Отзывы на книгу «iPhuck 10», страница 8, 370 отзывов

Хороший роман, или даже, с учетом того, что "На безптичье и жопа соловей", можно (было бы) даже сказать "отличный". Тем более, что писатель продемонстрировал в сием произведении данном и высокую степень попаданческого пророчества.. чего стоит (даже) одна вот только цитатка, например: "Они политизированные насквозь, сразу начинают тереть про global warming и вину белого человека. Причем рабами торговали они, а виноватые почему-то мы все." Или, вот ещё одна другая: "После того, как вину за начало Второй мировой окончательно перевесили на Россию, в прогрессивном дискурсе стала ощущаться необходимость повесить туда же и Холокост." И да, читать его (здесь) можно до того примерно места, когда текст идёт от Порфирия, дальше - просто не интересно (разумеется мне, другим - может наоборот)) Жаль (только) читать больше нечего (ни у нас, ни там).. обписались все.. или недописались, ну да и бох с ними..

Жаль, но Пелевин уже не тот торт, который я впервые попробовала лет так десять назад. Помню, что въехала на «Жёлтой стреле» в этот удивительный мир постмодернизма, с летучими мышами на стенах, скачущими по эскалаторам принцами госплана и лабиринтами Минотавра.

Однако в улучшенной и прокачанной за немалые деньги версии Пелевина, под толщей пиар-макияжа всё же чувствуется тот родной и милый Pelewin.

Смотрю на обложку книги и вспоминаю советский букварь, на котором изображены дети, держащие букварь, на котором изображены дети, держащие букварь, на котором изображены дети... И так до бесконечности, mise en abyme вам с пелёнок, ребятки. Однако тут всего три пласта, и бесконечность обрывает... ebучая будка (кстати, одна моя близкая подруга давным-давно придумала себе такой ник, а вот тут он очень удачно вписался).

Пласт первый: стильный, модный, молодёжный

843 рубля на Лабиринте, однако! Была бы я сейчас студенткой, добрую часть стипендии бы сожрало такое приобретение. Спрос на модное чтиво рождает предложение за такую цену. Жаль, что Пелевин сегодня – это не те замызганные, зачитанные книги, которые я брала на абонементе в библиотеке или случайно выуживала завалявшиеся, никому не нужные книги на пыльных полках в магазинах. А сейчас что? Зайдёшь в магазин, и на первой же полке лежат свежие и блестящие томики, а иногда и в разделах "Чтиво для отпуска". Чего далеко ходить, я сама читала его лёжа на пляже!

Пелевин пишет про Айфаки и Самсуни Андрогины (эти намёки понятны даже ребёнку), и всё у него любо-дорого-богато. А повествование на современной фене помогает найти новых подписчиков, привлечь, таксказать, молодую кровь. Е-тянки, баги, анальные зонды, девайсы и утилиты. Давайте, ребята, испейте из позолоченного кувшина, приобщитесь к современной культуре и литературе.

Пласт второй: back in the USSR

На втором пласте написано шрифтом помельче и помудренее. Просто приведу офигенную цитату, которую, уверена, молодому поколению не вкурить:

...тот самый лысый придурок, который на слушаниях по Крыму разбил о трибуну бутылку «Абрау»...

Лысый придурок — Хрущёв, стучащий туфлей и обещающий показать кузькину мать... Кстати, кто отдал Крым Украине в 1954 год? Хрущёв! Офигенная сложная аллюзия.

Пласт третий: заумь и постмодернизм

Ну здравствуй, милый Пелевин, я так тебя ждала. Жаль, что на этом пласте уже совсем всё неразборчиво написано, как в инструкции по применению дилдо, но я рада, что эта инструкция есть!

Порфирий Петрович всё так же раскалывает преступников, как орехи топором, искусство не меняет реальность, увы, а главный диск у нас всё-таки в голове.

С удивлением обнаружила, что многие читатели ошибочно принимают iPhuck 10 за название романа, в то время как это – фамилия автора. Называется книга «ВИКТОР ПЕЛЕВИН» и рассказывается в ней о Человеке и его творении.

Заглавие романа пародирует стандартные названия популярных жизнеописательных романов («Анна Каренина», «Евгений Онегин», «Дженни Герхардт», «Джейн Эйр», «Мартин Иден»), одновременно отсылая к одному из вероятных подтекстов «ВП» - творчеству известного российского писателя, автора культовых романов «Омон Ра», «Чапаев и Пустота» и «Generation „П“». Новаторство iPhuck 10 как писателя заключается в том, что ВИКТОР ПЕЛЕВИН не является главным действующим лицом романа, как было принято в классической, модернистской и постмодернистской литературе, а представляет собой время и место действия романа (одновременно и совместно, что соответствует физической теории пространства-времени).

Если говорить о сюжете романа, то он есть производная Библии и выражается как предел отношения приращения функции (человека) к приращению независимой переменной (бога) при стремлении последнего к нулю. В «ВИКТОРЕ ПЕЛЕВИНЕ» рассказывается, как Человек-Творец создал «мир» (гипсовый кластер) и существующий в нём «продукт» (компьютерную программу) по своему образу и подобию, но наделил его свободной волей. И как однажды Человек-Творец из любви к творению посетил его «мир», и что из этого вышло. Повествование ведётся от лица избранного «продукта» - Порфирия Петровича, что позволяет определить формосодержание романа как «Евангелие от Порфирия». (Аллюзия на Порфирианский кодекс Papr или 025 очевидна). Порфирий Петрович «избран» не только, чтобы рассказать о явлении Человека-Творца в гипсовом кластере, ему также явлено откровение о человеческом мире, что позволяет сравнивать рассказчика «ВИКТОРА ПЕЛЕВИНА» с лирическим героем «Божественной комедии» Данте с понижением на одну ступень существования. Кстати, и завершается роман iPhuck 10 схожим образом: описанием земного рая и окружающего его человеческого центра – розы ветровской (ср. с «Пламенеющей Розой» у Данте).

Через имя рассказчика автор также вводит одну из сквозных тем романа – тему дерева (напомню, что Дерево Порфирия - это графическая схема последовательного дихотомического деления понятий). Дерево в романе не только метафора формы, но и аллегория смысла, поскольку упоминаемый в тексте род дерева соответствует библейскому: «первым яблоком, которое упало с нашей яблони...» Возвращаясь к Порфирию, главный герой романа по своей природе является компьютерной программой и идентифицирует себя как полицейско-литературного робота. Читатель знакомится с Порфирием в период, когда последний испытывает кризис идентичности – снижение целостности, тождественности и веры в свою социальную роль (алгоритма по написанию литературных текстов). Как алгоритм Порфирий выполняет компонент человеческой деятельности: в данном случае – следственный и литературный, - но сталкивается с алгоритмически неразрешимой задачей – проблемой самоприменимости. Решением этой проблем и занимается Маруха Чо (Человек-Творец). Порфирий, как альтернативная форма сознания, относится к субъектам, у которых существование предшествует сущности. Но, к счастью, у Порфирия есть создатель, способный взглянуть на него со стороны и скорректировать его сущность в соответствии с его наличным существованием. (NB: Учитывая путаницу с именем автора и названием книги, не лишним будет отметить, что рассказчик является полным тезкой героя «Преступления и наказания» по случайному совпадению).

В самом начале романа iPhuck 10 строго придерживается старых испытанных правил, дабы окружить читателя надежной и привычной атмосферой старого доброго детектива. Слог, структура, образность – ничто не должно отвлекать читателя от уютного времяпрепровождения. Первая половина романа представляет собой чередование пейзажей-натюрмортов и справочной информации о наступившем будущем, виртуальных эротических сцен, «мягких» философских размышлений и приятно-понятных средненачитанному читателю аллюзий (приведу один пример, незначительный, но симпатичный: собираясь на встречу с Марухой Чо, Порфирий Петрович синтезирует свой облик «на основе 243 прошлых look'ов» - по числу «малых переломов отдельной человеческой судьбы» Велимира Хлебникова). Отчетливо идеологическое и художественное содержание проявляется только в 3 части романа - Кластерной проповеди Марухи Чо: собрании изречений и комментариев, преимущественно отражающих аморальное поведение Человека-творца. Название части - making movies – точно описывает сиюминутную ситуацию главных героев, однако в свете этой проповеди весь роман начинает смотреться иначе.

Оригинальность iPhuck 10 проявилась не только в выборе места и времени действия романа и разработке его сюжета, но также и в способе появления автора в произведении. В «ВИКТОРЕ ПЕЛЕВИНЕ» iPhuck 10 отказывается от старомодных визуально-вербальных форм присутствия автора в тексте, таких как бабочки Набокова или голоса без персонажа Джойса. iPhuck 10 появляется в романе под своим именем, но в иной ипостаси (способе существования): как девайс. При чтении «ВИКТОРА ПЕЛЕВИНА» читатель имеет дело не с сознанием автора, если понимать под авторским сознанием «выражение авторского мировоззрения, т.е. системы предельно обобщенных взглядов человека на объективный мир и свое место в нем, а также обусловленные этими взглядами его основные жизненные позиции, убеждения, ценностные ориентации», а с цифровой моделью подобного сознания. Другими словами, «ВИКТОР ПЕЛЕВИН» - продукт реконструированного авторского сознания. Вероятно, первый в человеческом мире. И можно с уверенностью предположить, что в случае успеха (прежде всего, коммерческого) эта работа не только даст людям возможность заглянуть в глубины литературы, но и послужит толчком для создания новых отраслей словесного творчества, подхлестнёт экономическую активность и откроет новые горизонты в цифровой нейролитературе.

Это было Нечто. В хорошем смысле слова)

В романе есть все. Жесткая и беспощадная сатира на современное общество и мироустройство, политику и экономику, расследование киберпреступлений, философские размышления о силе и судьбе искусственного интеллекта, глубокие мысли о значении и идентификации искусства в современной жизни, и даже небольшое подобие любовной линии (не совсем традиционное, но все же есть).

Во многом это, конечно, фантастический роман, но в нем можно разглядеть то, что уже вошло в наш обиход и что постепенно полностью меняет парадигму мира (зависимость от гаджетов, виртуальная реальность, технологии, которые заменили живое человеческое общение и постепенно модифицируют и саму человеческую личность).

Язык потрясающий (немного раздражает лишь чрезмерное и не всегда к месту употребление нецензурной лексики): а вот сложные конструкции типа "сгенерированный кластером файл-отчет", "транскарниальный стимулятор", "огменты" "осцилляция информационных паттернов", "информационные секвенции", "инфо-аура" и др. с одной стороны, заставляют серьезнее вдумываться в прочитанное, чтобы лучше понять содержание, а с другой стороны, создается впечатление, что читаешь не художественное произведение, а что-то типа нон-фикшн. Бесконечные IT-термины мастерски и очень органично вплетены в ткань повествования. И это просто оду информации и информационному обществу)

Герои просто незабываемые. Маруха Чо - искусствовед и "баба с яйцами по официальному гендеру" (со всеми соответствующими атрибутами: БДСМ, короткий ежик на голове, кожаные тесемки и нетрадиционные отношения). Порфирий Петрович - компьютерный алгоритм, искусственный интеллект, который не только мыслит, но и чувствует порой глубже, чем человек (форменный китель, синие и фиолетовые бакенбарды - желание клиента - закон! - и потрясающие умственные способности).

Повторюсь, это очень философское произведение с кучей замечательных цитат:

"Любой человек инсталлирует скачанные из сети программы на свой девайс с большой осторожностью. А их ведь можно стереть. В крайнем случае можно выбросить девайс и купить новый. Но на главный диск у себя в голове, который не поменять до смерти, человек доверчиво ставит что попало. Немедленно и с песнями выжигает в нейронах на все свое короткое "всегда". "К булькающей в мэйнстриме информации следует подходить только в костюме полной биологической защиты и внимательно смотреть - что, откуда и как". "Искусство - это и есть настроение художника, передаваемое другим". "Прошлого больше нет. Надежда только на новое. Вспоминать вчера - это резать вены. Только вперед, вперед!" "Философские тренажеры не воспитывают ум. Они его искривляют. Цепкий молодой ум может освоить всех этих хайдеггеров и сартров. Но молодым, свежим и непредсказуемым после этого он уже не будет никогда".

5 баллов из пяти.

Порой я удивляюсь Пелевину – у него при поверхностной, мнимой бесстрастности бывает заложено в текст невероятное количество эмоций. Он – словно персонаж собственного романа Порфирий Петрович – сыплет фактами, включает логику, приводит аргументы, тем самым тоже напоминая искусственный интеллект. Но при этом включает столько сарказма, что, обращаясь к разуму, одновременно умудряется докопаться и дотянуться до психики.

Самое трудное, с чем сталкиваешься при чтении пелевинских книг, – как не скатиться в расхожую реакцию: «Ничего не понял, но мнение имею». Ведь Виктор Олегович настойчиво занимается привлечением в свое творчество вещей узкоспециальных, далеких от интересов широкой публики. От падения читательского интереса его спасает только ореол модного писателя и незыблемая самонадеянность рядовых гуманитариев, которые в половину понятий ни на йоту не вштыривают, но уже привыкли к такому раскладу и не видят в нем ничего противоестественного.

Пелевин обычно делает ставку на актуальность и остросовременность, и его книги могут соперничать с солидной газетой по количеству привлеченных в текст тем. В «Айфаке» тоже до чёрта популярных в разных кругах топиков. Хотя они вполне попадают в контекст: искин, особенности интернет-технологий (продвижение, контекстная реклама), интеллектуальный анализ данных (data mining), хранение и обработка больших массивов данных (big data), распределенные БД (блокчейн). Я ждала, что вот-вот всплывет и криптовалюта, но в этот раз не сбылось… хотя задел как будто намечался – рассуждения о социальной подоплеке экономических процессов и о финансовых институтах. Была пристегнута к делу квантовая физика в лице Дойчевой замкнутой времениподобной кривой D-CTC (hi David Deutsch, high five!). Промелькнула геометрия Лобачевского. Присутствует стёб в адрес этнополитических мифов, которые мало кто может позволить себе полоскать публично. Сартра, Хайдеггера, Хаббарда и легкий сарказм в адрес творческого наследия Марка Ротко можно даже не считать.

Несмотря на то, что действие романа в основном перенесено в виртуальное подпространство, книга как будто не о виртуализации всего и вся. Автор проехался по социокультурным стереотипам и мимоходом осудил недооценку сложности окружающего мира (она же – невежественность, она же – глупость).

Ходят привычные слухи, что очередная книга Пелевина не оригинальна. И это верно. «Айфак» действительно повторяет идею, стоящую в центре любого пелевинского произведения. И эта идея – конфликт в человеческом сознании между миром воображаемым и миром реальным. Но если проанализировать, обобщить и масштабно подытожить, так этот концепт вообще универсален. Ведь основное предназначение литературы – это избавление от заблуждений и иллюзий (n'est-ce pas?)… то есть констатация противоречия и этот самый конфликт в любом приличном fiction-произведении неизбежны.

Традиционный русский вопрос «Кто виноват?» тут преодолевается легко и непринужденно. Нет случайностей, все закономерно. Нет предопределенности, есть причинно-следственные связи и свободная воля. Пелевинским героям не дозволено выбегать на улицу, рвать рубаху, кричать: «Люди добрые, шо творится! Кругом обман!». В информационно насыщенном мире на обманутом лежит ответственность за нежелание быть в курсе событий. Каждый сам себе злобный буратино.

К своим персонажам автор беспощаден и суров. Но отчаянная критика чужих недостатков не мешает ему бережно относиться к личным стереотипам. Посконная национальная ментальность в его романе живет и даже порой побеждает, фиксация на гетеронормативности поражает своей выразительностью, а что делать с феминизмом – ругать или терпеть – автор еще не решил. Ведь если Пелевина что-то не на шутку раздражает, то это сразу заметно. Один издатель, помнится, надлежаще огреб, теперь под раздачу попали литературные критики. Вот такой персональный авторский глитч.

И чего уж тут скрывать, трудно удержаться от искушения не забивать себе голову, не углубляться в анализ написанного, покласть на многочисленные детали, воспользоваться любезно предоставленной автором резолютивной строкой «Жизнь да. Но ой!» и выдавать ее за квинтэссенцию всего романа. Why not? Глубокомысленно и многозначительно. Для любителей попроще и покороче.

Вот только преследует меня мысль, что на самом деле нюансы играют не последнюю роль, оттенки важны, а автор не столь однозначен в проявлениях своего отношения к миру. Но дорогого стоит то, что этот интеллектуал и мизантроп периодически садится на коня, пристегивает доспехи и сражается с невидимым неприятелем во благо человечества. Даже интересно, к чему все это приведет...

Долгий век моей звезды, Сонный блеск земной росы, Громкий смех и райский мёд в небесах. Олег Парастаев, "На заре", 1987

Пресная, пустая книга. Пожалуй первая, про которую я могу сказать, что она слабая (возможно, такие были и раньше, но преданное сердце фаната не позволяло признаться себе в этом).

Книги Пелевина редко радовали связанным и законченным сюжетом, они, скорее, были одним большим авторским монологом, приправленным меткими сравнениями, милым стебом и жалящим остроумием творца. Формат не изменился, вся книга – длинный разговор автора о вечном. Только вот ни остроумия, ни яда нет. Пара тихих наездов на критиков, пинок Кончаловскому, занятная шутка про песню «На заре…» - вот и все, чем может нас порадовать Виктор Олегович в этот раз.

Неужели этот кабальный контракт не выдумка? Неужели он и правда обязан выдавать по роману каждую осень? Ведь долгое время это казалось милой шуткой, элементом того флера, который окружает таинственную фигуру автора. А тут раз – и трудно не поверить в эту историю.

Нет, конечно, он все еще демиург, доводящий до абсурда нашу реальность, препарирующий ее, делающий ее гротескной. Но, возможно, реальность сама дошла до такого абсурда, что выворачивание ее наизнанку не дает такого эффекта как раньше. И пелевинский анализ и синтез повисает в воздухе, перестает быть столь сильным и своевременным. А жаль, откровенно жаль.

Каждый раз, открывая нового Пелевина, я одновременно боюсь и предвосхищаю восторг - он очень чутко ловит носящиеся в воздухе идеи и прорисовывает будущее, которое уже вот-вот наступит. Да, иногда излишне ударяется в гротеск и абсурдизм, но оторвитесь на минутку от своих смартфонов и оглянитесь вокруг - это будущее уже здесь. Когда на рынке в доступе появятся недорогие шлемы виртуальной реальности, очень многие будут в нее уходить, как наркоманы, ведь заполнить жизнь уже сейчас многим нечем, люди разучиваются общаться, а непрерывный информационный поток захлестывает и тащит за собой. Я не хочу такого будущего, но понимаю, что оно уже здесь.

Главные герои романа - полицейский алгоритм Порфирий Петрович, искусственный интеллект, и взявшая его в аренду брутальная лысая искусствовед Мара Гнедых, скрывающаяся под псевдонимом Маруха Чо. Маре Порфирий понадобился якобы для того, чтобы собирать сведения о важных произведениях искусства "гипсовой эпохи" - первой четверти двадцать первого века. Эпоха названа гипсовой не случайно - именно в хрупкий, но при бережном уходе долговечный гипс закатали в то время смертельно раненые религию, культуру и искусство, вместо того, чтобы констатировать, что пациент скорее мертв, чем жив. Описания различных инсталляций и арт-объектов из романа в очередной раз убедили меня, что современное искусство - не моя тема, вот весь этот поиск смыслов и натужное выдавливание из себя концептуальных рассуждений "а я тут вижу вот это и вот то"... Каждый видит изнанку собственной черепной коробки, что Пелевин прекрасно показал в обсуждении видеоинсталляции Turbulent иранской художницы Ширин Нишат. А сцена с инсталляцией Павленского и покупателями из Чечни - блин, ну вся суть нашей российской действительности на трех страницах.

Однако не все так просто, и помимо сбора информации Мара преследует и иные цели. Иначе зачем ей дома накопитель на полэксабайта, которого в свободной продаже нет, да и по образованию она вполне себе программист, а на столике у кровати у нее стоит снимок таинственной Жанны. В этом мире, где обычного секса уже почти нет, а тех, кто осмеливается им до сих пор заниматься, презрительно именуют свинюками, у каждого есть секс-игрушка, заменяющая весь спектр чувственных наслаждений. Прикрыто это все боязнью ЗППП и вируса зика-три, который на носителя не влияет, но потомство гарантированно будет бракованное, но по факту это все гигантское лобби производителей электроники, которые начали понимать, что рано или поздно людям надоест каждый год обновлять практически не меняющиеся телефоны и планшеты (ну серьезно, убрать разъем для наушников и начать впаривать свои беспроводные по 15 тэ рэ - это уже не смешно ни разу), и они замыслили новый триллионный рынок секс-гаджетов и бросили на очернение традиционных сексуальных практик всю орду пиарщиков с большими бюджетами. Глум над популярными ОСками у Пелевина витиеват, но бьет в самую точку. Вопросы феминизма тоже утрированы - в этом мире уже есть осужденные за ретроизнасилования (это когда женщина вроде сказала "да", но потом об этом пожалела, а в нее уже потыкали пиписькой и теперь у нее моральная травма - хмм, что-то в этом есть) и женщины, осужденные за энтайсмент (домогательства-харассмент, только женщин к мужчинам).

География и геополитика тоже прекрасно раскрыты. США разделились на два государства: "подкову" United Safe Spaces of America (именуемую в народе Пейсы или Промежности) и "красную" North American Confederation, отгороженную от Мексики стеной (именуемую Накосей или Пролетарией, от flyover states, в которых особо нечего делать, разве что пролететь над ними, перемещаясь с одного побережья на другое). В Пейсах победившие леваки умиленно взирают на плодящих дебилов черных и латиносов и вешают двух белого в ответ на каждого повешенного в Пролетарии черного, в Пролетарии беснуются альт-райты. Евросоюзом теперь называется объединение шесть государств восточной Европы - России, Украины, Белоруссии, Литвы, Латвии и Эстонии. На месте современного ЕС располагается Халифат, который уже семь лет воюет с Китаем, расширившим территорию до Уральских гор. Евросоюз берет с Халифата и Китая плату за транзит сверхдальних баллистических ракет, но бомбардировщики не пропускает "из гуманитарных соображений", но на самом деле чтобы война продлилась как можно дольше и стороны конфликта продолжали платить. В Россию вернулась монархия, царя-батюшку вырастили из обрезка усов Михалкова и размножили во избежание несчастных случаев.

Мне не очень понравилась часть от лица Мары, потому что ВО начал уходить в метафизические дебри, однако концепция философа, дописывающего труд своей жизни с помощью единственно работающей в организме мышцы сфинктера - это сильно. (жить ой. но да. - сколько глубины на самом деле в этих емких пятнадцати символах) Да и сюжет кинофильма про французское Сопротивление тоже огонь. Я не из тех людей, кто будет говорить: о, смотри, этому мему уже три года, а Пелевин написал о нем только сейчас - мне наоборот импонирует комплексная и обдуманная подача, а не сиюминутные смехуечки.

Как вердикт: эта книга точно удалась лучше "Смотрителя" и "Цукербринов", вполне на уровне моих любимых Снаффа и Бэтмена Аполло.

Современное искусство нельзя определить, его можно только описать. В зависимости от наших целей описание может быть очень разным.

Когда я читаю книги Пелевина, у меня, почти по-самурайски, нет цели – только путь. Мне нравится, что в процессе чтения я начинаю думать, даже если в результате ничего не понимаю. А понимать что хотел сказать автор и не обязательно – к счастью, автор не дает комментариев и интервью, поэтому любое личное понимание его книг является верным.

Вот и "iPhuck 10" – это про что? Очередной пошлый матерный анекдот? Печальная история любви и смерти? Зловещий киберпанк, в котором нейросеть не только пишет книги и создает другие произведения искусства (ха-ха, привет, чатжипити), но и способна убивать тех, кто ее предал? Конечно, про это все – и про что-то еще. И вот это "что-то" снова и снова побуждает меня читать очередную пелевинскую книгу, даже если там снова мат, закосы под дзен-буддизм и соития живого с неживым в разных позах.

Городское фентези было, гротескный соцреализм был, и вот теперь, вдруг, внезапно, оказывается, что еще и киберпанк у Пелевина тоже отлично выходит. Как будто семена классических «True Names» Вернора Стефана Винджа проросли и заколосились на жирном перегное отечественного культурного кода, освещаемые неоновой рекламой секс-услуг и поливаемые берёзовым спрайтом.

Да мне вообще фантастики такого уровня попадалось немного. Книга написана от лица полицейского алгоритма "Порфирий Петрович", и в ней есть всё, чего только может пожелать истосковавшаяся по мрачному дистопическому будущему душа. И злые мегакорпорации и разработанные ими, согласно теориям заговоров, боевые вирусы, и стопятьсот видов имплантов, девять тысяч гендеров, и удалые программистки, владеющими запрещенными приемами написания дикого кода.

Перед нами, с одной стороны, действительно интересный детектив эпохи технологической сингулярности, с лихими и внезапными поворотами сюжета, а с другой стороны - всё тот же Пелевин, который, подключившись к каждому микрофону, начинает транслировать про свой буддизм, про то, что жизнь - боль, что даже подлинное творчество неспособно ничего изменить к лучшему, так как является лишь продуктом того же страдающего человеческого ума, но вот держите смешные и актуальные мемасики, а феминистки кстати дурочки, а кто критикует мои книжки, тем вообще лучи поноса. Так что если вас самоповторы у авторов доводят до ручки, и вы Пелевина уже хотя бы разок читали, то лучше поберечь нервные клетки.

Хотя, конечно, иронизирует он и над повторами, и над писательством, и вообще вольно обращается с рекурсией - книгу пишет алгоритм, чьим алгоритмизированным "творческим" приёмом является обнажение собственного алгоритма, и где-то в процессе этого обнажения задаёшься вопросом, уж не алгоритм ли и сам Пелевин? Это уже говорит о том, что киберпанковская шалость удалась.

Вся "фантастическая" часть выглядит очень ладно. Можно ощущениями человека управлять с помощью транскраниальной стимуляции, которой все в книге пользуются? Да, можно. Есть интересные проблемы, которые ставит перед человеком "эффект наблюдателя"? Есть. Ну и, конечно, самодвижущиеся такси, виртуальные жены (е-тянки в книге), и галереи современного искусства, в которых за большие деньги вам показывают какую-то жутко концептуальную псевдовысокосмысленную ерунду - это уже не фантастика, это уже повседневность.

Весь текст выше не претендует сейчас и не будет претендовать никогда в будущем на объективное мнение - я и не скрываю, что я просто однокнопочный читатель, очень люблю творчество автора, открываю Пелевина, и мне сразу хорошо.

iPhuck 10 - это суперпрофессиональный дневник беллетриста, написанный для собратьев по древообрабатывающему станку. Подробно разобраны как узлы древообрабатывающего инструмента, там и сама крутящаяся деталь в процессе обработки. В этом смысле iPhuck 10 прекрасен и потрясающ. А другие смыслы мне неведомы, потому что я стою у станка и ни на что больше не смотрю, кроме как на крутящуюся деталь. Думаю, что те, кто не у станка, не врубятся. И это, наверное, хорошо. Но я лично в восторге. В полном.

Критик, по должности читающий все выходящие книги, подобен вокзальной минетчице, которая ежедневно принимает в свою голову много разных граждан – но не по сердечной склонности, а по работе. Ее мнение о любом из них, даже вполне искреннее, будет искажено соленым жизненным опытом, перманентной белковой интоксикацией, постоянной вокзальной необходимостью ссать по ветру с другими минетчицами и, самое главное, подспудной обидой на то, что фиксировать ежедневный проглот приходится за совсем смешные по нынешнему времени деньги. – Ну допустим. – Даже если не считать эту гражданку сознательно злонамеренной, – продолжал я, – хотя замечу в скобках, что у некоторых клиентов она уже много лет отсасывает насильно и каждый раз многословно жалуется на весь вокзал, что чуть не подавилась… так вот, даже если не считать ее сознательно злонамеренной, становится понятно, что некоторые свойства рецензируемых объектов легко могут от нее ускользнуть. Просто в силу психических перемен, вызванных таким образом жизни. Тем не менее после каждой вахты она исправно залазит на шпиль вокзала и кричит в мегафон: «Вон тот, с клетчатым чемоданом! Не почувствовала тепла! И не поняла, где болевые точки. А этот, в велюровой шляпе, ты когда мылся-то последний раз?» – Фу, – сказала Мара. – Прямо скетч из жизни свинюков. – А город вокруг шумит и цветет, – продолжал я, – люди заняты своим, и на крики вокзальной минетчицы никто не оборачивается. Внизу они и не слышны. Но обязательно найдется сердечный друг, куратор искусств, который сначала все за ней запишет на бумажку, а потом подробно перескажет при личной встрече…