Читать книгу: «Запись-ком кловуна Матея», страница 4

Действительно, три стола занимали мужчины в рабочих спецовках, за четвёртым сидели четверо рослых мужика внушительной комплекции, одетых вместо спецовок в кожаные комбинизоны-безрукавки. На плечи накинуты полотняные балахоны, застиранные, с заметными следами от пятен крови.

– Постоим, а как джаз-бэнд заиграет, дальше пройдём, – сказал Павло.

Мы остановились на полпути до эстрады, в проходе между столами. Посетители на нас ноль внимания. Одни после ночного «приёма на грудь» подрёмывали над кружкой, другие, по утрянке зашедшие, после нескольких пинт эля что-то рассказывали или доказывали друг другу, спорили. Курили – табачный дым под фонарём зала тучей висел.

А не го́нишь ты, Павло, предположил я, в ку-ку-ли «обул» – курам на смех.

– После ночной смены заходят, – продолжал информировать нас Павло. – Стол бойцов обособлен от столов работников других цехов: не привыкли, не обтёрлись за две недели, если вообще не конфликтуют сейчас коллективами. Бойцы, они ребята тихие, добродушные, мамы моей земляки, родом из одной с ней станицы. Мухи не обидят. Сюда на заработки приехали с семьями, в надежде на содействие землячки в поиске им работы. Мама помогла – устроила на мясокомбинат. Нам не помешают. А вот обработчики мясных туш, жиловщики, составители субпродуктов – эти могут, пьяницы задиристые. Вон, видите, пыль над столами, сцепились в перепалке с бригадой изготовителей фарша и мясных полуфабрикатов. Но, думаю, они нам не помеха, если что, бойцы на мою и вашу защиту станут, выручат. В благодарность маме помогают ей дебоширов в чувства привести… Гопота за столиками по сторонам тоже не помеха, наряд милицейский – их контингент – вступятся если что. Без эксцессов нам бы до столика под номером 38 добраться, что в углу на другой половине хала, за эстрадой и приватными кабинками. Вот там кучкуется не шпана, налётчики. К нам редко заглядывают, всё по портовым ресторанам якшаются, сегодня ночь гудели, утро прихватывают. Им менты и бойцы скота до одного места. Налились, маминой «беретты» даже не убоятся. Уважаемый Матей, ку-ку-лю со лба верните на нос. Вано, у вас резинка ослабла – шарик с носа на губу сполз, поправьте.

На подходе к сдвинутым столам я обратил внимание на то, что сидят бойцы скота глубоко понурыми, пиво пьют молча. Под локтём у каждого лежит свёрток из пищевой обёрточной бумаги.

– Вырезка запакована, – шепнул Павло, – экономика в стране «в загоне», потому платят продукцией – свежениной. У забойщиков одна сейчас забота: возьмут ли и этим разом плату за пиво мясом. У Питера, да и у мамы, принцип в долг или по бартеру ни кому не наливать, а этих с первого дня поят взамен за вырезку – мама на поблажке землякам настояла. Против кловунов, уверен, ничего не имеют, у них на Вологе, в станице, вашего брата нет, если и узнали о них, то здесь в Т-портале. Вот евцев… тех люто ненавидят. По приезду на заработки, сразу попали в «объятия» лотошникам. Не совсем качественный (афганский) товар сбывают, обсчитывают посреди улицы при честном народе – куда не шло, так ещё и в долг кабальный деньгу ссужали. За что мужики по пути после паба процентщиков выдёргивают с уличного тротуара и в подворотнях по-тихому поколачивают. Представители диаспоры порог паба оббивают – будто Питер виноват.

«Мухи не обидят», как-же, день-деньской свиней и коров режут, от таких всяко можно ожидать, подумалось мне. Нас с красными носами ещё сочтут за «ковёрных» (шапито в станицу наезжают) – пристанут. А мне не хотелось бы объявиться в родном городке с приключением в пабе. Завтра нам предстояло публичное чествование в мэрии.

– Здорово мужики! – Поздоровался с мясниками Павло. – И вам, убивцам животи́ны, респект. Шутка. Сейчас вам принесут «финальную», и рассчитаетесь. Убивцы – свёртками.

Четверо бойцов скота с облегчением сглотнули пиво и выдохнули.

– Аваккай, дружок, – обратился Павло к сверстнику среди возрастных забойщиков, – допьёшь пиво, зайди в буфетную, я детишкам креветки с гребешками подготовил, буфетчик отдаст.

– Благодарствую, но попридержи пока – последний кулёк ни как не доедят. Знают, что закуска… и пива просят. А им рано, восемь и девять лет. Да и вообще – девочки. Братик меньшо́й, один и наворачивает морепродукты.

* * *

– Пойдёмте, – скомандовал Павло, как только снова заиграл джаз-бэнд.

В квартете «завыла» труба, выдавая заунывные классические блюзовые опусы. Этой музыке звучать бы в танцзалах, в пабе Питера одни мужики.

– Слышите шум и гам поутихли. Те, кто дремал над кружкой, уснули. Питер придумал эту мудату в репертуар музыкантам включить. Пока посетители слушают – как заворожённые – и спят, половые в буфетной успевают креветок с гребешками наготовить, по тарелкам выложить.

Я понимал, Павло не зря опасался инцидента. Молодые людоиды, не говоря уже о гопниках, действительно могла повести себя задиристо: к примеру, потребовать стать на цырлы, «Ку! Ку!» с «Ля» произнести и «носами» об нос щёлкнуть. Но потасовки, блага Христссу, не случилось – до цели благополучно добрались. Милицейский наряд поднялся от барной стойки и, окружив со сторон, сопроводил к столу за номером тридцать восемь, каким-то Инкогнито нам заказанному.

Вчера в номере отеля меня разбудил старший администратор, раскланиваясь с извинениями за беспокойство, вручил конверт с письмом в четыре строки:

Матею.

Утром в 9.00. Вам назначена встреча в пабе «Пиво Питера. Ресторация».

Для вас зарезервирован столик за номером 38.

Инкогнито.

Вот с этим Инкогнито нам и предстояла встреча, он нам столик забронировал. Вот только, пройдя большую половину зала, на подходе к финишу, я сквозь кабацкую пылевую взвесь и табачный дым столик под биркой «№38» узрел сиротливо пустовавшим. Опаздывает Инкогнито, успокоился я.