Читать книгу: «Тайны иных миров. (Хроники профессора Вейра)», страница 3

Ошибка центурионA

Пролог
Лекция профессора Вейра в Институте доисторических технологий

В аудитории магистрантов Института доисторических технологий за лекторским столом стоял человек, чье имя давно стало легендой в академических кругах – профессор Эдвард Вейр. Его лицо, изрезанное тонкими морщинами, хранило усталость, но глаза оставались живыми – внимательными, как у человека, однажды заглянувшего за грань дозволенного знания. На столе перед ним лежала старая кожаная папка. Из нее выглядывали уголки пожелтевших снимков, фрагменты схем, полевые заметки – следы экспедиции, о которой ходили упорные слухи: о несанкционированных переходах во времени, исчезновении с радаров, загадочном Щите-Ω – прототипе квантового гравимагнитного барьера. Но сам Вейр до сих пор хранил молчание. До сегодняшнего дня.

Он достал из внутреннего кармана небольшой футляр. Раскрыл. Внутри – потускневший серебряный амулет с изображением Медузы Горгоны. Он бережно положил его на кафедру, как реликвию.

– Мы всегда думаем, что знаем прошлое, – произнес он тихо. Голос его напоминал шорох сухого листа. – Мы препарируем его, классифицируем, обсуждаем на конференциях… Но в глубине души надеемся, что оно никогда не постучится в нашу дверь.

Он шагнул ближе к свету.

– Но прошлое – не музей. Оно дышит. Оно может оказаться рядом – не на страницах, а в воздухе. Оно может посмотреть тебе в глаза… и задать вопрос.

Аудитория слегка оживилась. Вейр продолжал:

– Вы спросите, зачем я принес этот амулет? Это не трофей. Это – память. Напоминание. Предупреждение.

Он вновь взглянул на амулет, словно сверялся с ним.

– Люди, о которых вы читаете в учебниках, не были статуями. Они были живыми людьми. Они заблуждались, верили, ненавидели. Я видел их. Я говорил с ними. Я спорил с одним из них – центурионом, римлянином, человеком фанатичной веры в Империю. И, возможно, это был один из самых опасных людей, которых я встречал. Не из-за меча. Из-за убежденности.

Он медленно провел взглядом по рядам студентов.

– Эта история не о машине. Не о Риме. И даже не о времени. Она – о том, что остается от человека, когда исчезают титулы, знамена и стены. Она началась с научного эксперимента. А закончилась – философским потрясением.

Он положил ладонь на папку.

– И если вы думаете, что это просто еще одна академическая легенда?..

Глава 1. Щит-Ω

Лаборатория квантовых исследований Института доисторических технологий находилась в главном здании института, на девятом этаже. Сквозь ее широкие окна открывался вид на небольшой внутренний парк с круглыми клумбами и старыми деревьями. Днем сюда проникал мягкий свет и легкое дыхание внешнего мира. Тишину иногда нарушали тихое гудение оборудования и потрескивание сверхпроводников в системе охлаждения. Все дышало точностью, контролем и будущим.

У одного из столов, уставленного диагностическими модулями и экранами, сидел профессор Эдвард Вейр – человек с выразительными, глубоко посаженными глазами и чертами лица, которые напоминали выветренный камень. Рядом с ним – его молодой магистрант, инженер и теоретик Крис Кеннетт.

В середине лаборатории, заключенный в сферу из прозрачного полимерного купола, находился предмет, который профессор Вейр назвал Щит-Ω. На деле это был квантовый генератор защитного поля нового поколения – устройство, способное не просто отталкивать физические воздействия, но и создавать невидимую сферическую оболочку вокруг человека. Эта оболочка была абсолютно прозрачной для глаза и непроницаемой для любого материального объекта. Но главное – в связке с экспериментальным квантовым процессором временного сдвига устройство могло открывать временные окна.

– Поляризация стабилизируется, – сообщил Крис, не отрываясь от экрана. – Щит-Ω держит фазу уже 32 секунды.

– Значит, пора навести на него пушку, – с легкой улыбкой сказал Вейр и повернулся к другой консоли.

Они проверяли все: от энергетической устойчивости оболочки до взаимодействия с потоками плазмы. Сначала использовали механическое воздействие – стрелу, копье, штыковую атаку роботизированного манипулятора. Все отскакивало, скользило, ломалось. Затем – огонь, высокочастотные волны, электромагнитный импульс. Ничто не проходило сквозь сферу.

Позже последовал следующий этап – тест на невидимость. Крис вошел в радиус действия устройства, и спустя секунду его силуэт растворился в воздухе. Камеры ничего не фиксировали. Сканеры выдавали пустоту. Казалось, человек испарился. Но Вейр видел: все работает.

– А теперь ты, призрак, подойди ко мне и нажми на плечо, – сказал профессор, стоя к нему спиной.

Через пару секунд он почувствовал легкое касание.

– Чудесно, – восторженно произнес он. – Мы создали щит-невидимку. Это не просто оборона. Это – маскировка. А теперь, – он посмотрел на контроллер, – осталось проверить поведенческую логику временного блока.

Некоторые сотрудники лаборатории, наблюдавшие через стекло из командного поста, переглядывались. Один из физиков, доктор Мишель Левек, прошептала:

– Если это сработает… это уже не физика. Это новый этап эволюции.

На следующий день был запланирован завершающий эксперимент – включение временного модуля в связке с полевым щитом. Задача была простая: создать защитное поле, затем активировать на полсекунды временной импульс. Профессор Вейр и Крис Кеннетт находились в центре купола.

Обратный отсчет. 5… 4… 3…

– Поле стабильно, – произнес Крис.

2… 1…

И тут все пошло не так.

Сначала – короткий импульс в электросети. Затем – флуктуация фазового канала. Щит не отключился. Напротив, напряжение усилилось. Контуры Вейра и Криса начали дрожать, размываться, словно волны шли по их телам. Загорелся аварийный индикатор «ВРЕМЕННОЙ ПРОТОКОЛ АКТИВИРОВАН».

– Крис! Отключи процессор! – крикнул Вейр, но звук уже не проходил сквозь активное поле.

Вспышка. Визг воздуха. Мгновение – и лаборатория опустела.

Только вакуумный купол продолжал гудеть, как забытая нота на выдохе вселенной.

А где-то далеко в прошлом… на фоне палящего солнца, на дороге в пустыне появились две фигуры.

Глава 2. Контакт в пустыне

Горячий ветер пустыни ударил в лицо, как раскаленный металл. Профессор Вейр и Крис Кеннетт стояли посреди безмолвного пейзажа: бескрайняя пустыня, пересеченная каменными гребнями, выжженная солнцем земля и далеко впереди – массив скалы, увенчанный чернеющими строениями.

– Это… Масада, – тихо произнес Вейр. – Дворец Ирода, который стал последним оплотом зилотов.

Под ногами скрипел песок. Над головой звенела тишина.

Крис поднял руку, чтобы заслониться от солнца:

– Профессор… вы только посмотрите вниз. Вон там – лагерь.

Ниже, у подножия скалы, располагался огромный военный лагерь. Ровными рядами стояли римские палатки, натянутые на каркас из легкого дерева. Территория была строго распланирована: в центре – преториум, палатка командующего. По периметру – рвы, частокол из острых кольев, сторожевые башни. Красные штандарты с золотыми буквами LEG·X·FRET колыхались на жарком ветру.

Легионеры в сегментной броне маршировали по утоптанным дорожкам, их движения были выверены, механичны. Стража у внешнего периметра сменялась каждые полчаса. Над лагерем стоял запах пыли, пота, металла и сваренного вина.

– Это Десятый легион, – произнес Вейр. – «Фретенсис». Последняя осада. Последняя кровь.

Но не успел он закончить фразу, как из-за поворота между камней показался римский патруль. Пятеро легионеров, вооруженных копьями и пилумами, шли настороженно. Один из них, очевидно командующий, поднял руку:

– State! Quis estis?!¹

Не дождавшись ответа, один из патрульных легионеров с криком метнул копье. Острие блеснуло в воздухе, но, не долетев до цели, бесшумно отскочило от невидимого защитного поля, окружавшего путешественников, словно ударилось о каменную стену. Второй легионер отшатнулся, а центурион, который был во главе патруля, сжал рукоять гладиуса и шагнул вперед. Он был высокого роста и могучего телосложения. На его голове красовался шлем с поперечным гребнем, ноги были облачены в серебряные поножи, и в руке он держал сигнум. Его лицо было иссечено шрамами, взгляд – тяжелый.

– Num di estis… an machina daemonum?² – низким голосом спросил центурион.

Профессор сделал легкое движение рукой и заговорил по-латыни, отчетливо, уверенно:

– Nos non hostes sumus. Ex longinquo futuro venimus…³

Легионеры замерли. Даже ветер, казалось, стих. Центурион медленно вытащил гладиус из ножен, не делая выпадов, – скорее как жест оценки.

– Они нападают, – пробормотал Крис.

– Не нападают. Проверяют, – спокойно сказал Вейр.

Патруль окружил их. Один из легионеров попытался схватить Криса за руку – и отлетел назад, будто ударившись об стену.

– Di immortales… ⁴– прошептал один из легионеров.

– Кто вы? – продолжал центурион, голос его был тверд. – Ваши доспехи невидимы, оружия не видно. Но я видел, как копье отскочило от вашей груди, как от черепицы.

Профессор шагнул вперед.

– Мы не воины. Мы странники… из очень далекой земли.

Центурион бросил тяжелый, пристальный взгляд на Вейра.

– Странники без страны. Без страха. Вы говорите как философ, но движетесь как маг. Кто ваш император?

– Наш народ не подчиняется императору. Мы верим, что знание выше власти.

– Знание – ничто без силы. Меч Рима доказал это сотни раз.

Профессор молчал.

– Считаю, они шпионы. Притворяются безумцами, но могут быть вестниками мятежников, – произнес один из легионеров.

– Нужно взять их под стражу, – сказал другой.

Солдаты стали искать способ пробить невидимый защитный экран, пытались обойти его, затянуть петлю, кинуть сеть. Все было тщетно: невидимая оболочка отталкивала любые попытки. Один из легионеров вскрикнул, упав навзничь – поле отбросило его, когда он приблизился сзади.

Центурион Мар Лициний, не выказывая страха, подошел ближе всего. Он внимательно вглядывался в лица пришельцев.

– Если вы не враги – докажите это. Идите со мной. Я отведу вас к легату Луцию Флавию Сильве. Он решит, кто вы: боги, демоны… или просто обманщики.

Вейр посмотрел на Криса. Тот едва кивнул.

– Мы пойдем, – сказал профессор. – Но касаться нас вам будет нельзя.

– Не беспокойтесь, – с усмешкой сказал Мар. – Ваш призрачный щит будет вашей броней… до ворот преториума.

И они двинулись к лагерю Десятого легиона, под взглядами легионеров, которые смотрели на них так, как древний мир смотрел на то, что пришло из будущего.

Глава 3. Первая Когорта

Процессия приближалась к лагерю. Песок под ногами римлян скрипел, оружие звенело на ходу. Над лагерем развевались алые штандарты с надписью LEG·X·FRET, и солнце сверкало на металлических гребнях шлемов.

Профессор Вейр и Крис шли внутри кольца патруля. Впереди – Мар Лициний, центурион первой когорты. Его шлем с поперечным гребнем, сигнум с фалерами и серебряный амулет с изображением Медузы Горгоны – все в его облике говорило о власти, строгости и опыте.

– Ты спокоен, профессор, – пробормотал Крис. – Но они смотрят на нас, будто мы звери на арене.

– Потому что они никогда не видели того, чего не могут понять, – тихо ответил Вейр.

Мар Лициний время от времени бросал на Вейра косые взгляды. В походке, в выражении лица этого чужака было нечто раздражающее – что-то, что не укладывалось в привычные рамки. Скорее всего, Мара злило отсутствие страха или раболепия, которое он привык видеть у пленных. Вейр держался ровно, без вызова, но и без тени покорности – словно сам решал, какому времени и чьей воле подчиняться.

Когда они подошли к центру лагеря, вся строгая симметрия легионерского быта раскрылась перед путешественниками. Ряды палаток, выстроенные по линиям, как клетки на шахматной доске. Центурионские палатки были крупнее. В центре – преториум: палатка легата – с двойным входом, знаменами, охраной.

– Это ваша резиденция? – с иронией произнес Вейр, окидывая взглядом ряды палаток, выстроенных в безупречном порядке.

– Это Рим, – отрезал Мар. – Упорядоченность – наша суть.

Он замедлил шаг, отвечая легким кивком на знак приветствия постовых.

– А если порядок, который вы приносите, строится на страхе и крови – остается ли это порядком?.. Вы не сомневаетесь… даже когда наказываетe невиновных? – вдруг задал Вейр вопрос, словно продолжая предыдущую мысль.

Мар не сразу ответил.

– Рим не может себе позволить сомнение. Мы приносим порядок в мир. А порядок требует жертв.

– Но что, если жертвой становится само человечество?

Мар хмуро промолчал. Затем развернулся и вошел в преториум.

Внутри было прохладнее. Палатка легата оказалась просторной. Драпировки из красной материи, щиты с гравировками, золотой кубок на массивном деревянном столе. На серебряном подносе лежали инжир, виноград, ячменные лепешки, сыр, миска с маринованными оливками. Рядом – кувшин с разбавленным вином и тонкая чаша.

За столом сидел Луций Флавий Сильва, легат Десятого легиона. Его взгляд был тяжел, самодоволен. Он не встал при появлении Мара, лишь сделал кивок.

– Рассказывай.

Мар доложил, затем молча кивнул в сторону входа.

Через несколько мгновений охрана ввела Вейра и Криса.

Легат лениво окинул их взглядом, осматривая одежду, лица, манеру стоять. Его губы скривились.

– Кто вы? Колдуны?

– Ученые, – с достоинством ответил Вейр. – Мы из будущего.

Сильва усмехнулся.

– Будущее принадлежит Риму.

– Лишь в ваших глазах, – спокойно ответил Вейр.

– В моих глазах, странник, вся эта земля – наша. Эти горы, эти деревни, эти пустынные долины. И если вы прибыли не с поклоном – вы враги.

– Мы прибегаем не к мечу, а к знанию.

– Знание – это игрушка философов. Меч – судьба империи, – вмешался Мар.

Легат кивнул.

– Рим жив не потому, что его любят. А потому что его боятся.

– И вы гордитесь этим? – спросил Крис, не сдержавшись.

Мар шагнул вперед, но Сильва поднял руку.

– Пусть говорит. Позже он будет молчать.

Он откинулся в кресле.

– Я не верю в сказки. Вы говорите на латинском, носите странные одежды, у вас нет знамени. Нет легиона. И нет хозяина.

– Мы свободны.

– Свободных не бывает. Есть повинуемые и восстающие. Вы – вторые.

Сильва сделал глоток вина и отдал приказ:

– Эти двое – шпионы. До рассвета они останутся под стражей. Потом – допрос. Может быть, распятие.

– Плохая идея, – произнес Вейр. – Кровь никогда не сделает вас ближе к истине.

– Истина не нужна. Мне нужна дисциплина.

Охрана провела их наружу. Позади слышался смех Сильвы. Мар не смотрел им в глаза.

Их отвели к загону из жердей, связанных толстыми канатами. Это была клетка для пленных, в дальнем углу лагеря. Внутри лежала охапка соломы, глиняная миска с лепешками и бурдюк с затхлой водой.

Римляне захлопнули ворота, заперли на штырь. Один из легионеров с ухмылкой бросил:

– Наслаждайтесь гостеприимством Рима.

Я вижу, в Вас нет ни малейшего сомнения в том, что мы подосланные шпионы. – Произнес Вейр, обращаясь к одному из конвоиров.

– Рим не может себе позволить сомнение. Мы приносим порядок в мир. А порядок требует жертв.

– Вы все еще верите, что Рим вечен?

– Пока я жив – да.

– Вы могли бы изменить будущее, – говорит Вейр.

– Нет. Я лишь солдат Рима.

Вейр опустился на солому. Крис сел рядом.

– Он не верит ни слову, – сказал юноша.

– Он не должен верить. Он должен начать сомневаться, – ответил Вейр. – Все начинается с трещины. Даже в империи.

Глава 4. Допрос у легата

Ночь в пустыне была суровой. С наступлением темноты поднялся ветер, а температура стремительно упала, пронизывая до самых костей. Песок, раскаленный днем, теперь хрустел под ногами, словно иней.

Профессор Вейр и Крис Кеннетт прижались друг к другу, кутаясь в тонкие плащи. Ни огня, ни одеяла – только слой соломы под ногами и дыхание, превращающееся в пар.

– Теперь я понимаю, почему римляне боятся ночных вылазок, – пробормотал Крис.

– Они боятся не холода. Они боятся того, что в темноте легко теряются границы между страхом и совестью, – ответил Вейр.

На рассвете к клетке подошли трое: центурион Мар Лициний и два легионера. Мар постучал по жерди копьем.

– Подъем. Легат ждет вас.

Путешественники вышли из клетки, дрожа от утреннего холода. Держались с достоинством, проходя мимо конвоиров и легионеров, которые с самого рассвета окружили клетку-тюрьму, разглядывая чужаков с любопытством и недоверием. По пути Вейр повернулся к центуриону.

– Позвольте спросить: зачем эта жестокость? Мы ведь не сделали вам ничего плохого.

Мар молчал некоторое время, затем сказал:

– В Паннонии я взял деревню. Почти все мужчины были убиты. Осталась женщина с детьми. Я… пощадил их. Потом ночью Глава семьи вернулся. Вот этот шрам – от его топора. Я не простил.

– И с тех пор вы верите, что варвары не заслуживают пощады? – спросил Вейр.

– Я верю, что Рим – единственный, кто может наводить порядок. Остальные – шум и дикость.

Подойдя к палатке легата, охрана отодвинула ткань входа. Внутри все было по-прежнему: ковры на песке, массивный стол с картами Иудеи, золотой кубок, миска с виноградом и ломтями сыра. За столом сидел Луций Флавий Сильва. Он не встал, лишь махнул рукой, разрешая войти.

– Садитесь. Если это в ваших правилах, – сказал он с усмешкой.

– Спасибо, – вежливо ответил Вейр.

– Итак. Вы говорите, что не шпионы. Но как объяснить, что вы появились в момент, когда судьба всей Иудеи решается здесь, у подножия этой скалы?

– Мы прибыли не случайно. Но и не по приказу мятежников, – спокойно сказал Вейр. – Мы из будущего. Мы ученые, исследующие прошлое.

Сильва усмехнулся.

– Значит, боги дали вам крылья времени. И вы решили, что Рим – подходящий предмет для изучения?

– Именно так. Потому что Рим – иллюзия, возомнившая себя вечной. Рим – это иллюзия порядка, возведенная на гордыне. И тем он и интересен – как наглядный урок: в его просчетах больше истины, чем в его победах.

Вейр продолжал:

– Вы прибыли сюда на двадцати кораблях. Из Италии – через Пирей, затем по дороге из Кесарии. Десятый легион шел под знаменами императора Веспасиана. Вы не сразу подошли к Масаде. Сначала подавили восстание в Иерусалиме. Вы убили тысячи людей, разрушили Храм. И только потом направились сюда. Это будет последняя крепость.

Сильва напрягся.

– Откуда тебе это известно?

– Я знаю, кем был Веспасиан и кем станет его сын Тит. Я знаю, что спустя сто лет Рим будет разделен. Что Траян придет с востока, а затем – Адриан построит стены, чтобы не пустить варваров. Знаю, что Константин сменит богов. Знаю, что последний император будет мальчиком, которого свергнет варвар по имени Одоакр. И знаю, что варвары разберут ваш амфитеатр Флавия⁵ на части. Из его бронзовых балок будут делать мечи.

Мар молча смотрел в землю.

Вейр на несколько мгновений умолк, затем перевел дух и продолжал:

– Ваши люди уже перестали сражаться за идею. Они грабят. Вы забираете хлеб, женщин, металлы. Ваши виллы полны рабов. Ваш сенат – игра. Рим стал машиной, в которой человечность – лишь сбой.

Сильва встал. Он медленно подошел к Вейру.

– И ты хочешь, чтобы я поверил в конец? В падение Рима?

– Я хочу, чтобы вы поняли: ваша сила уже стала слабостью. Чем больше вы берете – тем меньше у вас остается.

Сильва долго смотрел ему в глаза, затем произнес:

– Я не могу вас убить. Ваш щит… ваши слова… все это слишком. Возможно, вы и впрямь пришли не из этого мира. И все же… я не отпущу вас.

Он сделал знак рукой.

– Отведите их в гостевую палатку. Дайте им чистую воду и пищу. И пусть к ним придет писец. Я хочу знать все, что они могут рассказать. И пусть верят, что это гостеприимство. Но это допрос. Только медленный.

Мар кивнул. Когда они выходили, он сказал Вейру:

– Ты многое знаешь. Но и ты ошибаешься. Вера сильнее знания.

– Возможно. Но только знание спасает, когда вера приводит к гибели, – ответил Вейр.

И они направились в сторону палатки, где уже ждали вино, хлеб… и еще много вопросов.

Глава 5. Пыль и кровь Иудеи

Сквозь сухую пыль Иудейской пустыни двигались тысячи тел. Земля дрожала от шагов, от колес, от ритма лопат и мотыг. Римляне построили вокруг Масады кольцо укреплений – циркумвалляционную линию⁶, чтобы отрезать зелотов от внешнего мира. Но стена Масады была непреступной, и легат Сильва знал: придется взять ее силой.

С запада, где склон был наименее крутым, началось великое строительство. Рабов и пленных сгоняли под крики надсмотрщиков. Они носили корзины с землей, камнями, укрепляли пандус. Работа длилась неделями. Солнце высушивало тела, кровь текла от бичей и острых углов камней.

Профессор Вейр и Крис наблюдали за происходящим из специально выделенной палатки. Искусственная насыпь уже была почти готова, и Вейр понимал, что совсем скоро римляне начнут свою последнюю атаку. Стража не спускала с них глаз, но вино, вода и тень делали их «гостями». Каждый вечер к ним приходил писец, записывая их слова. Каждый вечер они отказывались раскрыть секреты технологии щита.

– Это бессмысленно, – говорил Вейр. – Они хотят вытянуть у нас будущее, не понимая, что оно не продается.

Через пару дней все изменилось.

– Они закончили, – сказал Крис, глядя в сторону горы.

По насыпи, словно по дороге, римляне начали подтаскивать осадную башню с тараном. Башня была высокая, обитая кожей, с огнеупорной крышей. На уровне второго яруса сидели лучники. Внизу – сам таран: тяжелая балка с железным наконечником в виде головы барана.

С вершины Масады, за каменными зубцами, виднелись тени защитников. Они стреляли из луков, метали камни, но – тщетно.

Пламя, пыль, звон металла. Машина достигла стены. Таран начал свою работу.

«Бум… бум…» – удары сотрясали воздух. Земля отзывалась эхом.

– Профессор… – сказал Крис. – Мы обязаны что-то сделать.

Вейр качнул головой:

– Мы не можем вмешиваться. Мы не вправе менять ход истории. Мы должны только наблюдать.

С вершины крепости на римлян обрушился град стрел. В ответ – залп из баллисты. Несколько зелотов упали со скалы, их тела катились по склону, словно мертвое знамя свободы.

– Они соорудили внутреннюю стену, – заметил Вейр. – Деревянную, из бревен и глины. Удар тарана теряет силу.

– И что теперь? – спросил его Крис.

– Они ее подожгут.

Так и случилось. Под прикрытием щитов, римляне подложили факелы под основание второй стены. Пламя взвилось, как знамя Рима. Зелоты пытались тушить, но огонь пожирал бревна.

Ночь спустилась, и в небе полыхали угли, словно звезды гнева. Римляне отступили, зная, что утром Масада падет.

Вейр стоял на холме, глядя на горящий склон. Его лицо застыло. Крис молчал.

– Завтра они войдут. И никого не найдут, – сказал Вейр.

– Почему? Они могли бы сдаться, выжить…

– Потому что есть вещи хуже смерти, – произнес профессор. – Они выберут свою волю. Они лишат Рим триумфа. Это будет их победа.

И в этой ночной тишине, сквозь запах гари и шелест песка, рождалась легенда – о последнем дыхании свободных людей.