Читать книгу: «Караван. Исторический роман. Том II», страница 3

Проснувшись утром и проглотив нехитрый завтрак, которым его угостили джете*, Бури направился на поиски Дин-Ахмеда. Тот был занят снятием шкуры с убитого этой ночью джете*, тонбовского волка. Когда же наконец уедет этот Буга, с завистью глядя на тушу поверженного зверя, подумал Бури. Ему не терпелось поохотиться на этих зверюг, взяв реванш за прошлогоднее фиаско. Но лишние проблемы, даже по мелочам, ему тоже были не нужны, поэтому Бури решил потерпеть. Буга, хотя для него теперь и не указ, но всё же, тем не менее …!

– Ас-саляму алейкум* кержак*, – обратился он к Дин-Ахмеду, – Поздравляю с очередной победой над царём здешних угрюмых лесов и непролазных болот. А вот я себе предоставить подобной радости, оказался не в силах!

– Какой я тебе кержак*? – хмуро отозвался Дин-Ахмед, – Ва-алейкум ас-салям. Говори без предисловий, зачем пожаловал. Ты ведь просто так, поговорить по человечески, не подойдёшь?

– В чём у тебя на меня обида? – спросил у него Бури, – Я же тебе ничего плохого не сделал. Наоборот, я тебе глубоко благодарен за своё прошлогоднее излечение. Если бы не ты, меня бы давно уже съели здешние земляные черви!

– Я не на тебя в обиде, я вцелом на чагатайцев* в обиде, – пространно пояснил Дин-Ахмед.

– Так я же не чагатаец*, я барлас*, – попытался отшутиться Бури, – Какие ко мне могут быть претензии?

– А не один ли хрень, что в бок, что по боку? – не унимался Дин-Ахмед, – Ладно. Давай ближе к делу.

– Согласен, коли тебе так угодно! – решил не раздувать конфликт Бури, – Ты читать и писать на своём родном, уйгурском языке умеешь? Или уже разучился, пока здесь живёшь?

– Этому делу обучен давно, – ответил уйгур, – Но тебе то, какое до этого дело?

– Послание небольшое написать нужно и именно на уйгурском, – пояснил Бури, – Я заплачу. Динара* хватит?

Дин-Ахмед аж встряхнул головой. Заработать целый динар* за какое-то паршивое послание! Конечно, нужно соглашаться.

– Я согласен, – ответил он, – А что, Алимжан этого сделать не смог?

– Алимжан кыпчак*, – ответил Бури, – А мне нужно, чтобы послание было на уйгурском языке. В диван-арзах*, и Сарая*, и Самарканда, дела ведутся на уйгурском языке. Но разговаривают и там, и там, соответственно, на кыпчакском*, и чагатайском*. Такие вот у нас дела!

Здесь, конечно, Бури слукавил. В Мавераннахре делопроизводство также велось на чагатайском* языке, но откуда об этом мог знать Дин-Ахмед? А послание это, или скорее донесение, Бури вовсе не думал направлять в Самарканд. У него созрел свой план действий, и в соответствии с ним, были некоторые свои, на этот счёт соображения, известные только ему одному.

– Ладно. Давай приступим прямо теперь, – произнёс Дин-Ахмеед, бросив при этом шкуру и начав мыть руки, – Иначе, с этой тварью мне ещё предстоит повозиться как следует.

Так же как и Игнату, Бури долго и упорно пришлось объяснять Дин-Ахмеду суть этого письма и метода его написания. Хорошо хоть черновики, использованные с Игнатом, он не успел порвать и выбросить. Они, при подготовке нового послания, Бури были использованы вторично. Кроме того, и Дин-Ахмед оказался более понятливым и подготовленным к подобному делу писцом, чем полуграмотный и туго соображающий Игнат. «Послание» было подготовлено гораздо быстрее, и в нём сообщалось:

Достопочтенному Щиту Ислама,

мирзо Умару-Шейху, ад-яшири*.

Хабарчи* «Доброхот».

Принял Зотли Бука*.

 
Хабар №…
 

При встрече, аксборот манбаи* сообщил, что в ближайший месяц ожидается военный набег ордынского царя* Тохтамыша на земли урусов*, в частности, на их непокорный и мятежный Московский улус*. Этот набег, Тохтамыш хочет провести, как кару за позор, постигший Орду* после поражения от урусов* в битве с Мамаем на Саснак Кыры*, отказ от уплаты Московским нойоном* Адамом выхода* Орде*, и для возвращения стреляющего огнём оружия, которое, как считает ордынский царь*, московские урусы* украли у ордынцев* в ходе этой самой битвы. Тохтамыш считает, что урусы* будут не готовы оказать ему серьёзного сопротивления, так как много своих воинов, они потеряли в той самой битве с Мамаем на Саснак Кыры*.

В данный момент по всей Орде ведётся сбор войска для набега. Состав войска Тохтамыша, его вооружение, количество скота и провианта, а также другие важные сведения, будут сообщены дополнительно.

«Доброхот»

Исх*: Выявить точную дату выступления в поход ордынского войска, а также в каком месте и как оно будет переправляться через Итиль*. Сообщить имена амиров* и нойонов*, участвующих в походе.

«Доброхот»

Расплатившись с Дин-Ахмедом, Бури, как и накануне, запечатал донесение в конверт, опечатал печатью, и бросил его рядом с вчерашним. Он даже повеселел, любуясь на сочинённое в эти два дня творчество. Бури даже сам не ожидал, что может до такого додуматься. Чем я хуже Омар Хайяма*, размышлял он над написанным. Я ещё покажу, что умею не только саблей махать, да владеть навыками джандара*! Жаль только, в Кук-Сарае* это не смогут оценить! Теперь, когда случайно или по делу зашедшие к нему в землянку спрашивали, что находится в тех запечатанных конвертах, посланец* в шутку отвечал: «Философские рубаи одинокого Бури»*. Но эти «рубаи» ещё должны были попасть к своим адресатам. Здесь всё дело было в том, что если его первое донесение предназначалось прямому адресату, то второе должно было уйти не по адресу, и предназначалось совершенно другим людям. Было бы даже одновременно, и очень смешно, и не менее грустно, если бы второе послание дошло до указанного на нём адресата.

Минуло более десяти дней, но Кудеяр попрежнему не появлялся. В стане стали волноваться, а не случилось ли с ним чего недоброго? Спокойным оставался лишь Салифан, которому, наверное, было заранее известно местонахождение главаря разбойников. Это обстоятельство, не осталось без внимания Бури. Но ему, в отличие от Буги, предстояло оставаться в этих болотах независимо, будет здесь в стане Кудеяр, или нет. А потому, Бури о своих соображениях, ни с кем не делился. Чтобы его как-то развлечь, Салифан пригласил Бури на волчью охоту. Узнав, Буга был не в восторге от того, что тот, хоть и временно, но до возвращения Кудеяра покинет стан. Однако на этот раз, Бури ему намекнул, что если стан покидает Салифан, то прибытие главаря джете*, уж точно не ожидается.

На этот раз охота оказалась удачной. Под «чутким руководством» Салифана, и выполняя все его требования и рекомендации, Бури на этот раз подранил стрелой, а затем изловчившись, добил матёрого тонбовского волка*. Лошадь для охоты, ему также предоставил Салифан, и она не шарахалась, и не бесилась от запаха этого свирепого хищника. Усталый, но довольный, Бури вместе с Салифаном, следуя впереди кортежа охотников, вернулись в Шевырляйский стан. Спереди Бури, через холку его лошади, свисал на обе стороны добытый им трофей. У него, как никогда, в этот день было приподнятое настроение. Эти лесные джете*, кроме набегов на станы ордынцев*, а также селения мокшей*, рзя* и урусов*, занимались ещё и промыслом этих самых тонбовских волков*. Они научились у мокшей* выделывать шкуры этих зверей. Выделанные шкуры затем, продавались за хорошую цену в основном урусовским купцам, или обменивались у них на оружие и всякий провиант. Последние, на этот товар ещё «накручивали» цены и перепродавали дальше, в том числе за кордон. Всё это сегодня Бури узнал от Салифана между делом, во время пребывания на охоте. Значит, охота будет не последней, мечтая, думал он.

По прибытии на место, охотники узнали, что в стане находится их главный «вожак» Кудеяр, который, как оказалось, поделав свои дела, вернулся на пару дней раньше намечавшегося срока. Шествие вьехало на территорию стана, где участники охоты стали распрягать лошадей и определять по назначению добычу. К Бури подошёл Алимжан и сообщил, что Кудеяр с Бугой ожидают его в землянке этого, как тот выразился, одамана* казмаков*.

– Ас салам алейкум*, – поприветствовал Кудеяр Бури, когда тот зашёл в землянку, – Можно поздравить с удачной охотой?

– Ва-алейкум ас-салям*, – не обращая вунимания на искажении в его приветствии, ответил Бури, – Рахмат! Охота прошла великолепно. Сегодня я наконец-то поквитался с этими вашими чоно*, за прошлогодний тот самый позор.

– Подожди, рано празднуешь победу! – приободрено стал поправлять его Кудеяр, – Вот когда этих зверюг голыми руками давить научишься, вот тогда только станешь настоящим волкодавом. А мы тебя научим, не сомневайся! А пока присаживайся рядом, мы сейчас заканчиваем.

– Рахмат*, – ещё раз поблагодарил его Бури, – Я обязательно освою ваше искуство. Для меня это большая честь.

Бури присел рядом с собеседниками и молча, стал слушать их разговор, одновременно пытаясь понять, что уже успел до его прихода, Буга рассказать Кудеяру. Из их беседы, посланцу* стало ясно, что Буга успел тому рассказать почти всё, что требовалось; и о целях их миссии, и о Гузель, и о том, чего наконец, ждут посланцы* Тимура от кудеяровских «казмаков», и как будет осуществлятся за это с ними расчёт, о способах снабжения Кудеяра оружием и деньгами, а также о том, что может пригодиться во благо обеих сторон. Судя по настроению Кудеяра, всё предложенное Бугой, того устраивало. Были некоторые неясности по поводу установления места пребывания Гузель. Буга старался страстно и правдоподобно врать Кудеяру о том, что часть их миссии, в том числе его, Кудеяра люди, Чембар и Вождя, только и заняты тем, чтобы найти исчезнувшую невесту этого разбойника. Тем не менее, чисто по внешнему виду определить было невозможно, верит ли Кудеяр россказням Буги. Он несколько переигрывает, сделал вывод Бури, глядя на Бугу. Чересчур правдоподобное враньё, тоже настораживает и ему перестают верить. Человек не может знать всё досконально, особенно о тех событиях, где он вовсе не являлся непосредственным участником. Это Бури усвоил для себя с тех пор, как стал амиром-ал-яргу*. В некоторых даже случаях, Буге следовало бы ссылаться на неосведомлённость, в чём-то сомневаться, отвечать, что «это требует дополнительной проверки» и прочее. В таких случаях, люди могут поверить даже большей лжи, чем она есть на самом деле. Но вроде бы в целом Кудеяр ему поверил, это уже хорошо, а дальше будет видно. Главное, что Буга своим отчётом перед Кудеяром, избавил от этого неблагодарного дела его, Бури. Если бы миссионеры по прибытии на Шевырляй застали здесь Кудеяра сразу, то Буге пришлось бы как можно скорее отбыть в Москву. Тогда подобный диалог с этим джете* пришлось вести уже Бури, чего он не особо-то и желал, да и не вполне был подготовлен. Не зря в прошлый раз, знающие люди в Москве говорили, что правдиво врать, у бродников* в крови, а Буга и есть бродник*.

– Не лучше бы тебе у нас заночевать? – спросил Бугу Кудеяр, – Завтра с утречка и на свежачка отправился бы в дорогу?

– Спасибо, – ответил Буга, – Но я и так сильно задержался, нужно навёрстывать упущенное.

– Ну что же, счастливого пути, – понапутствовал его Кудеяр, – Надеюсь, ещё увидимся.

– Где послание, которое я должен передать …, – неожиданно обратился Буга к Бури, вспомнив о прежних напутствиях и договорённости.

– Сейчас мигом принесу, – ответил тот и убежал к себе.

Забежав в свою землянку, Бури схватил лежавший сверху конверт и выскочив на улицу, вручил его Буге. Взяв послание, тот пошёл собираться в дорогу, а Бури окликнул Кудеяр.

– Послушай, посол. Ты не будешь против, если мы наш разговор перенесём на завтра? – спросил он у Бури, – А то, сегодня ещё дел не впроворот, да и устал я с дороги.

Бури согласился.

– Не забыл, кому ты его должен передать послание? – ещё раз переспросил Бури Бугу перед самым отъездом последнего. Запомни ещё раз. Ты должен передать его только двум людям …!

– Помню, – перебил его тот, – Память пока не подводит. Адаму Москвалику*, или Адаму Тюряю*.

Буга попрощался с Бури и членами своей миссии, Кудеяром и остальными джете*, после чего вскочив на коня, вместе с двумя аскарами* сопровождения, и выделенным одаманом* проводником, направился дальше, в направлении Москвы. Посмотрев им вслед, пока всадники не исчезли из виду, Бури разыскал Эрке. Теперь, когда Буга уехал, настало время избавиться и от этого «соглядатая» Камол ад-Дина, каковым его считал Бури. Одновременно с этим, можно попутно сделать и ещё пару нужных дел; запутать следы уже начатого им дела, и подставить этих, зарвавшехся тимуровских юлэров*, из окружения ордынского царя*. Причём сделать это, можно будет «одним махом», используя людей, которые и догадываться не будут, что творят. Тоесть, как таких любил называть Умар-Шейх – «болванов»*. План этого дела, у Бури уже был готов и практически начал осуществляться.

– Ну как, не освоился ещё на новом месте? – начал он издалека разговор с Эрке.

– Осваиваюсь понемногу, – ответил тот, – Ты в следующий раз не возьмёшь меня с вами на охоту? Я тоже хочу померяться силами со здешними волками.

– Боюсь, что охоту теперь придётся отложить на долго, – медленно, как будто перебирая каждое слово, стал объяснять Бури, – Назревают серьёзные дела и придётся несколько поменять наши планы. В связи с этим, и тебе придётся поручить важное дело, которое ты начнёшь осуществлять завтра же с утра. Ты готов?

– Я давно готов занятся настоящим делом, – ответил Эрке, – Только мне пока таковых не доверяют. Что я должен буду сделать?

– Вот как-раз и будет для тебя первое и серьёзное дело, – ответил Бури, – Как у тебя с памятью? Ты должен будешь запомнить с точностью всё, что я тебе сообщу и беспрекословно выполнить моё повеление. Сумеешь выполнить, будешь зачислен боха-дуром* в хабаргири* Великого амира*. Не справишься, извини, ты никому нужен не будешь.

– С памятью у меня всё в порядке, – ответил Эрке, – Говори, что я должен сделать?

– Завтра утром я тебе вручу очень ценный пакет. Ты положешь его в кожаный, плотно закрывающийся ранец, чтобы не промок во время дождя, и должен будешь любыми путями и средствами доставить его в Бельджамен*. Караван-сараями* и другими постройками для ночлега, я тебе пользоваться запрещаю. Ночевать будешь на улице, выбрав для этого какой нибудь лесочек. При следовании, будешь пользоваться не самой сакмой, а держась её немного в стороне. Днём в караван-сараи*, умёты*, и прочие селения и станы, заезжать можешь, но ненадолго, и лишь для того, чтобы приобрести себе еды. Ночью, под открытым небом, спать не опасайся, если к тебе вздумает подобраться какой человек или зверь, твоя лошадь его обязательно услышит и начнёт фыркать. Лошади очень чуткие. Заводную* лошадь не бери, с ней будут лишние проблемы, а это тебе ни к чему. Но, и свою тоже береги, сильно без надобности не гони. Загонишь, останешся без лошади. Сумеешь ли, где либо, своровать другую, неизвестно. А если своруешь, то выдашь себя, и неизвестно, сумеешь ли ты уйти от погони. Денег на запасную лошадь дать не могу, дам лишь на провиант. Ещё неизвестно, сколько и для каких целей они мне здесь понадобятся вдальнейшем. Запомни! Ранец, твои враги, или кто-то другой, могут снять с тебя лишь с мёртвого. Оружие с собой бери на своё усмотрение, но только такое, которым ты хорошо владеешь. Если же попадёшь в ситуацию, где негде будет купить еды, надрежишь вену лошади и напьёшься её крови прямо из вены. Я так понял, вам, кайсахам*, хорошо известно как это делается. Потеря литра, или полутора, крови, для лошади ничто, можешь ехать дальше, но не гнать. В Бельджамене* найдёшь Саримсака, передохнёшь у него денёк, и вместе поедете в Сарай*. Одному тебе там делать нечего, тебя могут остановить, и тогда всё пропало. У Саримсака же имеется нужная пайцза*, с которой вам не должны нигде препятствовать в передвижении по Орде*, и везде пропускать, главное, через переправы. В Сарае поселитесь в караван-сарае* Ашулук*. Это наш караван-сарай*. Саримсака там все знают, он их тоже. Будете жить в этом караван-сарае*, и интересоваться торговцами и чопарами*, которые намерены следовать в Самарканд. Они должны быть не обязательно из вашего караван-сарая*. Когда вы таковых найдёте, узнайте, когда точно, те будут покидать Сарай*, чтобы следовать в Самарканд. В день отправления, тебе нужно будет подбросить в тюки, али ещё куда нибудь, этим путникам тот самый пакет, который я тебе завтра дам, но только так, чтобы те, кому ты подбросишь, даже не догадывались о его у них нахождении. После этого, вам с Саримсаком, необходимо будет проследить, чтобы эти путники обязательно покинули пределы Сарая*. Далее, Саримсак пусть отправляется в Ашулук* и занимается своим делом. Ты же, найди на улицах Сарая* какого нибудь ордынского амира*. Желательно, чтобы при нём были ещё, и его аскары*. Этому амиру, нужно будет сообщить весть, что якобы тебе, от торговцев, на каком нибудь базаре*, случайно стало известно о том, что накануне, Сарай* покинул самаркандский караван или чопар*. При них же, спрятано что-то тебе неизвестное, но якобы запрещённое для вывоза ордынским царём*. Чтобы тебя не схватили, и не кинулись проверять как следует, нужно будет сделать перепуганный вид и попросить амира*, принять срочные меры к задержке этого каравана, или чопара*. При этом, ты должен будешь описать, как выглядят убывающие путники, их тягловая сила и поклажа. Сам же скажешь, что ты являешься яширин хабарчи* и спешишь в Алт-Сарай*, чтобы сообщить о караване или чопаре* куда следует. Проделав всё это, тебе необходимо будет явиться в Ашулук*, предупредить Саримсака, что всё в порядке, и он пусть дальше занимается своим делом. О пакете же, и кому ты его подбросил, Саримсак знать не должен. Скажи, что я, и Камол ад-Дин, велели ему всё делать так, как ты скажешь и не задавать тебе ни каких лишних вопросов. Записку, в подтверждение твоих слов, я ему напишу, а ты в Бельджамене* передашь. Ты же в Ашулуке*, переоденешься и исчезнешь из Сарая* по своему усмотрению. До самой осени ты ни мне, ни посланцу* Камол ад-Дину нужен не будешь. Можешь этим воспользоваться и поискать своих родственников, да погостить у них. Всё понятно?

– А зачем всё это делается? – спросил Эрке.

– «Много будешь знать, скоро состаришься»! – бросил Бури Эрке, а затем, выдержав момент, объяснил, – Ты успел послужить в ордынском войске, но тебя там так и не научили не задавать лишних вопросов. В армии, амир* знает, что делает, а вот его аскарам*, этого знать не полагается. Они лишь обязаны, безоговорочно выполнять его приказы. А мы с тобой приравнены к армии. Теперь тебе всё ясно?

– Яснее и быть не может! – ответил Эрке.

– Вот и молодцом, – попытался взбодрить его напоследок Бури.

Рано утром позавтракав, Эрке собрался в дорогу. Бури принёс ему обещанный кожаный ранец, и прямо при нём положил туда запечатанный бумажный пакет. Этот ранец, посланец* помог одеть отъезжающему на плечи отъезжающему.

– Постарайся тонбовские леса миновать засветло, – сказал он на прощание Эрке, – Здешние волки очень свирепые, но они, обычно охотятся по ночам, а днём отдыхают и спят.

Эрке в знак согласия кивнул головой, а затем, запрыгнув на лошадь, потрусил рысцой из стана, пока не исчез из виду.

– А со мной, когда вопрос решаться будет? – спросил у Бури незаметно подошедший сзади Игнат, – Ты, кажется. обещал? А обещания нужно выполнять! Не так ли?

– Подожди, не всё сразу, – ответил ему Бури, – Решим вопрос и с тобой. А пока ты мне ещё будешь нужен, и возможно скоро. Да и знать теперь заранее, как наше послание твои нойоны* в Москве воспримут, нам с тобой тоже не помешало бы. Подготовим их к твоему возврату, вот тогда и уедешь.

Глава 3: Странствия посланца Камол ад-Дина

Прежде чем попасть в Булгар, Камол ад-Дин решил, что было бы полезным навестить Мохши* и Самар*. Первый, являлся центром улуса*, откуда должен был выступить целый тумен* для соединения с войском Тохтамыша и дальнейшего совместного следования с ним изгоном* на Москву. Командовать этим туменом должен был улусбек* Наровчатского улуса*, эмир* Урусчук. Непосредственно в Мохше*, Камол ад-Дина никто не ждал. Если он и принимал участие в московском походе, то лишь опосредованно, будучи как бы частным лицом. Ставкой Тохтамыша, на него возлагалась прежде всего задача по установлению отношений с ушкуйниками*, для участия тех в захвате купеческих судов урусов* в городе Казан*. В ходе же дальнейшего московского похода, Камол ад-Дин должен был оказать помощь в заполучении чагатайцами* тех самых туфангов*, которые предполагалось захватить ордынцами*, у поверженых москвичей. В этом были заинтересованы лично, назначенные Тимуром главные советники ордынского царя*, Урлук-Тимур* и Ак-Буга*. Именно Ак-Буга* попросил Камол ад-Дина, между делом «заглянуть» и в Мохши*, чтобы посмотреть там на обстановку, а также знать общее состояние дел в Наровчатском улусе*. Основной же задачей посещения второго города, являлось осуществление сбора сведений об обеспечении бесперебойной деятельности второй по величине в Орде* переправе через реку Итиль*, называемой Самарским перевозом*. Это не в меньшей степени интересовало чагатайцев*, и в частности Ак-Бугу*. Там Камол ад-Дин должен был встретиться со своим аксборотом берувши*, под псевдонимом «Аким» (он же «аскарбек Саснак жанг майдони», булгарин Салимбег). Тот, в свою очередь, должен был проинформировать Камол ад-Дина о состоянии этого перевоза на данный момент, а также сообщить сведения об интенсивности движения ордынских* и иноземных караванов через данную переправу. Времени у посланца*, конечно было в обрез, так как без него, в Казане*, не могло начаться дело по захвату торговых судов урусов*, в котором немалая доля «работы» отводилась ушкуйникам*. А с ними связь мог держать, лищь только Камол ад-Дин, о чём должны были предупредить находившихся в «Булгаре»*, ордынских эмиров* и кешиктенов*.

Сопровождаемая десятком ушкуйников*, миссия Камол ад-Дина въехала в Мохши*, где остановилась на однодневный отдых в караван-сарае* Наровчат-Уйнинг*, который располагался в предградье столицы улуса*. Этот караван-сарай* был достаточно большой. Он располагался у Самарской сакмы*, соединявшей крупные и значимые урусовские города и улусы* с Самарским перевозом*. Учитывая это обстоятельство, помещения данного караван-сарая* никогда не пустовали. Но на этот раз, свободные места для расселения миссии Камол ад-Дина нашлись в достаточном количестве. Пока члены миссии начали устраиваться в караван-сарае*, ушкуйники*, попрощавшись, незаметно «растворились» в предместьях города. Устроившись сам, и устроив членов своей миссии, посланец* направился осматривать город. Больше всего Камол ад-Дина заинтересовала цитадель*. Вначале он обошёл её вокруг, а затем, через Западные ворота зашёл внутрь неё. Крепость находилась на мысе, где небольшая речушка впадала в более широкую. Получалось, что сухопутный подход к цитадели* был лишь с западной стороны. В этом месте, вдоль крепостной стены, был вырыт ров, примерно с фарасану* длиной. Крепость имела шесть башен, высотой от четырёх до шести кулачей*. Но проезжей была лишь одна, западная башня. По очертанию строений, Камол ад-Дин смог понять, что в городе имеется су-агызу* и суваг татах*. На улицах были также построены фонтаны с питьевой водой. Чигирь* располагался за пределами цитадели, на реке что поуже, но в этом месте была протока, и течение здесь было сильнее обычного. Оно-то и вращало водяное колесо. Камол ад-Дину бросилось в глаза наличие большого числа печей, для обжига кирпича. А когда он подошёл к крепостной стене, чтобы ознакомиться с особенностями кирпичной кладки, то заметил, что на всех кирпичах без исключения, стояли штампы-печати их изготовителей. Самым красивым зданием в городе, была, наверное, джамия* Урус-хана, когда-то обосновавшего в этом городе свою временную столицу государства. Камол ад-Дину это уже было известно от своих прежних спутников по миссиям, а потому, в излишних расспросах горожан, по данной тематике, он не нуждался.

Обойдя в цитадели* всё что можно, посланец* «заглянул» в эмират улуса*, чтобы познакомиться со здешнеми иренами*, и по возможности получить ещё и от них, нужные ему дополнительные ценные сведения. Перед отъездом, Ак-Буга* снабдил Камол ад-Дина ханской пайцзой*, показав которую, посланец* мог не опасаться, что его заподозрят в чём либо незаконном и арестуют, как какого-нибудь тагнуула*.

– Камол? Ты ли это? – неожданно раздался голос откуда-то сбоку, когда Камол ад-Дин вошёл в помещение эмирата*.

Посланец* увидел подавшего голос человека, но никак не мог вспомнить, кто это и где он его раньше встречал.

– Ас-саляму алейкум, – поприветствовал он незнакомца и задал ему встречный вопрос, – Мы разве знакомы? Если да, то откуда мы можем знать друг друга?

– Ва-алейкум ас-салям, – ответил на приветствие незнакомец, – У тебя ведь есть друг, которого зовут Байондуром. А я его сослуживец, кешиктен* Дархан-нойон. Мы с тобой знакомы с момента встречи в караван-сарае* Таш-Кичу*, где вы с Байондуром встретились летом год назад. Ну а оттуда, мы вместе следовали до летней ставки нашего царя* в Заяре*. Помнишь?

Тут Камол ад-Дин наконец вспомнил собеседника. Дархан был среди кешиктенов* Байондура, которые сопровождали его при доставке Тохтамышу в Заяр* «ценного» послания элчи* Ак-Ходжи*.

– Теперь вспомнил, – ответил Камол ад-Дин, – А здесь ты как оказался? Опять с Байондуром «путешествуете»?

– Нет, на этот раз я один, – ответил Дархан, – Со мною лишь небольшое охранение, величиной с даху*. Я сюда направлен из Сарая*, чтобы уведомить улусбека* Урусчука* о немедленном сборе Наровчатского тумена* и следовании на соединение с основными силами Тохтамыша. Соединившись, все вместе идём в поход дальше.

– А где у вас намечено соединение с Тохтамышем? – c удивлением спросил посланец*, – Царь* же собирался в поход на Москву?

– Вот мы вместе и пойдём дальше на Москву, – ответил Дархан, – А для соединения, нам следует прибыть в Симбер* и там ожидать подхода Тохтамыша с основной частью войска.

– Что-то я вашей тактики не понимаю? – ещё больше удивился Камол ад-Дин, – Зачем тумен* гнать в Симбер*, если оттуда на Москву вновь придётся идти через Мохши*? Не лучше ли подождать Тохтамыша здесь и сберечь силы воинов?

– Это делается, чтобы ввести в заблуждение урусов*, – ответил Дархан, – Тут наверняка найдутся доброхоты, которые сообщат в Москву о движении войск. Вот и пусть сообщают, что войско вышло и направилось совершенно в другую от Москвы сторону. Слухи об этом, мы уж пустили. Люди уже трезвонят. Но одной болтовни мало. Всё это должно быть подкреплено действиями. Вот мы и решили действовать! А ты по какому случаю здесь? Всё ищешь своё неведомое оружие, или мастера, которого у тебя похители неведомые «шайтаны»?

– Я проездом, – ответил Камол ад-Дин, – Теперь вот следую в «Булгар». А задачи прежние, поиски туфангов*.

– Это те, которые огненными стрелами стреляют?

– Они, самые!

– Тогда тебе нужно с нами. Вот возьмём Москву, и будут эти самые туфанги*, и нам, и вам. А без Москвы, ты вряд ли, где их ещё отыщешь?

– Я это уже понял. А в Москве с вами, я тоже непременно буду, можешь не сомневаться. Мне просто, деваться уже некуда. Туфанги* нужно, хоть из-под земли достать! И ещё одно дело! Ты не подскажешь, с кем можно побеседовать, кто хорошо местный фолклёр знает? Всякое-разное разузнать, о земле, о селениях, о людях?

– Это мы устроим! А насчёт фолклёра. У меня пожалуй лучший весемесь садомочи* имеется. Знает всё. Ты кстати, с кем сюда прибыл?

– Cо мной два таваджи*, повашему кешиктены*, и даха* аскаров*. Сейчас все в караван-сарае* скучают.

– Мы только вчера пригнали ясырок*, чтоб следовали с нами в поход и развлекали аскеров*. Я распоряжусь, и их доставят туда, куда скажешь. Вы, кстати, в каком караван-сарае* остановились?

– Наровчат-Уйнинг*. А ясырок*, вы не в Турклере* ли случайно приобрели?

– Случайно, не в Турклере, а не случайно, именно там и закупили.

– В таком случае, когда в следующий раз будешь там, привет мой «пламенный» Доруку.

– А ты что, и с ним знаком?

– Да имел как-то несчастье познакомиться, но слава Аллаху, не лично. Но если появилась бы возможность, я бы эту «гниду», своими собственными руками удавил.

– На счёт удавить, ты подожди, не «харахорься». У меня, с этим «прохиндеем» тоже свои счёты, но и кое-что интересное есть. Чтобы его «сосватать»*, вполне хватит. Если получится, будет нам он как кунча* служить, и «носиться» у нас на посылках. Это я тебе, как нойон* обещаю.

– Сочту за честь, если ты мне не «по ушам ездишь»*, за мной будет «должок». А когда ты меня со своим весемесь садомочи* познакомишь?

– Прямо сейчас и познакомлю, пойду, распоряжусь насчёт ясырок для твоих людей, а потом вместе пойдём и послушаем весемесь садомочи*.

Дархан ушёл, а Камол ад-Дин остался его ждать. Через некоторое время ордынец* вернулся и сообщил, что по поводу ясырок*, всё, как догаваривались, в самом лучшем виде. Но насчёт остального, возникли кое-какие неувязки. Дело в том, что Дархана срочно затребовал Урусчук, и у собеседника есть лишь немного времени, чтобы познакомить Камол ад-Дина с весемесь садомочи*. Они покинули эмират* и вышли на улицу, где встретившимся были поданы три лошади. Две предназначались для Камол ад-Дина с Дарханом, а треться была заводной*. Они вскочили на коней, и Камол ад-Дин, придерживая за поводья заводную лошадь, поскакал трусцой следом за Дарханом, но чуть отставая от него. При этом, Дархан понимал неудобства посланца*, а потому и сам «трусил» не спеша.

– Куда мы едем? – спросил Камол ад-Дин кешиктена*.

– Ко мне в торак*, – ответил тот, – Буду знакомить, с кем обещал.

– У тебя что, здесь имеется даже свой собственный торак*?

– Даже не торак*, а целый сарай*, с собствеными су-агызу* и суваг татахом*, да ещё небольшим фонтаном во дворе.

– Откуда он у тебя взялся?

– Получил в наследство от родителей. Они ведь у меня не абы кто! Отец из семьи знатных тюркизированых монголов, а по материнской линии, я потомок самой мокшанской царицы Нарчат. Поэтому и имя у меня с приставкой нойон*.

– А откуда у мокшей цари? В моём представлении, это первобытные люди, которых только монголы и осовременили. А учитывая, что у меня целых два аскара* мокши*, мне кажется, что это лесные аттилоподобные существа, которых явно обидели их боги, дав максимум физической силы, и минимум мозгов. Я к ним пытался присмотреться, и мне кажется, что эти мокши считают, что произошли они от самого Аттилы*.

– Как бы сказал мой назир* из урусов*, «Федот, да не тот», – с ухмылкой начал Дархан, – Мокши* действительно были одним из народов многоплеменного союза хунну*, последним каганом* которого, являлся Аттила*. Он завоевал почти весь мир. Но, ещё при жизни, Аттила* поделил свою огромную державу на улусы*, завещав каждый из них, одному из многочисленных своих сыновей. Погиб же он от руки кумай*, которая зарезала его, когда тот пытался насильно овладеть ею во время любовных утех. После смерти отца, между сыновьями Аттилы* начались межусобные распри, и его огромная держава распалась на мелкие части. Образовалось множество мелких царств, в основном по племенным признакам. Мокшанское царство было одним из них. Его столицей был город Нуриджан, который при монголах стал называться Мохши*, от видоизменённого наименования народа здесь проживающего. Это тот город, в котором мы с тобой теперь находимся. Так вот, с момента прихода в эти края монголов, их предводитель Бату-хан решил присоединить Мокшанское царство к своему улусу*. Мокшанский царь Пуреш, видя что его войско значительно уступает монгольскому, чтобы спасти своих людей от полного уничтожения, согласился с предложением Бату-хана на присоединение своего царства к монгольскому улусу*, при этом выторговав у Бату для себя и своего сына Атамаса титулы монгольских нойонов. После этого, войско Пуреша влилось в объединённое монголо-татарское войско под командованием асосий эмира* Бату-хана, урянхайца* Субэдэя, по прозвищу «барс, с отгрызённой лапой». Оно направилось завоёвывать европейские страны. Воины царя Пуреша, в основном использовались Субэдэем как манкыла*, из-за чего несли большие потери. Учитывая это, перед одним из боёв с келарами*, Пуреш попросил Субэдея дать его воинам передышку для отдыха и переформирования. «Барс, с отгрызённой лапой» согласился, но при этом велел мокшанам сдать оружие, под предлогом, что оно необходимо тем, кто их заменит в бою. Воины Пуреша так и сделали. Однако ночью, на них напали кешиктены* Субэдэя и почти всех перебили. При этом, Пуреш и Атамас были казнены как хыянэтче*. Узнав об этом, дочь Пуреша, по имени Нарчат, в отместку за отца и брата собрала здесь ещё одно войско из мокшан, и стала громить монгольские тылы. Высланное против неё Бату-ханом монгольское войско, долго не могло справиться с восставшими. В сражениях против монголов, Нарчат использовала и свой собственный метод ведения боя, который был в диковинку даже повидавшим всё во время многочисленных войн монголам. Перед боем, её воины надевали на себя шкуры, только что ободранных волков местной породы, издающих специфический запах, а потом бросались на монголо-татар в атаку. Лошади мокшей* к этому запаху были заранее приучены и вели себя спокойно. А вот воинам хана Бату, запах был не привычен и даже наводил страх. При сближении противников, кони монголов вдруг начинали беситься, не слушаясь команд своих всадников. Они сбрасывали монголов с сёдел, затаптывали их копытами, а затем наутёк мчались подальше от места сражения. Но однажды, многочисленному войску Бату-хана, удалось окружить и прижать дружины Нарчат к реке. Мокши сражались отчаянно, но силы были не равны, и почти все они погибли. Чтобы не попасть в плен к монголам, Нарчат со своим боевым конём бросилась в реку, где под тяжестью доспехов, они утонули вместе. Бату-хан был восхищён поступками Нарчат. Он назвал её женщина боха-дур* и приказал похоронить Нарчат с воинскими почестями, а её детям выдал охранные ярлыки* и пайцзы*, оставив за ними титулы нойонов*. Восхищался поступками Нарчат и Узбек-хан, который став в Орде царём*, временно перенёс из Сарая* в Мохши* свою столицу. А сделал он это потому, что боялся оставаться в Сарае*, так как занял там царский трон после убийства наследника ордынского престола Тохты, и казнил ещё сто двенадцать чингизидов*, отказавшихся предать веру отцов и дедов ради ислама. Перебравшись сюда, Узбек вначале перенёс из Увека* в Мохши* столицу улуса* «Сартака», а потом разделил этот улус на два. В первом оставил прежнее название и вернул старую столицу – Увек*. Отделившую же часть, назвал именем царицы Нарчат, но на ордынский* лад. Образовался новый улус*, который стал называться «Наровчат»*. Вместе с тем, хотя в ярлыках* об этом молчали, но на период правления в Орде* Узбека*, Мохши* фактически превратился в столицу не только Наровчатского улуса*, но и всей необъятной Орды* в целом. Потом Узбек, провозгласил в этом городе ислам государственной религией Орды*. Но когда он умер, его сын Джанибек, вместе с матерью Тайтуглы-хатун, вновь вернулись в Сарай*, а Мохши* стал постепенно ветшать. Лет пять назад, за этими стенами пытался укрыться очередной свергнутый ордынский хан Тагай. Но следующий, очередной правитель Орды* Арабшах, взял эту крепость приступом. Он убил Тагая и разрушил город. После этого, Мохши* восстанавливается до сих пор. Вот такая удивительная история этого города, пережившего и взлёты, и падения.