Читать книгу: «Практикующий. Сделка с вороном», страница 4

– Когда сказала?

– Когда мы везли их с Сашкой в Калугу.

– Хорошо, и зачем бы ему это делать?

– Ну, не знаю… Может быть, потому что он темный ведьмак с пунктиком насолить Яблоневу? – развела руками Ругалова. – Если подумать, то ослабить практикующего, выведя из строя его фамильяра, не такой уж и плохой план.

– Я не вышла из строя, – процедила я, внутренне закипая.

– Агат, – Ирка тяжело вздохнула и протянула мне руку. – Как только это случилось, ты… рассвирепела. Это было что-то покруче твоей привычной вспыльчивости. Обычно ты просто сильно злишься и напираешь, но там, – она неопределенно кивнула назад, – было совсем другое. Вроде бешенства и паники одновременно. На самом деле, я сначала почувствовала твой ужас, а потом уже злость. Не обижайся, но, повторюсь, ты не в порядке. Думаю, так и должно быть после всего, что с тобой случилось. Давай я пойду с тобой, посмотрим что-нибудь вместе? О, и еще я расскажу тебе про предков Праховой и их огромный домище…

Ирка продолжала свой монолог на тему, чем еще можно заняться, и я старалась отделаться от ощущения, что подруга играет в няньку. Однако вскоре слова Ругаловой и вовсе перестали достигать моих ушей. Холодок чужого внимания пробежался по позвоночнику и будто бы сковал морозом лопатки.

За мной кто-то наблюдал. Целенаправленно, внимательно и вряд ли с добрым намереньем.

Нагнувшись поправить шнурок, я посмотрела под рукой назад, но ничего подозрительного не обнаружила. Выпрямившись, я снова пошла в ногу с Иркой и сразу же поняла, что слежка исчезла. Или преследователь понял, что его заметили, или же у меня разыгралась паранойя.

Предпочтительнее было второе, а потому я не сомневалась, что верно первое. Мертвая ворона и неизвестный наблюдатель.

Как всегда, Влад оказался прав – мне следовало остаться дома.

Глава 4

Запах горящих трав коснулся носа еще на выходе из парка и усиливался с каждым шагом к дому Яблонева. Открыв калитку своим ключом, я чудом успела выставить перед собой руки, спасаясь от коварного нападения огромной овчарки и пушистого умывальника по совместительству.

– Кельт! Привет, дружище, как твои дела, да-да, давно не виделись, чем это от тебя пахнет, ромашкой, что ли… – я заворковала над псом Влада, зарывшись руками в густую шерсть и стоически выдерживая безостановочные удары мощного хвоста по ногам.

Сам Князь курил на порожках дома, наблюдая за нами с полуулыбкой. К ноге ведьмака был прислонен рюкзак, в котором он обычно носил рабочие инструменты и атрибутику, а на первой ступеньке лежала большая спортивная сумка. По идее, где-то в пределах получаса за нами должны заехать Леша с Ирой, чтобы мы все вместе отправились праздновать – это слово вообще подходит? – Вальпургиеву ночь с ее кострами силы в какие-то дремучие леса.

– Привет, – я наконец-то добралась до своего практикующего, поборов энтузиазм Кельта. Жизнерадостно оббежав нас вокруг, пес скрылся в своей «летней резиденции» – будке, украшенной Владом шикарным шпилем и узорами с завитушками. Кроме резьбы по дереву Яблонев так же занимался пирографией, но ее следов на домике Кельта я не заметила.

– Привет, – кивнул Яблонев с улыбкой, когда я опустилась рядом с ним. Серый цвет глаз ведьмака сегодня был ближе к перламутровому, а это означало, что он расслаблен и доволен. – Что, ни одного вопроса?

– Почему так пахнет жжеными травами? – начала я с самого несерьезного, но интересного. Конечно, я уже чувствовала присутствие Тамары – матери Влада, темной ведьмы, специализирующейся на делах любовных и психологической помощи клиентам. Но зачем она поджигает травы в доме, было неясно.

– Энергетическая уборка, – хмыкнул парень, указывая большим пальцем себе за спину. – Мама выкуривает отрицательную энергетику и чужие проблемы, обновляет защиту… Скоро начнется этап с солью и иголками, так что заходить туда запрещено всем. А теперь вопрос, который я ожидаю, Герцогиня.

– Если ты его уже знаешь, можешь сразу озвучить ответ, – пробурчала я, удержавшись от демонстративного скрещивания рук на груди.

– Нет, я не почувствовал никаких проявлений активности от Игната, – терпеливо проговорил Яблонев. – Равно как не увидел его близкого присутствия или причастности к случаю с мертвой вороной.

– А Паша?

– Он тоже ни при чем. Его спрашивала Захарова прямым текстом, а ей крайне сложно соврать, если вопрос и, что важнее, ответ ее действительно интересует, – повторил Влад свое вчерашнее объяснение.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – я подперла голову рукой, глядя на парня. – Если это не Игнат как ожидаемый вариант, и не Паша как чуть менее ожидаемый вариант, то кто еще мог постараться с вороной и следить за мной?

– Агата, – Яблонев взял меня за руку, проскальзывая длинными бледными пальцами между моими. – Выслушай очень внимательно и не перебивай, хорошо?

– Хорошо, – сморщилась я, чуя недоброе. Слишком серьезный тон и неоправданно тяжелый взгляд подсказывали, что поспорить в какой-то момент захочется, пусть я еще и не знала, о чем пойдет речь.

– Ты многое пережила за последние месяцы. Становление фамильяром – серьезный стресс и без драк и похищения маньяком-практикующим. Ты впервые столкнулась со смертью лицом к лицу и в ту же ночь встретилась с родным отцом, никогда не видев его прежде. На фоне всего этого – совершенно неудивительно, что мертвая птица, тем более, ворона, воспринимается как предзнаменование чего-то страшного. В любой другой ситуации я принял бы это за дурной знак, как и ты, но иногда разбившаяся птица – всего лишь несчастное животное, и ничего больше.

– Ты думаешь, у меня паранойя, – недоверчиво посмотрела я на парня.

– Нет, – ведьмак едва ощутимо погладил костяшки моих пальцев. – Я думаю, что последние события выбили тебя из равновесия. После шторма океан не сразу становится спокойным, так и здесь. Твои способности были задействованы на максимум, даже больше, чем я мог ожидать. Вполне нормально, что они до сих пор… колышутся по малейшему поводу.

– То есть ворона – случайность, а слежка мне померещилась на почве обострившегося восприятия, – повторила я основные тезисы Яблонева.

– В противном случае я бы почувствовал, что моему фамильяру что-то угрожает, или он уже находится в опасности, – невозмутимо, словно приглашая на медитацию и поиски дзена, проговорил Влад.

– Как? Как ты это чувствуешь?

– Как будто мне пытаются вытащить мозги и сердце одновременно, – и глазом не моргнул темный. – Связь соединяет наши мысли и чувства, и именно их источники сообщают о проблеме на другом конце. Колебания чужих намерений коснулись бы тебя в любом случае, и это донеслось бы до меня, не справься защита.

– Есть ли способ скрыть от практикующего свои ментальные колебания?

Влад посмотрел на меня со скепсисом:

– Есть ли способ остановить твои вопросы?

– Нет, – буркнула я, сжимая его руку. – Твоя очередь.

– От практикующего можно скрыть что-либо, но только не тогда, когда он связан напрямую с тем, кому пытаются навредить. Понимаешь ли, следить за фамильяром – это все равно что следить напрямую за его практикующим, а мы хорошо чувствуем, когда кто-то нарушает наше пространство. Можно не видеть конкретную персону, но факт вмешательства всегда очевиден. Как если в дом пробирается вор, и срабатывает сигнализация.

Отвернувшись от ведьмака, я посмотрела на обнюхивающего забор Кельта. Заверения Яблонева казались логичными и весьма правдивыми. Было в них еще кое-что для меня диковинное и дефицитное – опыт и уверенность. Не обладая первым и не испытывая второго, стоило признать правоту Влада.

После испуга и парализовавшего той ночью шока, я все еще не могла прийти в себя. Только скрывала организовавшийся хаос за дверью привычного. Не разбиралась в нем, не прятала. Хуже. Притворялась, что его не существует.

– Хорошо. Как мне вернуть равновесие?

– Наконец-то правильный вопрос, – отметил ведьмак, поднимаясь. – Идем, ребята подъедут к остановке минут через пять.

– Ты не ответил.

– Тебе не нужен мой ответ.

– Слушай, обычно, я просто обожаю заплетать и расплетать свои извилины под твои загадки, но тебе не кажется, что сейчас немного другая…

Яблонев заткнул меня так, как делал до этого лишь раз, в нашу вторую, но для меня самую первую по восприятию, встречу. Щелкнул пальцами у меня перед глазами. Сухой резкий звук подействовал и на Кельта, тут же сосредоточившего внимание на хозяине.

– Ты придаешь моим словам б о льшую сложность, чем в них заложено. Внутренний стержень – сочетание всех твоих возможностей и особенностей. Я придерживаюсь мнения, что это самый сложный механизм в сущности человека. – Потрепав пса по ушам, Влад вышел через калитку. – Эфемерный, индивидуальный, особенный во всем и отвечающий за самое главное. Личность. Если он находится в шатком состоянии, претерпевает какие-либо изменения, кренится между разумом и чувствами, никто посторонний не сможет его стабилизировать. Я знаю, как найти свое равновесие, но не твое. Этот ответ известен только тебе.

– Ну, конечно, я придаю сложность, – пробурчала я, шагая следом за ведьмаком. – Очень просто сейчас все объяснил, и младенцу понятно.

– Как только перестанешь ворчать и язвить, поймешь, что я прав, – так же спокойно рассудил темный.

– Ты что-то не договариваешь, я точно знаю, – зашла я с другого бока. – Если не можешь сказать конкретно, как насчет небольшой подсказки?

– Сегодняшняя ночь, в любом случае, должна тебе помочь, – чуть улыбнулся Яблонев.

– Да-да, «костер силы», – кисло покивала я, так и не добившись никаких пояснений.

– Слушай огонь, – туманно изрек практикующий.

– От создателей «смотри в воду», «разговаривай с землей» и «трогай воздух», – проворчала я.

Влад расхохотался, разворачивая мое приближающееся раздражение на сто восемьдесят градусов. Не сумев сдержать смешок, я присоединилась к его смеху, хотя мне точно было не до шуток.

О том, что ребята уже ждут нас, Яблонев сказал еще до того, как мы вышли из парка, и, конечно же, не ошибся.

– Наконец-то, мы уже собирались уезжать без вас, – широко и по-доброму улыбнулся Березин, открывая багажник.

– Конечно-конечно, – подыграл Влад, загружая наши сумки в ауди. – Ты, наверное, даже речь для остальных заготовить успел.

– Ага. Звучала бы она так: «не судьба», – фыркнул Леша, занимая водительское место, и мы с Иркой захихикали.

– Представляю я себе лицо Захаровой в этот момент, – хмыкнула я, устраиваясь на заднем за водительским. – Хотя, подождите-ка, нет, не представляю.

Придвинувшись вплотную к окну, я посмотрела, как Влад закрывает дверь. Что-то смутное, скорее тень мысли, чем она сама, промелькнула в голове, оставив шлейф растерянности и раздражающее покалывание в висках.

– Что такое? – насторожился Яблонев.

– Не знаю, что-то вроде дежавю, наверное, – пожала я плечами. – У вас такое бывает? Кстати, как мир практикующих объясняет это явление?

– Элементарно, – протянул Березин, перестраиваясь в другой ряд.

– Поезд приближается, застрянем на переезде, – предупредил Влад, по-птичьи склонив голову на бок и продолжая глядеть на меня.

Только не это. Такая поза означала лишь одно – режим сосредоточенности и пронизывающего насквозь внимания. Конкретно для меня это значило какой-либо неудобный, глубоко копающий, вопрос, или такой же вывод, что еще хуже.

– Знаю, – согласился Леша. – Успеем проскочить.

– Так что там с дежавю? – напомнила Ругалова, хрустнув яблоком. Когда она вообще успела его достать?

Цепкий вороний взгляд Влада временно меня оставил, предупреждающе сверкнув напоследок. Да, ему ясно, что я ляпнула первое пришедшее на ум, и да, мы еще поговорим об этом, но без свидетелей. А говорят еще, что такое взаимопонимание вырабатывается годами.

– Это мысленный скачок в будущее, – начал Яблонев. – Чаще всего он происходит во сне, когда человек находится в покое и его сознательное, отвечающее за рационализм, недоверие и приверженность логике не активно, в отличие от бессознательного. Можно особенно ярко увидеть какой-либо момент, ощутить его сразу несколькими органами чувств, подробно запомнить и, вместе с тем, забыть сразу же после пробуждения.

– Ровно до того момента, пока он не произойдет в реальности, – вступил Березин. – Как правило, такие вещи у простых людей случаются интуитивно, хотя есть те, кто верит в программирование сна, засыпает с конкретным вопросом и получает во сне ответ.

– Но это же бесполезно, верно? – живо высунулось наружу мое любопытство. – Какой смысл видеть будущее во сне, если наяву увиденное вспомнить нельзя, пока оно не настало?

– Поэтому я и сказал, что это случается интуитивно и неосознанно у обычных людей, оказавшихся на жизненном распутье. Другие пытаются обмануть систему, запомнить сон, но это бесполезно.

– Почему? – спросила Ирка.

– Будущее – слишком чистое озеро, чтобы в него ныряли все подряд, оно тщательно защищает свои берега, – как всегда привел образный пример Яблонев. – Есть те, кому можно помочить в нем ручки, и гораздо меньше тех, кому позволено окунуться с головой.

– Ты, конечно же, о практи… Ой!

Ирка взвизгнула, я подлетела на сиденье, едва не встретившись головой с потолком, и завалилась на Влада, как мешок с картошкой. Разумеется, это не могло быть единственной неприятностью. Выступившие на глазах слезы, металлический привкус во рту и резкая боль в щеке и языке… О, боги, я умудрилась прикусить и то, и другое сразу!

– Говорил же, что проскочим! Шлагбаум сразу за нами опустили, – довольно заявил Леша, сбрасывая скорость.

Издав какой-то совершенно идиотский и плаксивый звук, призванный выразить, куда может проскочить Березин в следующий раз, я беспомощно посмотрела на склонившегося Влада. Как и когда его руки оказались обвиты вокруг меня, я не помнила, да это и не важно. Куда больше беспокоил заклубившийся в его серых глазах туман. Короткой искрой по нашей связи проскочило что-то холодное и тяжелое, и лицо парня неуловимо поменялось, выпуская наружу настоящего темного.

– У тебя кровь, – уронил ведьмак, дотронувшись большим пальцем до моей нижней губы.

Машину тряхнуло, как если бы мы налетели на камень.

– Влад, пригаси, я не хочу ловить колесами все ямы! – подтверждая догадку, громко попросил Леша.

– Тогда веди нормально, – резче, чем требовалось, велел Влад, вскинув голову на целителя.

– Успокойся, я понимаю, что…

– Не понимаешь, – оборвал ведьмак. – Поймешь, если испытаешь на себе. Желаю тебе, чтобы этого никогда не произошло.

– Вы о чем? – встревожено спросила Ругалова, протягивая мне влажные салфетки. Отлично, в одну точно придется сплюнуть – крови как будто зуб выдернули, что за невезуха!?

– Я понял, извините. Не сообразил, что тряхнет, – примирительно проговорил Березин, когда оба практикующих оставили вопрос Ирки без ответа. Я догадывалась, что имел в виду мой темный, но не хотела пугать подругу.

Сидя почти спиной к окну, Влад наблюдал, как я привожу себя в порядок. Неотрывный взгляд – сочетание птичьей зоркости и человеческой наблюдательности – сопровождал каждое действие. Это бы раздражало, не понимай я причины.

Когда в прошлый раз Влад видел кровь на моем лице, мы были в одном шаге от краха. Неудивительно, что тот же образ спустя такое короткое время спровоцировал ведьмака на… ментальную агрессию.

Бросив салфетки в предоставленный Иркой пакет, я, не задумываясь, протянула Яблоневу руку. Нужно отпустить это дерьмо. Нам обоим.

Ловко подметив мою зацикленность, темный ни словом не обмолвился о своей. Вряд ли я узнала бы о ее существовании, не проявись она так резко и ярко. Пока я нервно оглядывалась через плечо, Влад не выпускал меня из-под прицела своих способностей, опасаясь, что со мной вновь что-то случится. Все это рассказала связь, вот только не словами, которые можно трактовать по-разному, а эмоциями.

Длинные тонкие пальцы тесно переплелись с моими, и я облегченно выдохнула про себя. Отлично, нас не заставят идти пешком за машиной, и никакая авария тоже не грозит. По крайней мере, пока Яблонев спокоен.

– Так я не поняла, – нарушила установившуюся тишину Ругалова. – Все практикующие могут заглядывать в будущее или нет?

– Не все и нельзя говорить об этом, как об одном и том же действии, – покачал головой Леша, покидая территорию завода. – Вот мракобесие! Мы застряли.

Я прыснула, сообразив, какое слово светленький заменил литературно-приличным «мракобесием».

– Разумеется, – чуть пожал плечами Влад. – Если в одном месте проскочил – в другом обязательно застрянешь. Баланс.

– Это вроде подпункта закона подлости? – оглянулась Ирка.

– Это вроде закона Вселенной, что, в принципе, одно и то же, – хмыкнул Яблонев.

– Вы второй раз уходите от изначальной темы, – заметила я, чуть сжав пальцы ведьмака. Интуиция чуяла какой-то подвох так же, как собачий нос колбасу.

– Не я, – он кивнул на Березина. – Это светлейшие у нас приверженцы принципа «меньше знаешь – крепче спишь».

– Эй! – возмутилась Ругалова. – Не забывай, в чьей машине сидишь, темнейший!

– А ты обрати внимание, где она остановилась, Лошадка. Тут ежика сколько ни зови – не придет, – усмехнулся Влад.

Посмотрев в окно со стороны Яблонева, я, первым делом, наткнулась взглядом на торговые палатки с венками и пустыми надгробиями, прежде чем обнаружила позади них кресты и ограды.

– Мы стоим в пробке напротив кладбища? – вытаращилась я.

– Как видишь, – отчего-то развеселился мой практикующий. – Какая ирония, не правда ли?

– Давай-давай, развлекайся, – протянул Леша. – Можем тебя тут оставить, вместе с твоим принципом «больше знаешь – быстрее действуешь».

– Как приятно, что ты наконец-то его запомнил.

– Вы же не собираетесь устроить батл светлые против темных на всю оставшуюся дорогу? – поинтересовалась я. – Мы с Иркой на такое не подписывались. Расскажите лучше про предвиденье.

– О, боги, будущее можно не только увидеть во сне или, при должной концентрации, наяву, – скривился Влад. – Его можно так же услышать, почувствовать, осязать и даже ощутить на вкус. Умение применять любой из этих способов на высоком уровне – отдельная специализация. Базовые навыки присутствуют у потомственных, как часть дара, но очень часто сужены до конкретных областей или людей, часто родных и близких.

– Но вы же только что сказали заранее, что поезд приближается, – не поняла Ирка.

– Это уже состоявшееся действие, распространяющее свои колебания, – опередила я Влада. – А предвиденье – это знание о том, что произойдет до того, как его энергетика коснется пространства и начнет его шевелить, правильно?

– Совершенно точно, – одобрительно кивнул Березин.

– Что-то сильно и назойливо подсказывает, что этот разговор неспроста, – протянула Ругалова. – Не знаю, как ты, – подруга обернулась на меня, – но мне видится связь между ним и нашей сегодняшней поездкой.

Посмотрев на Влада, я наткнулась только на лукавую полуулыбку. Получается, Ирка была права, но мне не поступало никаких звоночков от интуиции на этот счет. Даже автоответчик не высвечивал пропущенный.

– Ладно, в чем прикол?

– Завтра поймете, – таинственно отозвался Березин, хотя обычно такая манера изъясняться была свойственна моему практикующему.

– Костры. Ну или костер. Это связано с ним, сто процентов, – заключила Ирка, в то время как я не почувствовала ничего. Может быть, она просто раньше ловит эти волны, и до меня ничего не доходит?

– Ты сказал мне слушать огонь… – протянула я, еще сама не зная, зачем. – И мы сейчас говорим про предвиденье… Костер рассказывает о будущем?

– Костер дает ответы, – снисходительно поправил Влад. – А теперь не мешайте мне наблюдать за фантомами, не хватало еще, чтобы нас почувствовали. Некогда сейчас регулировать кладбищенское движение.

Как только речь зашла о покойниках, внутренний детектив Ирки сдулся, да и мой тоже перестал подавать признаки жизни. Уставившись в окно, на зеленеющее поле, я задумалась о том, что Влад сказал мне возле дома.

Могла ли слежка мне показаться? Бывают ли сбои в интуиции? Сейчас я ничего не почувствовала, в отличие от Ругаловой, просто сделала логический вывод. На вечерней отработке прогулов по физре пару раз запиналась о свои ноги, чего прежде никогда не случалось. Еще эти вспышки головной боли… До этой недели я даже не знала, что это такое.

Складывалось впечатление, что мои базовые настройки фамильяра по очереди, а то и все вместе, сбиваются. Варианта было два: или во мне сломался какой-то важный фамильярский механизм, или это что-то вроде прокачки до следующего уровня. Надеясь на последнее, я пока не спешила тревожить Яблонева. И без того понятно, что темный не так спокоен, как показывает.

За своими мыслями я не заметила, как мы выехали на трассу, когда Ирка включила музыку, и как долго это продолжается. Единственной константой оставалась рука Влада в моей.

Удивительно, но тишина в такой, во всех смыслах, разношерстной компании совсем не угнетала. Наоборот, чувствовался домашний уют вроде растянутого теплого свитера и кружки горячего какао на ночь. Наверное, отсутствие разговора в компании из четырех молодых людей могло показаться странным явлением, но, когда имеешь дело с практикующими, понятие «странно» становится весьма… редким в употреблении.

Совершенно неожиданно Березин свернул на обочину, проехал по траве, и, только за первыми двумя деревьями я увидела размытую проселочную дорогу.

– Почти на месте, – оповестил Леша, когда мы въехали в на редкость глухой лес.

Впереди показалась припаркованная у березы машина Потапова, значит, ПрахМир и Захарова добирались на ней. Веселая, должно быть, вышла поездочка…

– Сотовый лучше оставить здесь. Современная техника очень плохо сочетается с такими… вещами, – неопределенно покачал рукой Влад.

– Ты хотел сказать: «с глухоманью», – хмыкнула я.

– Ворчи-ворчи, – ласково потрепал меня по макушке Яблонев, вызывая глупую довольную улыбку.

Когда айфон оказался в надежных руках ведьмака, мне, наконец-то, удалось выбраться на волю, прямиком в объятья леса. Несколько шагов по мягкой почве, усыпанной мелкими веточками, не включили никакой тревожной сирены. Потянувшись, я сделала глубокий вдох, проникая в «карту запахов». Ничего подозрительного или опасного, только весенний ветерок, немного сырости и земли, мох и листва, а поверх – та особенная нотка мая, неуловимо присутствующая всюду в эту пору года.

Повернув голову, я учуяла медовую травянистость Миши и Кати, неповторимое сочетание ароматов ПрахМира, где пряность переплеталась с запахом роз, а потом в носу резко защипало от мороза Насти. Вот кто умел отрезвить одним намеком на свое присутствие. Потерев кончик носа, я повернулась к остановившемуся рядом Владу.

– Всех унюхала? – поинтересовался парень, закидывая рюкзак на плечо.

– Не-а, я же камбала по сущности, – покачала я головой, состроив скорбную мину.

Переглянувшись, мы прыснули.

– Замышляете что-то недоброе? – широко улыбнулся Леша, доставая из багажника все сумки и чехол с гитарой. Последнюю он торжественно вручил Ирке вместе со спреем от комаров.

– Так и знала, – скрестила я руки на груди, пялясь на скрытой материей инструмент. – Костер… лес… гитара… – Я обратилась к Ирке: – Они тащат нас на Грушинский фестиваль.

Березин расхохотался своим заразительным дельфиньим смехом, и к нему сразу же добавился лошадиный ржач Ирки. Пришлось схватиться за согнувшегося пополам Яблонева, чтобы самой не упасть со смеху. Практикующие продолжали хихикать даже тогда, когда мы с Ругаловой уже успокоились и были готовы идти навстречу этому… чем бы оно ни было, но точно не на фестиваль авторской песни.

– Выдвигаемся, пока остальные не вышли проверить, что тут происходит, – Леша первым пошел по едва протоптанной тропинке.

– Чую дым, – вставила я, вытянув шею, чтобы быть ближе к только что донесшемуся до нас аромату, от которого дразняще подвело желудок. – Очень вкусный дым. С какой-то примесью… Не знаю, не похоже на лесной костер…

– Дрова из фруктовых деревьев, – пояснил Березин через плечо. – Миша заготавливает их на даче и привозит сюда. Ему не нравится жарить шашлык на углях, а разводить костер из леса, в котором находишься, опасно и… неэтично для нашей «профессии».

Последнее я и сама знала, благодаря своему первому делу по поиску, когда мы с Владом искали маленького мальчика, похищенного лесом в наказание взрослым за все сотворенные ими гадости.

К месту общего сбора мы вышли минут через пять, немного прогулявшись по каким-то зарослям. Для посиделок ребята выбрали неправдоподобно круглую поляну, словно кто-то очертил ее циркулем. Я сразу же отметила сложенную кучу веток в самом центре, окольцованную кирпичами, и полное отсутствие каких-либо кочек, муравейников или нор. Немного работы газонокосилкой, и можно здесь спортивную площадку размечать.

– Она сама такая ровная, или вы ее такой сделали? – не удержалась я.

– Естественным путем, но не случайно, – ответил Влад. – Если есть мы, есть и такие места, нужно только уметь их находить.

– А это… – я неопределенно указала рукой в сторону кучи веток выше моего роста.

– Он самый, да, – кивнул Яблонев.

Покосившись еще раз на костер наверняка Мишиного авторства, я обнаружила самого Потапова в компании Мирковой возле мангала.

– Иди к нам, Агат! Катька все равно бутербродами не делится! – крикнула Сашка.

– Что значит – не делюсь? Мы просто еще не сели есть, не надо перебивать аппетит! – возмутилась целительница, не отвлекаясь от нарезки огурца возле широкой клетчатой клеенки, заставленной пластиковыми тарелками и формами с разными закусками.

– Ты точно с Мишей вместе живешь? – поинтересовалась я, и, наткнувшись на непонимающий взгляд, пояснила: – Нам же невозможно перебить аппетит.

– Один ноль в пользу фамильяров! – хохотнул Потапов. – Агат, у тебя переедание бывает?

– Никогда! – отчеканила я, в принципе смутно представляя себе, что это такое. Меня даже чувство полного насыщения редко посещало, где уж тут говорить о перенасыщении.

– Два ноль в пользу фамильяров! – показала два пальца Саша, и все присутствующие рассмеялись.

– Где Варвара с Настей? – сдалась я, не обнаружив девушек даже после третьего тщательного осмотра местности.

– В лесу, – кивнул Влад вперед. – Мне нужно к ним присоединиться, подожди здесь.

– Мне тоже, – поддержал Березин, и парни, оставив нас с Иркой разбирать сумки и помогать Кате, уверенно скрылись за деревьями.

– Зачем им туда? – спросила я единственную оставшуюся на поляне практикующую. Она как раз закончила красиво выкладывать хлеб, и мне сразу же захотелось проткнуть его каким-нибудь прутом и поджарить на костре. Может, позже так и сделаю…

– Каждому нужно достать ветку для себя и фамильяра, которая сгорит в костре, – пояснила Катя. – Я нашу с Мишей почти сразу нашла, по дороге сюда.

– Будет очень глупо, если я спрошу «зачем»?

Ирка активно покивала, поддерживая вопрос.

– Затем, что в ветку можно вложить что-то, от чего нужно избавиться, и дать этому сгореть, – ответила Саша, плюхнувшись на плед рядом со мной. – Речь, конечно, об эмоциях, неприятных воспоминаниях и всем в таком ключе.

– Круто, – оценила я, ранее не встречая нигде даже отдаленно похожей информации, хотя за последние дни перекликала немало ссылок по Вальпургиевой ночи. – Кать, можно вопрос?

– Спрашивай! – Практикующая села по-турецки, накинув на плечи ветровку.

– Это же языческий ритуал, а ты… ну, не язычница… Как это между собой стыкуется?

– Ты знаешь, почему эта ночь так называется и откуда берет свое начало, если опустить фольклор? – ответила целительница вопросом на вопрос.

Как назло, о жутких традициях ведьм, слетавшихся на Лысую Гору, чтобы присягнуть Сатане, я и читала больше всего. После подробного описания что конкретно они ели и из чего пили, изучать эту тему перехотелось, так что я сдалась и смирилась с нежеланием Яблонева рассказать хоть что-нибудь путное.

– Я знаю, что раньше этот праздник назывался Белтейн и означал начало светлой половины года, – осторожно проговорила я.

– Верно, это языческий корень праздника, однако веками позже, когда название забылось, и люди в большинстве своем отказались от древней религии, жила-была Вальбурга – дочь короля, в самом юном возрасте оставленная отцом в аббатстве на все время его похода на Святую землю. Она стала монахиней и прожила в монастыре двадцать шесть лет, пока однажды не отправилась в Германию вместе с другими миссионерками. По дороге на корабль налетел шторм, шансов выжить почти не было, и тогда Вальбурга начала молиться, подавая пример остальным. Шторм утих, словно его вовсе не было, и моряки стали называть ее своей покровительницей. За свою жизнь она совершила еще много чудес, и после смерти тоже.

– Это как? – нахмурилась Ирка.

– Ее могилу однажды случайно осквернили, когда проводили какие-то работы. Вальбурга привиделась во сне настоятелю монастыря и указала на пещеру, куда следует перенести ее останки, и в скале образовался целебный источник. Произошло это первого мая. Понимаете, что случилось? – Катя взяла два куска хлеба и сложила их один на другой. – Вера в традиции и каноны двух разных религий наложились друг на друга, порождая мощнейшую энергетику. Для меня это такая же ночь силы, как для Варвары, Влада, Леши и Насти, пусть и вкладываю я в нее совершенно другое значение.

Мы с Сашей одновременно повернулись влево, чуть опережая Ирку. За спиной Миши показалась Захарова, хотя я скорее почувствовала ее морозное приближение, чем увидела. Впервые на моей памяти практикующая была без цилиндра на голове и ярких контрастов в одежде. Вместо привычных вещей из стимпанковского гардероба – военный камуфляж, тяжелые черные ботинки на шнуровке и кепка козырьком назад. Зато трость по-прежнему зажата в правой руке. Иногда мне думалось, что Настя с ней в обнимку даже спит.

– Приветствую, – кивнула она нам с Иркой, занимая складной стул неподалеку. – Небольшой урок истории?

– Поверхностный обзор, – Катя улыбнулась, показав мизерное расстояние пальцами.

– Да ладно вам, – скептично оглядела их Ругалова. – Вы же сами это тоже от кого-то узнали, в смысле, не с рождения же эта информация у вас в голове?

– Не с рождения, – подтвердила Анастасия, и я как всегда уловила внушительное «но» в ее паузе. – Любое знание начинается с вопросов, – она покосилась на меня. – Вопрос практикующего – ментальный магнит, притягивающий к себе все, что относится к ответу. Образы, звуки, ощущения.

– Да, Леша говорил мне об этом, – покивал Ирка. – Но ответы есть не всегда.

– Ответы есть всегда, – отрезала Захарова. – Бывают неправильные формулировки вопроса. Ментальное пространство – самая серьезная бюрократическая организация из всего, что вы когда-либо встречали. Оно любит конкретику – прописанную, представленную и проговоренную с максимальной точностью. Чем четче мысль, тем яснее посыл и больший процент успеха. Помните об этом, когда ваши практикующие отдадут вам ваши ветви для костра. Не распыляйтесь на множество балластов, найдите самый большой и бросьте в огонь его.