чистую одежду.

Потап с благодарностью кивает. Проходя по коридору, он рассматривает квартиру, подмечая, что с его последнего визита ничего не изменилось. Более того, всё выглядело почти так же как в детстве, от чего мужчина ненадолго погружается в ностальгию. Потап входит в ванную. Он хочет снять шапку, но едва успевает поднять руку, когда слышит звук закрывающегося шпингалета. Потап оборачивается. В панике пытается открыть дверь, но та не поддаётся.

– Что вы делаете?!

Родители не отвечают.

– Выпустите меня!

Мужчина слышит, как открывается окно на кухне.

– Сюда! Сюда! – раздаётся голос матери. – Одна из этих тварей здесь! Скорее!

Из Потапа словно вырвали душу. Он отходит от двери, понимая, что всё кончено. Понимая, что был предан самыми близкими людьми. Снова…

Мужчина слышит быстро нарастающие шаги в подъезде. Затем громкий стук. Голос отца:

– Он здесь. Мы заперли его в туалете.

Дверь в ванную открывается. Четверо разъярённых головорезов хватают Потапа за куртку, вытаскивая в коридор. Мужчина не сопротивляется.

– Попался, ублюдок! – говорит один из сектантов.

Отец, как и прежде, отводит взгляд. Мать смотрит на сына глазами полными ненависти. Потапа, взяв под руки, волокут на улицу…