Читать книгу: «Наизнанку», страница 8

– Пиздец.

И в кухню зашла Арина.

– Доброе утро, девочки. По какому поводу хохочете с утра пораньше? О, кофе.

Разбудили Иру, сгреблись и махнули в Эрмитаж.

– И вот, девочки, представьте! Латный кУстюм весит от 18 до 40 кг, да ещё меч плюс от 1,5 до 4 кг. Попробуй помаши такой хернёй… Да ещё с забралом, через которое ни черта не видно. Короче, тупо махали мечами в кого попадёшь, в того и молодец. – проводила я экскурсию в Рыцарском зале Зимнего Дворца своим девочкам и тем, кто не успел убежать от моего виденья мира и взгляда на историю. – А самое страшное, что латы надевались долго и только с помощью оруженосца, то есть, ни о каком снять и покакать речи не шло, поэтому все свои естественные нужды рыцарь справлял, по сути, себе в штаны. Потом куда-нибудь в речку и, может быть, вода лишнее вымоет.

– Как же они воняли! – ужаснулась Марина. – Они ж ещё и потели!

– Не "воняли", а "дурно пахли", как всегда поправляла нас учительница истории.

– А как со всей этой хренью лезть ещё и на лошадь? – удивлялась Арина.

– Да вот хер их знает. Крепкие, видать, были мужики… Но вооооонючие! – смеялась Ира. – Вот тебе и рыцари! Так и мечтай!

– На белом коне!

Иностранцы нас, к счастью, не понимали.

– А вот Колыванская ваза… Уму просто непостижимо. Она меня и в первый-то раз потрясла до основания сознания, и сейчас. Это ж надо?! 19 тонн весит! Один только фундамент под ней 4 года сооружали. Какими же руками, инструментами и для чего это было сделано?! Аж дух захватывает.

– А вот "Даная" Рембрандта… Знаете эту историю? Акрисию, царю Аргосскому сказали, что он будет убит своим внуком и он заныкал любимую дочу подальше, чтоб же ж не залетела ненароком. А тут и Зевс увидел, влюбился и обратился в золотой свет, чтобы проникнуть к ней. И, таки, проник. И родила Даная Персея, который дедушку-то и грохнул. Как, собственно, и предрекалось. А картину покалечил кислотой и ножом один дурак в 1985 году. И помнить не хочу как его звали. Идиота кусок. Восстановили.

– Оох… У меня уже от этих жутких эмбрионов тошнота подступает. – жаловалась Арина в Кунсткамере. – Давайте на выход, что ли.

Выбегались за день и, поужинав, вечером снова собрались на одном диване перед телевизором.

Набрала Сергею.

– Привет.

– Привет. Что? – настороженно спросил он.

– Ничего.

– Всё в порядке?

– Да. Звоню сказать, что я живая.

– Прям вот так?

– Ну!

– А с чего это мне такая милость перепала?

– Настроение хорошее. Мы сегодня в Эрмитаже были.

– Тебя в Эрмитаж нужно каждый день водить, чтоб было настроение говорить людям, которые за тебя беспокоятся, что ты живая?

– Ой. Всё!

– Странно как-то…

– Ты, кстати, где?

– Подмосковье. Что-то начудить собралась, поэтому спрашиваешь? Успеешь или нет?

– Откуда столько недоверия? – оскорбилась до глубины души я.

– И правда! – засмеялся Сергей. – Даже сам не знаю!

– Ладно. Всё. Пока.

– Давай.

Четыре тюленьки лежали на диване.

– Девочки, а что вот мы… В Питер приехали, а в клуб не сходим? – спросила Ира. – Только по музеям таскаться будем? Так, что-то, и вспомнить особо нечего.

– Тебе впечатлений мало? – спросила Марина.

– В клуб хочется. Поплясать.

– А я, кстати, тут тоже ещё не танцевала. – сказала Арина.

– Ну, значит, решено. Погнали. А то Серёжка приедет и с нами не пойдёт и самих не отпустит. – не стала отрываться от коллектива я.

Было б сказано. Через 2 часа мы уже вызвали такси.

– В какой, девочки?

– В самый большой и самый классный!

Плясали, пьянствовали в баре, снова плясали, опять пьянствовали. Дури у всех было приблизительно одинаково, поэтому интересы хорошо сошлись. Настолько, что девочки меня чудесно поддержали в споре с совершенно незнакомым мужиком, которого я уверяла, что именно мы сойдём на берег Хельсинки без загранпаспортов, виз и прочей ебатни и меньше, чем через 12 часов вернёмся на борт парома. На кону стояли 10.000 зелёных. Где и каким образом я их собиралась добывать в случае проигрыша— покрыто мраком неизвестности по сей день.

А через полтора часа после спора пьяная девичья компания, предварительно поменяв деньги, отплывала из Санкт-Петербурга в Финляндию на пароме, с владельцем которого и поспорила.

Через десять часов мы проспались, привели себя в относительно человечий вид и вышли на палубу.

– Влад. Покажи хоть выигрыш!

– Ты всерьёз думаешь, что он твой? – заржал Влад. – Если вас задержит полиция, то вы будете выбираться с помощью посольства! И это будет гораздо позже, чем через 12 часов. Хорошо, если в этом году!

– Ой, Влад!

– Юля, вас посадят!

– Как посадят, так и выкопают! Тоже мне. Напугал.

– На. Любуйся. – распахнул бумажный пакет.

А ещё через двадцать минут наш дружный ансамбль "Безумные девки" ступил на землю Финляндии. С российскими паспортами, моей полной денег сумкой и, блядь, огнестрельным оружием в ней же. Потому как у Юли не хватило ни ума, ни фантазии притулить его в безопасном месте. Не спрашивайте от кого я собиралась отстреливаться. В душе не ебу.

Мы покинули территорию порта и зарулили в ближайшее кафе пообедать.

Почему мы решили, что не будем бросаться в глаза в своих платьях и на шпильках в порту и сойдём за своих – вообще за гранью понимания.

Пожрать мы не успели, как оказались задержаны полицией.

Один из представителей местной власти проокал и проакал, заикаясь на согласных, что-то совершенно невообразимое.

– Сссссуууукаааа… – выразила я радость от встречи. – Девоньки, прикидываемся дурами до последнего. Авось, отвалит.

Как по команде сделали овечьи морды.

– Инглиш? – спросил второй.

– Чуть-чуть. – сказала Марина.

– Вот и заткнись, пожалуйста.

И мы отрицательно замотали головами.

Спектакль обосрал нам бармен. У нас и так-то номер не сильно ладился, а тут ещё он:

– Русские они.

Мы дружно скосили на него глаза.

Бармен поокал и поакал с полицейскими и сказал нам по-русски:

– Вам нужно пройти с ними. В участке есть русскоговорящий.

Делать вид, что мы и русского не понимаем – было б совсем глупо и мы как-то разом решили не сопротивляться, пока вежливо просят и пообщаться с ихНИМ в участке по-русски. Хер знает, чё у них за полномочия. Может, им таких как мы можно в море топить. Без суда и следствия.

"Бля… Лишь бы в сумку не полезли. "– думала я, пока мы шкандыбали на каблуках по брусчатке под мелким дождиком.

В участке нам жестами показали, что можно присесть, скоренько пришёл приятный белобрысый мужчина в костюме и обратился по-русски:

– Добрый вечер. Разрешите взглянуть на ваши документы?

– Добрый.

Квартет "Ебанашки на выезде" дружно полез за паспортами.

Подали.

– Ага. Хорошо. Это всё? Загранпаспорта?

– Как вас зовут? – спросила я и улыбнулась.

– Антти.

– У вас совсем нет акцента! – восхитилась я. – Вы прекрасно владеете языком!

– Откуда взяться акценту, если я Андрей и полжизни прожил в Пскове?

– О? Вот это уже чудесно!

– Ничего чудесного, дамы. Вы находитесь на территории страны незаконно. Вы должны были оставаться на судне, на котором прибыли. У вас проблемы.

– Андрей… Нас укачало и мы хотели нормальной еды… Можно мы, пожалуйста, вернёмся обратно? Честное слово! Быстро и тихо. – сделала я жалобную морду.

– Нет. – глянул в паспорт. – Юлия Сергеевна. Я повторю. Вам нельзя было покидать судно.

– Ладно. Андрей, разрешите тогда хотя бы сделать один-единственный телефонный звонок?

– Хорошо. Адвокату?

– Да.

В моей пустой башке, как птичка в клетке, билось единственное знание – когда что-то очень пошло не так – нужно звонить домой, в милицию или дяде Боре. Домой как-то не очень хотелось, милиция – вот она полиция под жопой, не родимая, конечно, но всё же… Дядя Боря подходил как нельзя лучше.

Я набрала номер.

– Здрасьте, дядь Борь. Это Юля. – и назвала фамилию.

– Привет, Юлёк. Как дела?

– Дядь Борь. Так себе дела. Я в полицейском участке Хельсинки.

– Молодец какая! – обрадовался дядя Боря. – Что сотворила?

– Вторглась на территорию государства без соответствующих случаю документов.

– С Луны ты что ль упала в Финляндию? Вторглась она.

– Почти. Паромом.

– Ай, умница! Ай, лапушка! – снова похвалил дядя Боря. – Отец, я так понимаю, не в курсе? Сказать?

– Ой, нет! Пожалуйста.

– Юля. Если он будет тебя искать – я скажу. Имей в виду. В каком вы участке? Что у них там? Номер, адрес или что?

– Рядом с портом. 5 минут на каблуках.

– Ладно. Номер телефона определился. Разберусь.

– Дядь Борь. Я с подругами…

– О?! У вас там съезд дурных девок?

– Типа того.

– Ладно. Сидите, ждите, никуда не уходите. – пошутил весёлый папин друг.

– Всё. – сказала я Андрею и положила трубку.

– Я вам сообщаю, что вы задержаны. Сейчас вас проводят в камеру, где вы и будете дожидаться.

– Чего?

– Юлия Сергеевна. Приедет переводчик, вас опросят, составят протокол, потом будут что-то дальше решать. Я не занимаюсь этими вопросами. Я только поговорить пришёл. Сейчас только ждать. У вас сейчас даже вещи не могут досмотреть. Никому не нужен этот международный скандал. Могу только предложить сообщить в посольство о вашем местонахождении.

– Не, не надо. Спасибо.

Нас отвели в камеру. Или как оно там у них называется. Всей компанией в одни апартаменты. Щёлкнул замок. Так себе ощущение, скажу я вам. Не рекомендую.

– Заебись. – прервала молчание Ира. – Чё дальше?

– Пока ждём. – пожала я плечами.

– А чё ждём? – уточнила Арина.

– Пока дядя Боря что-то порешает.

– А он порешает? – спросила Марина. – Или, может, самое время Марату звонить?

– Должен. Девочки, всё будет хорошо. – пообещала я, едва не стуча зубами от страха.

– Ох, Шпуль, чтоб я ещё когда с тобой пьянствовала! – сказала Ира. – Ни в жизнь! Только в общаге и при замкнутых дверях. Ну, если вернёмся. Дяде что ль позвонить?

– Ир, давай чуть подождём.

– Ну, давай. Куда нам торопиться?

Пару часов мы болтали лишь бы о чём, чтоб было не так страшно.

Хуже всех пришлось Арине. Добрая и домашняя девочка, видимо, сто раз пожалела о знакомстве и в её глазах периодически собирались слёзы, которые она втихаря подтирала.

– Арин, да всё нормально будет. Давай обниму. – и дальше мы уже сидели в обнимку.

– Девочки! – послышалось откуда-то сбоку. – Вы же русские, да?!

– Да! – ответили хором. – А ты кто?!

– Девочки, если вернётесь в Россию, скажите в милиции, что Дарина, – назвала фамилию. – Здесь. Меня точно ищут. Я без документов. И не признаюсь кто я. Я убила клиента, чтобы бежать.

– Твою ж мать. Откуда ты, Дарина?

– Я из Ставрополья.

– Ооо! Землячка! – обрадовались мы.

– Меня папа точно ищет. Меня похитили.

– Так. Подожди. – сказала Марина. – Это ты пропала накануне своей свадьбы?!

– Да!!! – крикнула девушка.

– Дарина. Тебя года 4 ищут уже.

Пришёл разговаривающий по телефону Андрей:

– Вон они сидят, голубушки. Да. Четверо. И только российские паспорта. – засмеялся. – Ну, да… Хорошо…

– Пятеро! Нас пятеро!

– В смысле? – не понял Андрей. – Кто ещё с вами?

Протянул телефон:

– На!

– Алё!

– Кто с вами пятый? Вас же вчетвером взяли. Вы там почкованием размножаетесь?!

– Мы встретили Дарину, – сказала я понизив голос и назвала фамилию. – Из Ставрополя.

– Фамилию знаю… Ладно. Имею ввиду. К вам уже мчит дядя Миша.

– Ваш брат?

– Да. Он самый. Будьте умницы. Скоро будет. На ваше счастье.

– А Дарина?

– Юль. Там с вами не очень понятно. Но постараемся. Своих нельзя бросать. Пароль прежний. – хихикнул дядя Боря.

Я отдала телефон и Андрей ушёл.

– Вы меня правда заберёте? – спросила Дарина дрогнувшим голосом.

– Попробуем. Нам тебя до комплекта не хватает. У нас есть Арина, Ирина, Марина и срочно нужна Дарина.

Мы чуть подремали, притулившись друг к другу.

Ещё затемно зашёл Андрей с двумя большими дядьками. По дружелюбным и жизнерадостным мордам лиц сразу стало понятно, что братья-славяне и по наши души.

– Подъём. На выход. – сказал Андрей и открыл двери сначала наши, потом соседнюю.

– Пароль? – спросила я у дядек.

– Чё?! – опешили дуэтом.

– Вы должны знать пароль.

Мужики переглянулись.

– А! Синхрофазотрон. Пойдём уже, конспираторша. – и у меня за спиной.– А она крепко ебанутая…

– Я всё слышу!

Нестройным гуськом вышли на улицу и направились в сторону порта. Темень, холопиздрище, промозглый дождик с ветром, вбивающим капли воды прямо в кости, дорога как зеркало— самое то для туфлей на шпильке с металлической набойкой.

Не понравилась мне такая экскурсия. Зато Дарина была с нами.

Издалека я увидела паром на котором мы прибыли.

– Ребят, как вас зовут?

– Славик. – отозвался один.

– А второй?

– Славик. – отозвался второй.

– Удобненько. – не особо удивилась я. – Мне нужно кое-куда заскочить. Кто со мной?

– Никто. Тебе нужно на яхту и домой. Времени в обрез.

– Ну, мне очень надо. Ну, пожалуйста. Девочек на яхту и кто-нибудь со мной.

– Нет. Ты хочешь, чтобы мы все вернулись туда, откуда только что забрали вас?

– Ну, хотите я на колени встану?! – предложила я и, задрамши платье, встала-таки посреди улицы.

Славики молча воззрились на меня, девчонки хихикнули.

– Пиздец. Ладно, Юля.

Девочек оставили на яхте, а я со Славиками вскарабкалась на паром.

– Влаааааад!!! Доооброоое ууууутроооо! – прогорланила я.

Мне навстречу через минуту вышел сонный Владик.

– Какого хера?!

– Ты не рад меня видеть? Так. Влад. Я спор выиграла? Выиграла. Гони выигрыш.

– Ты кто такая? – стоял не двигаясь.

– Тебя парализовало от моей наглости или от радости встречи? – спросила я. – Влад, не тяни время. Я тороплюсь, очень устала и замёрзла.

Двухметровые квадратные Славики за моей спиной прибавляли уверенности, а Владу беспокойства.

Влад повернулся к нам спиной и лицом к лестнице вниз, я шагнула следом, между нами сразу встромился один из Славиков.

Мы спустились вниз и Влад вошёл в каюту, ближний к нему Славик вдвинулся в проём.

"Профессионалы!" – восхитилась я про себя.

Влад порылся в шкафу, вынул уже виденный мною бумажный пакет и отдал мне. Я заглянула, достала пачку перетянутую резинкой, перебрала пальцами.

– Спасибо! – присела я в книксене. – Приятно иметь дело с щедрым джентльменом, умеющим организовать досуг даме.

– Кто ты такая?!

– Лучше тебе не знать. – нагнала я интриги.

Ну, в самом деле, не говорить же, что ебанутая студентка факультета ветеринарной медицины?! Зачем расстраивать человека?

Мы со Славиками вернулись на яхту и тотчас же отошли от причала.

Я закурила.

На палубу вышел дядя Миша.

– Привет.

– Здрасьте.

– Юля, помнишь как на 1 Мая, раскачавшись в качели-лодочке на отдыхе в парке, ты отпустила руки и вылетела из неё, едва не убившись об забор по пути твоего полёта? Сколько тебе было? Лет пять?

– Помню… – зависла я.

– Так вот, что я имею тебе заявить – с того дня ума у тебя не прибавилось ни на единую копейку. Ты нынче проделала то же самое. И едва не убилась. Иди спать. Через 4 часа будем на месте.

– Где Дарина?

Дядя Миша молча махнул рукой в сторону.

Я пошла, куда показали.

Девочки кучкой спали.

Дарина задумчиво жевала бутерброд с сыром, запивала чаем с лимоном, увидела меня и кинулась обниматься:

– Спасибо! Спасибо тебе большое!!!

– Ой, Дарин. Это ж дядя Миша. Расскажи о себе, пожалуйста.

– Слушай. Я была у своего жениха. Через три недели назначена свадьба, всё готово, ресторан, гости приглашены, платье – костюм пошиты. Мы пили вино. Проснулась я на грязном матрасе в какой-то комнате со стенами даже без отделки. Рядом стояла кружка с вонючей водой и чёрствый кусок булки. Есть хотелось невыносимо. И я это съела. И выпила. Проснулась в борделе! – Дарина заплакала. – 4 года! Юля! 4 года!!! Потных, жирных, старых, извращённых ублюдков! И я не понимаю как туда попала! Не понимаю!!! Я ничего не помню!!!

– Тише чуть, милая. Не кричи, пожалуйста. Девчонки намаялись. – гладила её по голове и прижимала к себе.

– Ты понимаешь, что это сделал со мной мой будущий муж? Тот, с кем я собиралась растить детей! – перешла на шёпот, – Это точно он. Больше некому. Как же мне повезло, что ты меня забрала. Мне нельзя в посольство. Я убила клиента, чтобы бежать. И я сбежала! Я пришла пешком в Финляндию. Я почти дошла домой… Меня просто задержали на улице, спросив документы. У меня ничего с собой нет. Ни денег, ни единой бумажки. И мне нельзя говорить кто я. Меня, наверняка, ищут.

– Это ты молодец, я бы если пошла пешком в Россию, то оказалась бы не в Хельсинки, а во Франции. В лучшем случае. А то и в Занзибаре.

– Как же я хочу домой! Мой папа заберёт меня. Спасибо тебе! Насрать на этого старого ублюдка… Папа всё решит. Я не хочу в тюрьму.

Истерика. Форменная.

Я обнимала Дарину и просто ждала, не прислушиваясь, что она шепчет в моё плечо.

– Ты в безопасности, милая. Скоро вернёшься к папе.

Наконец, она затихла и притулив её в кресле и укрыв пледом, я вышла на палубу.

У меня дурацкий тип нервной системы: когда нормальные люди измотаны физически или морально – они спят, а когда измотана я – у меня трясутся руки в ритме тахикардии, дёргается глаз и сон отшибает напрочь. До самого Санкт-Петербурга я, завернувшись в одеялко, курила на палубе.

Май 1996 года.

В пятом классе, в неполные одиннадцать лет, меня настигло большое горе. Появилась менструация и начала расти грудь. Если о первом событии быстренько узнали все желающие и нежелающие, то второго мама не видела в упор.

– Валя, ей лифчик уже надо. – говорили мамины подруги. – Это уже просто неприлично. Из-под блузки же всё светится. Мечта педофила.

– Зачем он ей нужен? – удивлялась мама. – У неё сиськи большими не будут. Не растянутся.

– Валя. Она же уже стесняется! Посмотри! Горбится, закрывается руками, на улице +30, а она кофтой прикрывается.

– Ты стесняешься? – громко спросила мама. – Молчит. Значит, не стесняется. Застесняешь её! Гляди! Такая, что слова не скажи. Характерная. У неё ж и месячные уже пошли. Теперь только и следи, чтоб не залетела от какого-нибудь идиота!

Мама очень любила такие разговоры и чем больше слушателей, тем лучше. И так я непутёвая и очень тяжело со мной, а теперь вот ещё и про это думай.

А стесняться уже, к слову, было чего.

Я резко выросла из большинства вещей, летние майки-футболки плотно натянулись в области груди и появились желающие меня потрогать. И из числа ровесников и из тех, кто постарше. Ну, и десятилетний худой ребёнок с сиськами первого размера— то ещё зрелище, я вам скажу. Лето бесконечного позора.

Только после беседы уже с учительницей английского языка мама сдалась и повозмущавшись купила мне первый бюстгальтер. О чём, конечно же, оповестили всех в округе и теперь от мамы можно было слышать следующую жалобу:

– У нашей дуры ума не наросло, а сиськи выросли. Из-за её сисек меня в школу вызвали! Не хватало ещё из-за сисек в школу ходить! Ладно б из-за учёбы! Позорище! Много внимания ей. Мальчики лезут, а она дерётся. Одному глаз подбила, другому щёку разодрала. Не девочка, а чёрти что растёт. Пришлось лифчик покупать. Покажи! – обращается ко мне. – Не стесняйся. Здесь все свои. Такая злюка растёт. С таким характером, что ой-ой-ой.

А ещё эти проклятые сиськи болели и шевелились при ходьбе. Школьные уроки физкультуры превратились в ад. Бюстгальтер немного спасал от неприятных и непривычных ощущений и я в нём ходила практически круглосуточно, чем несказанно веселила маму и она снова делилась своим мнением:

– Моя! На свои прыщи напялила лифчик и носит его не снимая! – новая тема для разговора с подругами. – Представь, мусор идёт выносить и в лифчике! Я ей говорю: «Кому ты, овца, нужна на помойке со своим лифчиком?». Леди растёт! Прям как не моя дочь, а английской королевы. Что ты из себя строишь, спрашивается? Такая дура.

С менструацией было ещё интереснее.

– Кобыла! – орала мать и меня десятилетнюю, била колготками по лицу. – Тупая кобыла! Достала уже своими месячными! Сколько раз тебе говорить?! Положи себе в портфель тряпку и затыкайся ней!

– Ма, купи мне прокладки… – плакала я. – Хоть в школу. Я не могу с такой тряпкой в сумке. Вдруг выпадет?

– Какие тебе прокладки, ленивая курва?! Руки отвалятся постирать?! Не имей привычки озадачивать меня своими дурацкими проблемами! Думать мне, что ли, больше не о чем как про твои месячные?!

И до девятого класса я так и не смогла объяснить, что если эту застиранную, страшенную тряпку увидят мои одноклассники, то мне только вешаться.

Ситуацию неожиданно разрешил папа. У меня закончились нервы, я набралась наглости и прямым текстом попросила, а он просто дал мне денег на предмет гигиены. Мама была в бешенстве.

– Зачем ты дал ей деньги?! Чтобы она курить начала?

– Валя. Она попросила, я дал. Значит, ей нужно. А вообще было бы хорошо, если бы эти вопросы решались без моего участия.

Но впредь я обращалась только к папе.

Из первого бюстгальтера я выросла и он начал врезаться уже не то, что в кожу, а в мышцы и этот растёртый до крови и воспалившийся след как-то случайно увидел папа.

– Что это?

– Лифчик. Мал. Уже.

В ближайший базарный день, папа умыкнул меня от мамы и впихнул в палатку с бельём.

И опять домашний скандал.

– Зачем ты её балуешь? – орала мама.

– Ты видела спину?! – орал папа. – Ты видела?! Она же при тебе переодевается! Почему ТЫ ничего не предприняла?! Куски засохшего мяса! Валя! Это нужно лечить! Чем-то мазать что ли! Займись этим!

– Чё ты вообще с ней пошёл? У неё что матери нет?! А теперь все так и будут говорить! Ещё и к Тайке повёл!!! У неё самое дороге бельё на всём базаре!!! Чё ты лезешь не в свои дела?!

Ну, виновата, конечно, оказалась я. Во-первых, я обнаглела, что раз в 4 года мне новый лифчик покупай, а во-вторых, что специально своими выходками ссорю маму с папой и если бы не я, то с их отношениями всё было бы хорошо.

Приблизительно в это же время начались проблемы с моим женским здоровьем. Любое сообщение о болях или игнорировалось, или комментировалось в духе: «Что ты мне сказки рассказываешь?! У меня никогда ничего не болело! То у тебя, наверное, контрольная на которую ты идти не хочешь или спросить должны, а ты, курва, не учила!». Иногда вызывали "скорую", чтобы укололи обезболивающее.

В 17 лет мама сводила меня к гинекологу перед университетом с единственным вопросом девственница ли я. Ответ её удовлетворил, но меня послали на УЗИ.

– Много новообразований. – говорила врач. – Из-за этого должна быть болезненность. Как можно было не заметить? Нужно заниматься этим вопросом, сдать анализы на гормоны, прояснить этиологию, возможно даже сделать биопсию и рожать как можно скорее. Уже сейчас будет проблемой забеременеть и выносить, а дальше станет просто невозможным. Мамаша, это же всё не за один день наросло. Почему вы раньше не озадачились?

– Она никогда ни на что не жаловалась. – пожала мама плечами.

А выйдя из кабинета при всей очереди в женской консультации отхлестала меня своей сумкой с криком:

– Ты что, тварь такая, думаешь тебе трахаться разрешили?! Понаберут во врачей неучей, понапокупают себе дипломов за сало и они мелят, что попало! И так херня какая-то выросла, так ещё жди, что в подоле со дня на день принесёт! Своих пусть детей шалавами воспитывают! Медицина ни к чёрту!!!

И повела меня на УЗИ щитовидной железы, потому как решила, что я "пучеглазая". А в местности йода мало. И рыбу я не ем.

– Врач сказал, что щитовидка как по учебнику. Идеальная. – рассказывала мама папе за ужином. – Ты вот только шляешься и не интересуешься здоровьем ребёнка. Хорошо хоть я слежу.

Октябрь 2003 г.

Нас встретили, но не в порту, а на каком-то частном причале, рассадили по машинам и привезли в дом дяди Миши.

Мы дружненько помылись, в каждой спальне был санузел, и собрались на завтрак.

– Дарина, я уже говорил с твоим отцом. Позавтракай, приди в чувства и набери ему. Он близок к состоянию инфаркта. Говори только спокойно, пожалуйста. Чрезвычайно взволнован.

– Спасибо! – кивнула Дарина. – Вам всем самое большое спасибо! За всё! Я не знаю как вас благодарить! Честно. Я уже не ждала помощи.

– Ваша встреча, девочки, – дядя Миша развёл руками, – Это что-то невообразимое и невероятное! Потрясающее! Будто само Провидение собрало вас в этой точке мира! Вы уж простите, милые леди, но дядя Миша немного фаталист…

– Ну, да. Встреча действительно интересная. Интересно. Есть этому какое-то практическое применение? – глядя на недоумённые взгляды, я продолжила. – Ну, допустим, нашу весёлую четвёрку закинуть в какую- нибудь страну и мы там соберём всех несчастных земляков. Сработает? Как думаете?

– Шпуль. Ты совсем не спала, да? – спросила Ира.

– Совсем. Надо?

– Надо, Юль. – поддержала Марина.

– Я ебала такие приключения. – снова высказалась Ира.

– Ну, и зря. Мне понравилось. – хмыкнула я.

– Юля, если ты позавтракала, то мне нужно с тобой переговорить. – сказал дядя Миша. – Бери свой чай и пойдём со мной, пожалуйста.

Мы прошли в кабинет, через стенку с гостиной.

– Присаживайся куда и как удобно.

Я влезла в кресло и сложила по-турецки ноги.

– Дорогая моя. Знаешь, человеку при рождении отмеряются годы жизни, годы счастливой жизни, годы неудач… Они чередуются, как угодно Провидению. Или Высшим Силам. Или Богу. Сама для себя решишь в своё время. То же самое касается любви и везения. Фарта. Да. Именно фарта. Я тебе вот, что хочу сказать. То, как вам повезло сегодня ночью – так мало кому везёт. Абсолютно все звёзды сошлись в едином сценарии, чтобы вы оказались в моём доме живыми, здоровыми и свободными. Особенное внимание прошу к "свободными". Это невероятное стечение обстоятельств! И если ты вычерпала весь фарт на свой остаток жизни – не ропщи. Даже Славики! Единственные, кто умеет и имеет право управлять яхтой – оказались на месте. Вы просто никогда ранее не имели дел с финской полицией! Вы отделались даже не испугом. Я говорю, положа руку на сердце, если бы мне кто-то рассказал подобное – я бы ему не только ни в жизнь не поверил, а ещё бы и усомнился во вменяемости. Но я верю своим глазам, ушам и чуть попустевшему банковскому счёту.

Я подняла брови.

– Ты же не думаешь, что всё это было организовано за "спасибо"?

– Нет, дядь Миш. Назовите, пожалуйста, сумму. Я возмещу.

– Юля. Речь сейчас не о деньгах. Хотя я их очень люблю и уважаю. У тебя есть то, за что я готов заплатить гораздо больше, чем сегодняшней ночью.

– Что?

– Юля. Не напрягайся. Я не претендую на дочь друга! Ответь мне, пожалуйста, это тебя уже несколько дней ищут южане? В частности, Сергей Николаевич?

– Меня, дядь Миш.

– По описанию точно тебя. Как минимум, платья. Когда-то давно я был дружен с Николаем Сергеевичем и Виктором Ивановичем. Коля погиб, а Витя пропал без вести. Думаю, тоже погиб. Место Коли занял его сын Сергей. А к нему у меня подхода нет. Мы на разных ступенях иерархической лестницы. И я был бы очень не против свести с ним знакомство. Но Сергей очень закрыт и ты – единственная ниточка, которая может меня привести к желаемому. Что ты об этом думаешь и как долго вы ещё будете играть в кошки-мышки?

– Играть нам совсем недолго. Прямо сказать – наигрались уже. Сергей где-то совсем рядом. А думаю… Дядь Миш. Мы, по сути, никто друг другу. Но знакомство у вас получится.

– Юля. Если мужчина ищет женщину и едет за ней через всю страну, задействовав все возможные и невозможные связи и знакомства, а женщина говорит, что они "никто друг другу", то она либо лукавит, либо нагло врёт, либо непроходимо глупа. Выбери сама. Я хочу с ним встретиться. Ты— повод.

– От меня что вы хотите? Номер телефона?

– Юля! Ты меня недооцениваешь! Я его знаю. Так же, какой компанией прибыли и где остановились. Ты уже звонила?

– Ещё нет. Боюсь. – хмыкнула я.

– Вот и хорошо. Я позвоню первый. Ты не против?

– Звоните, дядь Миш. Я пойду посплю. Только если будет меня убивать, вмешайтесь, пожалуйста.

– Хорошо.

– Спасибо.

И я, покурив на веранде, ушла спать.

Проснулась в тёплой неге от объятий и запаха парфюма Сергея.

– Привет. – сказала я и потянулась.

– Я столько слов придумал, пока ехал. А вспомнить ни одного не могу…

– Хм. Серёжа, это склерозушка подкрадывается. Зачем ты, собственно, ехал в такую даль? Погуляли бы и припёрлись обратно.

– А ты садистка, Юля.

– Чё это?

– Сказать нечего. Я рад, что всё закончилось и вполне благополучно. Чуть с ума не сошёл за эти дни. – сказал Сергей и запустив руку в волосы затылка, прижал к себе.

– Ты, мне кажется, преувеличиваешь…

– Давай собирайся. В гостиницу и завтра домой.

– А чё в гостиницу?

– Ну, нельзя же бесконечно злоупотреблять гостеприимством Михаила Иосифовича.

– Кстати, Серёж. – и кратенько пересказала беседу с дядей Мишей.

– Он мне всё это прямо сказал. Взаимовыгодное знакомство. Но, честное слово, это не стоило седой головы и нервного тика, которые ты мне организовала.

– Надо вещи забрать из квартиры. Чтобы не покупать и в платье не ехать. – снова потянулась я и обняла Сергея.

– Девочки уже забрали. Арина очень не хотела расставаться с какой-то распрекрасной курткой. Внизу ждут только тебя. – поцеловал меня в лоб и ушёл.

– Я ещё живая! Чтоб в лоб меня целовать. – пробурчала я в спину, но Сергей сделал вид, что не услышал.

Да. Ждали только меня.

– Проснулся наш художественный руководитель цирковой труппы по смертельным номерам! – приветствовал меня дядя Миша. – Ты, Юленька, спи больше, пожалуйста. От тебя так вреда меньше! А если спорить с кем о чём соберёшься – заранее сообщи. Хоть письмом. Хоть факсом. Хоть почтовым голубем! Но, чтоб готовы все были. А вообще, милости прошу в гости. Любым составом!

– Дядь Миш? – пока обнимались, шёпотом спросила я. – У меня есть 10.000 долларов. Я хочу вам оставить. За беспокойство.

– Юля! – отстранился дядя Миша. – Это твои деньги, я не претендую. – и доверительным шёпотом. – Внакладе я не остался. Оставишь – больше никогда не впишусь за тебя.

Расселись и поехали в гостиницу.

Благополучный и спокойный вечер, такая же ночь и ранним, холодным, мерзким с недоснежком-полудождиком утром выдвинулись тремя машинами на юг.

– Если едем на Кавказ – солнце светит прямо в глаз. Если едем мы в Европу – солнце светит… – продекламировала я.

– Юля! – мы с Сергеем вдвоём в машине.

– Что?! Тоже в глаз. А ты про чё подумал?

– Я вот тут подумал, что тебе пить совсем нельзя. У тебя своей дури на десятерых.

– Так уж и на десятерых! – возмутилась я. – Это вот что-то воспитательным процессом засмердело.

– А ты как хотела? – хмыкнул Сергей.

– Вот так – точно не хотела.

– А без вариантов. Будешь по самый дом выслушивать всё, что я о тебе думаю.

– Так себе перспектива, знаешь ли… Прям, хуёвая, я бы сказала. Можно я в другую машину пересяду?

– Нет, конечно.

– Жаль. Дарину где заберут?

– Ещё не знаю. Данил едет навстречу. Такая история мутная.

– Да, она говорила.

– Юль, 4 года искали. Вот прям искали. Все мы. И никаких следов. Её будущий муж всё говорил о каком-то поклоннике. И что интересно – никто поклонника не видел и даже не слышал о нём. Разве так бывает у девочек?!

– Бывает, Серёж.