Читать книгу: «Сгнивший остров», страница 2

Сцена 2

Поздний вечер.

– Всё, готово, – утомлённым голосом говорит Потап.

– Ой, спасибо ребята, – радостно произносит Антонина Георгиевна, – не знаю, как вас благодарить.

– Да ладно, ничего не нужно.

Потап и Лёва отходят от только что сооружённой палатки из куска брезента, найденного на свалке. Окидывают проделанную работу гордым взглядом.

– Вы прям мои спасители. А то пакеты рвутся всё время. Замучалась уже с ними. Сейчас, хоть потеплее по ночам будет.

– Ну да, ну да… – неуверенно говорит мужчина. – Обращайтесь, если что-то нужно будет.

В ответ однорукая старушка улыбается. Потоп и Лёва отходят в сторону.

– Ты чё? – замечая, что король изменился в лице, спрашивает Лёва.

Год назад парня легко можно было спутать с молодым Брэдом Питтом. Сейчас же, двадцатилетний Лёва больше похож на Хранителя склепа.

– Да так, ничего, – пытается уйти от разговора Потап.

– Давай, колись.

Мужчина выдыхает и всё-таки говорит:

– Скоро зима. Лето в этом году гораздо холоднее, чем в том. С зимой, вероятно, будет тоже самое. Нужно что-то делать. Прошлую зиму пережила только половина из нас. Следующую не переживёт никто. И палатки из брезента нас не спасут.

Гнилой парень, погружается в размышления, надеясь раскопать у себя в голове дельную идею, которую бы одобрил Потап, но на ум ничего не приходит.

– Нужны теплые вещи, – продолжает Потап. – Много тёплых вещей. Лекарства. Еда, само-собой. А где это всё взять, ума ни приложу.

– Может, по-тихому в город наведаемся?

– Опасно. Если засекут… Хотя… нам же необязательно далеко ходить…

Лёва бросает вопросительный взгляд на Потапа. Мужчина смотрит куда-то перед собой. Проследив за взглядом короля, парень оборачивается. За густым лесом виднеется крыша здания.

– Больница? – уточняет Лёва.

– Ага. Всё равно рискованно, конечно. Напротив неё жилой дом. Да и, вряд ли там, что-то осталось. Но и вариантов не много. Со свалки мы уже вынесли всё, что можно.

– Хм… – снова задумывается парень. – В принципе, можно попробовать.

Позади слышится какая-то возня. Кряхтя, из леса, волоча за собой автомобильную шину, идёт старик. Потап и Лёва направляются к нему.

– Борис, нахрена она тебе? – спрашивает король.

– Клумбу хочу сделать, – хриплым голосом отвечает дед.

– А клумба тебе зачем?!

– Как зачем?.. Чтоб была. Посажу цветы. Хоть какая-то красота будет.

– Вообще-то, уже август, – присоединяется к разговору Лёва, – ты их только посадишь, они сразу и завянут.

– Завянут, так завянут. Всё равно посажу.

– Ладно, – говорит Потап, – давай поможем, а то ещё…

Недоговорив, мужчина со своим товарищем подхватывают шину и несут к палатке деда Бориса. Старик не против.

– Ух, тяжёлая… – говорит король. – И ты её сам по лесу тащил? Поберёг бы себя. Не мальчик уже.

– Ха-ха, да ладно… не мальчик… я ещё вас переживу.

– Что за цветы то будут? – спрашивает Потап.

– Не знаю. Вот посажу и посмотрим.

– Мда, дед, – говорит Лёва, – как-то не очень ты всё продумал. Ни время нормально не подгадал, ни с цветами не определился.

– Да, я ничего и не планировал. Просто по лесу гулял, гляжу – шина! Ну и, дай, думаю, цветы посажу.

– Вот так и надо жить… – констатирует парень.

– О, Потап, а я тебя везде ищу, – раздаётся голос.

Хромая, гнилой мужчина подходит к королю. Он заметно нервничает.

– Там… это… Пришли к тебе…

– Кто?

– Лучше сам посмотри.

– Ладно…

– Заодно проверь, как там наш ужин, – говорит Лёва королю на последок, – готов уже или как?..

Сцена 3

Поздний вечер.

Миша и Лиза сидят за столом и играют в шахматы.

– Ну что, мелкий, сдаёшься? – издевается над братом сестра. – Давай! Сдавайся! Мне уже тебя жалко.

Глаза Миши судорожно бегают по доске, в поисках идеального хода.

– Ты уже семь партий подряд проиграл. С чего ты взял, что у тебя есть шанс взять восьмую? К чему продлевать агонию?..

– Первые семь партий я тебе поддавался. Чтобы ты не чувствовала себя убогой.

– Ой, кто бы говорил об убогости…

– Я бы говорил.

– Вот именно. Знаешь, родители просили не рассказывать, но я не могу скрывать такое. Я же хорошая сестра… В общем, когда ты появился на свет, мама с папой сразу поняли, что породили маргинала. Поэтому, через год сделали идеальную меня, чтоб на фоне моей безупречности им было не так стыдно за тебя.

– Помолчи…

– Смотрел фильм «Близнецы»? Там ещё Шварценеггер и Де Вито играли. Это же буквально наша жизнь…

– Да ладно… Что ж ты так самокритично. Не так уж и ты и похожа на Де Вито…

– Нет-нет-нет, не пытайся огрызаться. Это, вообще, не твоё. У меня аж испанский стыд из-за тебя. Запомни, мелкий, я тебя унижаю, ты – терпишь. Усёк?

– Щас ты договоришься, и я…

Стук в дверь не даёт Мише закончить фразу. Молодежь затихает. Брат жестом показывает сестре, чтобы та вела себя как можно тише. Он тихонечко встаёт со стула. Крадётся к двери. Поднимает, покрытый засохшей кровью, топор.

Снова стук.

Миша дёргает шпингалет. Дверь открывается.

На пороге стоит щуплый мужчина. В начале он слегка улыбается, но, когда видит Мишу, радость тут же исчезает с его лица, сменяясь тревогой.

– А… Эм… Кажется, я ошибся домом. Всего… всего хорошего, – произносит Толик, после чего разворачивается и, настолько быстро на сколько позволяют его хилые ножки, уходит прочь от дома.

Парень некоторое время смотрит мужчине в след.

«Неужели?.. Всё-таки вернулся… И искать не пришлось…»

– Миша, не надо, – становясь серьезной, обращается Лиза к брату, но он уже не слышит…

Толик нервно семенит по тропинке, едва не запинаясь об собственные конечности. Время от времени он озирается, встречаясь взглядом с преследующим его парнем. Миша, хладнокровно идёт за испуганным мужичком, крепко сжимая топор в руке. Толик, пытается бежать, но кажется, его силы уже на пределе и юноше достаточно обычного шага, чтобы настигнуть жертву.

– Кто-нибудь, помогите! – пищит мужичок. – Люди! Кто-нибудь!

Здесь никого нет…

– Пожалуйста, помо…

Топор с треском вонзается Толику в макушку, раскалывая череп, как грецкий орех. Мужчина, со смесью страха и удивления на лице, плашмя падает лицом в траву. Миша подходит к телу, ставит ему ногу на голову и достает окровавленное лезвие. Он оглядывается по сторонам. Удостоверившись, что поблизости ни души, парень берет труп за штанину и тащит его за собой в сторону дома. Преступление осталось незамеченным.

Или нет?..

Двое детей, мальчик и девочка, лет десяти на вид, укутанные в скрывающие лица тряпки, притаились за небольшим холмом неподалёку, став невольными свидетелями расправы…

– Ох, Никита, как же я люблю наш город… – обращается девочка к брату, любопытно таращась на картину убийства.

Сцена 4

Поздний вечер.

Одетый в толстовку с капюшоном, чтобы дойти до гнилого района, как можно более незаметно, Илья стоит в грязи, едва сдерживая рвотные позывы от вони, пропитавшей лёгкие. Шаркая ногами, мимо нового проповедника ковыляет какой-то мужчина. То, что от него осталось. Правый рукав куртки пуст и небрежно заправлен в карман. На месте носа зияют две дыры, из которых сочится коричневая жижа. Губы тоже отсутствуют, от чего без труда можно разглядеть чёрные зубы, коих осталось не больше десяти. Гнилой, с нескрываемой неприязнью, сверлит Илью взглядом, от чего новоиспечённый проповедник невольно отводит глаза в сторону. Он замечает небольшую клетку, испачканную кровью. Метрах в пяти от неё расположился самодельный, небрежно собранный вертел, на который надет огромный кусок мяса, отдалённо напоминающий ногу.

– Ох, ты! – язвительно произносит Потап, проходя мимо Ильи, будто не удивлённый присутствием мужчины. – Сам царь, в наших краях!.. Зачем пожаловали?

– Ты знаешь, – говорит проповедник.

– Неужто, пришёл отведать нашей кухни? – Потап достаёт из-за пояса кинжал и отрезает кусочек мяса с вертела, после чего, отправляет его себе в рот. – Ну, ещё минут пятнадцать… Будешь? – снова обращается он к Илье, показывая на кусок плоти.

– Нет, – нервно отвечает мужчина.

– Да я просто из вежливости спросил. Мы на тебя и не готовили.

– Что это?

– Это? – Потап показывает на вертел. – Это… курица.

– Большая…

– Сам в шоке. Так, зачем ты здесь?

– Хватит. Я знаю, что это вы сделали.

– Мы? С чего ты взял?.. – тон короля стал ещё более издевательский. – Неужели, у нас были для этого какие-то причины?..

– Слушай, я буду говорить, как есть. Мне наплевать на старика. Те вещи, которые он делал… Но… Ты же понимаешь, что я не могу это просто спустить на тормозах? Кто-то должен ответить.

– И эти кто-то – мы?

– Просто укажи на того, кто это сделал и всё закончится.

– Всё закончится? Мы сможем вернуться в свои дома?

– Потап…

– Что «Потап»? – голос короля становится серьёзным. – Слушай, зачем это всё? Почему вы просто не покончите с нами? Залить здесь всё бензином и сжечь дотла… Зачем эти разговоры про «спустить на тормозах», «кто-то должен ответить» и прочая чушь?

– Не драматизируй. Я не…

Потап перебивает:

– Мы свыклись, что вы считаете нас виновными во всех мыслимых и немыслимых грехах, но вы правда считаете нас причастными или это просто повод завершить начатое? Кто мы по-вашему? Орден ассасинов? Вчера один бедолага сломал палец, когда ковырялся в ухе. Может это был он?

– А может это был ты?

– Мне придётся доживать свою жалкую жизнь в душевных муках, жалея, что это был не я.

Илье нечего ответить.

– Ты, кстати, не хочешь с родственниками повидаться? Твоя жена вон там, – король показывает рукой себе за спину, на муравейник из палаток, – видишь? Вон тот дворец из жёлтых пакетов. Это её дом. Позвать? Марина Сергеевна, к вам муж пришёл! – кричит Потап.

– Перестань.

– Да я шучу! Ха-ха-ха! Чё ты так напрягся? Она умерла месяц назад.

Новость прозвучала для Ильи, словно удар кувалдой по голове. Мужчина смотрит на короля, в надежде, что это снова проявление его тупого юмора, но тот всем своим видом даёт понять, что абсолютно серьёзен.

– Как это случилось? – опуская взгляд себе под ноги, спрашивает проповедник.

– Она почти ничего не ела. В последние дни совсем плохая была. Даже с лежанки не вставала. А однажды, просто не проснулась… До последнего надеялась, что ты придешь и заберешь её. Что всё будет как прежде. Дура наивная…

Голос Потапа эхом доходит до ушей Ильи. Словно мужчина под водой. Он молча разворачивается и просто уходит.

– Ты куда? – кричит ему в след Потап. – Вроде ж нормально говорили. Не?

Илья, не в силах произнести хоть что-то продолжает медленно удаляться.

– Ну ладно. Заходи если что. Тут тебе всегда рады.

Сцена 5

Поздний вечер.

Миша толкает дверь рукой, в которой всё еще зажат топор. Заходит внутрь, затаскивая труп Толика следом. Лиза, прикрыв ладонью лицо, сидит за столом, демонстративно игнорируя брата. Олег Сергеевич стоит у окна, осуждающе разглядывая юношу и мертвеца.

– Что ты делаешь? – произносит он, качая головой.

Миша молчит.

– Миша, – окликивает Олег Сергеевич сына.

Парень продолжает тащить Толика по комнате.

– Миша.

Из дыры в голове льётся кровь, оставляя позади себя кровавый шлейф.

– Миша!

– Что! – Срывается на крик сын, отпуская штанину. – Что ты хочешь?!

От неожиданности Олег Сергеевич вздрагивает.

– Сынок. Это… это всё очень далеко зашло. Тебе нужно…

– Заткнись! Заткнись!

– Миша… – пытается вклиниться в разговор Лиза.

Она кладёт руку брату на плечо, но тот сразу же отмахивается.

– Это всё твоя вина! Твоя! – Вопит юноша, указывая топором на отца. – Если бы не ты, ничего бы этого не было!

Из глаз Миши, толстой струёй начинают литься слёзы, которые тот пытается вытереть рукавом.

– Я тебя ненавижу.

– Сын…

– Не лезь ко мне.

Миша отворачивается, снова хватает Толика за штаны и тащит в коридор.

ГЛАВА III. ДОМ НА КРАЮ ГОРОДА

Сцена 1

Полгода назад…

Ночь.

Илья сидит на диване, разглядывая фотографию со дня свадьбы двадцатилетней давности. Он смотрит на Марину, одетую в белое платье, со странной причёской из-за которой она похожа на невесту Франкенштейна. Между тем, мужчина понимает, что красивей, чем в тот день, она уже никогда не будет.

Сейчас Марина лежит в соседней комнате. Чтобы гнилостный запах не просочился под дверь, мужчина подложил полотенце.

Илья любит жену. Старается ухаживать как может. Даёт обезболивающие. Кормит с ложки. Каждый день меняет, пропитанное гноем и кровью, постельное белье. Выкидывает отвалившиеся пальцы. Но это тяжело. Тяжело смотреть на лицо, с которого сползла почти вся кожа. Тяжело слушать, мучительные стоны.

Илья любит жену. Но иногда, думает, что всем, особенно Марине, было бы лучше, если бы она умерла.

Кто-то звонит в дверь. Илья знает, кто. Он встаёт с дивана. Выходит в коридор. Подходит к двери. Открывает. На пороге стоит Денис и ещё двое мужчин.

– Пора, – говорит младший брат.

– Она в комнате, – безэмоционально произносит Илья, отходя в сторону.

– Поможешь?

– Нет.

Илья уходит на кухню. Он слышит, как мужчины проходят через зал и открывают дверь в спальню.

– Денис, ты зачем здесь? – слышит мужчина голос жены.

– Вставай, – говорит брат.

– Что происходит? Илья! Отпустите! Куда… куда вы меня ведёте? Илья! Илья!

На зов Марины мужчина не выходит. Он рыдает, склонившись над раковиной, зажимая лицо руками, чтобы никто не слышал.

– Илья, помоги! Пожалуйста, Илья! – доносится из подъезда.

Голос становится всё тише и тише.

– Илья!

Наступает тишина. Мужчина вытирает лицо кухонным полотенцем. Выходит в коридор. Одевает зимнюю куртку и ботинки. Выйдя из квартиры, хлопнув дверью, сквозь вой метели, он слышит крики с улицы. Чем ниже спускается мужчина, тем они громче.

То, как мужчина с бинтами на лице пытается ударить другого мужчину, но вместо этого натыкается грудью на вилы в руках того, становится первым, что видит Илья, выйдя из подъезда. Отовсюду доносятся визги, плач и выстрелы.

– Быстрее, быстрее! – говорит старик, толкая перед собой плачущую женщину без носа.

– Славься, Логоргутал! Славьтесь апостолы! – слышит Илья голос отца где-то в дали. – Славьтесь белые небеса! Судный день наступил! Пекаторы ответят за свои грехи!

– Пошли на хрен из города! – орёт бегущий толстяк, удирающим от него людям, размахивая серпом.

Дальше по улице Толик пытается вырвать за шкирку гнилого ребёнка из рук здоровой матери.

– Женщина отпустите, пожалуйста, – говорит он, – мне тоже это всё не нравится, но так нужно.

– Нет! – кричит мать, держа девочку за предплечья.

– Пожалуйста, я же как лучше хо…

Толик не успевает договорить. Он оступается, падая на тротуар. Девочка падает за ним. Оторванные руки дочери остаются в руках матери. Ребёнок от боли издаёт душераздирающий вопль. Женщина, осознавая, что произошло, впадает в истерику. Она падает на колени, начиная биться головой об лёд. Толик откидывает от себя девочку и встаёт на ноги. Он говорит:

– Ну… ну, вот зачем вы так? Я же по-хорошему просил. Это ваша вина.

– Тварь! – орёт женщина, вскакивая и начиная избивать Толика кулаками по голове, – Убью!

Какой-то мужик подбегает к ней сзади и, со всей силы бьёт по голове лопатой. Женщина падает замертво.

– Отчистим город от скверны!

Щуря глаза из-за летящего снега, Илья смотрит влево. Отец Филипп медленно идёт среди хаоса, читая проповедь. Он одет в пышную меховую шубу из-за чего похож на сутенёра.

– Изгоним нечисть с наших земель! Пусть апостолы увидят наше стремление к очищению! Славься Логоргутал!

«Славься Логоргутал!» – вторят ему мясники.

– Илья, – обращается Филипп к сыну, – присоединись к своим братьям и сёстрам в священной войне.

Илью переполняет злоба. Он хочет схватить отца за шею и душить до тех пор, пока лжепророк не сдохнет, но, вдруг, замечает, что взгляды овец направлены на него. Один из сектантов протягивает мужчине лом. Трясущейся рукой, нехотя, Илья его принимает.

– Славно, – говорит Филипп, скалясь гнилыми зубами.

Сцена 2

Утро.

Илья и Денис стоят перед открытой могилой пока четверо мужчин, на ремнях, опускают в неё гроб с их отцом. Чуть поодаль, горюют прихожане. Сотни прихожан. Илья, время от времени, поглядывает на них, от чего, мужчине становится не по себе. Выглядит это, и правда, странно. Все ревут. Какая-то бабка, упав на колени и вскинув руки к небесам кричит:

– Верните отца! Заберите меня вместо него!

Другая старуха срывается с места и пытается прыгнуть в могилу, но её успевают перехватить фанатики, стоявшие рядом. Мужчина падает на землю и, в истерике, начинает рыть ногтями землю. Всё это выглядело как сюр, будто хоронят Ким Ир Сена.

– Нет… – мотая головой, произносит Илья измождённым голосом, – Нахрен…

Он разворачивается и, не дождавшись, даже момента, когда его отца начнут закапывать, уходит. Денис, недоумевая, разводит руками и смотрит брату в след.

Сцена 3

День.

Капитан Галица сидит в своём кабинете, читая затёртый до дыр комикс, когда слышит дикий ор.

– Ты что о себе возомнила?! – доносится крик и звуки какой-то возни из коридора полицейского участка. – Ничего-ничего… Сейчас за всё ответишь. Не брыкайся! Хуже будет!

Дверь в кабинет капитана открывается. В помещение влетает старуха с бешенными глазами. Лидия Павловна. Следом она втаскивает за шиворот гнилого ребёнка. Судя по длинным волосам – это девочка.

– Вот, капитан, полюбуйся, – обращается к полицейскому пожилая дама с лицом Друпи, – шляется по городу, как ни в чем ни бывало. Дрянь!

– Отпусти! – раздаётся писклявый голос девочки.

– Ага, щас! Что твориться то?.. Средь бела дня, с дружком своим, как у себя дома. Совсем оборзели!

– А дружок где? – спрашивает Галица, откладывая комикс в сторону.

– Смылся. Пошустрее этой оказался.

– Отпусти, карга!

– Ах ты…

Старуха поднимает руку, чтобы ударить ребёнка.

– Лидия Павловна, успокойтесь, – вмешивается капитан.

– Успокоиться?! Да я спокойна как удав. Мне можно. А вот почему ты такой спокойный? Ты видишь, что эта падаль гнилая делает? Им ясным языком сказали, а они прутся и прутся. Наведи уже порядок в конце концов! Ты полицейский или кто?!

С этими словами бабка толкает девочку в сторону капитана и, крайне агрессивной походкой, выходит из кабинета, громко хлопнув дверью.

– И что мне с тобой делать? – говорит Галица, разглядывая ребёнка.

На девочке не по размеру длинная чёрная куртка. Лицо перемотано тряпкой. Неосознанно, из-за сильного внешнего сходства, капитан проводит параллель между ней и джавой из Звёздных воин.

– Начальник, ну, пожалуйста! Отпусти! – молит девочка. – Ты меня больше не увидишь. Зуб даю!

– Да-да-да…

– Я правду говорю! Век воли не видать.

– Присядь-ка, – говорит капитан, показывая на стул перед столом.

Девочка подчиняется.

– Как звать то тебя?

– Таня.

– Значит так, Таня, ты – нарушитель. А нарушители должны сидеть в тюрьме.

– Но…

– Я не договорил.

Девочка, скрестив руки на груди, откидывается на спинку стула и опускает голову.

– Так уж вышло, что ты еще мала для этого. Поэтому, когда стемнеет, чтоб лишнее внимание горожан не привлекать, отведу тебя в гнилой… Кхм… Отведу тебя домой. И проведу беседу с твоими родителями. Чтоб неповадно было…

– Нет у меня родителей, – с тоской в голосе отвечает Таня.

«Вот чёрт…»

– И на зону я не вернусь.

– Зону?

– Ну, гнилой район… – девочка закатывает глаза.

– Вернёшься, куда ты денешься?.. Я сам тебя верну.

– Ну и возвращай. Я убегу. Жить я там не буду.

– Ох… Почему?

– Там грязно и воняет. А ещё они людей едят.

«Людей едят… Вот фантазёрка…»

– Послушай, Таня, я понимаю, что пока условия жизни там оставляют желать лучшего, но ты должна быть… со своими…

– Я не хочу.

– И где же ты живёшь?

– В заброшке. Возле музея.

– Хм, понятно… Одна?

– Да.

– А что насчёт дружка?

– Какого дружка?

– Подельник твой. Кто это?

– Я не стукач.

– Говори. А ни то на пятнадцать суток закрою.

– На понт меня взять хочешь? Ха. Не закроешь. Так уж вышло, что я еще мала для этого…

– А проверять никто не будет.

– Ладно… Никита. Брат мой.

– Брат? Он что же, не с тобой живёт?

– Нет. В гнилом районе, с остальными.

– И почему ты брата одного оставила?

– Я предлагала ему со мной уйти. Он боится.

– И правильно делает. Тебе бы с него пример брать.

Она тяжело вздыхает. Капитан и девочка некоторое время сидят в тишине. Таня морщит нос, разглядывая кабинет.

– Что не так?

– Нечего. Ремонт – фуфло, просто.

«Охренела?! Сама бомжуешь, а мой офис критиковать вздумала?!» – думает Галица, но вслух не произносит.

– Нормальный ремонт.

– Одна стена белой краской покрашена, другая – голубой, а на этой – вообще обои поклеены. Аж смотреть больно.

– Ну и не смотри.

– Ну и не буду.

– Ты, кстати слышала про проповедника?

– Что он откинулся? Да, слышала.

– Не откинулся, а умер.

– Да пофиг…

– А не слышала, может кто из ваших говорил, что-нибудь об этом.

– Нет. Я с ними не особо часто болтаю.

– Ну, мало ли…

–Думаешь, это кто-то из нас?

«Да.»

– Нет. Просто отрабатываю версии.

– Зачем нам кого-то из вас мочить? Вы и сами это отлично делаете.

– В смысле?

– Не важно…

– Нет уж. Сказала А говори Б.

Таня цокает, затем произносит:

– Мы с братом вчера видели, как один мужик другого топором зарубил.

По спине Галицы пробегает дрожь.

– Где?

– У дома на краю города.

– На краю города? Там что, ещё кто-то живёт?

Таня не отвечает.

– Ты знаешь кто они такие?

– Нет.

– А перед тем как один мужчина убил другого, они о чем-нибудь говорили?

– Я не знаю. Не слышала. Видела, как сначала мужик с топором гнался за другим мужиком, а как догнал, хрясь тому по башке.

– Ого…

– А потом мужик с топор схватил жмура за ноги и затащил к себе в дом.

– Ничего себе… А ты не выдумываешь?

– Обижаешь, начальник! Можешь сам проверить.

«Проверю. Обязательно проверю…»