Читать книгу: «Обоюдоострая шпага», страница 2

Энцо опустил голову, затем запрокинул ее вверх вместе с бутылкой, допив остаток вина. Старик удивился, как он проморгал тот момент, когда вино перекочевало из его рук, в руки собутыльника этого интересного вечера. Энцо завалился на бок.

– Ты погоди – запричитал старик, – погоди умирать, у меня еще есть вино, я сейчас быстро сбегаю, ты погоди. Ты отомстил за свою честь? – На всякий случай старик решил сразу узнать концовку, если вдруг его собеседник решит умереть, не окончив свою историю.

– Я подожду, пока ты принесёшь свой живительный напиток, – тяжело подняв голову, ответил Энцо, – мне кажется, благодаря вину и своему рассказу, я еще жив.

Серхио Фернандес уже лет пятьдесят так быстро не бегал за вином. После последнего раза родился его третий сын. А в этот раз вполне возможно кто-то умрет, промелькнуло в голове у старика, когда он спускался в подвал. Выбегая из подвала, он встретил свою жену, держащую высоко над головой свечу, здесь скорость пришлось снизить и перейти на легкую рысцу, чтоб не вызвать у жены каких-либо подозрений. Но не обошлось.

– Опять старый, за старое, – прокудахтала жена, – всё тебе мало, когда ж закончится вино и мое терпение?

– Это вопрос жизни и смерти, – сказал правду старик.

– У тебя это каждый раз – то жизнь, то смерть, одно что-нибудь выбери, – отвернувшись, пробормотала жена, понимая, что Серхио не остановить.

Старик выскочил на улицу, опасаясь, что пить придется в одиночестве, если он не успеет вовремя к раненому.

Энцо смотрел в небо мутными, усталыми глазами, одной рукой держась за бок, другой – за пустую бутылку. Старик ловко заменил тару и аккуратно, насколько позволяла старость, примостился рядом.

– Скоро стемнеет, – прокашлялся Серхио.

– Скорее всего, завтрашний рассвет я уже не увижу, – грустно промолвил Энцо.

– Время не остановить, – согласился старик, – я завтра тоже могу не проснуться, – намекнул на продолжение рассказа старик Фернандес.

– Время, время, – вторил Энцо, – да, у меня его совсем не оставалось. Я уперся спиной в борт и видел, что Антонио Вердес собирается нанести последний для меня выпад. Долю секунды он медлил, и на его лице играла самодовольная, беспощадная ухмылка. Это видение до сих пор стоит у меня перед глазами, словно это было час назад. Он словно намекал: «Стань на колени», а моя гордость говорила: «Иди вперед, грудью на клинок, и твои мучения, как от похмелья, так и от унижения, сейчас же закончатся». Но желание жить и страсть отомстить вышвырнули меня за борт. Вынырнув, я услышал смех и крики. В мою сторону полетели доски и тряпки. Морская вода обжигала мои раны, а в голове просветлело от прохладной воды и боли.

– Вы первый, кто уцелел после дуэли со мной, – услышал я с удаляющегося корабля, – но мы еще встретимся!

Я и сам этого хотел, с первых же секунд нашего расставания. Я так жгуче хотел стереть с его лица эту ухмылку, так же жгуче, как и соленая вода, обжигающая мои раны. К моей удаче, корабль отплыл недалеко от берега, и я, скинув с себя тяжелые сапоги и отбросив уже ненужную шпагу, погреб к суше.

Прибыв к себе в имение, я в первую очередь нанял лучшего в нашем городе учителя по фехтованию. Но тот, когда услышал имя моего гнева, удрученно пожелал мне смириться с позором и жить дальше, ибо учителя моего врага были учителями его учителей.

На мгновение старик застыл, пытаясь понять последнюю услышанную фразу. Энцо отхлебнул из бутылки, дабы смочить пересохшее от повествования глотку, и, дав еще пару мгновений старческому слабоумию, продолжил:

– Я долго искал человека, который бы не слышал о моем позоре и о непобедимости Антонио Вердеса, но так и не нашел. Все, с кем я пытался заключить договор об обучении, либо отказывались, даже несмотря на огромные деньги, что я предлагал, либо с радостью соглашались, и тогда я уже понимал, что меня хотят надурить. Лишь один мастер сказал, что знает человека, который может помочь мне в этом вопросе, и направил меня к нему. Это был старый китаец, такой же старый, как вы, и, наверное, еще старее, насколько это возможно. На тот момент я готов был принять любую помощь, но увидев этого китайца, я вконец приуныл. Он был ростом с ребенка, да что там ребенок, тощий баран больше вызывал уважения, чем вид этого человека. Его странная одежда, сильный акцент и непонятные фразы, сразу развернули меня к выходу. Но в одно мгновение китаец стоял у меня за спиной, скрюченный старостью, в другой момент уже открывал дверь, чтобы меня выпустить. Я не поверил своим глазам и обернулся назад, чтоб понять, что их двое, ибо с такой скоростью переместиться у меня из-за спины ко входу, человек, а тем более старый, Серхио Фернандес, со всем уважением к вам, нисколько не хочу вас обидеть, – Энцо попытался встать, но не смог, а старик успокаивающе похлопал его по плечу, от чего его собеседник застонал. – Это четвертый выпад Антонио Вердеса, который я ему позволил.

Старик понял, что тоже вляпался в кровь, и незаметно попытался вытереть ладонь о свою штанину, от чего та с виду не стала грязнее.

– Китаец хитро улыбался, – продолжил Энцо, – эта улыбка была всегда на его лице. Мне кажется, он спал даже с этой улыбкой. А его узкие глаза были еще уже от этого, как он мог хоть что-то видеть, не понимаю. Я задержался в дверях и спросил его:

– А как вы так быстро пробрались к двери?

На что он прочирикал на полупонятном от сильного акцента языке:

– Я с детства тренировался, упражнялся, по-вашему.

– Открывать быстро дверь? – спросил я.

Старик рассмеялся и добавил:

– Двигаться как по жизни, так и по поверхности земли.

Вот так он потом непонятно всё время со мной и изъяснялся. Я без особой надежды спросил:

– А я смогу научиться так же быстро двигаться?

На что китаец мне с грустной улыбкой ответил:

– Ты слишком стар, чтоб начинать учиться.

Я позволил себе тоже грустно улыбнуться и поведал ему свою невеселую историю и мотив, который привел меня к нему. Китаец, прикрыв глаза, продолжал улыбаться и через несколько минут своих размышлений сказал:

– Ты сможешь его победить, если позволишь ему себя убить.

Серхио Фернандес аж поперхнулся вином и долго пытался откашляться. Энцо безучастно смотрел на то, как старик борется за жизнь и размышлял о том, что еще неизвестно, кто кого переживет.

– Что-о, – прохрипел Серхио, – что это значит?

Энцо пожал плечами и простонал от боли:

– Да, я позволил ему это, это был хитрый план хитрого китайца. Обучать меня он не стал, но взял огромную плату за стратегию, которая была единственным выходом в моей ситуации. Обучаться фехтованию и достичь более высокого уровня, чем мой противник, я просто не смог бы. Антонио Вердес опередил меня на долгие годы и на его стороне было высочайшее мастерство, а на моей – стратегия и выдержка. Я спросил китайца: