Читать книгу: «Мусагетион», страница 3

ГЛАВА 8. ПОЕДИНОК

– У каждого есть тридцать минут на обдумывание концепции, – торжественно объявила Урания. – После чего время пойдёт до рассвета. Пусть каждый найдёт своё вдохновение.

Сад статуй разделился на две зоны. Мельпомена отошла к дальнему краю, где стояли самые древние статуи – писатели и поэты прошлых веков, застывшие в момент наивысших творческих мук. Вадим остался ближе к центру, где Степан находился среди более современных фигур.

Талия села на край мраморного постамента, поджав ноги. Остальные музы расположились неподалёку, готовые наблюдать за процессом творчества.

– Итак, – пробормотал Вадим, начиная медленно ходить между статуями. – Мистика, где герой не сдаётся. Хоррор с торжеством добра. Что бы такое написать?

Он остановился у статуи молодого поэта с блокнотом в руках. Лицо было искажено творческой мукой – видимо, он так и не нашёл нужную рифму.

– Про поиски рифмы? – задумчиво произнёс Вадим. – Нет, слишком мета. Нужно что-то более универсальное…

Прошёл дальше. Статуя девушки-художницы с кистью, которой так и не удалось закончить портрет. Статуя музыканта, застывшего над партитурой.

– Все они искали что-то, – размышлял Вадим вслух. – Слово, цвет, ноту… И не нашли. А что если написать про поиски? Про лабиринт, где…

Он замер. Лабиринт. Конечно! Его любимая серия. История про существо, которое заманивает людей в ловушки из их собственных страхов и сомнений. Но я уже написал финал этой серии….

– Меня ищешь? – раздался знакомый смешливый голос.

Вадим обернулся. Талия сидела рядом, покачивая ногами, с лукавой улыбкой на лице.

– А? – он моргнул, выходя из задумчивости. – Да нет, просто… размышляю.

– Вижу, – она хихикнула. – Ходишь кругами уже десять минут. Надеешься, что вдохновение само найдёт?

Вадим улыбнулся. Он всё ещё не привык, что Талия теперь здесь, рядом с ним. Реальная, осязаемая, а не просто голос в голове или смутное ощущение творческого подъёма.

– Можешь помочь? – спросил он с надеждой.

Талия покачала головой, но улыбка стала мягче.

– Я не могу тебе помочь сейчас. Не могу вмешиваться в поединок. Правила есть правила. – Она подмигнула. – Придётся самому. Без музы в этот раз.

– Понятно, – Вадим кивнул. – Значит, рассчитываю только на себя.

Он направился к статуе Степана. Друг стоял в той же позе – за воображаемым компьютером, пальцы застыли над невидимой клавиатурой. Лицо выражало смесь отчаяния и решимости – последние секунды, когда он писал письмо сыну.

Вадим остановился прямо перед ним, заглянул в каменные глаза.

– Братишка, ещё немного! – тихо сказал он. – Сейчас я ей покажу, кто тут повелитель русских букв! Тысяча подписчиков… Да пусть хоть десять! Зато каждый – настоящий.

– Ну ты даёшь, – слабо прошептал Степан, и в каменном голосе прозвучали нотки привычной иронии. – Без музы соревнуешься против музы. Если не справишься, хоть не так скучно будет мне…

– Да конечно! – Вадим усмехнулся. – Некогда нам тут стоять. У меня есть мысль – сериал снять следующим летом с тобой. Так что больше оптимизма!

А в дальнем конце сада Мельпомена медленно прохаживалась между своими самыми древними экспонатами. Её руки скользили по мраморным лицам, и от каждого прикосновения в воздухе возникали едва слышные стоны.

– Так много боли, – шептала она, наслаждаясь. – Так много нереализованного таланта. Покажу всю тщетность человеческих надежд. Все их жалкие попытки найти смысл в бессмысленном мире.

Она остановилась у статуи пожилого мужчины с седой бородой – того самого Александра Ивановича, которого узнал Вадим.

– Ты пытался писать о любви, – прошептала Мельпомена, поглаживая каменную щёку. – О том, как она спасает. А где твоя любовь теперь? Где твоё спасение?

Статуя не ответила, но в её застывших глазах плескался тот же ужас, что и при жизни.

– Напишу про отца, – продолжала размышлять Мельпомена, отходя дальше. – Отца, жертвующего сыном ради искусства. И теряющего и то, и другое. Покажу, что в конце концов всё творчество – прах. Что все надежды – иллюзии. Что герои не побеждают. Никогда.

Тени вокруг неё заплясали, словно одобряя её замысел.

Время тянулось. Вадим всё ещё ходил между статуями, уже выстраивая в голове сюжет своего рассказа. Лабиринт, который питается страхами. Герой, попавший в ловушку. И способ победить зло – не силой, а пониманием. Состраданием.

Мельпомена стояла неподвижно, собирая боль своих статуй, как пчела собирает нектар. Её история была почти готова – жестокая, беспощадная, без единого луча надежды.

– Время размышлений закончено, – провозгласила Урания, и её голос эхом разнёсся по саду. – Творите!

В воздухе заискрились две виртуальные клавиатуры – одна золотистая перед Вадимом, другая чёрная перед Мельпоменой. Слова будут материализовываться прямо в пространстве, становясь видимыми для всех.

Вадим посмотрел на клавиатуру, потом на Мельпомену, которая уже начала печатать с уверенностью того, кто точно знает, что хочет сказать. А у него… у него идей особо не было. Музы нет, концепция размытая, и с этим явно слабее.

– Давно я так не писал, – пробормотал он себе под нос.

Не так, что сначала концепцию продумываешь до мелочей, а потом пишешь. А просто начал писать, не имея никакой конкретной идеи. Решил довериться интуиции – писать как пишется.

Он взял стандартную идею для своей серии "Лабиринт" – пропал человек. Не простой человек, а знаменитый блогер, чтобы резонанс был в рассказе. И стал писать, не особо задумываясь заранее, логически развивая сюжет по ходу.

Пальцы застучали по виртуальным клавишам. Золотые буквы начали складываться в слова, слова – в предложения. Вадим думал на ходу: как поведёт себя человек в такой ситуации? А как поведёт себя сам Лабиринт? Какую ловушку он придумает?

Мельпомена писала стремительно, её чёрные руны сплетались в мрачную симфонию отчаяния. Каждое слово било точно в цель, каждая фраза была отточена веками опыта.

А Вадим… Вадим просто рассказывал историю. Без вычурности, без заученных приёмов. Как рассказывал бы другу за чашкой кофе. "А потом представь, попал парень в такую ситуацию, что делать будет?" И сам себе отвечал, развивая сюжет.

Время шло. Рассвет медленно подкрадывался к горизонту. Два рассказа росли в воздухе – один изящный и жестокий, другой простой и искренний.

Мельпомена творила шедевр боли. Вадим просто писал.

И странное дело – иногда простота оказывается сильнее мастерства.

На горизонте забрезжил рассвет.

ГЛАВА 9. ПЯТЬ ГОЛОСОВ

– Время! – провозгласила Урания. – Творческий поединок завершён!

Рассвет разлился по небу над садом статуй розовыми и золотыми красками. Два рассказа висели в воздухе – один сотканный из золотых нитей, другой из чёрного бархата. Они медленно вращались, словно планеты, притягивая и отталкивая друг друга.

Вадим и Мельпомена одновременно отступили от своих клавиатур. Он чувствовал себя выжатым, опустошённым – как после долгой болезни. Она же стояла ровно, величественно, словно только что завершила симфонию.

– Пора выносить вердикт, – торжественно объявила Урания. – Но сначала Совет Пяти должен ознакомиться с обеими работами.

Музы приблизились к висящим в воздухе текстам. Каллиопа развернула свой свиток – на нём сразу же начали появляться строки, копируя оба рассказа. Эрато тихо наигрывала на лире, подбирая мелодии к словам. Евтерпа слушала, как звучат фразы, их ритм и музыкальность.

Первой прочитала Урания. Она молча пробежала глазами по золотым строкам Вадима, потом по чёрным рунам Мельпомены. Лицо её оставалось непроницаемым, но в глазах мелькали искорки то удивления, то восхищения, то печали.

– Интересно, – пробормотала она. – Очень интересно.

Каллиопа читала дольше, вдумчиво, как филолог, разбирающий древний текст. Время от времени она что-то записывала в свой свиток.

– Мастерство против искренности, – произнесла она наконец. – Техника против души.

Эрато положила лиру на колени и тоже углубилась в чтение. Когда закончила, в её глазах блестели слёзы.

– Один рассказ заставляет плакать от отчаяния, – сказала она тихо. – Другой – от надежды.

Евтерпа была последней. Она читала, напевая себе под нос, словно превращая слова в мелодию.

– Реквием против гимна, – подвела она итог. – Похоронная песня против колыбельной.

Урания кивнула.

– Теперь, как и было обещано, дадим слово обычным людям. – Она подняла руку, и воздух заискрился. – Создаю мост между мирами. Пусть рассказ дойдёт до читателей в реальном времени.

Золотые буквы истории Вадима вдруг засверкали ярче, а потом растворились в воздухе, словно улетели невидимыми птицами в другой мир.

– Готово, – сказала Урания. – Твоя история опубликована на твоём канале. Но чтобы узнать реакцию читателей, придется заглянуть в будущее.

Она закрыла глаза, и созвездия на её платье начали медленно вращаться.

– Смотрю на десять часов вперёд… – пробормотала она. – Да, читатели уже прочитали, обсуждают…

Прошло несколько мгновений. Потом Урания открыла глаза и взмахнула рукой. В воздухе замерцали слова – не авторские, а читательские. Комментарии.

– Читатели отзываются положительно, – сообщила она. – Им нравится история. Говорят, что она даёт надежду. Что после чтения хочется жить, бороться, не сдаваться.

Мельпомена поджала губы.

– Они просто не понимают настоящего искусства, – пробормотала она.

– Или понимают лучше, чем мы думаем, – мягко возразила Урания. – Но сейчас слово за судьями. Каждый из нас выскажет своё мнение.

Она встала в центр круга, расправила плечи.

– Я, Урания, муза астрономии и познания, считаю, что искусство должно освещать путь в темноте, а не погружать в неё ещё глубже. Звёзды светят не для того, чтобы показать, как велика тьма, а чтобы дать надежду заблудившимся. – Она посмотрела на Вадима. – Мой голос за тебя, смертный.

Каллиопа поднялась следующей.

– Я, Каллиопа, муза эпической поэзии, веками рассказывала о героях. И знаю: настоящий герой не тот, кто не падает, а тот, кто поднимается после каждого падения. Твоя история, Вадим, создаёт героев, а не хоронит их. Мой голос за тебя.

Эрато встала, прижимая лиру к груди.

– Я, Эрато, муза любовной поэзии, но любовь бывает разной. Любовь к жизни, к справедливости, к человечности. В твоём рассказе, Вадим, этой любви больше, чем в самых страстных стихах. Мой голос за тебя.

Евтерпа поднесла флейту к губам и сыграла короткую, светлую мелодию.

– Я, Евтерпа, муза музыки, слышу в каждом произведении его внутреннюю мелодию. Рассказ Мельпомены – это реквием, прекрасный, но мёртвый. Рассказ Вадима – это колыбельная, которую поёт мать, чтобы успокоить плачущего ребёнка. Мой голос за тебя, Вадим.

Четыре голоса из пяти. Но решающим был последний.

Все обернулись к статуе Степана. Он стоял неподвижно, но в каменных глазах плескалась жизнь.

– Степан, – торжественно обратилась к нему Урания. – Твой голос решает исход поединка. Чьё творчество ты выбираешь?

Долгое молчание. Потом каменные губы медленно разомкнулись.

– Я выбираю… – голос звучал слабо, но отчётливо. – Я выбираю того, кто пришёл меня спасать. Того, кто рискнул всем ради друга. Пусть Мельпомена пишет лучше, пусть я сам пишу лучше… но важнее писательского мастерства может быть только человечность. Мой голос за Вадима.

Тишина. Потом Урания подняла руку.

– Совет Пяти вынес единогласное решение. Пять голосов из пяти. Плюс поддержка читателей из реального мира. Победителем творческого поединка объявляется… Вадим!

Статуя Степана вдруг треснула. Сначала тонкая трещина пробежала по лбу, потом по щеке, потом по всему телу. Мрамор начал осыпаться, как сухая глина.

И из осыпающегося камня выпрыгнул живой человек.

– Наконец-то! – рявкнул Степан, отряхиваясь от мраморной пыли. – Заколебался уже стоять как памятник! Он выпрямился, хрустнул шеей и протянул Вадиму руку. Крепкое, мужское рукопожатие – два сжатых кулака встретились посреди сада статуй.

– Спасибо, братан, – сказал Степан, глядя Вадиму прямо в глаза. – Серьёзно. Не каждый полезет в такую дичь ради друга.

Мельпомена стояла поодаль, глядя на их радость с непонятным выражением лица.

– Я проиграла? – тихо спросила она у Талии. – Но как? Моя история была совершенна…

– Совершенна технически, – мягко ответила Талия. – Но люди читают не только головой, сестра. Они читают сердцем.

Мельпомена долго молчала, глядя на обнимающихся друзей.

– Возможно, ты права, – сказала она наконец. – Возможно, я забыла что-то важное. – Она выпрямилась. – Но обещание есть обещание. Другие статуи будут освобождены. Это… моё искупление.

Урания кивнула с одобрением.

– Мудрое решение, сестра.

– А теперь пора домой, – сказала она, обращаясь к Вадиму и Степану. – Ваш мир ждёт.

Она взмахнула рукой, и в воздухе появился портал – золотистый круг, за которым виднелись очертания обычного, человеческого мира.

– Пора, – сказал Вадим.

– Пора, – согласился Степан.

Но перед тем как войти в портал, Степан обернулся к Вадиму:

– А что за сериал-то?

Вадим усмехнулся.

– Да есть идея в твоём стиле. За зиму напишем сначала саму историю, опубликуем, а затем сценарий. Про похоронку там придумаем. Я приеду на неделю и снимем коротенький или полный метр. В общем, есть огромное желание двинуться дальше.

Нет, это ты без меня снимай, – отмахнулся Степан. – Мне сейчас не до этого. Семья, работа, проблемы разные. – Но ведь вместе было бы… – Вадим, – перебил его Степан, – ты молодец, что спас меня и всё такое. Но сериалы – это не моё. А вот сценарий написать – это да, могу помочь. Сюжет накидаем крутой, диалоги пропишем. Он похлопал друга по плечу: – Удачи тебе с проектом. Сценарий сделаем огонь, а снимать будешь сам.

Они шагнули в портал вместе, как и подобает настоящим друзьям.

А в Мусагетионе остались музы, окружённые садом статуй, которые очень скоро снова обретут жизнь. Потому что иногда даже самые падшие души способны на искупление.

И где-то в реальном мире, на канале у автора с тысячей подписчиков, читатели дописывали комментарии под рассказом о том, как дружба оказалась сильнее любой магии.

Эпилог из реального мира:

Вадим проснулся за своим компьютером. В телеграме – сообщение от Степана:

"Братан, такой дичайший сон приснился! Будто ты меня из какого-то мира муз спасал. "

Вадим усмехнулся и ответил: "Значит, нам одинаковый сон приснился! "

Потом открыл Дзен, зашёл на свой канал и замер.

Там, среди его рассказов, красовался новый пост: " Лабиринт. Последний кадр ". Тот самый рассказ, который он писал во сне…

А в уголке экрана Талия – теперь уже невидимая, но все ещё рядом – довольно кивнула и исчезла до следующего раза, когда понадобится вдохновение.

Некоторые сны, оказывается, имеют свойство становиться реальностью.

КОНЕЦ

Лабиринт. Последний кадр.

Глава 1

"Всем привет, с вами Макс Светлов, и сегодня мы…" – голос из телефона звучал непривычно бодро, почти наигранно. Мария в сотый раз пересматривала последнее видео брата. Два года. Два года прошло с того дня, когда это видео появилось на канале "Дороги без границ".

– И что изменилось? – она отложила телефон и посмотрела на пожилого мужчину, сидевшего напротив. – Три следователя, частные детективы, волонтёры… Все разводят руками.

Аркадий Петрович Северов неторопливо помешивал кофе. В его движениях чувствовалась та особая размеренность, которая появляется только у людей, привыкших к постоянному самоконтролю. Высокий, подтянутый, с внимательными серыми глазами, он больше походил на университетского профессора, чем на легенду Следственного комитета.

– Расскажите мне всё сначала, – его голос звучал мягко, но в нём проскальзывали властные нотки. – Каждую деталь.

Мария вздохнула:

– Макс вёл тревел-блог, три миллиона подписчиков. Снимал про путешествия, показывал красивые места России. Последнее видео – про Горный Алтай. Обычный ролик… Вечером команда разъехалась по номерам. Утром он просто… исчез. Телефон не отвечает, вещи в номере, никаких следов. Будто растворился.

– Камеры наблюдения? – Северов достал потёртый блокнот.

– Проверяли. В отеле он был до трёх ночи, потом вышел и… всё. Дальше след обрывается.

– У него были недоброжелатели? Может, конфликты с конкурентами? – Аркадий методично записывал что-то в блокнот.

– Нет, что вы. Макс всегда был… есть, – она поправила себя, – очень открытым человеком. Сотрудничал с другими блогерами, помогал начинающим. Все его любили.

Северов поднял взгляд от блокнота:

– А девушка?

– Была. Алина. Но они расстались за полгода до… – Мария замолчала. – Вполне мирно разошлись, остались друзьями. Она тоже участвовала в поисках.

– Что говорит его команда? Оператор, монтажёр?

– Ничего необычного. Отсняли материал, поужинали все вместе в ресторане отеля. Около десяти разошлись по номерам. Утром должны были встретиться за завтраком, чтобы обсудить следующую локацию. Макс не пришёл.

Аркадий откинулся на спинку кресла, разглядывая потолок кафе.

– Почему именно сейчас? Прошло два года. Почему вы решили обратиться ко мне?

Мария сжала чашку с остывшим кофе, её глаза наполнились слезами:

– Вы моя последняя надежда, Аркадий Петрович. Я уже не знаю, к кому обращаться. Три следователя, пять частных детективов, волонтёры… Я практически переехала на Алтай, каждую тропинку обошла, каждого местного расспросила.

Она достала платок, промокнула глаза:

– Мне посоветовал обратиться к вам Сергей Николаевич из прокуратуры. Сказал, что если кто-то и сможет найти след, то только вы. Что вы распутывали такие дела, в которые другие даже не брались. Говорят, вы даже после выхода на пенсию раскрыли то громкое дело с исчезновением детей в Карелии…

Аркадий внимательно посмотрел на Марию:

– Я берусь за это дело. Но мне нужен доступ ко всем материалам – видео с канала, записи с камер, показания свидетелей.

– Конечно, у меня всё с собой, – Мария торопливо достала ноутбук. – Вот, здесь копии всех документов, включая отчёты предыдущих детективов.

Следующие три дня Северов провёл, погрузившись в материалы дела. Что-то его настораживало, какая-то мелочь не давала покоя. На четвёртый день он снова запросил записи с камер отеля.

"3:12 ночи. Макс выходит из отеля… А в 3:07…" – Аркадий остановил запись. На экране мелькнула знакомая фигура. Он открыл YouTube и быстро нашёл канал "Тайны подземелий".

– Так-так… Андрей Воронов. 500 тысяч подписчиков. Исследует мистические места, – пробормотал он, просматривая профиль. – И что же ты делал в том отеле в три часа ночи?

Северов открыл список друзей на странице Макса. Андрей был там, но их общение в соцсетях казалось минимальным. Однако просмотр старых видео обоих блогеров показал, что они были знакомы гораздо ближе, чем казалось на первый взгляд.

– Мария, имя Андрей Воронов вам о чём-нибудь говорит?

– Конечно. Его допрашивали одним из первых. Он действительно был в отеле той ночью, их номера были даже на одном этаже. Но Андрей сказал, что просто вышел подышать воздухом – у него была бессонница. Они созвонились с Максом, поболтали минут пять о будущих проектах, и всё. Следователи проверили – звонок действительно был.

Аркадий задумчиво постучал пальцами по столу:

– То есть, человек, который тоже снимает ролики, случайно оказывается в том же отеле, потом "случайно" выходит за пять минут до Макса… И все просто поверили в его историю про бессонницу?

– Но у него же алиби – он вернулся в отель, это зафиксировано камерами. Андрей сказал, что просто пошел к реке подышать воздухом, они созвонились с Максом, поболтали. Портье видел, как он вернулся со стороны набережной. На камерах видно, что они пошли в разные стороны – Андрей к реке на восток, а Макс на запад, к магазинам. Все проверили его историю, она подтвердилась.

– Вот именно. Слишком идеальное алиби. Слишком гладкая история, – Аркадий нахмурился. – Почему он сразу не сказал про телефонный разговор с Максом? Это всплыло только при проверке. И эти выходы один за другим, но в разные стороны… Как будто специально продумано. Что-то здесь не так…

Сразу после разговора с Марией, которая рассказала, где теперь живет Андрей, Аркадий забронировал номер на две недели в небольшом отеле на Алтае. Обычный турист, приехавший насладиться горным воздухом и тишиной.

Владелец отеля – тот самый Андрей. Он больше не снимает видео, не ведет блог. Просто живет здесь, принимает туристов, готовит для них авторские блюда в своем кафе.

Аркадий наблюдал за ним: Андрей часто уходил к реке, подолгу смотрел на воду. А по ночам… по ночам в его кабинете горел свет. На столе – карты местности, записи, какие-то схемы.

Андрей все еще искал. Пытался понять, как вернуть Макса. Или как самому попасть туда, куда тот исчез.

Что-то в этом настойчивом поиске было неправильным. Словно Андрей знал больше, чем говорил.

Глава 2

Аркадий выбрал для разговора самое тихое время – после заката, когда большинство постояльцев уже разошлись по номерам. Он нашел Андрея в небольшом внутреннем дворике отеля, где тот, как обычно по вечерам, сидел с ноутбуком.

Прохладный горный воздух пах хвоей и дымом от камина. Где-то вдалеке слышался приглушенный лай собак. Аркадий присел напротив хозяина отеля, собираясь с мыслями. За последние дни он много раз прокручивал в голове этот разговор.

"Андрей, нам нужно поговорить," – начал он тихо. "Я знаю, что вы встречались с Максом в тот вечер. И та история, которую ты рассказывал всем… В ней слишком много нестыковок."

В тусклом свете фонаря было видно, как напряглось лицо Андрея. Он медленно закрыл ноутбук.

"Я уже всё рассказал следователям," – его голос звучал ровно, но в нём чувствовалась усталость.

"Послушай," – Аркадий подался вперёд, – "я не уеду отсюда, пока не узнаю правду. И поверь, я буду копать очень глубоко."

Повисла долгая пауза. Андрей смотрел куда-то поверх головы Аркадия, словно видел что-то в темноте за его спиной. Потом вдруг встал и ушел в дом. Вернулся он через пару минут с тонкой папкой в руках.

"Знаешь…" – он говорил тихо, почти шёпотом, – "я недавно начал писать. Просто рассказы. Вот, возьми, если интересно. Это… просто художественный текст."

Он протянул Аркадию несколько листов бумаги и, не дожидаясь ответа, ушел внутрь отеля. Аркадий посмотрел на листы в своих руках. В свете фонаря он различил название: "Проклятие горной пещеры"…

После прочтения рассказа Аркадий долго сидел неподвижно, всматриваясь в темноту за окном. Теперь многое становилось понятным. История пропажи популярного блогера-миллионника Максима начала обретать очертания, пусть и самые невероятные.

Утром он нашел Андрея за стойкой регистрации. Молодой человек выглядел измотанным, будто не спал всю ночь.

"Я прочитал," – тихо сказал Аркадий, возвращая листы.

Их взгляды встретились. Андрей, некогда успешный блогер с полумиллионной аудиторией, снимавший видео о мистических местах, теперь сам стал частью необъяснимой истории.

"Что вы теперь собираетесь делать?" – спросил Андрей после долгого молчания.

"Мне нужно увидеть эту пещеру," – ответил Аркадий. За два года расследования это была первая серьезная зацепка, и он, бывший следователь по особо важным делам, не мог её упустить. Мария, сестра Максима, заслуживала знать правду.

"Послушайте," – в голосе Андрея звучало отчаяние, – "я уже возвращался туда. С целой съемочной группой. Но там ничего не было. Просто пустая пещера. Эта дымка… она появляется, когда сама хочет."

Но Аркадий уже принял решение. За свою долгую карьеру он повидал многое, и пусть эта история выходила за рамки привычной логики, он должен был довести расследование до конца…

"Я ведь не сразу сдался, понимаете?" – он говорил тихо, будто боялся, что кто-то может подслушать. "После того случая я месяцами собирал информацию. Искал любые упоминания о странных исчезновениях в этих местах."

Аркадий молча слушал, отмечая каждую деталь. За годы работы в следственном комитете он научился различать, когда человек придумывает и когда говорит правду. Андрей не лгал.

"Знаете, что самое странное? Некоторые возвращались. Не все, конечно, но были такие случаи. В документах их находили где-нибудь в соседних районах, дезориентированных, с частичной потерей памяти. Но никто не мог объяснить, где они были и что с ними происходило."

"Ты пытался найти этих людей?" – спросил Аркадий.

"В том-то и дело," – Андрей горько усмехнулся, – "все данные как будто специально размыты. Имена изменены, даты перепутаны. Я находил только косвенные упоминания, слухи, легенды. Будто кто-то намеренно заметает следы."

"Или что-то," – задумчиво произнес Аркадий, – "если верить твоему рассказу о дымке."

Андрей вздрогнул, словно от холода.

"Вы правда думаете, что Максим может быть жив? Что он может… вернуться?"

"Не знаю," – честно ответил Аркадий, – "но теперь я хотя бы понимаю, где искать ответы."

Николай Петрович, бывший полковник полиции, вышедший на пенсию пару лет назад, встретил Аркадия на пороге.

"Проходи," – он провёл гостя в свой кабинет, заставленный книжными шкафами. "Чай, кофе?"

"Лучше по существу," – ответил Аркадий, присаживаясь в потертое кожаное кресло.

Хозяин дома достал из старого сейфа пожелтевшую папку. "Тридцать лет я занимался этим делом. Официально это были просто пропавшие без вести, но…" – он замолчал, подбирая слова.

"Но?" – подтолкнул его Аркадий.

"Знаешь, когда уходишь на пенсию, многое начинаешь видеть иначе. Теперь я могу говорить о том, о чём раньше предпочитал молчать."

"Значит, заинтересовался нашей пещерой?" – Николай Петрович раскрыл папку. "Официально это просто сводки о пропавших без вести. Но есть вещи, которые мы никогда не включали в отчеты."

"Расскажи," – Аркадий подался вперед.

Николай Петрович тяжело вздохнул. "У нас был целый отдел, который занимался этой зоной. Негласно, конечно. За последние тридцать лет около двадцати случаев. Пропадают и возвращаются."

"И что говорят вернувшиеся?"

"То, во что трудно поверить," – полковник понизил голос, хотя в доме они были одни. "Они рассказывают о каком-то параллельном мире. Каждый, кто туда попадает, проходит через что-то вроде испытания. Личного. У каждого своё. Кто-то возвращается через день, кто-то через месяц. А некоторые…" – он развел руками.

"А те, кто не вернулся?"

"По словам вернувшихся, они остаются там до тех пор, пока не пройдут свое испытание. Некоторые… просто не справляются."

Аркадий задумчиво постучал пальцами по столу. "И вы верите в это?"

"После стольких лет работы здесь?" – Николай Петрович криво усмехнулся. "Я видел достаточно, чтобы понимать – есть вещи за пределами нашего понимания. Когда служил, приходилось писать в рапортах то, что от нас ждали наверху. Сейчас могу сказать – каждое слово о том месте – правда."

"А есть какая-то закономерность? Почему одни возвращаются, а другие нет?"

"Вот этим мы и пытались разобраться все эти годы. Но одно могу сказать точно – это не случайность. Каждый, кто туда попадает, оказывается там не просто так. И знаешь что?" – старый полковник наклонился ближе, – "Я думаю, пещера сама выбирает. Только тех, кому действительно нужно пройти испытание."

Аркадий молча смотрел на папку с документами, размышляя о словах Николая Петровича. Если всё это правда, возможно, Максим всё ещё жив, застрявший где-то между мирами, пытающийся пройти своё испытание.

Николай Петрович покачал головой. "Нет, в пещеру я уже не ходок. Возраст берёт своё. Но я могу рассказать тебе всё, что знаю, и показать на карте самый безопасный путь."

Он развернул на столе старую, потрёпанную карту местности.

"Понимаешь, Аркадий, за годы службы я выучил каждую тропинку в том районе. И вот что странно – пещера как будто перемещается. Нет, физически она остаётся на месте, но путь к ней… он каждый раз разный. Будто она сама решает, кого и когда к себе пустить."

Старый полковник достал карандаш и начал отмечать точки на карте.

"Смотри, вот основные ориентиры. Старая сосна с раздвоенным стволом – от неё начинается тропа. Потом будет нагромождение валунов, похожее на медведя – там не сворачивай направо, как бы заманчиво ни выглядела тропинка. Держись левой стороны. И самое главное…" – он внимательно посмотрел на Аркадия, – "если услышишь голоса или увидишь что-то необычное ещё до входа в пещеру – возвращайся. Значит, не твой день."

"А что там может быть?" – спросил Аркадий, изучая карту.

"Всякое бывало. Кто-то видел силуэты людей, кто-то слышал музыку или детский смех. Один раз группа спасателей вообще не смогла найти вход – просто скала, и всё. А на следующий день пещера снова была на месте."

Николай Петрович сложил карту и протянул её Аркадию.

"Возьми. Она старая, но надёжная. И вот ещё что…" – он достал из ящика стола потёртый компас, – "держи. Он особенный. Внутри пещеры обычные компасы сходят с ума, а этот… скажем так, он показывает правильное направление. Только не спрашивай, откуда он у меня."

Аркадий взял компас – старый, но явно качественный прибор с необычными символами на циферблате.

"Спасибо," – он поднялся. "Когда лучше выходить?"

"На рассвете. И помни – пещера сама решает, кого пустить. Будь готов к тому, что можешь вернуться ни с чем. Или…" – он не договорил, но Аркадий понял недосказанное.

"Если что-то случится…"

"Я знаю все протоколы," – кивнул Николай Петрович. "Буду поддерживать связь с местными. И Аркадий…" – окликнул он уже у двери, – "береги себя. Эта пещера… она меняет людей. Даже тех, кто просто побывал рядом с ней."

Глава 3

Утро выдалось туманным. Аркадий припарковал машину у старого лесничества, как советовал Николай Петрович. Дальше предстояло идти пешком.

Рюкзак был собран по всем правилам: фонарь, запасные батареи, вода, еда, теплая одежда, аптечка. В нагрудном кармане куртки – старый компас полковника, в боковом – потрепанная карта.

Туман клубился между деревьями, придавая лесу призрачный вид. Где-то вдалеке закричала птица, и этот крик эхом разнесся по округе. Аркадий сверился с картой – первый ориентир, раздвоенная сосна, должен быть примерно в километре к северу.

Идти было непросто. Под ногами то и дело попадались скользкие корни, замаскированные опавшей листвой. Воздух был влажным и холодным, оседал каплями на лице и одежде.

Через полчаса он увидел сосну. Действительно, как описывал полковник – огромное дерево с раздвоенным стволом, похожим на букву "Y". Здесь начиналась настоящая тропа.

Аркадий достал компас. Стрелка вела чуть левее, чем должна была по обычным законам природы. "Держись левой стороны," – вспомнил он слова Николая Петровича.

Внезапно где-то справа послышался звук – будто кто-то насвистывал мелодию. Аркадий замер. Свист становился ближе, отчетливее, и в нем было что-то неправильное, словно звук шел отовсюду сразу.

"Если услышишь что-то необычное до входа в пещеру – возвращайся."

Но Аркадий не мог повернуть назад. Не сейчас, когда он так близко. Крепче сжав лямки рюкзака, он двинулся вперед, стараясь игнорировать странную мелодию, которая, казалось, следовала за ним.