Читать книгу: «Наизнанку», страница 9

– Юль. У меня к тебе много вопросов, на самом деле.

– А никак без них? Тем более, что я, возможно, не знаю ответов.

– Никак. У тебя всегда с собой паспорт?

– Да.

– Зачем?

– Вот, как раз, для таких случаев! – засмеялась я.

– Смешно тебе?

– Да!

– Зачем вы с Мариной сбежали?!

– Спасались от мужского произвола! И, кстати, в твоём лице поддержки не нашли. Хотя попытались!

– А ты что хочешь? Чтобы я Марата учил как ему себя с его женой вести?! Нет, Юль. Это так не работает. И тебе, на будущее, очень не советую лезть в чужие отношения.

– Ага! Вот так бы Арина и осталась с этим идиотом в квартире! А он бы её убил, расчленил и выкинул! Как не лезть?

– Кстати, об Арине. Что там было?

Я поведала историю знакомства.

– Юля!!! Как вам это в голову пришло?!

– А что было делать?!

– Милицию вызвать! И всё! А если бы он что-то с вами сделал?! – искренне возмутился Сергей.

– Что? Что он мог сделать с тремя оголтелыми бабами? Я больше боялась, что пристрелю его. Не со зла. С перепугу.

– Ты чё?! Охренела?! Решила, что ты – героиня боевика?!

– Ну, нет. Так получилось.

– Пиздец. Зачем вы полетели в Питер?

– Вот про это я не знаю.

– Как с вами Ира оказалась?

– Я ей позвонила!

– Зачем?!

– С ней веселее!

– Бесспорно.

– Ты лучше расскажи как ты узнал в какой мы гостинице? Очень интересно.

– Сначала потеряли Марину. Потом выяснилось, что и тебя нет. Машины на месте. Прояснили по такси. Приехали по адресу. Вас там и близко нет, но таксист видел куда вы бежали. Поискали. Пришла информация по стриптизу. Погнали туда, а вы уже двумя машинами умчали в аэропорт. Мы приехали ровно в тот момент, когда взлетел самолёт. Рейс. Граждане. Такси. Бронь. Что ты улыбаешься? Смешно?!

– Не, ну ты видел как я смоталась и следы запутала? Скажи?

– Давай я тебе расскажу, как тебя в инвалидной коляске в самолёт грузили?! Кстати, где сейчас пистолет?!

– Спасибо, мне уже рассказали. – кивнула я и достала из сумки. – Вот.

– Пиздец, Юля. Я ещё надеялся, что ты догадалась его оставить дома или выбросить. Последнее заявление от какого числа?

– Ни от какого. Его нет.

– Это слов у меня нет! Как вы договорились о поездке, если граждане по-русски не говорят, а переводчик их только на месте ждал?!

– Дааа?! – удивилась я и тут же нашлась, – Текила стёрла языковой барьер! Они, наверное, на нас обиделись.

– Разворачиваемся обратно?! Поедем извиняться?! – неожиданно взбесился Сергей.

– Та уж ладно. Мы за билеты и номер оставили. А ожидания… Ну, что ж теперь.

– То-то они ничего не хотели, когда к ним приехали! Хорошо, хватило ума деньгами разойтись. – заулыбался Сергей. – Я уж плохо о вас подумал!

– Гля! Шо ты подумал?! Что мы?! Кгхм. По-другому разошлись, судя по твоему лицу? Ты за кого нас принимаешь?! – заорала я.

– А чё думать, Юль?

– Мы! Приличные девушки! Или ты полагаешь, что за поездку в Питер я готова на это самое?!

– А за что ты готова?

– Серёжа. Только любовь. Я – чистейший гуманитарий. Рассчитывать не умею. Могу хуйни насчитать.

– Жаль.

– Что, блядь, "жаль"?!

– Жаль, что мне ничего не светит.

– Откуда ты знаешь? – развеселилась я. – Ты ж ничего не предлагал!

– Юль. Мне 35 лет. Что я тебе 18-летней могу предложить?! Кроме как не отходить ни на шаг, издалека смотреть и изредка обнять. Я себя педофилом чувствую!

– Какие мысли тебя волнуют… Я даже не знаю, что и говорить. Признаться честно, я думала, что дело во мне. Что я недостаточно хороша для тебя. Поэтому, кроме приятельских отношений МНЕ ничего не светит.

– Ты с ума сошла?! Что в тебе может быть "недостаточно хорошим"?!

– Ну, я не знаю. Дело вкуса.

– Теперь я точно знаю, ты – сумасшедшая!

10 мая 2003 года.

Субботний вечер, из студенческого общежития схлынул народ, смеркалось, я с двумя подругами курила, сидя на лавочке и поджав по-турецки ноги.

Рядом остановилась машина, вышел мужчина, в машине на пассажирском сиденье ещё один, направился прямо ко мне.

– Привет.

– Здрасьте.

– Йогой занимаешься?

– Нет.

– Как ты так ноги сложила? Меня научишь?

Окинула взглядом мощную фигуру.

– Если не сломаешься, скидывай туфли и садись.

Разулся и сел на лавочку. Свернул ноги не хуже меня.

– Молодец какой! – похвалила я и поднялась на руках с поджатыми ногами.

Мужчина с лёгкостью повторил.

– Ну, охуеть теперь!

– Меня Сергей зовут. А тебя?

– Юля.

– Очень приятно.

– Скоро пройдёт. – пообещала я.

– Поехали покатаемся? Пообщаемся?

– Мне мама не разрешает в машину к чужим дядьками садиться. Даже если будут звать котяток смотреть!

– Поехали с подругами? – предложил Сергей.

И не успела я рта раскрыть. Представьте только – я и не успела слова сказать, как подруги со словами: "Конечно!!!" полезли в машину! Сергей ухмыльнулся.

– Поехали. Не бойся.

– Кого бояться, если страшнее меня никого нет?! – пыталась хорохориться я.

– Тогда смелей.

– Блядь?! Девочки?! – заглянула я в открытую дверь.

– Юль, поехали покатаемся полчаса и вернёмся!

– Блядь! – снова сказала я и полезла в машину.

– Это Дима. – сказал Сергей.

– Красивый мальчик! – захихикали подруги. – Сергей, вы угостите дам шампанским?

– Конечно, девочки. – и остановился возле магазина.

Одна бутылка была выпита из горла в салоне, другая на берегу Кубани и девочки стремительно косели и веселели.

– Юля, почему не пьёшь? – спросил Сергей.

– Не пью. Не хочу. Не уговаривайте. В выпивке и любви не должно быть насилия. – ляпнула где-то услышанную фразу.

Через 40 минут у нас были: совершенно трезвые водитель, пассажир, я и две пьяные девки, требующие музыки для танцев.

– Девочки, давайте мы вас отвезём в общежитие? – предложил Сергей.

– А уже поздно! Нас не пустят! Пригласи нас в гости! Мне вот Дима очень понравился! – пищала одна из подруг и висела на перепуганном парне.

– Ок. В гости. Только Дима не останется, он домой уедет.

– Как так?! – возмущалась подруга. – Я не каждый день говорю мужчинам, что они мне нравятся! Это нужно ценить! Уговорю остаться! Поехали!

Меня, в полном ахуе, затолкали на переднее сиденье, а несчастного Диму зажали сзади. Боюсь представить, что он там пережил. Так и доехали до дома Сергея. Дружно поднялись на десятый этаж, открылась дверь и компания ввалилась в прихожую.

Казалось, что мы с Димой были одинаково изумлены происходящим, но молча прошли в комнату.

– Девочки! Ещё шампанского?

– Даааа! – заорали подруги.

Открылась новая бутылка и разлилась по фужерам. Я пригубила. Сергей с Димой вышли в прихожую, Сергей что-то сунул ему в руку и Дима вышел из квартиры.

Девочки продолжили разливать и пить шампанское, а я с ужасом глядела на двух умниц-скромниц-краснодипломниц. Именно такими они себя и позиционировали.

Сергей старался сдерживать смех.

– А где Дима?! – очнулась одна из подруг.

– Он домой уехал. – сказал Сергей.

Воцарилась звенящая тишина.

– Мы тогда тоже домой! – сказали девочки и прихватив бутылку недопитого напитка, направились к порогу.

Я обулась и шагнула к двери.

– Ну, мы же здесь просто так, да? – спросила подруга. – Только же она нужна?

Сергей молча кивнул.

– Тогда мы её тебе оставляем! Только она – целка. Не даст. – и вышли из квартиры, захлопнув перед моим носом дверь.

Я обомлела. Стояла и молча слушала как шумит лифт.

– Хорошие подруги… – сказал Сергей.

– Что есть, то есть. – ответила я.

– Ну, проходи.

Я снова скинула обувь и на негнущихся ногах прошла в комнату.

– Ты вообще что-нибудь пьёшь?

– Да. Коньяк. Если можно.

– Такая молодая девушка пьёт коньяк? – удивился Сергей.

– Да.

Ушёл в кухню, вернулся с бокалами и коробкой конфет.

– Прости. Лимона нет. Могу сходить.

– Не надо. Спасибо. Переживу.

Разлил. Чокнулись.

– За дружбу, Юля.

– За дружбу, Серёжа.

– Сколько тебе лет?

– 17.

– Мне 3 дня назад стукнуло 35. У тебя зубы по бокалу стучат. Не трясись. Я тебе чем хочешь поклянусь, что ничего не сделаю против твоей воли.

– Спасибо. – почти прошептала я.

Передо мной стоял взрослый, здоровенный, под два метра, крепкий подкаченный мужик. Блондин с серыми глазами, вчерашней щетиной на квадратной челюсти и шрамом на лбу, уходящим в щётку коротко постриженных волос.

Шансы мои не ноль, а минус. И страшно, пиздец.

– Юля. Я предлагаю тебе вечер и ночь под кино, коньяк, конфеты и беседу. Очень хочу, чтобы ты осталась сегодня со мной. Только, пожалуйста, без глупостей. Но если принципиально настроена уехать – вызову такси или сам отвезу куда скажешь. Не нужно прыгать в окна или пытаться меня убить. Договорились?

– Я не боюсь. Почти.

– У тебя зрачки по размеру радужки. Успокойся. – и протянул мне руку ладонью, размером чуть меньше лопаты, вверх. Я, секунду подумав, положила свою руку ладошкой вниз.

– Успокойся. Умойся. Помой ручки. Погуляй по квартире. Всё хорошо.

– Говоришь, как кошке в новом доме. Походи. Понюхай. Вот твой горшочек…

– Ну, вот! – засмеялся Сергей. – Чувство юмора проснулось! Походи, киса. Горшочек там. – и махнул рукой в сторону.

Я так и сделала. Погуляла по уютной, чистой, трёхкомнатной квартире и пришла обратно.

– Полегчало?

Я кивнула.

– Тебе дать что-нибудь переодеться? Моё или мамино?

Я подняла брови.

– Да, Юль. У меня есть мама Елена. Она жила у меня больше месяца, пока делался ремонт в её квартире. И есть её вещи.

– Нет, спасибо. На месте мамы я была бы очень возмущена если бы мои вещи носила какая-то девка.

Сергей выдал светлую футболку и я ушла в ванную.

И правда. Мы пили коньяк, разговаривали, смотрели всё подряд по телевизору и я спокойно уснула под его боком.

Октябрь 2003.

Мы едем из Санкт- Петербурга на юг.

– Помнишь как мы познакомились?

– Помню.

– Я тебя до этого дня видел 8 раз. Димку часто подвозил, он с девчонкой встречался из соседней общаги. Брат моего друга. А как увидел первый раз, подумал "Мне б такую! Я б самый счастливый был!", предложил подвезти, а ты мне что сказала?

Я пожала плечами.

– Я помню. Ты сказала "Уже пришла." Таким тоном… Снежная королева.

– Не помню, Серёж. Не имею привычки лазить по чужим машинам и не приглядываюсь особо кто там со своими предложениями. Не обижайся.

– Да ну! В тот день, как подъехал познакомиться. Мимо проезжал и увидел, как ты на пеньке стояла, смешная, что-то подругам рассказывала и сигаретой махала. В шортах своих коротких, синих, на круглой попе. Я себе пообещал, что сегодня ты моя будешь. И нет. До сих пор не моя. Помнишь, как ты на подоконнике сидела и курила?

– Помню! Выпустила дым тебе в лицо. Ты сказал "Не смей так делать." А я со словами: "А что? Ты меня в окно выкинешь?!" опрокинулась назад. – засмеялась я.

– Смешно тебе? Юля. Я на тот момент, несмотря на все свои обещания, был готов взять тебя силой. Ходила по квартире в моей футболке, светила сосками и красными трусами через белую ткань. Не знаю как бы я заглаживал свою вину и чем бы оправдывался, но подошёл именно за этим. И когда успел схватить тебя за бёдра, чтобы ты не вывалилась с десятого этажа, именно в этот момент я понял, что дороже тебя у меня никого нет и я могу только ждать милости Вселенной. А сделать тебе страшно или больно— не могу.

– Слушай! А ты ж и специально дал мне такую футболку?

– Ну, да. – улыбнулся он. – Смотреть же можно.

– Серёж, нам никто не мешает наверстать упущенное.

– Ты серьёзно?

Первый же отель на дороге был наш.

А у меня появился ответ для Марины. Хорош. Безмерно.

Когда мы вернулись в компанию на обед, все хитренько улыбались.

– Дарин, звонил твой папа. Мы пока никуда не едем, он через час-полтора будет здесь. Так что, у всех есть время поесть, покурить и отдохнуть.

Мы быстро перекусили и умчались обратно в номер.

– Как ты, моя хорошая? – спросил Сергей.

– Замечательно. – прижалась я ближе. – Бля, мне в универе не знаю что сделают. Выгонят, наверное, ко всем чертям. Год только начался, а я уже напрогуляла.

– О. Про учёбу вспомнила! – смеялся и гладил мои волосы. – Всё решим. Не волнуйся. Ты же ко мне переедешь?

– Не знаю. Я ещё не думала об этом.

– Хочу, чтоб ко мне. И от учёбы недалеко.

– Ну, да. При желании можно пешком добраться. Вместо моей утренней пробежки.

– Знаешь, что странно и страшно?

Я молча повернула голову и подняла бровь.

– Ты по возрасту, при определённых обстоятельствах, могла бы быть мне дочерью. Как тебе это?

– Это у тебя, Серёжа, возрастное! – засмеялась я. – Проснулся инстинкт гнездования! Я твой возраст заметила только в день знакомства и абсолютно спокойно его принимаю. Больше скажу – мне нет совершенно никакого дела до этой цифры. Кстати, дядя Миша говорил о Викторе Ивановиче, он тоже думает, что тот погиб.

– Все так думают. Его видят самый минимум людей. Причём, никто не знает кто ещё кроме них самих.

– Всё-таки скажешь зачем меня отвёз познакомить?

– Ты ж сама говоришь – познакомить. Мы всегда хорошо ладили, а после смерти отца стали ещё ближе. Вот и захотел тебя показать.

– Хм. И какова резолюция?

– Вот ещё! Резолюция! То, что я и сам знаю! Сказал держать тебя изо всех сил.

– Это всё блины. – заявила я. – Они так на мужиков действуют. Бабушкин рецепт для привлечения женского счастья. Действует как приворот на всех, кто отведает! – смеялась я.

– Юля! Да ты ведьма! – ржал и обнимал меня Сергей.

– Немножко! Кстати, ты его сына не искал?

– Втихаря нет. Мне бы хотелось, чтобы ты с ним переговорила на эту тему. Раз уж он тебе открылся.

– Ок. Сгоняем.

Зазвонил телефон.

– Да. – название отеля, километры от Москвы. – Подъезжай. Всё верно.

Я вышла в коридор:

– Дариинаа! – заглянула в открытую дверь. – Беги! Папа.

И Дарина побежала. Из комнаты, по лестнице вниз, через обеденный зал и парковку, с размаху в объятия невысокого, худощавого и смуглого мужчины.

– Папа!!! – визжала и плакала она.

– Доченька!!! – орал и плакал он, хватал за голову и целовал лицо.

Мы, всей компанией, не двигались с места и украдкой подтирали слёзы. И девочки, и брутальные мальчики.

Сцена была действительно душераздирающей.

Когда эмоции чуть утихли, Данил подошёл к Сергею:

– Спасибо. Спасибо за дочь. Твой должник. До конца моих дней.

– Данил, я только довёз. – легонько подтолкнул меня вперёд. – Это всё Юля. Они познакомились с Дариной в участке Хельсинки.

– Как вы туда попали? – удивился Данил.

– Это чуть длинноватая, но занятная история. Дарина в курсе событий, расскажет по дороге.

– Спасибо, Юля. Спасибо большое. Спасибо, что не прошла мимо беды моей дочери. Я не знаю, что говорить. Я бесконечно благодарен. Приезжайте в гости, пожалуйста! – Данил жал двумя руками мою руку. – Мы будем очень рады вас видеть. Спасибо. А сейчас поедем. Мама наша в больнице. Я ей ничего не сказал по поводу поездки. До последнего боялся, что это какая-то ошибка. Она из больниц не вылезает, как Дарина пропала.

– Данил, ты же сам за рулём приехал. Назад далеко. Отдыхать, так понимаю, не будешь. Давай я тебе водителя дам?

Предусмотрительный Сергей всегда путешествовал с двумя водителями на машину. Кроме своей.

– Спасибо. Если можно… Я же никому не сказал куда и зачем еду. – помахал ногой и мы все только сейчас заметили, что Данил в домашних тапочках. – Как позвонили, так и побежал!

– Ребят, в Ставрополь кто? – спросил Сергей.

– Я. – вызвался один из парней, Макс, что ли. Наверное.

– Отлично. Доброй дороги.

Мы обнялись с Дариной.

– Спасибо, Юль.

– Пожалуйста, дорогая. На связи.

– Будь счастлива.

– И ты.

Все перецеловались, переобнимались, попожимали руки, похлопали друг друга по плечам и спинам, Дарина с папой влезли на заднее сиденье машины, Макс сел за руль, помахали нам ручками и отбыли.

– Серёж, а как Макс вернётся из Ставрополя? – протупила я.

– В смысле? – недоумённо посмотрел на меня Сергей.

– Это ж не его машина.

– А там, конечно, ни машин нет, ни поезда не ходят, ни самолёты не летают! Тебе подремать надо, детка…

Ну, да.

Мы продолжаем путь домой.

– Юль, всё хочу спросить. Откуда это стремление помочь и спасти? Вот хоть взять, Арину. Хоть, Дарину. Ты же понимаешь, что большинство людей просто прошли бы мимо?

– Ой, Серёжа. По мне так обычное дело. Ну, может, ещё чувство вины…

– Какой такой вины в твоём нежном возрасте?

– Ты прям послушать это хочешь?

– Детка, я бы тебя слушал и слушал до конца своих дней. Скажу честно, я не видел раньше таких девочек как ты. Несмотря на свой возраст ты настолько отзывчивая и мудрая, что я просто удивляюсь. И при этом такую херь творишь, что уму непостижимо. Рассказывай.

– Ну, слушай. В моём седьмом классе к нам пришла девочка. Маргарита. Рита. Хорошенькая неимоверно. Светлые волосы под короткое каре с чёлкой, кукольное личико, густые тёмные ресницы, карие глаза… Ну, вот эта "золотая красота", когда волосы светлые-светлые, а глаза тёмные-претёмные. Она когда улыбалась, то щёки приподнимались и от глаз было видно только щёточки ресниц. Пухлые губы, идеальные зубы, и чистая— чистая кожа… Стройная. Мама её хорошо одевала. У неё был лаковый рюкзачок, кроссовки на огромной платформе и красная короткая кожаная курточка. Мне такие вещи даже и не снились. Я донашивала мамины школьные и институтские. Мальчики школы дружно влюбились, а девочки так же дружно возненавидели, особенно те, кто ни умом ни внешностью не блистал. А она такая была. Летняя. Понимаешь? Я не знаю как сказать. Солнечная. Вот… Вот! Как у Бредбери в его "Рассказе о любви": "… вoплoщение лета— дивные персики среди снежной зимы, тoчно прoхладнoе мoлoкo к кукурузным хлoпьям ранней ранью в июньский знoй…" Вот точнее всего, пожалуй. Я со своим корявым языком и скудным умом не смогу сказать лучше. При этом, Рита была доброй и умненькой. Я таких людей больше в жизни не встречала. И девочки школы, разновозрастные должна сказать, всё ей угрожали "тёмной", какой-то расправой. Самые тупые, злобные и уродливые сбились в кучу против красивого ребёнка. Страшная хуйня, на самом деле. Вот это вот: "После школы получишь!", какие-то ядовитые записки, нелепые сплетни, гадости в глаза и за спиной. И при этом, на контрольной: "Дай списать!". Рита… Да в ней, наверное, и не было никакой злопамятности. Просто не было. Каждый, кто просил у неё помощи – получал её. И это злило многих ещё больше.

Я в травле не участвовала и так как мы жили в одной стороне, то ходили домой вместе. Со мной связываться особо желающих не находилось и все предложения из категории "Пошли за школу, поговорим." в адрес Риты, разбивались о моё железобетонное: «Девочки. Идите, пожалуйста, на хуй. Мы домой.»

25 ноября в школе был праздник "Коса— девичья краса" и я принимала участие после уроков. Мне в волосы, они длинные тогда были, навтыкали каких-то листьев, что-то там пионервожатая намудрила с причёской, я покрасовалась на сцене, Рита меня подождала и мы вместе пошли домой.

– Рит, что ты так медленно идёшь? Пойдём быстрее!

– Я не могу…

– Тебе плохо?

– Нет… Я просто не могу быстрее…

Я не стала настаивать, мы взялись за руки и медленно побрели в сторону дома. Дошли до моего, а Рите нужно было чуть дальше.

– Я так не хочу домой…

– Почему, Рит?

– Я не знаю… Я не хочу…

– Рит, уже поздно, темнеет рано. Не шляйся где попало. Иди домой.

– Может, ты ко мне в гости? Ни разу ж не была. Я маме про тебя рассказывала.

– Не, Рит. Уроков херова куча. Давай в следующий раз?

– Ладно…

Забегая во двор, я посмотрела ей вслед. Рита шла, еле переступая ногами, опустив плечи и голову.

У меня было два варианта: пойти с ней или пригласить к себе. Ни на один из них не хватило ума.

На следующий день Рита не пришла в школу.

А ещё на следующий мне позвонила одноклассница и сказала, что Риту убили. И её маму тоже.

Не буду грузить следственными подробностями, я оказалась последней, кто видел Риту живой.

У Риты был двоюродный брат. Родной племянник её мамы. Жил практически у них. Тётя его кормила, поила, одевала, обувала, учила, лечила и т.д. Потому как сестра не очень благополучная сама по себе, так же неблагополучно вышла замуж. Бухали, короче, по-чёрному. Мама Риты когда-то там продала ларёк, оставшийся ей от мужа, покончившего жизнь самоубийством. Брат и племянник Саша решил, что ему очень нужны эти деньги.

Утром все вместе позавтракали. Рита ушла в школу. Племянник стукнул тётю по голове, убил её этим ударом, оттащил в котельную в подвале, перемыл посуду, намыл пол и сел играть в приставку. Ждать Риту. Она пришла домой. Серёжа, он её пытал… Шестнадцатилетний подросток пытал свою тринадцатилетнюю двоюродную сестру. Он хотел знать где лежат деньги. Он был уверен, что они дома. Зная Риту и её отношения с мамой, она скорее всего, и не знала. Замучал до смерти, тоже оттащил в подвал, облил тела ацетоновой краской, там же в котельной найденной. Нашёл три тысячи денег, забрал столовое серебро и включил газ. Как он потом говорил, что "Видел в кино, когда включён газ и звонит телефон— дом взрывается." Взяли его через несколько дней. Он угнал машину и пёрся в сторону Украины.

А 29 ноября уже были похороны.

Два гроба во дворе дома, между ними на табуретке сидела старшая сестра Риты. Студентка Ростовского ВУЗа. Уже даже не плачет, а тихо стонет… "Скорая помощь" дежурит под воротами… И пошёл первый снег…

Снежинки падали на загримированное, само на себя не похожее, в остатках краски, просвечивающих через тональный крем, лицо Риты… И не таяли. Сестра прикасалась к ним пальцами, снежинки превращались в капельки и она шептала: "Красавица моя…"

Я молча покурила две подряд.

– Так вот, Серёжа. Меня не покидает мысль, что если бы я в тот день позвала её к себе. Или пошла с ней. То Рита, этот солнечный лучик, осталась бы жива..

– Или, если бы ты пошла вместе с ней, то были бы мертвы обе.

– Возможно. Теоретически. Но мне кажется, что нет. Серёжа, если я могу помочь – я всегда помогу. Может, я тысячу раз окажусь неправа и влезу не в своё дело, но один раз точно окажусь нужна, по-настоящему, когда решается вопрос жизни и смерти.

Светлая память Маргарите и её маме Зинаиде.

– Серёж, чё с Ариной будем делать? В Новороссийск прям повезём?

– Ну, да. Там у них с Лёшей что-то намечается. Такие взгляды неоднозначные.

– Да? Ну, хорошо. Не заметила. – пожала плечами я.

– Конечно, хорошо. Что ж плохого-то? Макс на Дарину глаз положил, Лёша на Арину. Совет да любовь. Ребята у меня хорошие. Я ублюдков не держу.

– Макс на Дарину?! – удивилась я.

– Ну, да. – засмеялся Сергей. – Тоже не заметила?

– Неть.

– Моя ты внимательная!

– Есть такое… А ты прям за всеми всё сечёшь?

– Да.

– А расскажи что-нибудь о своей семье? – попросила я.

– А что тебе интересно?

– Всё, что захочешь рассказать.

– Я, так как ты, рассказывать не умею. Папа с мамой познакомились в Болгарии. Мама, я уже говорил по- моему, француженка. Папа – русский, он там был по делам, а мама отдыхала. Отсюда и двойная фамилия. Они долго спорили по этому поводу, но пришли к соглашению. Папу во Францию не выпускали, а мама сюда смогла. Но без права выезда на Родину. "Железный занавес" и всё такое. Они много пережили, пока добились права быть вместе.

– Молодцы какие.

– Они с отцом были как одно целое. Одинаково думали, одинаково делали. Ссорились только на почве ревности. Ну, мне кажется, что поводов для конкретной ревности не было. Да и не могло быть. Мама красивая, яркая, общительная, у неё декольте – папа волнуется. Папа видный, но замкнутый, беседа с какой-нибудь дамой – мама волнуется. Они любили очень друг друга. После смерти отца кто только маме не предлагал руку и сердце. Всем отказала. Да я и представить не могу, кто может заменить ей папу.

– А ты знаешь французский?

– Да, и вполне сносно.

– Класс! – восхитилась я. – Де кум теля пассэ?

– А? – Серёжа подвис. – А! Это шутка какая-то, да?

– Ну, да. Раскусил. Шутка.

– А ответ на это есть?

– Конечно! Кум теля пассэ на задвирках!

– Где ты это берёшь?! И как это всё умещается в твоей голове? – смеялся Сергей.

– Кладезь бесполезных знаний. Помещается всё, кроме нужного, например, анатомии и гистологии!

– Расскажи теперь о своей семье.

– Я?! Серёж… – замялась я. – Мне на ум приходит только то, что людям рассказывать нельзя.

– О? Интрига? Давай, Юль Сергевна!

– Хм. Ну, ты сам попросил! Чтоб совсем понятно было. Слушай. Первое, что на ум пришло. 8 Марта. Всё семейство собиралось дома у прабабушки и прадедушки со стороны отца. Сбежались все родичи города и близлежащих территорий, чтобы поздравить их, бабушку с Женским днём, а дедушку с Днём рождения. Бабушку эта хуйня невероятно злила и свои поздравления любимому мужу она вкладывала в фразы: "Чёрт старый! Угораздило тебя в такой день родиться и испортить мне праздник!", и далее по тексту, будто дедушка выбирал дату рождения. И это страшно веселило гостей. Накрывался совместными усилиями стол, доставался из погреба алкоголь— домашнее вино для девочек, водка – для мальчиков. Одаривались подарками, заранее припасёнными: духами – трусами – пудрами – помадами, выпивали и заводили граммофон..

– Граммофон? С пластинками?! – удивился Сергей.

– Ага! С ними самыми! – засмеялась я и запела, – Огней так много золотых на улицах Саратова! Парней так много холостых, а люблю женатого!

– Юля! – смеялся Сергей, – Ты не ту профессию выбрала! Тебе тамадой надо быть! Где на тамаду учат?

– А я не выбирала. Ладно! Так вот. Гости, возрастом от лет от семи до восьмидесяти пяти дружно подпевали. Потом дедушка доставал баян и обязательно первой звучала песня: "Я встретил девушку – полумесяцем бровь! На щёчке родинка, а в глазах любовь!" С этой песней дедушка сватался к бабушке в бог весть каких лохматых и в очередной раз признавался ей в любви. Потом уже были "Ой, мороз, мороз! Не морозь меня! Не морозь меня! Моего коня!" – горланила я на всю машину. Ну, и любимая бабушкина "Ландыши, ландыши! Светлого мая привет!". Папенька мой к тому моменту уже знатно повеселел и вместо: "Ты сегодня мне принёс не букет из пышных роз, не тюльпаны и не лилии…" Пел: "Ты сегодня мне принёс кошку дохлую за хвост! А она такая вкусна-а-ая!". На тот же мотив. А он же ещё как выпьет, так весёлый такой становится. Озорной, шо спасу от него никакого нет. Вот и в этот день решил он над маменькой подшутить – завалил её в сугроб, натолкал за шиворот и натёр снегом лицо, а снег мартовский подтаял накануне и обратно замёрз! Сказать по совести, так- то не снег был, а лёд. Маменька накрашена ж в лучших традициях девяностых: тональный крем, пудра, сиреневые тени, лиловая помада, чёлка налаченная как у Иден из "Санта-Барбары". И как потекло это всё к ебеням вперемешку с кровью! Орут все! Пиздец. И маманя, была нормальная баба, а стала за одну минуту, шо мокрая курица ещё и чёлка эта сосулькой висит. Ну, и насколько ей приятно было, думаю, можно представить.

– И смех, и грех! – смеялся Сергей. – Так зачем он это сделал?

– Ну, пошутил мужик. – развела я руками. – Хохочет, весело ему. А маменьке прям совсем не понравилось. Праздник испорчен и требует уходить домой. Папенька не очень хочет, но соглашается. Пока та себя в относительно приличный вид приводит, этот на посошок употребляет. Меня пинками и пошли. Маменька мандит, папенька не угомоняется. В центре города папа решил повторить шутку, чтоб может со второго раза оценили и снова проделал с маменькой тот же фокус. Маман, взбешённая вконец, лупила папаню кульком с подарками, пока кулёк не порвался и из него не вывалились подаренные ей прабабушкой шикарнейшие розовые репетузы! Атласные панталоны! Такие – от выше пупа и по колено!

– Дальше! – хрюкал Сергей.

– И маман, подхватила панталоны и херачила папаню уже ими. Времени шестнадцать часов праздничного дня, население гуляет, а тут мы… Скоморошье представление. По итогу. Мы с мамой идём домой, а папа, недооценённый талант клоунского мастерства, в противоположную сторону. Мы дома, и переоделись, и помылись, и поужинали. "Уж полночь близится, а Германа всё нет."

– Германа?

– Серёж, это "Пиковая дама". Ну? "Тройка, семёрка, туз.. Тройка, семёрка, дама..". Нет? Ладно. Проехали. Я сплю уже, а маменька заламывает руки и бегает по квартире в ожидании запозднившегося супруга. Звонок в дверь. Коллеги папеньки торжественно заносят тело дражайшего главы семейства. Кладут на пол прихожей, желают доброй ночи и валят во тьму. Мама раздевает папу от верхней одежды, орёт конечно как ненормальная, папенька встаёт на четвереньки, снимает штаны вместе с трусами, и стоя в позе рыбом, показывает нам жопу и блюёт в свою норковую шапку. Оставляется спать в прихожей. Утром картина маслом – печальный и помятый папенька смотрит в полную блевоты шапку. Винегретом он там закусывал, или селёдкой под шубой. Хуй его знает. Но цвет красивый. Розовый, шо те панталоны. С праздником, девочки. Глядите как я красиво наблевал. Ну, и ор весь день, конечно.

– Ооох! – просмеялся Сергей, – Это ж сколько тебе лет было? Не помнишь?

– Да как такое забыть? 1992 год, мне неполные 7 лет было.

– Хорошо, что ты с юмором относишься. – посерьёзнел он.

– Серёженька, а я если без юмора буду относиться, в частности к своему семейству, кукухой крякну. Окончательно и бесповоротно. Поэтому – только ржать. И тебя посмешить.

Так, за разговорами, промчали Златоглавую, в Воронеже остановились переночевать и на следующий день добить оставшийся путь.

– Вот тебе и ответ на твой вопрос. Лёха везёт Арину в Новороссийск. – улыбнулся Сергей. – Подошёл сейчас, попросил.

– Ну, и замечательно. И ты топай сюда. – откинула я одеяло.

Смешно. Спать с Сергеем я начала на полгода раньше, чем НЕ спать…

Домой приехали около 20.00, Лёша с Ариной умчали. И что-то мне подсказывало, что не сразу на историческую родину девушки. Расцеловались с Мариной у её дома.

– Ты ко мне?

– Не, Серёж. Меня сегодня в общагу, завтра в универ хоть схожу. Ире тоже б надо бы. Обидно будет, если с пятого курса выгонят. А за нашими не заржавеет. Выпрут за милую душу.

– Ты подумай о переезде ко мне. Если хочешь, конечно.

– Подумаю, Серёженька. Обязательно. До завтра.

И мы с подругой ушли в общежитие.

– Шо, красота моя, по коньячку за возвращение?

– Шпуля! Иди ты в жопу! Я с тобой больше не пью!

– А чё? – успела удивиться я и зазвонил телефон.

Иван.

– Привет.

– Привет.

– Юль, такое дело. Только не обижайся.

– Хм? – не поняла я.

– Я вроде как с тобой знакомился. Мне неудобно…

– Вань, говори прямо, а.

– Юль. Мне Ира очень понравилась. Прям любовь с первого взгляда. – выдохнул Иван.

– Тю! А на что обижаться-то? – засмеялась я, – Любовь – это прекрасно! А уж с первого взгляда и подавно.Щас. – и закрыла микрофон рукой. – Ир! Тебе Иван понравился?

– Да. А чё?

– Я твой номер дам?

– Дай.

– Вань, давай я тебе её номер телефона дам?

– Я собирался вас вдвоём пригласить и сам попросить..

– Вань, мы взрослые люди. Давай, пожалуйста, не будем на свидания втроём ходить, а? Позвони и идите напару. Она не против будет.

– Думаешь?

– Думаю. Я тебе смс скину.

– Хорошо. Спасибо большое.

– Всегда пожалуйста, Вань. Доброй ночи. – и отключилась.