Читать книгу: «Наизнанку», страница 2

– В том и прикол, что не всё так однозначно, как кажется на первый взгляд. Вы взрослым взглядом посмотрите на это всё. Да хоть на былины гляньте… Охуеете! Шёл богатырь, на балконе у Марьи Моревны голубь сидел, и показалось… Вы только представьте! Показалось богатырю, что голубь над ним насмехается! Я, пожалуй, знать бы хотела, под чем он был! Богатырь не шибко сомневаючись, поднял камень и в птичку-то шарахнул. Попал— не попал, про то не написано, а влетел камень в хоромы Марьи Моревны и расхуячил ей зеркало. Наверное, в птичку, таки, не попал… Та ж, в свою очередь, вылезла с балкона, да и напхала ему хуёв элитных полную панаму. Виданное ли дело – зеркала колотить? И примета дурная и деньги немалые. Богатырь обиделся и убил её. Ммм? Богатырь – молодец, Марья Моревна – злыдня и покойница. Как вам такой расклад? Вывод: никогда не связывайся с людьми в изменённом психотропными веществами сознании! За что и выпьем! Поменьше идиотов на жизненном пути!

– «Тольтекский Тональкателькутль и его жена Тонаксиуатль породили красного Тескатлипоку, чёрного Тескатлипоку, Кецалькоатля и Уицилопочтли, в свою очередь Кецалькоатль и Тескатлипока принесли с неба богиню Тхальтекутли, которая..». То есть, мы опять имеем явление с неба каких-то персонажей, которых назначили! А вот кем они были? И вдруг были?

– Нет, ну с явлением Кортеса в Мексику всё кардинально изменилось…

– Как, собственно, «и пошёл он к дочерям человеческим». О каких человеческих дочерях идёт речь и кто он сам?! Если их, по идее, всего трое осталось после убийства Авеля?

– «Ра» обозначает «солнце», а «ар», соответственно «земля». Вас никого не смущает египетский бог Солнца Ра? Меня очень. Где арии и где египтяне, казалось бы! Да, верно. Гора Арарат— буквально "соединение солнца и земли". Вот вам и пожалуйста.

– Да ну ладно тебе! У крещения Руси были ещё смыслы, окромя вышеназванного!

Вот приблизительно такие вопросы нас волновали около четырёх часов утра.

У меня есть две отвратительные особенности: как только я отлучаюсь – сразу происходит что-то из ряда вон выходящее и я умею появляться там, где меня в помине не должно быть. В этот раз сработало первое. Как только я отлучилась попудрить носик, дом содрогнулся от ора.

Вы слышали как орёт большая выпь? Нет? Погуглите. Вот она рядом не валялась с этим криком.

Топот ног по лестнице, ор, мат, женский визг, снова топот и крик: "Врача! Врача! Врача!" разными голосами, а женские так почти перешли в ультразвук. Это за те две-три минуты пока меня не было. Я даже не успела самостоятельно выйти из сортира. Меня, держащуюся за ручку двери просто выдернули в коридор.

– Врача!

Вообще-то, я студентка второго курса факультета ветеринарной медицины. И до ветеринарного врача мне как до Киева раком, а уж до человеческого так ещё дальше. Короче, самое то.

Поддавшись всеобщему безумию, я спотыкаясь, понеслась вверх по лестнице. Часть народа как попало одетые в одной из спален, часть в коридоре и на все лады хором перебирают знакомые матерные выражения, на ходу выдумывают новые, вперемешку с воспоминанием, что нужно всё-таки врача.

Я подраспихала себе дорогу плечами.

И.

Картина маслом.

Я вам поклянусь чем захотите. Хоть поддужным колокольчиком братьев Молевых, что стоит на моей сувенирной полке – я такого ещё не видела ни до, ни после.

У меня задёргался глаз.

Стоял абсолютно голый Роман. Перед ним, на коленях, абсолютно голая Маша.

У Маши во рту часть тела Романа. Та самая. Орган участвующий в размножении млекопитающих. И кровь из Машиного рта капает на пол в уже образовавшуюся лужицу. Что вурдалак, ни дать, ни взять! Собралась сожрать с того места, которое в рот влезло.

Оба орут. Роман во всю глотку, а Маша сдавленно мычит. Оно и понятно.

Толпа галдела за спиной. К своей гордости могу сказать – я переорала всех:

– Заткнитесь!!! И вы, оба, тоже!!! Что у вас?!

– Я не могу достать! – снова заорал Роман, – Мне больно!

– Ммм… Как интересно… И чё тут за капкан такой предусмотрен? – я позаглядывала, насколько возможно, Маше в рот, чтобы определить, что же мешает Роме достать, —Фонарь есть тут какой-нибудь? У Машки рот – не холодильник, подсветки при открывании нет… К сожалению.

Несколько человек с хозяином дома во главе унеслись в темноту дома.

– И бутылку минералки прихватите! – прокричала я вслед.

– Зачем тебе минералка? – спросил Сергей.

–А попить им дам. Роме. Поди, пока орал – в глотке пересохло. Серёж. Ну, кровь смыть. Или предложим им в душ сходить?

– А давайте шторы закроем? – внёс кто-то за спиной рациональное предложение, – За такое представление надо деньги брать! А мы бесплатно стараемся.

Закрыли шторы, присели кто на что, кто-то с краю взял с комода сигареты и зажигалку, на подоконнике нашлась пепельница. Или не пепельница. Но была ею назначена.

– Ром, тебе подкурить? Маше не предлагаю. У неё рот занят. – пошутила я.

– Смешно вам?– не оценил шутку Роман.

– Смешно, аж плакать хочется. – прервала молчание Аня.

Аня у нас девочка нежная. Ей такое даже рассказывать нельзя, не то что в натуре показывать.

Вернулись послаТые. С фонарём и минералкой.

– Так. Кто мне поможет? – вошла я в навязанную роль врача и окружающие как-то разом безропотно прониклись.

– Я помогу. – вызвался Сергей, – Что делать?

–Лей воду на вот это всё, смоем кровь и видно будет. И кто-нибудь, принесите из моей сумки шприцы.

– Что ты колоть будешь? И кому? – забеспокоился Рома.

– Чё сразу колоть? Вот тут снизу кровь не смывается, помоем струйно из шприца.

Стоит Рома, во рту Маши его достоинство, Сергей льёт минералку на образовавшуюся конструкцию, а я с фонарём ковыряю пальцами во рту Маши, честно стараясь не ржать.

– Это потому что ты холодную воду на него льёшь, поэтому он такой стал. А вообще он большой и красивый! – изрёк Роман.

И грянул истерический хохот.

– Ром, тут бы сейчас не о красоте думать, а о наличии! А то щас Машка устанет и как клацнет зубами! Или судорогой сведёт! – прозаикалась я, и трясущимися от смеха руками продолжила пальпацию с визуальным осмотром. – Серёжа! Ну, хватит ржать, ты льёшь куда попало!

Кровь смыли, фонарём подсветили и ситуация стала совершенно ясной. В процессе оральной радости, не поверю, что по сторонам махал и случайно попал, уздечка Романа вошла в щель между нижними зубами Маши и там застряла. Что я, собственно, и озвучила.

– И что теперь делать?! – снова заорал Роман.

– Ну, на самом деле, вариантов много, – пустилась я в разглагольствования, – Вы можете остаться жить так. На манер сиамских близнецов. И вас можно в цирке показывать. С пометкой 18+.

– Ты нормальная? – спросил Роман. Маша тоже несогласно замычала.

– Можно его отрезать. Ну, хотя бы по эту часть, которая застряла. Тем более, что ты говоришь – большой. Вот чуть и укоротим. Он тебе очень нужен? А из Машкиных зубов уж как-нибудь выковырнем.

Рома просто вылупил глаза, а Маша замычала уже согласно.

– Можно попробовать выбить Маше зубы, но они крепкие и мы заодно отобьём и Роме его сокровенное. Исключаем вариант. Если у кого-то есть какой-то разумный вариант – самое время озвучить.

– Лучше всего вызвать им "скорую помощь". Без самодеятельности. – подал голос Сергей, – И пусть они что хотят, то и делают.

– Не, мы до "скорой" не дойдём.

Маша явственно захрюкала.

– Тем более, что у Машки мама там работает!

– По закону подлости, который сильнее закона гравитации, она и приедет. Час от часу не легче. Ну, давайте пробовать сами. Мне кажется, что если воткнуть что-то между её зубами, то сверху станет чуть свободнее и можно будет выдернуть застрявший кусок Романа… Может, нет. Маш? Встанешь в позу "рыбом"? А то так не достать..

Маша начала подниматься, а Рома орать.

– Терпи, казак, атаманом будешь! – похлопала его по плечу, – Или атаманшей. Как пойдёт.

– Ты долго будешь над нами издеваться?! – снова возмутился Рома.

– Я?! Издеваться?! Ни в коем разе! Поддерживаю юмором боевой дух! Кстати, Маш. Тебе что-нибудь надеть? Шорты там? Или простыночку сзади накинуть?

Маша кивнула, Роман опять заорал.

– До чего ж мужик визгливый тебе, Машка, попался… Не позавидуешь! Так. Пошли искать инструменты. Надо ж как-то разлучать… А то, вон, отёк уже полным ходом. Дальше хуже будет. Или вы уже привыкли и так оставить?

Накинули на Машу простынь.

– Серёж, чё тебе напоминает? – вполголоса спросила я.

– Напоминает? Я такое первый раз вижу!

– Ну, на кентавра же похоже! Ну? Особенно с этой простыней на крупе! – заржала я.

– Юля! – захохотал Сергей.

Сняли простынку, надели шорты.

Через пять минут снесли в кучу: набор отвёрток, шило, набор разномастных ножей, в моей сумке нашёлся одноразовый скальпель и юморной Паша принёс бейсбольную биту с комментарием: "Ну, если всё остальное не поможет!"

Снова, уже слаженными движениями, смыли кровь.

Рома с дикими глазами, Маша в шортах как путняя, я со стороны входа в Машкин рот, лезу ножом с самым узким лезвием, предварительно затупленным и продезинфицированным алкоголем и фламбированием, в зубную щель, а Сергей через моё плечо осуществляет освещение.

– Вот только не знаю к кому острой стороной… К Роме, который куда попало самое ценное суёт? Или к Маше, которая что попало в рот тянет? Голосуем! Хотя, на самом деле, это очень прекрасно, что уздечка до десны не достала и осталось место нож воткнуть… Но ты, Маша, всё равно к стоматологу сходи, брекеты там поставь. Нахер такие приключения… А вообще. Если вопрос поставить на ребро. – полностью завладела я вниманием публики и, заговаривая всем зубы, воткнула кончик ножа в щель… – И рассмотреть его с другой стороны, то есть, с биологической точки зрения, то северное сияние никак не влияет на половую систему майского жука!

К счастью, толщины лезвия хватило, чтобы верхняя часть зубов на чуточку раздвинулась и поняв, что дальнейший люфт невозможен, на последнем слове свободной рукой дёрнула пленника вверх, едва не вывихнув Машке челюсть.

Все выдохнули.

Рома заорал и снова закапал кровью, но это уже херня.

Другая проблема – у Маши рот не закрывается и я, всё-таки, поранила десну.

– Так, в Машку влейте коньяку, а ты, раненый боец постельного фронта, пошли со мной, обработаю и перевяжу.

Обработала, пошутила, что "До свадьбы заживёт!", намотала пару метров бинта, завязала сверху пышный бант.

– А бант зачем?

– А шоб красиво! Иди Машке покажи. Ей особенно понравится.

У Маши на каком-то шприце коньяка отпустило сведённую судорогой челюсть и рот начал открываться и закрываться исключительно по её желанию.

Начиналось чудное осеннее утро.

На веранде компания молодых людей сосредоточенно и молча лакали из бокалов, пытаясь заглушить в своей памяти события прошедшего часа.

– А давайте варить шулюм? Раз уж не спим. – предложила я.

– А ну его в жопу! – хором ответили все и расползлись спать.

– Зануды!

1991 год. Мне 6 лет.

– Вот смотри. Это пистолет. Он будет лежать всегда здесь, – папа открыл кладовку, положил пистолет на полку и снова взял его, – Он заряжен. Понимаешь, что это значит?

– Да.

– Если выбивают двери или лезут через балкон, оцени – успеешь ли ты вызвать милицию. Тебе нужно будет назвать наш домашний адрес. Назови.

– Милиция "02", – и называю домашний адрес.

– Правильно. Затвор ты не передёрнешь, поэтому нажми сюда. Как только увидишь человека – стреляй и беги. Не нужно брать ничего. Просто беги. Какая есть. Хоть в трусах, хоть в пижаме.

– А если я кого-нибудь убью?

– Не должна, но если вдруг – не бойся. С этим будем разбираться потом. Твоя единственная задача – остаться живой и по возможности здоровой. Никогда никого и ничего не бойся. Ясно?

– Да.

– Давай сначала. Ты уже большая девочка, первоклассница. Ты сама ходишь в школу и обратно. Если к тебе подойдёт на улице человек, знакомый или незнакомый, и скажет, что его, или её прислали твои папа или мама. Возможно, они даже будут знать как нас зовут или даже фамилию. Что ты будешь делать?

– Я спрошу кодовое слово.

– Пароль.

– Пароль. – соглашаюсь я.

– Если тебе его не назовут и потащат, например, к машине.

– Я буду громко кричать "Это не мои родители!"

– И?

– И… Плохими словами.

– Дочь. Это называется мат. Матом можно. Иногда нужно. Иногда очень нужно. Тебя должны увидеть и услышать как можно больше людей.

Я киваю.

– Ори так, будто тебя заставляют борщ есть! – улыбается папа, – Если вдруг ты оказалась в незнакомом, опасном, непонятном месте, но у тебя есть возможность позвонить?

– Я позвоню домой или дяде Боре.

– Номера помнишь?

– Да. – называю по памяти номера телефонов.

– Отлично. Кодовое слово?

– Синхрофазотрон!

– Молодец. Пистолет на улицу не носить, не играть, никому не показывать и не рассказывать.

– Я поняла.

– И пусть тебе никогда не пригодится всё, что я сказал. – обнимает меня отец.

В начале 90-х в моём родном городе было неспокойно, как пожалуй, и во всей стране. Поэтому, родители с самого раннего детства вбивали в мою беззаботную и легкомысленную голову приоритеты жизни, здоровья, чести и достоинства. Отстаивая вышеперечисленное, мне разрешали драться. Ну, то есть, нужно было после драки, объяснить родителям почему я не могла иначе и что конкретно меня задело или что мне угрожало. Как ребёнок, активно участвующий в жизни двора с большим количеством разновозрастных детей, из которых некоторые уже были совсем не дети, скажу вам – ситуации случались весьма разнообразные. От безобидных, до вполне себе способных возмутить.

– Валя! Твоя Юля обматерила моего Юру! – возмущалась в дверях соседка.

– Люда, твой Юра, который на 4 года старше моей Юли, отбирал у неё санки на горке, – была уже в курсе произошедшего мама, – ударил Юлю и толкнул её в снег. Юля дала ему сдачи, порцию мата и забрала обратно отобранное у неё имущество, – Правда же, Юра? Так было? – обращается мама уже к десятилетнему заплаканному, оскорблённому и с синяком под глазом Юре.

Юра молча кивает.

– Или, Люда, ты хотела, чтобы моя Юля никак не ответила на агрессию старшего мальчика, отдала ему свои санки и в литературных выражениях пожелала хорошо покататься? Тем более, что Юра, начал далеко не с просьбы.

– Нет, Валя! Но не матом же!

– Люда, ей разрешил папа. Если у тебя есть претензии и дополнительные комментарии по этому вопросу, наш папа будет дома после 20.30.

– До свидания, Валя.

– Всего хорошего, Люда.

И мимоходом нравоучение мне:

– Всё правильно. Своё не отдавай и чужого не бери.

Ну, или.

– Валя! Твоя хулиганка Юля била моего Вову головой об стену, пока его не отбила Надя с третьего этажа! Так она ещё и на на неё кидалась.

– Всё верно, Таня. А ты спросила у Вовы за что он получил?

– Валя! Такое поведение у девочки – это ненормально!

– Таня. Ненормально – когда четырнадцатилетний пацан зажимает шестилетнюю девочку в подъезде, задирает ей юбку и лезет в трусы. Поэтому, закрой свой рот и занимайся воспитанием СВОЕГО ребёнка. Если у тебя остались вопросы, то давай их будем решать на любом уровне. От "дети разберутся сами" до суда. Могу предположить, что твой сын сделал правильный вывод, получив пиздюлей от шестилетки.

– Я поняла. Поговорю с ним. До свидания, Валя.

– До свидания, Таня.

И мне:

– Никто без твоего согласия не имеет права к тебе прикасаться. Ты растёшь. Всё правильно сделала.

Обо всех спорных ситуациях родители знали из первых уст. И всегда правду. Но защищать себя я могла только на улице.

4

Сентябрь 2003 года.

Телефонный звонок с незнакомого номера.

– Привет.

– Здрасьте.

– А чё так официально? Не узнала?

– Нет.

– Ты на днях дала мне свой номер телефона. Я Саша. На "Мицубиси". – пояснил мне новый знакомый.

– Аааа.

– Чем сегодня вечером планируешь заниматься?

– Да ничем. Уже скоро спать пора.

– А может, где-нибудь поужинаем? – поступило предложение.

– На ночь жрать вредно. – сумничала я, – А тебе так подавно!

– Я худеть не собираюсь, – заржал Саша, – у меня слишком дорогой и обширный гардероб, чтобы его менять. Ну, и спорт ненавижу. За это не платят. Горжусь тем, что тяжелее вилки с ножом ничего не поднимал.

– Ну, как знаешь. А про нож и вилку обычно говорят "Тяжелее хуя ничего не поднимал."

– И вообще. Если кому-то что-то во мне не нравится, то это их сугубо личное дело и меня не касается никоим образом. Помнишь, как в мультике: "Люби себя, чихай на всех и в жизни ждёт тебя успех."

– Ага. Про чертёнка.

– Можно я заеду на 10 минут?

– Поздно уже.

– Я на 10 минут. Ты какие цветы любишь?

– В горшках люблю. Кактусы.

– Всё шутишь! – захохотал Саша. – Обожаю юморных! Правда на десять минут. Я тут рядом.

– Ну, ок.

Примчал вправду быстро. Я вышла из общежития на парковку. Вылез из машины. В светлых брюках, в белой рубашке, златая цепь на дубе том и подал мне с заднего сиденья красивый букет оранжевых герберов.

– Это тебе!

– Спасибо. Ааа за что? – спросила я мультяшным тонким голосом.

– Просто так! – ответил в тон и мы засмеялись. – Давай на неделе сходим куда-нибудь поужинать? Если самой неловко, то возьми подружку. Только предупреди заранее, я друга возьму. Поужинаем, чуть выпьем, поговорим, чуть ближе познакомимся. Как тебе?

– Ну, давай.

– В среду? Идёт?

– Пусть, в среду. – согласилась я.

Саша резко подался вперёд и поцеловал меня в щёку. Я вытаращила глаза и ушла в сторону общежития.

– Привет. Ир, пойдёшь со мной в ресторан? – спросила я, глядя на букет, с трудом впихнутый в ведро.

– О? Пошли, конечно. А чё за повод? Только мы вдвоём?

– Не, Ир. У меня тут поклонник образовался… – начала я.

– Образовался! – перебила подруга и засмеялась, – Вскочил, блядь!

– Ну, или вскочил… – протянула я.

– А чё так? Хуёвый?

– Ир, я не знаю… Что-то не то.

– Женатый? – предположила подруга.

– Да хер его знает. Мы этот вопрос не обсуждали.

– А что не так?!

– Я не знаю. Вот пошли вместе и посмотрим. Он приглашает с подругой в ресторан.

– Пошли, Шпуль. Ты ж знаешь, что я за тобой хоть на край света, хоть в преисподнюю. А уж в ресторан, так и подавно. Кстати, чё? Прям ресторан?

– Ир, я уточню. В общем, в среду ты со мной?

– Да. Я ж сказала. Только уточни по шмоткам, чтоб мы не как дуры были.

– Как умные мы тоже вряд ли будем. Ок. Целую обе твои напудренные щёки. Напишу.

Саша позвонил на следующий день:

– Привет. Ну, что? Идём послезавтра?

– Да, давай. Подруженька с нами.

– Отлично, я тогда Валере позвоню. Красивая подруга?

– Красивая.

– Красивее тебя?

– Красивее. – не соврала я.

– Не боишься, что мне она больше понравится? – спросил со смешком.

– Нет, конечно.

– Почему?

– Потому. Мы отродясь с ней мужиков не делили, авось и на тебе не начнём. Поясни по одежде?

– Платье. Вечернее. Не коктейльное. У тебя есть? А то поехали купим. Я после 17.00 совершенно свободен. Во сколько мне заехать?

– Нет, спасибо. Платье есть.

– Приличное? Мы в хороший ресторан идём.

– Приличное.

– А кто дизайнер?

(Вот доебался!)

– Кто надо, тот и дизайнер. – пошутила я.

– Ааа! Как в "Служебном романе"! Про двери! – оценил шутку любитель советского кинематографа. – Ладно. До среды. Ориентируйтесь на 20.00.

– Мне в общагу нужно будет успеть до 23.00.

– Разберёмся. Пока. Целую.

Вот ещё. "Целую", блядь.

Смотрю на букет, пишу Ире: "Платье обязательно. Приличное. Среда. Около 20.00.", прилетает ответ: "Завтра завезу и у тебя потом переоденусь, чтоб Макс не знал."

Тьфу ты. Макс ещё. Черти б его побрали.

Квакнула смс: "Привет. Ты где? Чем занимаешься?"

Ещё один. Тарас. Извольте радоваться.

Надо ответить, а то и сегодня ночью будем снова двери выставлять, а потом вставлять. Строчу: "В общаге. Спать собираюсь.", квакает ответ: "Доброй ночи. Целую и люблю."

Ты ещё. Полгода б назад от тебя такое читать и слышать. Идиотина. А не в истерике и в жопу пьяной под Земфиру вены вскрывать.

5

Апрель 2003 года.

Мы с Ирой тогда поругались и она съехала на постоянное место жительства к Максу. Собственно, из-за Макса мы и ругались.

Я, изменив правилу не пить дерьмовый алкоголь, приняла на душеньку около полулитра разведённого как попало водой из-под крана, медицинского спирта и запила остатками все таблетки из своей личной немалой аптечки. Кухонным ножом, предварительно наточенным бытовой точилкой, махнула несколько раз по предплечью левой руки.

Разошлась кожа. Дважды достала до вен. Кровь полилась прям хорошо, но очень быстро начала сворачиваться. Очень быстро стало понятно, что так дальше дело не пойдёт. Шатаясь из стороны в сторону, взяла таз литров на двадцать и, сходив с ним на кухню, набрала воды. Полоснула ещё несколько раз ножом по обоим предплечьям и сунула руки.

Я сидела, прислонившись спиной к тумбочке, руки выше локтей в кровавой воде и я пыталась просчитать отродясь не самым умным и пьяным мозгом как буду падать, чтобы когда отключусь, голова оказалась в тазу и я захлебнулась. Понятия не имела, что именно меня убьёт, но надеялась на квартет: алкоголь, лекарственные препараты, вскрытые вены, вода. Что-то из этого, или пара факторов должны были сработать в мою пользу. Потихоньку я засыпала. Пару раз дёргалась, осматривалась в свете настольной лампы, понимала, что пока всё идёт по плану и снова отключалась. В какой-то момент я поняла, что уже упираюсь локтями в дно таза. Чуть-чуть и мозг перестанет сопротивляться.

Очнулась я от шипения.

Надо мной стояла Ира, лупила наотмашь по щекам резиновым шлёпанцем и тихо материлась:

– Чёртова сука! Дура сопливая! Овца тупая! Пизда полоумная! Что ты, тварина, делаешь?! Мразь! Сдохнуть она решила! Хуй тебе по всей морде! Падла такая! Хуй ты сдохнешь! Я тебе сейчас "скорую" вызову, чтоб тебя в психушку забрали!!!

Я открыла глаза насколько смогла.

– Живая?! Блядина! Я тебя сейчас сама убью ко всем хуям!!! – и сунула руку мне в горло, – Рыгай, сука! Рыгай, кому сказала!!!

Как скажешь, подруга.

Снова я очнулась уже лёжа на полу.

Очень холодно.

Руки забинтованы.

Балкон и окно открыты.

Ира поднимала с пола таз с водой, кровью и блевотой.

– Проснись и пой. Бессовестная!!!

Вернулась через несколько минут и помогла мне сесть.

– Скотина ты бездушная, Шпуля. Но, сука, молодец. В один, блядь, тазик со всем управилась! Нигде мимо не нагадила!

– Ир, чё ты здесь делаешь?

– Твоё какое дело?! Заснуть не могла! Как в бок кто толкает. Вызвала такси и похуярила в халате и тапках. Сразу к тебе, а ты вон она. Сдохнуть собралась. Ну, не сука ли?! Ничё. Уже вычухаешься. Некоторые таблетки не то, что не всосались, а ещё и раствориться не успели.

– Кто тебя просил…

– Тебе ещё тапкой по морде добавить, ебанутая?! Я тебе мочегонное ширнула, ты отекла вся к херам. Пей как можно больше и ссы. Желудок пустой, чё там дальше будет – в душе не ебу. Хочешь, "скорую" вызову?

– Не хочу.

– Тебе таз принести или помочь до туалета дойти? Ещё поблевать хочешь?

– Не хочу. Ты мне всю глотку своими когтями разодрала.

– Сейчас тебе точно въебу, нервомотина! Я из-за тебя на полголовы поседела! Ебала такие зрелища.

Через пару часов мы уже сидели на балконе. У меня в трясущихся руках была неизвестно какая по счёту кружка чаю.

– Шпуль, ну нельзя же так… Ну, нахера? Ты понимаешь, что у тебя были вполне реальные шансы отправиться на тот свет?! Хуй его знает – есть он или нет…

– Понимаю. Я так и собиралась. И, авось, бы удалось, если б ты не приехала.

– Шпуль, зачем?!

– Ир.

– Что?

– Ир, я беременна.

– Бляяаа…

– Ир, мне 17.

– Знаю.

– Ир, я никому не нужна. А тем более с ребёнком. Никому. Понимаешь?! И себе тоже я не нужна!!!

Слёзы в глазах.

Молча закурили.

– Кто папаша?

– Тарас.

– Он знает?

– Да.

– Что сказал?

И я заревела.

Через двое суток.

– Ир, у меня кровотечение.

– К врачу бегом!

Через два часа.

– Вы несовершеннолетняя. Нужно согласие родителей на осмотр. Старшая сестра не подойдёт… Ладно. Преждевременное прекращение. 2 месяца. Вы были в курсе?

6

Сентябрь 2003 года.

Вечернее платье любимого чёрного цвета, почти в пол, с ассиметричным подолом, голой спиной и небольшим декольте, а так же комплект белья, чулки с гладкой резинкой и пара туфель, были куплены в своё время друг под друга и имелись в единственном экземпляре для подобного случая. И в пир, и в мир, и в добрые люди, что называется. А если прикрыть голую спину, то хоть на похороны.

Приехала Ира.

Душ, домашняя укладка, макияж. Время подбирается к 20.00.

Позвонил Саша:

– Привет. Где вас забрать?

– Привет. Мы в общежитии.

– Пока дошли из парикмахерской, наверное, растрепались? Или вы на такси?

– Мы не были в парикмахерской.

– Вы без укладки?! – ужаснулся Саша.

– Мы вполне самостоятельно справляемся со всем, что на нас растёт. Не волнуйся.

– Лааааднооо, – протянул он, – к 20.00 подъедем.

Я закурила.

– Ир. Ты слышала?

– Слышала.

– Ир. Тебе не кажется это странным?

– Что именно? – уточнила подруга и присела рядом со мной на кусок ковра, постеленный на бетонный пол балкона.

– Чё он доебался со своей укладкой?

– Шпуль. Хер его знает. Давай посмотрим.

– А давай не поедем?

– Юль, ну не очень красиво как-то. Уже, вон, без четверти восемь. Ну, если прям совсем не хочешь – давай останемся.

– Ну, да. Ты права. Как дура буду. Поехали – не поехали. Хочу – не хочу. Договорились, так поедем.

Оглядели друг друга. Я в чёрном и прямом, Ира в тёмно-красном с юбкой-годе. Обе на остроносых шпильках. Две звезды, две светлых повести.

Приехал Саша, представил своего друга и помощника Валеру, смерил нас взглядом:

– Неплохо выглядите, девочки. Очень даже неплохо. Даже если принять во внимание, что вы не были в руках профессионалов. – отвесил комплимент, вызвавший исключительно недоумённые взгляды и тут же открыл двери машины, – Поехали!

Я села на переднее сиденье, Ира сзади меня, рядом с Валерой.

Пишу ей смс: "Чё вот за хуйня?!"

Через 5 секунд ответ: "Шпуль, по-моему, он просто невоспитанный.."

– Кто тебе пишет? Женихи? – заинтересовался Саша.

– Та не. Подруга. – ответила я и не соврала. Только не уточнила, что с заднего сиденья.

Каждый раз на протяжении вот уже без малого двадцати лет нервно смеюсь, когда слышу фразу: "Он таким не был! Он так изменился! Всё было так хорошо!" Скорее всего, таким точно и был. Ты игнорировала. Не замечала. Не было достаточного опыта, чтобы распознать эти тревожные звоночки и сделать скоренько соответствующие выводы. Ты была очень влюблена или настолько заинтересована, что просто не посчитала нужным обратить внимание, в конце концов. Даже, может быть, наделила человека совершенно не присущими ему качествами, полностью отрицая реальность. Теперь я точно это знаю. Как и то, что если тебя начинают потихоньку, аккуратненько, ненавязчиво и в целом безобидно обесценивать, то на самом деле, тебя хотят получить как можно дешевле, чтобы не чувствовать себя чем-то обязанными. И единственно правильная реакция— уйти. А не доказывать, и себе в том числе, что всё хорошо и так должно быть. Не должно. И да. Если что-то кажется ненормальным, то так и есть. Во всяком случае, для тебя неприемлимым.

Мы приехали в ресторан под приятную музыку и непринуждённую беседу. Припарковался, вынул ключ из зажигания, я распахнула дверь первой.

– Тебя в лесу воспитывали?! – заорал Саша, – Закрой дверь! Я выйду, открою тебе и подам руку!

Я молча закрыла дверь. Мужчины вышли из машины.

– Заебись. А мне чё делать? – спросила Ира.

– Посиди на всякий случай. – хмыкнула я.

Двери снова открылись, мы подобрали подолы, приняли протянутые нам руки и покинули машину.

– Не обижайся, что я прикрикнул, малыш. – Саша принародно поцеловал мою руку, – Но это некрасиво, когда девушка выходит из машины самостоятельно, явившись с мужчиной.

Но настроение было подпорчено.

Вкусный ужин и бокал белого смирили моё возмущение и вечер протекал спокойно.

Собственно, беседа представляла собой бесконечный монолог Саши и общий смысл сводился к тому, что он очень умён, бесконечно хорош собой и несметно богат, может себе позволить безнаказанно употреблять алкоголь за рулём, а на каком-то бокале даже похвастал тем, что, видите ли, он – непревзойдённый любовник.

– Когда мужчина расскажет, – склонилась ко мне Ира, – Как он ненасытен и крут, не верь ему! Опыт покажет – две позы и восемь минут!

Мы попытались подавить смешок и вышло не очень. Получился задавленный хрюк.

– Девочки. – именно в этот момент я поняла, что значит выражение "ледяной голос", – Мы не в цирке. И не в кино на комедии. Что смешного я сказал?

– Ничё-ничё! – замотали мы головами, – Саш, уже скоро 23.00. Нам домой пора.

– Домой! Это не дом. Это общежитие. Впрочем, вы всегда можете меня попросить и я разрешу вам переночевать у меня.

– Ой, нет. Спасибо. Как-нибудь в другой раз. – синхронно отказались мы от столь щедрого предложения.

– Ладно. Тогда за свой ужин заплатите сами. И езжайте на такси.

– Ок. – кивнула я и потянулась за сумкой.

Сумка подруги не предусматривала в этот день наличие чего-либо, кроме пудреницы, помады и сигаретницы, в отличие от моего вещмешка. Но мы предполагали такой вариант развития события и были вполне готовы оплатить свой ужин.

– Что ты меня позоришь?! – зашипел Саша и вцепился в мою руку уже с кошельком. – Я здесь постоянный клиент! Меня здесь все знают!

Я молча посмотрела ему в глаза и подняла левую бровь.

– Я пошутил!

– В каждой шутке есть доля шутки. – ответила я.

– Убери кошелёк! – снова зашипел и больно сжал предплечье, – Не устраивай спектакль!

Я за секунду решила, что и вправду, театральный дебют ни к чему и спокойно улыбнувшись, убрала кошелёк обратно.

В общежитие мы ехали нарочито медленно и, конечно, опаздывали.

Саша остановился возле цветочного магазина и через несколько минут вручил нам с Ирой по букету роз: мне – алые, подруженьке – розовые.

– Девочки, я иногда не очень удачно шучу, – сказал Саша, – И это мой единственный недостаток. Не может же человек состоять из одних только достоинств!

Квакнуло смс: "Шпуль, давай по коньячку?".

–Саш, останови, пожалуйста, около супермаркета. – махнула я рукой.

Остановились.

– Что вам купить? – засобирался на выход.

– Не! – нарушила я навязанный этикет, распахнув сама дверь, – У девочек свои секреты!

Ира ломанулась за мной.

Хихикая, пронеслись между стеллажами, схватили нужную бутылочку, вынюхали вкусный лимончик, выбрали шоколадку, на кассе кинули в недра заплечной Марианской впадины, именуемой сумкой исключительно по недоразумению и вернулись в машину.

– Саш, мы опаздываем…

– Уже опоздали. Ко мне?

– Не, Саш, – настроение неудержимо поднималось, – Верни нас туда, где взял.

Приехали к общежитию чуть опоздав, подхватили цветы и юбки, пожелали мальчикам доброй ночи и наплевав с высокой колокольни, в очередной раз, на правила этикетУ, убежали.

Голоса Валеры мы, кстати, так и не услышали.

– Здрасьте, тёть Маш! Пустите нас, пожалуйста!

– Время видели? Ай, какие красивые! – сменила гнев на милость, – Да с цветами! Давайте быстро и тихо! Замдекана здесь.

Мы сдёрнув с себя туфли, чтоб не нацокать какую неприятность своими металлическими набойками и не перебудить заснувших, унеслись ко мне в комнату.